Acta est fabŭla / Спектакль окончен

Они сидели в комнате, где с появлением Кадзухи спит Альбедо. Медик подвинул к дивану чайный столик, поставил на него бутылку спиртного и два стакана. Пить на голодный желудок — так себе идея, но об этом никто сейчас не подумал. Кадзуха не первый раз пьёт алкоголь, но сегодня что-то было не так. Возможно, из-за того, что раньше он мог пропустить лишь бокал вина, баночку сидра или пива, в зависимости от того, что решит Томо, а сейчас медик налил ему виски и разбавил с колой: — Надеюсь, Вам уже исполнилось 18, Перкосрак. — Однозначно, доктор. Альбедо слабо улыбнулся и отпил чистый виски из своего бокала. Алкоголь обжигал, быстро ударяя в голову. Медик уже давно не пил, ему нельзя, но сегодня нервы окончательно сдали. — Альбедо… ты расскажешь мне, что случилось? — Кадзуха, у тебя был когда-то человек, которого ты боялся больше всего на свете? — Мм… Фатуи? — Ты боишься их? — Да… Если они узнают, что я жив… если они найдут меня… — Не бойся, — Альбедо накрыл своей холодной ладонью хрупкую кисть подростка, — они не найдут тебя. Единственная связь между нами — это то, что я однажды тебя подвёз. По такой логике нужно проверять каждого таксиста. — Ты… ты не думал над тем, чтоб переехать отсюда? — Думал. Как только смогу сделать тебе паспорт… пока что лишь ученическая карта на имя Кадзухи Реин, подделанное свидетельство о рождении и трагическая биография. Да и сейчас твоё лицо на каждом столбе. Тебя ищут, так что светиться нельзя. — Полиция? — И она тоже. Но, осмелюсь предположить, они думают, что ты уже мёртв. Как только попадётся подходящее тело, Каэдэхара Кадзуха официально умрет. А пока… придётся сидеть тут. К окнам не подходить, двери не открывать… ну и прочее… — Почему ты спросил про страх? — Страх? — А чего боишься ты, Альбедо? — Хммм… — задумчиво протянул медик, опустошая свой стакан. — Думаю, в прямом смысле я уже ничего не боюсь. — А не в прямом? Он наполнил очередной бокал и продолжил: — В средней школе мне довелось столкнуться с одним человеком… Он был старше меня лет на 8, не помню точно. Да и не важно. Он… делал со мной ужасные вещи, ломая психику, втаптывая в грязь гордость и самооценку. В общем, не суть… чего я боюсь? Я боюсь стать для тебя таким же «кошмаром», каким для меня был этот мужчина. — Что? Почему? — Детская психика — довольно хрупкая вещь. Ты ещё маленький, Кадзуха… пусть ты и хочешь быть взрослее, хочешь, чтоб я смотрел на тебя иначе, но… тебе всего 15 и каким бы взрослым ты себя не считал, биологически ты ещё слишком юн. Я бы не хотел стать причиной твоих психологических травм. — Но… я ведь уже спал с Томо… — Я — не Томо. В постели я бываю эгоистом. Я любил лишь раз в жизни, как ты можешь понять, ничего не сложилось. Тем лучше, это были токсичные отношения. И всё. С тех пор я не встречался ни с кем. Я уже не помню, что такое «любовь» и «обходительность». Но от недотраха не страдаю. — Хочешь сказать, спал с кем-то без чувств? — Думаю, да. И не с одним… если задуматься, в этом ничего такого нет, я ведь свободный человек, не связанный отношениями… Но… Кадзуха, почему после твоего появления я не могу жить как раньше? Откуда взялось это неприятное чувство порока и грязи… Я ведь ничего тебе не должен, мы не в отношениях, нас связывает только общая участь, в случае, если тебя найдут… Почему Дотторе снова здесь. Мысли о нем заставляют чувствовать себя гадко и мерзко… Всего пару дней назад в моей голове проскочило «а может, стоит попробовать?», а сейчас появился он, словно напоминание о том, что психика подростка — слишком хрупкая вещь, чтоб с ней «играть». — Но… ты же не играешь со мной…? — Нет. Подросток отставил стакан в сторону, чувствуя немного смелости после выпитого алкоголя. Он тоже весь день не ел, так что спиртное быстро ударило в голову. Кадзуха забрался дальше на диван, сел на колени, поворачиваясь лицом к Альбедо. Руки подростка слегка вздрагивали, но сами потянулись к парню. Стоило ему коснуться взъерошенных прядей, медик