***
Хорошо, что мама решила начать обустраивать дом только завтра. Теперь я могу спокойно переодеться и наведаться в лес, чтоб немного прогуляться, любуясь сентябрьским вечером и вдыхая чистый, не испорченный пылью и запахом бензина воздух. Заодно, может быть, успею что-нибудь нарисовать простым карандашом в маленьком блокноте: изгиб веток, маленькую елочку или же что-то поинтереснее. Например, изображу кору сосны, стараясь передать каждую ее трещинку и шероховатость. Или же набросаю очертания поляны со всей ее травой, некоторыми цветами и кустами. Ветровка, широкие джинсы и старые кроссовки — лучшая одежда для прогулок по не асфальтированной дороге среди небольших кустов, царапающих кожу веток, торчащих коряг и узких канав с вечно ледяной водой, в которой обязательно плавают опавшие листья и гнилые соломинки колоса или чего-нибудь похожего. Ведь главное — удобство, а не мода. Предупредив родителей о том, что собираюсь ненадолго отлучиться, я выхожу на большое крыльцо и расстегиваю молнию ветровки, ибо на улице еще пока что сохранилось некое тепло, которое будет держаться ближайшие полтора или два часа. Одергиваю футболку и ступаю на узкую тропинку, по бокам которой расположились густые заросли всякой травы. Вполне естественно для места, в котором давно никто не обитал. Отец, наверное, обязательно все скосит, чтоб получилось подобие газона, который был на участке нашего дома, из которого мы всей семьей переехали. Тропинка заворачивает влево, огибая кромку леса. Я продолжаю по ней свой путь, постепенно отдаляясь от дома. Вижу кучу сваленных друг на друга деревьев, на стволах которых были какие-то бурые пятна, а чуть далее — широкие и сухие канавы, через которые мне придется перепрыгивать, дабы не испачкать кроссовки в той грязи, которая прячется под травяным настилом на дне этих «водоемов». Пусть обувь и старая, это не значит, что ее нужно портить. Захожу в лес, пригибаясь и прикрывая ладонями лицо, дабы не стукнуться о ветки и не пораниться. Примерно через минуту моего скрюченного передвижения я останавливаюсь, выпрямляюсь и глубоко вдыхаю хвойный запах. Да, находиться здесь — действительно полезно для легких, привыкших к выхлопным газам авто, пыльным улицам, дыму сигарет и свежей краски, нанесенной на стены во время школьного ремонта. Мой взгляд мечется туда-сюда, разглядывая несколько очень высоких елей с массивными ветками. Стоят, величавые. Дуб, береза, клен и прочие скоро окончательно сбросят всю листву, а эти хвойные будут красоваться темно-зелеными иголками всю оставшуюся осень и зиму. Что ж, зато не так скучно будет наблюдать за лесом из окна, так быстро полюбившегося мною. На кривой березе висит альбомный лист, на котором имеются какие-то надписи и рисунок, нанесенные черным маркером. Так как дерево достаточно далеко от меня, я не вижу подробностей содержимого. Возможно, кто-то додумался повесить объявление. А, может быть, это мини-карта леса и его округи. Надо сходить и посмотреть, что это такое. Из глубины леса послышались тяжелые шаги, удивившие меня своей достаточно громкой поступью. Человек так не ходит. И даже группа из десяти тех, кто любит отправляться в поход, нагружая себя рюкзаками и прочим скарбом. Может, какое-нибудь крупное животное? Но я знаю, что медведи и лоси не обитают в этих краях. Все-таки решаюсь приблизиться к березе с листком, и тут же, совсем близко от меня, с громким треском падает толстенная ветка, отломившаяся с верхней части кроны одного из деревьев. От неожиданности я вскрикиваю и чувствую учащенное сердцебиение. Быстро оглядываюсь по сторонам, а потом поворачиваюсь обратно и трусцой направляюсь домой, ловко прыгая через корни, небольшие завалы и обезвоженные канавы. Во время передвижения понимаю, что ветка не могла просто так отломиться, ибо я пристально разглядывала чуть ли не каждое дерево. Никаких сломов и намеков на них я не заметила. Странно это все. Особенно нечеловеческие шаги. Надеюсь, среди леса есть какое-нибудь небольшое производство, и этот подозрительный звук, похожий на тяжелую поступь, оттуда. Глупо звучит, но я просто ищу оправдание этому странному явлению.***
