Acta est fabŭla / Спектакль окончен

Сяо сидел около кровати Венти. Адвокат выглядел всё так же плохо и безжизненно. Алатус сжимал его хрупкую кисть, и, опустив голову, бормотал: — Прошло чуть больше недели. Каждый день длится вечность без тебя. Венти… вернись ко мне, пожалуйста… Я совсем ничего не соображаю без тебя. Не могу просто сесть и собраться с мыслями. Альбедо что-то придумал про «Селестию», но я вообще не воспринимаю его слов. Ничьи слова не воспринимаю… они будто говорят сквозь меня… Мне так не хватает твоего «грустно-грустно», твоей улыбки, твоего смеха, твоего «вы спиваетесь, детектив»… Реиндоттир говорит, что всё будет хорошо, но почему тогда нет ни малейшей динамики… Твоя мама подала в суд на врача, который вводил тебя в кому… Реин дала подтверждение, что доза была рассчитана неправильно. Я в замешательстве… Я снова слышу чужие голоса в своей голове. Даже сейчас… ты ведь рядом, но я слышу их, от этого мне кажется, словно ты где-то далеко… ты где-то не здесь… Венти… я скучаю… я не могу нормально жить без тебя. Я люблю тебя… всей душой и сердцем. Как же сильно я тебя люблю… прости, что так упрямился и напрочь не принимал твою точку зрения… не прислушивался, даже не пытался понять. Ты ведь не любишь Фатуи, ты жаждешь правды. Мне стыдно, что я допускал мысли о том, что ты связался с ними… Я не приемлю методы N, но я начинаю его понимать… Неужели и правда бывает такое, что другого выхода просто нет? Я запутался… Голос Сяо заставлял Барбатоса метаться из стороны в сторону. Он словно находится в стеклянном кубе, наполненном туманом. Фигура всё так же далеко, но Венти больше не пытается её догнать. Он просто стоит на месте, пытаясь понять, откуда же идёт этот родной голос, но тщетно. Невидимые стены больше не дают ему двигаться и давят. — Сяо, у тебя домофон звонит? Адвокат склонил голову и опустился на колени. Сил больше не осталось. Он устал. Его клонит в сон. Как же хочется закрыть глаза и провалиться, но что-то подсказывает ему, что нужно продолжать бороться, продолжать бежать, идти, ползти, но только не сдаваться. — Ся…о. Оглушающий хлопок и звук битого стекла. Тело пронизывает боль. Венти опускает взгляд — его руки в крови. На груди стало холодно и сыро. Глаза закрываются сами, утягивая Барбатоса во тьму. — Я буду ждать тебя, Венти. Я знаю, что ты справишься. Мы все тебя ждём. Мистер Пин будет грустить, если ты не проснёшься. Возвращайся скорее… «Пик-пик-пик-пиииииии….» — ужасный звук, заставивший Сяо надолго запомнить этот день. Его крик о помощи, суматоха врачей, экстренная реанимация, очередное хождение из стороны в сторону. Рука Реиндоттир на плече, слёзы градом, руки трясёт, ноги подкашиваются. Он просто смотрит, с замиранием сердца, как его любимого человека пытаются вернуть с того света, как люди в белых халатах снова запускают сердцебиение, как его бывший психотерапевт, госпожа Реин, лично реанимирует парня. Этот противный звук «пииии» продолжает разрывать душу на маленькие кусочки. «Пиииии… пик-пик-пик-пик.» — Алатус опускается на колени, закрывает лицо руками и громко выдыхает. — Есть. — проговорила женщина, как бы давая «отбой» команде медиков. Пять минут, и Венти снова лежит, подключённый к аппаратам, умиротворённый и спокойный. Алатус сидит рядом, сжимая его руку. — Доверься мне, Алатус. — рука Реин опустилась на плечо парня. — С ним всё будет хорошо. Он намного сильнее, чем кажется. — Угу… — Выше нос. — она несильно щёлкнула парня по носу. — В моей клинике работают только профессионалы, мы вытянем его оттуда, просто нужно немного времени. Женщина записала какие-то показатели в блокнот и покинула палату.

Вы 21:20

Я останусь сегодня у Венти.

Шизодоктор 21:20 Загоняешься, Сяо

Вы 21:21

Я понимаю. Я не могу сегодня уйти. Только не сегодня.