слегка дёрнулся и повернул голову: — Я не настолько пьян, Пердожоп. — Ничего… — подросток резко подался вперёд, чувствуя прилив решительности, и впился в чужие губы, опуская руку на затылок и прижимая голову Альбедо к себе. — Нет, я не хочу… Учитель… Зачем Вы это делаете? — тихие всхлипы становилось громче, слова прерывались, но мужчина лишь наслаждался таким «жалким зрелищем». — Не ной, Альбедо, ты ж не хочешь расстроить маму? — с насмешкой проговорил Дотторе, а затем жадно впился зубами в бледную шею, оставляя болезненный укус и бордовый след. — Мхм… мне больно… отпустите меня… — Никакого уважения к взрослым, — недовольно проговорил учитель, — ничего, я тебя перевоспитаю. «Кадзуха снова целует меня без разрешения? Почему я чувствую себя таким слабым перед ним… или это не «перед ним»… может, я и правда всё та же мямля, что и 10 лет назад?» — Не ответишь на поцелуй? — подросток отстранился. — Я тебе настолько неприятен? — Не в этом дело, глупый ты Перкосрак. — Не хочешь рассказать мне? Ну… о том мужчине? — Об этом даже мой психолог не знает… — Так тяжело говорить? — Открываться другим людям всегда тяжело. Были б мы какими-то попутчиками в поезде — это одно дело. Но ты мне уже далеко не чужой, так что… — Но я готов тебя выслушать… — Хм… мне это не нужно. Я уже давно не тот мальчик. Если он хочет попробовать повторить с моей душой и телом всё то, о чем я хочу забыть, пусть попробует. — Ты… эм… ты уверен, что справишься сам? Может, нужно правда поговорить с психологом и закрыть этот вопрос сначала? Ты пришёл домой белый, как мел… твои ноги дрожали. Ты боишься его… — Тц… — Ты боишься меня? — шепчет Дотторе на ухо подростку, но ответ не получает. — Да ну?! Ты правда сознание потерял? Такой слабый. Хах. Тело ноет, отдаваясь болью в каждом сантиметре. Руки крепко связаны верёвкой, так грубо режущей нежную кожу на запястьях. Грудь тяжело и быстро вздымается. Тело чувствует сильный жар и тошноту. Что-то обжигающее, но холодное, ложится на впавший живот. — Ну же, открой глаза, «сынок»… — так же ехидно шепчет мужчина. Заметив, что судмедэксперт где-то «не здесь», Кадзуха положил ладони ему на щёки: — Ты где? — А? — Мне на мгновение показалось, словно ты куда-то вышел сейчас. Всё в порядке? — Да… наверное, я просто устал… нужно поспать… — Эй-эй, ты что, спать собрался? Мы же только начали. Здоровый человек может прожить без сна чуть больше недели. Всего 5 дней прошло, а ты отключаешься. Мне такое не нравится! — последняя фраза прозвучала как угроза, а следом за ней — хлопок, и Альбедо чувствует, как по его спине растекается обжигающая боль. Тело уже совсем не работает. Он устал. Сейчас он — лишь податливая кукла в руках взрослого человека. Но такой расклад не особо устраивает Дотторе. Ему нужны эмоции, которых у этого ребёнка обычно нет. — Альбедо, ты пугаешь меня… — алые глаза пробирали до дрожи, в голове творилась какая-то каша, реальность смешивалась с воспоминаниями. — Извини, Кадзуха, наверное, не стоило мне всё-таки пить… давай ляжем спать, ладно? — Спать?! Даже не думай об этом. Мы только начали. — Ч-что ты сейчас сказал? — Спросил, могу ли я сегодня поспать здесь с тобой… я переживаю. — А…? Д-да… — Что с тобой, Альбедо? Так сильно по мне соскучился, что не можешь выбросить из головы? — Кадзуха… ты… что? — М? — подросток вопросительно смотрел на медика. — Я молчал. Каэдэхара встал с дивана, жестом показывая Альбедо сделать то же самое. Судмедэксперт поднялся и отошёл на два шага, но ватные ноги совсем его не держали. Он опустился на пол, больно ударяясь коленями. — Ого… — Кадзуха уже встревожено сидел около чужих ног, рассматривая рану. — Это как так надо было приземлиться, чтоб разбить до крови? Мокрый, мягкий и мерзкий язык коснулся больного места, слизывая кровь и вызывая дрожь в теле. Альбедо проронил случайный писк и поднял глаза: Кадзуха бережно вытирал рану перекисью. — Я схожу с ума… не надо было пить… — слегка испуганно шепчет блондин. Тело покрыто ссадинами и порезами, подросток