Плоть чёрной птицы

Путаясь в собственных ногах я вырвалась из злополучного подъезда, от злополучного отца, который вновь напился, но, к несчастью, в этот раз намного сильнее, чем обычно. Было страшно, сердце билось где-то в пятках, пока живот стягивается в тугой узел из за недостатка пищи, а я бежала, не оглядываясь назад. Прохожие смотрели на меня с испугом, а некоторые даже с жалостью, многие пытались остановить, схватить за руку, чтобы эта мелочь не мешалась под ногами. Но я понимала, что если эти прохожие меня словят, то не миновать моей заднице новой порции ремня с металлической бляшкой, а это больно, до жути больно, ведь такое происходило не в первый раз. По покрасневшим щекам текли слёзы обиды, тёмные длинные волосы развивались на ветру прилипая к глазам и вообще ко всему лицу. Впереди виднелось несколько тёмных переулков, в которых можно было спрятаться от этого алкоголика, но мне не удалось добежать до заветного спасения... Сильные руки ухватили меня под плечи, когда я врезалась в чужие ноги, чтобы не упасть. Попыталась вырваться, не получается, испуг усилился, точно так же как и сердцебиение. Подняла глаза и увидела перед собой парня в тёмных очках, он хмурил брови и, видимо, чего-то не понимал. Теперь я опустила взгляд в асфальт и увидела лежащую там, трость для слепых. — Что ты делаешь одна на улице? — задаёт вопрос загадочный незнакомец, с лёгкостью поднимая палочку, даже не нащупывая её. — Я.. я за хлебом бежала, — вру и даже не стесняюсь, ведь обычного хлеба не ела уже, наверно, недели две. Парень ничего не ответил, лишь немного отодвинул меня в сторону и присел на корточки, пока прохожие странно смотрели на эту картину. — Как тебя зовут? — вероятно, вообще ничего не видел, ведь эта палочка для слепых, которые видят только темноту перед глазами? А может я и не знаю, но как мне так может казаться, что он совсем не слепой? — Луна, — отвечаю совершенно правдиво, в этот раз, пытаюсь вглядеться под его очки и посмотреть в глаза. – Очень приятно Луна, я Мэтт, — тёплая улыбка появляется на его губах, и на моих, почему-то тоже, наверно потому что долгое время ко мне никто так тепло не обращался, — Так ты ответишь на мой вопрос? — На какой..? — сердце снова бросается в скач, пока я пытаюсь состроить серьёзную мину на моське. — Что ты забыла в Адской кухне? – делаю мелкий шажок назад и оказываюсь притянутой за руку, он не делал больно, что странно, разве делать больно другим - не неотъемлемая часть нашей жизни? — Я тут живу, — потому что выбора нет, да и вообще я не просила, чтобы меня рожали в одном из самых опасных районах Манхэттена. — Давай я отведу тебя к родителям, скажешь где адр... — но его перебивают. — Не надо к родителям..! — внезапно восклицаю, отлично понимая то, что меня ждёт после возвращения "домой". Парень замолчал, видимо, переваривая информацию, ибо что ему оставалось делать, если я не хочу к себе домой, а логично, к себе он меня не возьмёт, так как это может быть опасно для него. Но, если честно, жизнь без отца, абсолютно любая, будет лучше, намного лучше. — И что же мне с тобой делать? – задаёт вопрос, словно самому себе, поворачивая голову и зависая на пару секунд. — Я могу просто уйти, – невинно пожимаю плечами, совершенно не задумываясь о том, кем может быть этот человек на самом деле. Никто никогда не проводил со мной воспитательные беседы и до поры до времени я могла уходить с незнакомцами, свободно разговаривать с ними и хорошо, что никаких извращенцев и маньяков не попадалось. — Нет уж, — решительно поднимается на ноги, отпуская мою руку и беря в неё свою трость, — Ты пойдёшь со мной? — протягивает свободную, а я улыбаюсь как сумашедший ребёнок и принимаю этот приём. Мы пришли в какое-то небольшое здание, вход находился в переулке, довольно далеко от того места, где мы ствстретились. Прошли по паре коридоров и оказались перед закрытой дверью. — Кто это? — слышится грубый голос незнакомца на