Роза средь шипов, или так ли уж страшны панки!?

      Летний теплый день. Ветер ласково треплет листочки деревьев. Волны Фонтанки бьются о вековой гранит. Питер прекрасен. Пусть ворчат те, кто не любит его. Пусть ворчат те, кому мало солнца. Питер прекрасен. И в солнца ярких лучах и в сером свете туч, и мокрых дорожках дождя на холодном стекле. — Как холодно…       Настя обхватила себя руками за плечи. Странно, лето. Тепло. Но почему она словно в морозилке. И как она вообще оказалась тут. Не помнит. Это ее любимое место. Набережная Фонтанки, метров 50 от Аничкового моста, рядом с Дворцом Детского Творчесва. «Как красиво.»       Она улыбнулась. Но почему же так холодно? И что за странное одеяние на ней. Белый длинный сарафан и… Босые ноги… «Что происходит?» — Бригаду реанимации срочно!       В палату вбежали люди в белых халатах. Приборы, что следили за показателями забили тревогу.       Она уходила.       Оставляла их. Тех, кто до сих пор сидел под дверью ее палаты. Много или мало, кто скажет это? Для кого-то и одного достаточно. А для кого-то 1000 будет мало.       Самое страшное, что может быть в жизни, это невозможность что-то сделать. Она мучает и пытает страшнее всего.       Андрей метался как зверь в клетке. Он готов был отдать все, только чтоб она жила. Марина прижималась к Диме, сдерживая страх и слезы. Парень держался немногим лучше.       Они молились. Каждый по-своему. Каждый молча. Каждый кому-то своему…       На встречу шла компания ребят. Они занимали всю дорожку и шли словно не видели ее. Настя попыталась увернуться, но… Они прошли сквозь нее… «Что?»       Девушка испугалась. Такого не может быть. Она пошла, побежала на Невский. Там много людей. Но… Боже, они ее не видят. Они проходят сквозь нее! «Что проиходит?» — она почти плакала. — «Папочка!»       Жизнь города текла своим чередом, поток людей тек по центральной улице города и лишь девушка в белом одеянии, как яркое пятно не могла найти свое место.       Андрей вдруг почувствовал тянущую боль в груди. Врачи все ещё боролись за жизнь его дочери там, в палате. В маленькое окошко он видел, как вокруг койки толпились те, кто мог ей помочь. — Держись малышка! Не бросай меня! Я тут, я рядом!       Он всматривался в спины врачей. — Здесь нет твоего папы.       Вдруг раздался голос рядом. Настя резко обернулась и увидела молодого мужчину, приятной наружности, постарше ее. Хотя определить, сколько лет ему на самом деле было невозможно. Уж больно мудрый был взгляд. — Вы кто? Что проиходит?       Девушка усматривалась в его серые, как дождевое небо глаза.       Мужчина легко улыбнулся. — Ты умираешь!       Просто ответил он. — Сейчас, в этот момент врачи борются за твою жизнь. — Вы шутите?       Настя обалдела. Мужчина лишь отрицательно покачал головой. — Это похоже на шутку?       В этот момент сквозь девушку прошел какой-то парень. — Но-о… Я не хочу умирать!       Она воскликнула. — Не хочу! Я ещё столько… Не сделала… — Уверена?       Мужчина хитро улыбнулся. -Те, кто хочет жить, не оказываются здесь.       Он разввернулсяи пошел вперед. Люди неосознанно расступались перед ним. Насте ничего не оставалось, как пойти следом. — Постойте, о чем вы говорите?       Мужчина взглянул на нее, когда она поравнялась с ним. — Это место… Что то вроде зала ожидания, или мир между мирами. Здесь оказываются те, кому ещё не предназначено умереть, но они решили иначе. Здесь им даётся возможность принять решение. — Почему вы говорите, что я хочу умереть? Это полный бред.       