Утро второго дня пребывания в новом доме началось с ругани родителей из-за будущего цвета кухни. Боже, ну зачем так громко орать, споря о такой, по-моему мнению, незначительной вещи? Неужели нельзя решить этот вопрос спокойно, без матов и повышенного тона? Спускаюсь вниз и иду в ванную комнату, одновременно с этим прихватив пару чистых полотенец, зубную щетку, пасту и мыло, чтобы привести себя в порядок перед завтраком. Прохладный душ взбодрит меня перед трудовым днем. Жаль только, что ванна не новая, чем-то замызганная и с трещиной на одном из бортиков. После освежающих процедур я направляюсь на кухню. На длинном деревянном столе уже стоит полная тарелка каши и стакан кипяченного молока. Мама будто специально заставляет меня пить эту гадость, прекрасно зная, что я предпочитаю крепкий кофе, причем без сахара. Ладно, я ей как-нибудь это припомню. — Эмма, не сутулься. Ты же девочка! Господи, зачем мне постоянно напоминать об этом? Будто что-то изменится… — Ешь быстрее. Мне понадобиться твоя помощь в уборке. И еще: не вздумай выливать молоко в раковину! — Спасибо за идею. — Не язви. Мама поправила свои очки и, круто развернувшись на носочках, зашагала в гостиную, попутно крича отцу о том, чтоб тот шевелился быстрее и нашел ведра с тряпками. Исходя из этого я могу уверенно сказать, что большую часть дня буду вытирать пыль и мыть полы. Съев кашу и все-таки выпив противное молоко, я направилась к родителям. Мне быстро всучили допотопного вида веник и железный совок. — Только не халтурь. Подметись как следует. Я вздохнула, на что отец улыбнулся, и начала выполнять указание. О, я уже отвыкла работать веником, предпочитая тому пылесос с длинной ручкой, что очень удобно. Не надо лишний раз нагибаться, стараясь замести в совок как можно больше мусора. Когда первый этаж был выметен, мама поручила мне протереть всю деревянную мебель в гостиной и на кухне. Что ж, это полегче, чем корячиться на пыльном полу. Заодно как следует рассмотрю то, что оставили прежние хозяева этого дома: кухонный гарнитур, посуду, винтажные кресла и зеркала в массивных позолоченных рамах. — И не забудь про свою комнату! Забудешь тут, ага. Там тоже предстоит все выметать и мыть. — Ладно-о! Быстро вытираю пыль с лакированного деревянного стола, дубового шкафа, навесных кухонных полок и небольших тумбочек. Остальное, думаю, мне поручат доделать завтра, а сейчас надо бы подняться к себе. Моя новая комната, оказывается, проветривалась все то время, что я отсутствовала. Круглое окно было распахнуто, и через него дул слегка прохладный ветер. Наверное, тут была мама. Хотя я вроде бы не видела, чтоб она выходила из гостиной все то время, что я убиралась. Папа тоже был на виду. Кое-как отодвигаю кровать от стены и начинаю подметаться. Да, тот, кто жил здесь до меня, похоже, был свинкой — я обнаружила кучу фантиков от леденцов и шоколадных конфет. На одной из оберток я увидела цифру восемь, ровно выведенную черным маркером. Интересно, что это значит? Количество съеденных конфет за раз? Все блестящее и шуршащее вместе с пылью было свалено в мусорный пакет. Теперь осталось вымести из всех остальных углов, из- за комода и шкафа. И, само собой, вымыть все, что только можно, включая окно. Похоже, работы здесь до конца дня. Глубоко вздохнув, я напрягла мышцы рук и ног и осторожно стала передвигать массивный предмет мебели ближе к центру комнаты, чтобы было удобнее выметать тонны пыли и паутину. Ох, и тяжелый же этот комод! А еще слишком старомодный на вид. Но самое противное то, что на его правой стороне были те же наклейки, что и на полках. Боже, какая мерзость! Терпеть не могу все эти сердечки, блестки и искусственные цветочки. Хотя, почему я так негодую? Вдруг здесь жила маленькая девочка? На грязной стене я заметила очертания маленькой дверцы — всего около пятидесяти сантиметров в длину и тридцати в ширину. Кое-как я разглядела замочную скважину за тонким слоем обоев. Так, получается, мне удалось найти чей-то тайник, умело спрятанный за комодом? Быстро сбегав за отверткой, шпателем и ножом, я стала пытаться открыть дверцу этими предметами, ибо не знала, где найти подходящий ключ. Ничего не получилось, хотя я очень старалась — хотелось поскорее узнать, что хранится в стене: личный дневник или что-то более крутое. Например, оружие или запрещенные вещества. Бросив все на пол, я завалилась на кровать — единственную чистейшую мебель в комнате. Мне нужно немного отдохнуть, а потом продолжить свое дело. Как-нибудь потом найду ключ, не сейчас.***
