Фразочки для соблазнения стеснительных химиков

Даниил был очаровательным парнем — сообразительным учёным, добрым другом и самым настоящим джентльменом, но было в нём нечто такое, что заставляло Олесю кусать губу от досады и закатывать глаза чуть ли не до самого мозга… «Джентльменом» он был уж чересчур «джентльменским». Если поначалу робость Дани только завлекала, побуждала узнать о нём больше, разговорить, расколоть, как самый вкусный грецкий орех, чтобы он, наконец, раскрылся Олесе во всей своей красе, то сейчас, откровенно говоря, эта черта характера раздражала. Деликатный, вежливый, тактичный, но такой, чёрт возьми, нерешительный, что хоть волком вой! Девушка недовольно шикнула, по собственной криворукости и рассеянности уколов палец иглой, отчего красивая вышивка тут же выпала из её рук на колени. Люба отвлеклась от собственной вышивки, сочувственно взглянув на подругу. Они тихо занимались вышиванием в свободное от забот время, иногда переговариваясь о всяких девчачьих мелочах, но последние тридцать минут Олеся молчала, провалившись в свои мысли о несчастной влюблённости в — подумать только — трусишку-ботаника! В своём времени она бы на него даже не посмотрела, максимум — позволяла бы делать за себя домашку, но сейчас… От этих злобных мыслей стало даже как-то совестно. — Олесенька, всё хорошо? — спросила Люба с неподдельным волнением. Олеся лишь обречённо вздохнула, кинув секундный взгляд на безупречную вышивку подруги — поле подсолнухов, сотканное из оранжевых и жёлтых ниток, выглядело на ткани совсем как настоящее, в отличие от неказистых роз Олеси. Она всё спутала, перекрутила, перешивала по несколько раз, а всё из-за того, что была слишком занята своими мыслями. Надеялась, вышивание гладью поможет разгрузить голову, отвлечься, а в итоге вышло с точностью наоборот. Девушка отложила вышивку куда подальше с очередным тяжёлым вздохом. — Ну вот! С тобой точно шо-то не так! — всплеснула руками Люба, так эмоционально и нетерпеливо, отчего Олеся не сдержала улыбки; ей была приятна такая искренняя забота, совсем не приторная, не фальшивая, и уж точно не из вежливости. — Расскажи, если беда стряслась, не томи меня. Чего кручинишься? — стоило только Олесе нерешительно потупить взгляд, нервно перебирая изящными, хоть и мозолистыми из-за тяжёлой работы на кухне пальцами, Люба мудро кивнула, словно решила какую-то загадку. — Ах, как я сразу не вразумила. Влюбилась ты, Олесенька. Я эти томные вздохи ни с чем не перепутаю. Отпираться не было никакого смысла, уж слишком Люба была проницательной, хотя на первый взгляд казалось той ещё деревенской клушой. От прошлой Олеси — городской красотки, грубой, ленивой, безответственной, судящей по внешнему виду — тошнило. Хотелось оставить её в далёких воспоминаниях, как страшный сон. — Не наш ли Данечка занимает все твои мысли? — в лоб спросила Люба, которая всегда славилась своей прямолинейностью, и улыбнулась одной из своих самых обаятельных улыбок. — Люба! — Олеся вскочила с кровати, кидая смущённые взгляды на входную дверь своей общажной комнаты, остерегаясь, что их кто-нибудь услышит, затем, будто о чём-то вспомнив, снова откинулась на подушки с раздражённым ворчанием. — Эх, да какая разница. Все уже, наверное, знают, что я неровно дышу к Дане… Кроме Дани, — она измученно смотрела в потолок, чуть не плача, пока Люба, сидящая рядом, ободряюще гладила подругу по светлым волосам. — Ну-ну, не переживай, — ловкие пальцы Любы стали заплетать локоны Олеси в маленькие косички; в её нежных касаниях была запрятана дружеская, почти материнская забота. — Данечка наш просто очень… Застенчивый. Ну, ты сама знаешь. У него это впервые… — И у меня, — призналась Олеся, наблюдая за тем, как подруга бережно перебирает её волосы, будто на автомате заплетая уже вторую косичку; из груди непроизвольно вырвался ласковый смешок. Скорее