Мужчина остановился и с умильной улыбкой, взглянул на нее. Она узнала эту улыбку. Так иногда улыбался Горшок, когда был счастлив. Настя открыла было рот, чтоб сказать «Миша» как вдруг вокруг стало темно. — Жизнь людей как лестница. Идти вверх или вниз, каждый принимает решение сам. Кому-то суждено проти половину пути, кому-то весь путь. Кто-то не добирается и до второй ступени. А кто-то…       Незнакомец с Мишиной улыбкой взглянул на нее. — Сбивается с пути. Устает, трятя силы не на то.       Впереди появились два светлых пятна, которые приближались к ним. — Зачем вы все это говорите мне, я хочу жить. У меня куча планов. У меня планируется выставка. Куча съемок. Вы явно ошиблись, выбрав меня для своей душешипательной лекции.       Мужчина снова улыбнулся, глядя на нее. Он кивнул ей, на тот свет, что приближался к ним. Это были словно две комнаты. В одной она узнала отцовскую квартиру. Ее мягкие игрушки, вон на стуле любимая толстовка валяется. Папа что-то рисует в блокноте. — Папочка…       Из глаз потекли слезы. Она сделала шаг к этой комнате. — Ты не хочешь взглянуть что в другой комнате?       Незнакомец кивнул на второй вариант.       Настя подняла взгляд, но не увидела ничего четкого. Слезы текшие из глаз мешали рассмотреть, да и там было темно. Словно выключили свет, угадывались лишь силуэты.        Ее тянуло в ту комнату, к отцу. Тянуло словно магнитом.       Князь поднял глаза от блокнота в их глаза встретились… — ПАПОЧКА!       Настя сорвалась сместа и побежала к нему.       Она влетела в квартиру распахнув входную дверь. — Папочка! — Что такое случилось, детка?       Андрей вышел на встречу дочери. Молодой, красивый. — Папа…       Настя разревелась в голос и упала в обьятия отца…       Ещё несколько человек вбежало в палату. — Что происходит?       Андрей схватил девушку за руку. Та уже было открыла рот, чтоб ответить как из палаты прозвуло, как гром… — ВРЕМЯ СМЕРТИ 16-32… — НЕ-Е-Е-ЕТ!       Андрей кинулся в палату.       Было так хорошо. Кажется, жизнь снова обрела цвет и звук. Отец занимался музыкой, ездил на концерты. Брал ее с собой иногда. Они снова были вдвоем. И это было прекрасно. Пока в один прекрасный момент Настя не почувствовала грусть. Или тоску или скуку. Она не могла понять что происходит. Ее ничего не радовало. Ничего не хотелось. Друзья таскали ее гулять, на концерты. Отец то и дело звал на репетиции. Пытался как-то развлечь. Ребята из «КиШа» тоже доставали. Доставали. Именно. Все стало раздражать. Даже любимая камера покрылась пылью. Отец предлагал обратиться к психологу. Настя обещала подумать. Время шло. Лучше не становилось. Становилось только хуже. Появилось чувство что она заперта. В комнате, в коробке… Где-то, где упирается в потолок. Как пела Машина Времени: «Лица стерты, краски тусклы, Толи люди, толи куклы. Взгляд похож на взгляд, а день на день»       Ей казалось что она тонет, медленно тонет в болоте. И сил казалось нет с этим бороться. Однажды сидя на подоконнике в своей комнате и смотря в пустоту, она увидела на детской площадке человека. Он стоял там, как приведение, но она точно знала, что смотрит он на нее. Она чувствовала, что должена к нему выйти. На улице было очень темно и холодно. И страшно. Фигура мужчины темнела впереди. Чем ближе Настя подходила к нему, тем холоднее становилось. — Кто вы?       Как только она задала этот вопрос, то тут же все вспомнила. Это тот самый незнакомец, с Мишиной улыбкой. — Ну как тебе? Хорошо было вернуться назад?       Он улыбнулся. Девушка опустила глаза. — Сначала да, а потом стало становится плохо. Чувство что я… Что я… — Умираешь…       Усмехнулся он. Девушка кивнула. — Так бывает, когда ты сворачиваешь со своего пути. Жизненные силы уходят, а брать их неоткуда. Те крохи, что тыполучаешь из сторонних источников это лишь так… Подпитка… Но долго с ними не прожить. Существовать можно. Но не жить. Вот почему так важно, идти своим путем.       