Родители еще крепко спят, а я уже одеваюсь в «походный» комплект: кофта, дождевик, спортивные штаны и резиновые сапоги. Да, мне захотелось прогуляться недалеко от леса, не смотря на то, что на часах было всего лишь четыре часа утра. Что поделать, если я любитель ранней ходьбы, причем в полном одиночестве. Зато можно спокойно подумать о чем-нибудь, не опасаясь, что кто-то отвлечет. Сложив в рюкзак альбом, акварель, кисти, баночку для воды и палитру, я тихо вышла из дома и бодро направилась по тропинке в сторону леса, разглядывая утреннее небо, на котором занималась заря. Было еще прохладно, поэтому я пока что не стала расстегивать дождевик. Капли росы оставались на моей одежде и обуви, а затем стекали вниз; некоторые постепенно высыхали. Первые трели ранних пташек ласкали слух, еще зеленая трава радовала глаз, а слабые лучи солнца медленно нагревали мой дождевик, отчего становилось все теплее и теплее. Дойдя до уже знакомых поваленных деревьев с бурыми пятнами, я осторожно встала в одну из неглубоких канав и, бултыхая правой ногой по воде, стала радоваться, как ребенок, которому наконец-то разрешили заняться этим нехитрым делом. В такие моменты становится очень тепло на душе: сразу вспоминается беззаботное детство и всякие игры — догонялки, прятки и «замер» глубины луж и канав, узнав о котором родители почему-то всегда ворчали, будто я в болото полезла, а не в маленькое количество воды. Все-таки вылезаю из канавы и захожу в лес, не смотря на то, что вчера слышала очень странные звуки, похожие на тяжелые шаги. Хотя, чего мне бояться? Я же не собираюсь идти в самую глубь. Так, прогуляюсь по краешку, потом сделаю акварельные этюды елей, утреннего неба, трав, а уже после отправлюсь домой, чтобы принять освежающий душ, позавтракать и начать очередную уборку по дому. Глубоко вдыхаю хвойный запах и сворачиваю немного направо, чтобы зайти чуть поглубже, к массивным елям и соснам, начинающим желтеть березам и величавым дубам. Запинаюсь за чуть влажную от росы палку. Тихо выругавшись, оглядываюсь по сторонам и понимаю, что что-то не так. Стало немного темнее и прохладнее. Кромка леса куда-то пропала, а вместо нее необъяснимым образом появились колючие и непроходимые кустарники. И даже веселые трели птиц как-то незаметно смолкли, оставив меня в гробовой тишине. Что же такое произошло? Снова слышу эти ужасные шаги, доносящиеся из глубины леса, а так же треск веток с той же стороны. Сглотнув, поворачиваю назад и быстрым шагом направляюсь к предполагаемому выходу, постоянно оглядываясь по сторонам. Но выхода нет — есть только тонкие и цепкие ветки больших кустов, сквозь которые мне никак не пройти. Допустим, я могла быть слишком задумчивой, пока шла по лесу. И из-за этого не заметила, что куда-то забрела. Нет, глупость! Я все отчетливо видела, в том числе и просвет среди деревьев — край. Все поменялось после того, как я запнулась и опустила взгляд вниз, попутно рассматривая сырые травинки. Бред, конечно, но, похоже, произошло что-то сверхъестественное. Пройдя немного вдоль этих колючих зарослей, я заметила, что у меня начинают дрожать руки, подгибаться колени, а сердцебиение уже во всю ускорило темп. Липкий страх постепенно стал вторгаться в мои и так не очень-то хорошие мысли. Вот только паники мне сейчас не хватало. Соберись, Эмма! На одной из веток небольшой ели висит альбомный лист с рисунком и надписями. Вроде бы тот же самый, что и вчера, только уже не на березе, а на совершенно другом дереве в неизвестно каком месте. Стоит все-таки снять его и посмотреть на содержимое. Вдруг там на самом деле будет карта? С ее помощью я точно смогу вернуться домой, а после чего поклясться, что больше никогда не приду в этот странный лес. Как только я сорвала с колючей ветки листок, то резко стало еще темнее. Я вскрикнула и с ужасом стала крутиться по сторонам, надеясь увидеть хоть какой-то намек на просвет. Подняв голову, поняла, что бледно-голубое небо каким-то образом стало постепенно менять цвет на серый. Будто кто-то игрался с палитрой, накладывая один оттенок на другой. Сзади резко хрустнуло, после чего я рванула вперед, все еще сжимая альбомный лист в руке. Слыша, как приближаются шаги, мне пришлось сменить траекторию, свернув налево и при этом получив тонкой веточкой по щеке. Кто-то точно преследует меня. Боже, зачем я только пошла на эту чертову прогулку?! Запинаюсь о толстый корень и падаю лицом вниз. Чувствую ужасную боль в носу, а так же теплые струйки крови, вытекающие из него. Стараясь громко не хныкать, я оперлась на руки и чуть приподняла туловище. Затем повернула голову направо и заорала: среди толстых вековых дубов стоял очень высокий и тонкий силуэт, сзади которого шевелились не то огромные змеи, не то что-то еще. Это точно не человек. От дикого ужаса я даже забыла про боль в носу и кровь, попадающую в рот. Резко подскочила, чтобы встать на ноги и убежать, но тут же упала обратно: мои ноги оплетало что-то черное и совсем не похожее на змею. Извиваясь, я попыталась освободиться, но мои икры так сильно сжало, что я замерла на месте, до крови закусив губу. Похоже, я уже не вернусь домой. Прощайте, мама и папа.