Шизодоктор 21:21 Что-то случилось?

Вы 21:21

Остановка сердца была

Шизодоктор 21:22 Как он?

Вы 21:22

Твоя мама вернула его. Угрозы жизни нет, состояние стабильно.

Шизодоктор 21:22 Я понял. Хорошо

Вы 21:23

Спокойной ночи и до завтра

Шизодоктор 21:23 Взаимно Альбедо отложил в сторону телефон и опустил глаза: он сидел на диване, Кадзуха лежал головой на его ногах, подросток тихо сопел, иногда морщась во сне. Медик провел рукой по мягким гладким волосам, перебирая пальцами красную прядь. «Такой красивый и невинный… И почему я — не телепат, как Сяо… почему я не могу прочитать твои мысли, Кадзуха… чем я могу помочь тебе… что так повлияло на тебя… эх, дети такие ранимые…» Голубые глаза изучающе осматривали аккуратные черты лица. Словив вдохновение, медик потянулся к столу, где лежали блокнот и ручка. Парень принялся зарисовывать, он завороженно смотрел на эти длинные ресницы, аккуратный нос, слегка приоткрытые губы. Ручка скользила по гладкой поверхности бумаги, вырисовывая нежные линии. — Мх… — Кадзуха поднял голову и сонно посмотрел на Альбедо. — Что…? — Я ничего не говорил. — мягко ответил медик, откладывая в сторону рисунок. — Как твоя голова? — Приснилось? Мне казалось, что кто-то гладил меня по голове… с такой любовью и теплотой… — А, ну это да. Я тебя гладил. Про любовь и теплоту не знаю, но точно гладил. — Альбедо, у тебя есть парень? — Нет… наверное. — А девушка? — Нет. — Давай я буду твоим парнем? Буду тебя защищать… а ты — меня. — Я и так буду тебя защищать. Я не хочу на тебя давить, так что дам тебе время. Когда захочешь поговорить — я открыт. — Спасибо. — Тебе уже лучше? Голова не болит? — Лучше. А что это? — он опустил взгляд на рисунок. — Попытка запечатлеть, как один прекрасный кот лежит на моих коленях. Подросток сразу смутился и отвернул голову. Его сердце снова сжимается. В последние дни он чувствует себя ужасно нестабильно. То в слёзы, то в смех, то в жар. Спокойствие наступает только рядом с Альбедо. Но мнимая надежда «перестать быть ребёнком» понемногу ускользает. Кадзуха до сих пор вспоминает с замиранием сердца тот глупый «маскарад» и поцелуй в парке. Он точно знает, что это было нечто большее, чем просто поцелуй.

***

Тёмный салон с сине-фиолетовой подсветкой. Уже родной (?) запах, лёгкая музыка. — Готовы, доктор? — Скар поставил авто возле серого кирпичного здания, повернулся на заднее сиденье, собираясь достать длинный кейс. — Да. — слабо улыбнулся. Детектив вышел, психолог — следом. Они прошли в холодное помещение. Серые стены, железный пол, выбитые окна. — Что это за заброшка? — Нигредо вертел головой по сторонам, рассматривая пустое помещение. — Под ноги смотри, света тут нет, а мусора хоть отбавляй. — Света нет? — Ага. Боитесь темноты, доктор? — вопрос прозвучал с лёгкой насмешкой и угрозой. Нигредо опустил голову и молча следовал за Скаром по длинному пустому коридору. Каждый шаг по железному полу отдавался эхом в голове. Лунный свет пробивался сквозь разбитые окна и трещины в стенах. Как бы он ни всматривался в пустоту, избежать падения не удалось. Перецепившись через что-то, психолог упал на колени. Услышав шум, Скар обернулся. — Я ведь говорил под ноги смотреть. — протянул руку, помогая Нигредо подняться. — Спасибо… Брюнет присел на корточки и стряхнул пыль со штанов психолога, затем поднялся и слабо улыбнулся. Нигредо почувствовал смущение и отвернул голову, хотя, при таком освещении, Скар бы всё равно не увидел. — Ну… — протянул брюнет, сбрасывая с плеча кейс. — Пришли. — Это место что-то значит для тебя? — Даже больше, чем ты думаешь. — проговорил Скар, собирая винтовку. — Расскажешь? — Если хорошо поработаешь. — Постараюсь, «учитель».