той стороне, и тень за мутным стеклом полностью закрывает меня, довольно маленького роста девочку. Сердце начинает стучать, заглушая их разговор, чувствую, что Мэтт осторожно сжимает мою руку, будто пытаясь успокоить. И это помогает, но всё же я осторожно и тихо отодвигаюсь к нему за спину, когда дверь с тихим скрипом открывается. — Мы побудем тут? — очень даже спокойно уточняет мой новый друг. — Хорошо.. – татуированный, огромный незнакомец с чёрной бородой глянул наменя своими чёрными глазами и я полностью спряталась за спиной слепого, чувствуя от него исходящую защиту. Мужик пропускает нас и... уходит, оставляя совершенно одних. Делаю маленькие шажки, изучая довольно тёмную местность. Многочисленные плакаты людей, на руках которых одеты боксёрские перчатки, чёрные, красные и синие, даже девушки были, и все стройные такие, большие казались, даже на картинках. Мэтт стоял на месте, глядя куда-то вдаль. И я поняла, что начинаю доверять ему, сама не знаю почему, чувствовала это и чувствую по сей день. Из за тёмных штор пробивался солнечный свет, в некоторых местах он просвечивался, оставляя за собой солнечных зайчиков и многочисленные пылинки, которые мирно плавали во воздуху. Моё внимание привлекло то, что было за небольшой стеной-стеллажом, я увидела там висящие на железных цепях груши, чёрные либо красные, какой-то большой квадрат, он был весь из некой резины и стоял посреди огромного помещения, в котором так же находились разнообразные тренажёр. — Зачем мы пришли в спортзал? — прохожу чуть дальше, останавливаясь у других плакатов. — Это первое место, которое пришло мне в голову, куда я могу тебя отвести, — неловко отвечает Мэтт, снимая очки и потирая переносицу. Я уставилась на плакат с незнакомым мужчиной, и глянула на друга, который повернул голову в мою сторону. Смотрела то на одного, то на другого и чем-то они были похожи. Это настораживало. — Это.. твой близкий? — засовываю руки в карманы старенькой ветровки мамы. — Да, мой отец, — его губы растянулись в лёгкой улыбке и парень подошёл ближе, – Он.. работал на ринге, — пытается подобрать слова, понимая, что перед ним ещё ребёнок. — Почему ты говоришь о нём в прошедшей форме...? — мой голос немного сел, было неловко спрашивать об этом, но интерес был сильнее. — Он погиб, – Мэтт смотрит на лицо своего отца и кажется, что он вот-вот расплачется, но этого не происходит. Я крепко обнимаю нового друга за бок, прижимаясь щекой к его рёбрам, пытаюсь дотянуться до собственных рук с другой стороны, но не выходит, лишь сильнее сжимаю его в объятьях. — Всё хорошо, это было давно, — он треплет меня ладонью по волосам и грустно улыбается. — А у меня мама умерла, — тихонько произношу утыкаясь носом в неснятую куртку. Друг немного отстраняется и садится передо мной на корточки. — И с кем ты живёшь теперь? – недоумённо спрашивает, держа меня за руки. — С отцом, но он.. я не люблю его, он пьёт, очень много и меня это бесит. Мама никогда не пила, а потом она пропала, папа сказал, что она умерла... — выдыхаю, опуская глазки в пол, ибо чувствую, как слёзы готовы показаться Мэтту, хоть он их и не видит. — Мне очень жаль, Луна.. — выдыхает кареглазый, обнимая меня, оказалось, так тепло просто почувствовать осторожные объятья, а не удары и отскакивающие от сердца крики о том, какая я бездарность и шлюха как моя мать. А тогда я ещё не знала, что такое шлюха, а как потом ответил друг-алкаш моего отца "– Это ты и твоя мама". С тех пор я до определённого времени считала себя шлюха-мамой, хотя и понятия не имела, что это такое. — Лулу, можно тебя так называть? — с тёплой улыбкой интересуется Мэтт. — Ага.. — киваю я, сидя на каком-то столе. — Ты сказала, что убежала от отца и хотела, чтобы он никогда тебя не нашёл, но не сказала, почему ты так резко собралась и убежала, — облакачивается плечом об косяк дверного проёма, а на таких красивых глазах снова одеты очки, которые начали меня раздражать...