всего, Люба часто заплетала волосы своим маленьким сестрёнкам — Глафире и Марусе — когда те нервничали или баловались. — Я никогда так сильно не влюблялась, — девушка продолжила излагать свои тайные, трепетные мысли, в душе радуясь тому, что у неё нашёлся хотя бы один собеседник, ведь очень сложно удерживать внутри себя столько эмоций, того гляди — взорвётся, как новогодняя хлопушка. — Каждый раз хочется за руку его взять! Или обнять… Просто так, без повода! Но не могу. Боюсь, что напугаю своим напором. Он ведь такой робкий и… — в глотке застряло злосчастное слово «тугодум», которое так и хотелось высказать, но вместо этого Олеся лишь сглотнула горькую обиду; она слишком нетерпеливая, но Даня здесь ни при чём. — В общем, я понимаю, что ему нужно время, но ожидание так утомляет! Люба молча слушала подругу, не перебивая, лишь иногда кивая головой; так проникновенно, заинтересованно, но вместе с этим мудро и рассудительно, словно старшая сестра, которая сейчас даст ценный совет и утешит добрым словом. На секунду её огрубевшие пальцы дрогнули и перестали заплетать Олесе новые косы, она будто опомнилась, пришла в себя, и стала поспешно расплетать свои труды, приводя волосы подруги в относительный порядок. Возможно, она так часто заплетала косы своим маленьким сестрёнкам, что это переросло в привычку… Но Олеся и не против. В конце концов, это даже приятно. — Я уверена, шо у Дани точно такие же любовные думы, — вторила Люба, посмеявшись. — Поверь мне, Олесенька, этот хлопец без разуму от такой дивчины, как ты. Я и раньше замечала взоры, что он кидал на тебя, но не придавала значения. А теперь точно вразумила, в чём дело! — когда Олеся кинула на Любу полный надежды взгляд, она продолжила говорить с ещё большим энтузиазмом, желая подбодрить. — Помнишь, как ты первая пригласила Даню потанцевать? — Помню… А что? — А то, шо ты очень предприимчивая дивчина! — когда Олеся недоумённо сморщила нос, не уловив связи, Люба снисходительно улыбнулась; нужно лишь немного подтолкнуть. — Может, Дане такая дивчина и нужна. Бойкая и инициативная. Такая, как ты, Олесенька. Олеся на несколько секунд замолчала, крепко задумавшись. Она поняла, что Люба имеет в виду, но сама всё ещё сомневалась… Ей было плевать, кто сделает первый шаг. Пусть стереотипы о том, что первый шаг должен делать исключительно мужчина, канут в лету, ведь Олеся — современная девушка, даже путешествие в СССР этого не отнимет, но ей было очень страшно, как на это отреагирует Даня. Ей не хотелось рушить их нежную, трогательную, такую душевную дружбу. — Я хочу, — кивнула Олеся сама себе. — Я очень хочу ему признаться. Да хоть сейчас бы побежала! У меня ведь даже… Девушка, так и не закончив свою мысль, свесилась с кровати и стала что-то нашаривать рукой под ней, пытаясь найти свою специальную тетрадь с «подкатами к Дане», которые представляли собой неловкие, откровенно кринжовые фразочки для соблазнения всяких стеснительных химиков. Олеся, скорее всего, никогда не воспользуется ими в реальной жизни, уж слишком они были нелепыми… Но кто знает. Зря она их, что ли, целыми ночами выдумывала, пытаясь хоть что-то вспомнить по химии из школьной программы? Учителя естественных наук, которые преподавали в старой школе, Олесей бы, определённо, гордились, или упали бы в счастливый обморок. А всего-то надо было попасть в 80-е, да влюбиться в здешнего учёного! — Вот. Ты только послушай! — девушка открыла тетрадь на первой странице и, прокашлявшись, произнесла. — Можно узнать, какой ты химический элемент? Люба сощурила свои голубые глаза, пытаясь понять, в чём смысл. — Спрашиваешь, для чего? Ну а вдруг мы реагируем! Давай проведём качественную реакцию? Тягостное молчание послужило ответом, однако, заметив, как пригорюнилась Олеся, Люба попыталась вымученно улыбнуться. Может, такие сложные заигрывания не действуют на тех, кто в этом