Он с улыбкой щёлкнул ее по носу. — Но… Я же вроде занималась тем, что мне действительно нравилось.       Настя подняла глаза на мужчину. — А как же любовь, от которой ты отказалась? — А?       Мужчина кивнул ей, на то, о чем она позабыла, на вторую комнату. Настя присмотрелась. Да, там было темно. Не хватало света. Но это была не тьма. Просто нужно пустить свет. — Что там?       Мужчина усмехнувшись пожал плечами. — Это можешь знать только ты.       Настя сделала пару шагов и смогла различить силуэт. «В этом лице он узнал ее, ту что так сильно ему нужна»       Как там пел Миша? — Балу-у-у…       Настя улыбнулась, чувствуя как становится теплее. — Это Балу!       Она радостная повернулась к незнакомцу. Тот с улыбкой кивнул. — Я могу пойти к нему? Я! А-а-а! Но я же…       Она испугалась — Я же его бросила… Он… А отец как же…       Незнакомец вдруг положил ейруки на плечи, немного сжав их. — Не позволяй ничему сбивать тебя с твоего пути. Даже собственному сознанию. Спроси себя, чего ты хочешь искренне, на самом деле?       Настя опустила глаза, задавая себе этот вопрос. — Я… Я хочу быть с Балу… Я… Люблю его.       Незнакомец улыбнулся и кивнул. — Тогда иди… — я. — М-м?       Он улыбнулся. — Скажите папе, что я люблю его… — Почему бы тебе сказать это самой?       Вдруг рядом с ними оказался Андрей. — Папа! — Да, детка.       Князь улыбнулся. — Папа, я…       Настя подошла к нему — Ты прости меня за эти 5 лет. Я очень жестоко вела себя. Но… Твои слова, ты… Причил мне большую боль. И я… Злилась… Но я любила тебя все это время. И очень тосковала. Мне не хватало твоей любви и тепла. Мне хотелось чтоб ты был только мой… А вот оно как получилось. Получилось что я мстила… Я… Я простила тебя… Ну процентов на 80… Это словно фантомная боль осталась от твоих слов. Но я люблю тебя, очень сильно… Очень-очень и всегда буду любить… Ведь дети всегда любят своих родителей, несмотря на ту боль которую те им причиняют. Я…       Андрей взял ее ручки в свои. — Прости меня малышка… Я не думал о том, что мои слова могут причинить тебе такую боль. Я искренне прошу прощения. Если бы я мог, я бы вернулся и не сказал их. Но хочу чтоб ты знала, несмотря ни на что, ни на кого в нашей жизни. Я всегда буду любить тебя! В моем сердце есть место для тебя, ты моя дочь… Моя кровинка. Мы с тобой связаны и никто и ничто не может эту связь порвать. Я навсегда буду твоим, а ты моей. И никто не сможет этого изменить. Я люблю тебя! Очень-очень сильно. Доченька моя. — Папа…       Настя обняла отца, прижимась к нему… — Навсегда? — Навсегда!       Кивнул он, обнимая дочь. — Тебе пора…       Незнакомец кивнул на комнату с Балу.       Князь вытер слезы со щёк дочери. — Иди.       Кивнул он ей. Настя улыбнулась и пошла, иногда оглядываясь назад. — А…       Она обернулась, взглянув на незнакомца. — Всё-таки, кто вы?       Мужчина улыбнулся. Вдруг его образ поплыл и современная одежда сменилась на образ одежды начала 18 века. — Тот, кто был с тобой всегда…       Улыбнулся. — У городов тоже есть душа… — Андрей, стой!       Балу кинулся за ним в палату. — Стойте!       Врачи пытались его успокоить. — Ей уже не помочь… — Настена!       Мужчина заплакал в голос. Шурка крепко сжал друга. А палате повисла гнетущая тишина и лишь мерный непрерывный звук монитора действовал на нервы. — Не-е-етт…       Анрей сжал пальцами Шурку. — Прости…       Выдохнул Шурка… Как вдруг…       Пик!       Монитор издал такой желанный звук.       Пик! — Есть пульс!       Врачи снова принялись за работу…       Надежда укрыла своим.