лежит на животе, безжизненно смотря в пол. Его руки больше не связаны, но они отказываются работать. Сил нет ни на что. Мужчина берет бутылку спиртного и выливает на хрупкого подростка сзади. Тело пронизывает резкая боль. Алкоголь пробирается в каждую ссадину и царапину, заставляя кожу гореть. Но этого мало. Этих эмоций ему недостаточно. Держа в руках пустую бутылку, мужчина расплывается в ехидной улыбке и склоняется к измученному Альбедо. Сухие и уже в кровь искусанные губы накрывает мягкий и нежный поцелуй. Медик переводит взгляд на Кадзуху. Подросток нежно целует его, слизывая кровь с губы: — Не знал, как вернуть тебя в реальность… — виновато говорит он, отстраняясь от поцелуя. — Кадзуха… я схожу с ума… — Альбедо опускает голову. — Чем… чем я могу помочь тебе? — Давай ляжем спать. Хочу, чтоб этот день закончился. — Этот день будет длиться вечно, — пронзительный голос Дотторе заставил вздрогнуть, — я не дам тебе отключиться. Мы ещё не закончили. Давай, открывай глаза. Хочу видеть твой страх. Губы задрожали, дыхание полностью сбилось, по щекам градом полились слёзы. — Т-ты плачешь? — Кадзуха испуганно смотрел на блондина, в груди всё сжималось. — Я… нет… не может быть… — Альбедо растеряно пытался вытереть слёзы с лица, выражая полное непонимание, почему он вдруг потерял самообладание и расплакался перед подростком. — Ты весь горишь… — Каэдэхара приложил руку ко лбу медика. — У тебя жар. — Бооог мой, да у тебя жар начался? — с ехидным смешком протянул учитель. — Ничего, так даже лучше. Интересно, насколько сейчас твоё тело горячее внутри. — Н-не надо… — Что? Я слышал какой-то скулёж? — П-пожалуйста… — Дай-ка подумать… — усмехнулся Дотторе, нависая над ухом подростка, лежащего лицом в подушку и прерывисто дышащего. — Нет, хаха. — довольно выдаёт он. Альбедо словно находится на грани. Тело горит, дрожит и трясётся. Сердце бешено колотится. Дышать тяжело, воздуха не хватает. В глазах темнеет. По тонким бёдрам струйками стекает кровь. Кадзуха трясёт Альбедо, стараясь вернуть в реальность. Наконец медик опускает безжизненный взгляд в алые глаза. — Ты… кто ты такой? — блондин отталкивает от себя чужие руки и непонимающе смотрит по сторонам. — И что ты делаешь в моём доме? — Кадзуха… ты бредишь, Альбедо… — обречённо вздохнул подросток. — Тебе нужно лечь спать. — Что? Ты что, моя мамочка что ли? — Пожалуйста, у тебя жар… Судмедэксперт окинул взглядом комнату, оценивающе осмотрел Кадзуху, задержал взгляд на бутылке спиртного на столе. — Какого черта тут происходит?! — он поднялся на ровные ноги, но его тело оказалось к этому не готовым, так что он быстро опустился назад, пошатываясь и ударяясь тем же коленом. — Альбедо, давай ляжем спать. — Что? С тобой? — Н-ну да… — Кадзуха опустил глаза, чувствуя некое смущение. — Ты типо мой парень? Мы спим вместе? — Д-да. — Тебе 18 хоть есть? Какой-то ты мелкий. — Конечно, есть! А теперь… давай спать, пожалуйста. У тебя жар… Подросток быстро застелил диван, умостился сверху и жестом позвал растерянного парня к себе. Блондин сбросил с себя домашнюю одежду, нырнул под одеяло и закрыл глаза. Он не понимал, что происходит, кто этот человек рядом и почему его тело горит. Но этот юноша вызывал доверие, так что Альбедо решил его послушать и лечь спать. Спустя примерно час безуспешных попыток уснуть, Кадзуха прошептал: — Ты спишь? — Нет. — Не можешь уснуть? — Голова болит. Мысли дурные лезут. Тело ноет так, будто я вагоны разгружал. — Ты уже снова «в себе»? — И как я должен понимать этот вопрос? — Как ты себя чувствуешь? — Нормально. — Можно я тебя поцелую? — Да. Почему ты спрашиваешь? — Не знаю… Кадзуха приподнялся и навис над лицом Альбедо. Голубые глаза снова были живыми и нежными. Похоже, блондин и правда «вернулся». Подросток накрыл чужие губы мягким поцелуем, сразу же получая на него ответ. Он облегченно выдохнул, а рука сама скользнула по бледной груди медика. — Я не настолько пьян, Перкосрак. — усмехнулся Альбедо, разрывая поцелуй. — Я рад, что тебе лучше.