не особо разбирается? — Это очень… Необычно! — хлопнув в ладоши, произнесла Люба. — Я ничего не поняла, но звучит-то как! Качественная реакция, ишь ты! — Подожди, а как насчёт этого? Попроще. Кхм… Ты случайно не магнит? Тогда почему меня к тебе так тянет? Люба вдруг энергично закивала головой с воодушевлённой улыбкой, а её щёки загорелись счастливым румянцем — она поняла шутку. — До чего же находчиво, Олесенька! Если бы мне такое сказали, мне было бы очень приятно! Толковая ты наша! Это надо же такое придумать. Спрятав тетрадь обратно от греха подальше, запихнув в самую глубь подкроватного пространства, Олеся снова понурила голову в нерешительности. На самом деле, она эту фразу своровала у одного зазнайки из университета, который пытался к ней подкатить, а этот зазнайка, в свою очередь, своровал с сайта «интересныйподкатктёлочке.ру». — Ты думаешь, мне стоит рискнуть? — Олесенька, — Люба положила свою тёплую ладонь на плечо подруги, успокаивающе поглаживая, и, надо же, это действительно подействовало. — Не важно, что я думаю. Если хочешь, если чувствуешь, что твоё — рискуй. Слушай своё сердце, как сказала бы моя мама. Всё будет добре, я обещаю, — немного подумав, она весело добавила. — А про магнит мне очень понравилось! Теперь давай, беги к нему без оглядки, и шобы мне хорошие новости принесла! И Олеся действительно побежала, не забыв перед этим крепко обнять Любу, вдохнув приятный запах цветочных духов «Лесной ландыш» и хозяйственного мыла от её одежды. — Спасибо, Любаша! Пожелай мне удачи! — Желаю! Но она тебе и не потребуется! Ой, подожди, и захвати с собой рассольничка из холодильника, там ещё осталось! А то Даня опять в столовую не приходил, будь он неладен. * * * — Даня! Олеся ворвалась в лабораторию маленьким вихрем, вся запыхавшаяся и растрёпанная, но с твёрдой, непоколебимой решимостью в глазах и… с тёплой баночкой рассольника под мышкой, которая была заботливо укутана в цветастую, засаленную ткань. Даниил резко поднял свою кудрявую голову, испугавшись — не каждый день к ним в лабораторию забегают подобным образом, на секунду ему даже показалось, что где-то случился пожар, или того хуже, иначе зачем кому-то так сюда спешить? — Олеся, что стряслось? — он в ту же секунду отвлёкся от своих бесконечных анализов, химических опытов и феноменальных экспериментов, и быстрым шагом подошёл к Олесе; в его карих глазах плескалось волнение, которое смешалось с едва заметной радостью от спонтанной встречи. — Зачем же так бежать? Иди сюда, присядь… Я тут один, но могу позвать кого-нибудь, если дело срочное. — Не надо никого звать, это личный разговор… Даня, послушай, пожалуйста, что я сейчас скажу, — между шумными выдохами произнесла Олеся. — Иначе потом у меня не хватит смелости. Это очень важно. — Я слушаю, — Даня растерянно кивнул, и, уже было, хотел потянуться к лицу Олеси, чтобы убрать мешающую прядку волос с её лица, но замер на половине пути, спрятав руку за спину, не желая вторгаться в личное пространство; девушка чуть ли не взвыла, но удержала себя в руках. Под любопытным взглядом Дани она вдруг сжалась, едва не растеряв всю свою напускную решимость и смелость. Господи, о чём она думала??? Растрёпанная, без адекватного макияжа, потная от долгой беготни и в мятом платье Любы, она сейчас собралась ему в любви признаваться??? Даже не подготовившись заранее? Могла бы подобрать модный наряд (по меркам этого времени, хотя бы), одолжить косметику у Любы, сделать укладку, а не бежать сюда сломя голову ни о чём не думая. Ей так хотелось показать ему, какой красивой, утончённой и женственной она может быть, если поработает над своим образом, но… Даниил смотрел на неё, не отрываясь, с мягкой улыбкой на губах и безграничным обожанием во взгляде. Ему действительно было плевать, как она выглядит, даже с этой несуразной банкой домашнего рассольника под мышкой и взлохмаченными волосами на голове, которые больше напоминали птичье гнездо. Этот простой факт вызвал в её желудке рой эфемерных бабочек и усилил решимость. Сейчас или никогда. — Ты случайно не легковоспламеняющаяся жидкость? — пискнула Олеся, прикусив щёку изнутри от неловкости и стыда; этот тупой подкат вырвался сам собой. Даня всё ещё выглядел слегка растерянным, но, не найдя слов, лишь качнул своими пышными кудрями из стороны в сторону, решив подыграть. — Тогда почему при виде тебя в моей душе образуется пожар? То, как Даниил стушевался, застеснялся и отвёл взгляд, чуть ли не подогнув колени от неожиданности, побудило Олесю растянуть губы в широкую, трогательную улыбку. Он был таким… Милым. Просто до дрожи, до мурашек. Парень судорожно выдохнул, вцепившись рукой в предплечье, и, по всей видимости, пытался прийти в себя после такого явного намёка. До этого они никогда не флиртовали друг с другом. Точнее, не так явно. — Олеся… — начал было он, отважившись посмотреть девушке прямо в глаза; его лицо всё ещё было красным, как спелое яблоко, но взгляд стал твёрже. — Да? — в её голосе сквозила надежда, даже мольба. — Ты случайно не путешественница во времени? Олеся замерла на месте, широко раскрыв глаза. Первые капельки пота выступили на её висках, а руки задрожали от приближающейся паники — он, что, знает…? Но откуда? — Тогда почему… Почему у меня стойкое ощущение, что ты есть… В моём будущем? — это был всего навсего неловкий флирт, судя по бегающему туда-сюда взгляду парня и пунцовым пятнам на его щеках. Девушка облегчённо выдохнула сквозь плотно стиснутые зубы; на место паники и страха встала воздушная лёгкость и тянущее под ложечкой чувство влюблённости. Боже, он действительно это сказал. Подыграл её неуклюжим попыткам флиртовать. Значит, надо продолжать. Куй железо, пока горячо! — А ты, ээ… Ты случайно… — в голове Олеси активно крутились шестерёнки, возобновляя мыслительный процесс, она изо всех сил пыталась вспомнить хоть что-то оригинальное, чтобы поразить Даню в самое сердце; тут, главное, не напутать элементы, а то будет стыдно. — А ты случайно не калий, кислород, титан и… калий? Юноша подавился слюной и начал кашлять, усиленно постукивая себя по груди. Судя по румянцу, который красиво лёг на его щёки, он догадался, в чём шутка. K O Ti K. Олеся не решилась произнести это вслух, лишь молча улыбнулась хитрой, победной улыбкой. Даня отзеркалил её улыбку, но что-то в нём изменилось… Прибавился знакомый азартный блеск в его глазах — этот блеск появляется всякий раз, когда он возится со своими опытами, забывая обо всём на свете. Можно ли назвать то, что происходит между ними, своего рода опытом? Ведь любовь — это химия? Даня подошёл ближе, в этот раз позволив себе убрать светлую прядь волос с лица Олеси, деликатно зачесав за ухо. — Я бы образовал с тобой ионную связь… став твоим катионом, — его ладонь аккуратно очертила щёку девушки, отчего она с готовностью прильнула к его руке, прикрыв глаза от наслаждения; его кожа была тёплой, немного жёсткой, а ещё пахла чем-то специфическим, явно после экспериментов с химическими растворами, но это было такой сущей мелочью. Она ждала этого момента так, так много времени… Но, к сожалению, такому личному и интимному моменту между ними снова помешали, на этот раз — шипящая позади них колба, которая вся пузырилась и дымилась, отчего Даниилу пришлось оторваться от Олеси и поспешить к своему лабораторному столу, чтобы выключить электроплитку. Вздох девушки, наполненный разочарованием и неприкрытой досадой, казалось, распространился по всей лаборатории. Нет! Не-а!! Не в этот раз!!! Олеся, гордо вскинув подбородок, поставила банку с супом на свободное место, подальше от химических прибамбасов, а сама, метнувшись к Дане, схватила его за воротник белого халата и потянула к себе, нетерпеливо впечатавшись своими губами в его. Если парень и растерялся, то не подал виду — он ответил на долгожданный поцелуй с такой уверенностью, будто уже давно готовился и проматывал в голове этот момент по несколько раз. Даня несмело положил руки на женскую талию, прижав к себе в лёгкой настойчивости, а Олеся запустила ладонь в его вьющиеся кудряшки. Тихий выдох сорвался с его губ, когда девушка неумышленно прижала его поясницей к лабораторному столу, отчего стеклянные установки слегка пошатнулись, предупреждающе лязгнув. — Олеся, — его голос был хриплым и слегка подрагивал от накатившего возбуждения, глаза лихорадочно поблёскивали, а щёки пылали румянцем; Олеся очень хотела запечатлеть этот момент в своей памяти навсегда, будь у неё под рукой фотоаппарат, она бы воспользовалась им не раздумывая. — Я бы очень хотел продолжить, но… Не здесь… Мы можем что-нибудь разбить, это опасно. Такими вещами в лаборатории не занимаются. Позволь мне закончить. Девушка смущённо прокашлялась и отошла от учёного, позволяя ему убрать последствия перегрева своей несчастной колбы, которая несколько минут назад опасливо пузырилась. Это было так… Спонтанно, нелепо, быстро, совсем не романтично, как она вырисовывала в своих фантазиях. Всё у них вечно складывается не так, как надо, выбивается из общепринятых норм, но это… По-своему очаровательно, что ли. И совершенно неважно, если Даня, в конечном итоге, ответил взаимностью. Принимает её со всеми тараканами — навязчивую, шумную, вспыльчивую, непонятную девчонку, и совсем не учёную. Целое стихийное бедствие, а не человек. Олеся хотела было извиниться за слишком внезапный порыв, и за то, что помешала ему с работой своим приходом, как увидела перед собой толстую тетрадь, которую Даниил протягивал ей всё с той же смущённой улыбкой. Румянец на его скулах даже и не думал уходить. — Что это? — спросила девушка, принимая тетрадь из юношеских рук. — Твои научные открытия? — Я… Нет, — он замолчал, почесав затылок, и, кажется, покраснел ещё больше. — Просто почитай. Пожав плечами, Олеся раскрыла тетрадь — её взгляд тут же утонул в разнообразии цифр, формул, памяток, но, полистав страницы ещё немного, она заметила собственное имя, написанное аккуратным, каллиграфическим почерком. «План… Как позвать Олесю на свидание прогулку… Вспомогательные фразы(романтические)… Как действовать в случае отказа… Как действовать после согласия…» Даниил действительно писал очень много о ней, на полном серьёзе строил планы и схемы только для того, чтобы позвать Олесю на идеальное свидание; «вспомогательные фразы», которые он писал, были немного похожи на кринжовые подкаты в тетрадке Олеси, и это совпадение заставило девушку от души посмеяться, но не над Даней, а над ситуацией в целом. Он точно так же, как и она, ломал голову над тем, как признаться в своей симпатии, даже посвятил ей чуть ли не целую дипломную работу. Тетрадь, поначалу служащая черновиком для химических экспериментов, была полностью захвачена мыслями об Олесе. — Даня, — девушка не смогла удержать улыбки, такой широкой, что аж скулы заболели. — Не могу поверить, что мы с тобой оба оказались влюблёнными идиотами с тетрадями! — она слегка потрепала тетрадку в руках, сентиментально покачивая головой; Даня не ответил, лишь смирил её очередным непонимающим взглядом. — У меня тоже такая есть. Про воспламеняющую жидкость я сама придумала, накатило вдохновение, вот и записала в свою тетрадь, чтобы не забыть. На всякий случай. Твой перфекционизм заразен. Покажу потом как-нибудь… — Ты просто замечательная, Олеся, — Даниил негромко хихикнул, опустил ладонь на плечо девушки и заскользил вниз, к её ладони, чтобы переплести вместе пальцы; теперь, когда они оба открылись друг другу, хотелось наверстать упущенное — за все те разы, когда он запрещал себе её трогать. — Я с удовольствием почитаю, если ты будешь не против. А она, конечно же, не будет.