Плоть чёрной птицы

Я пытаюсь никак не подавать виду на то, что нахожусь в канторе, пытаюсь слиться с цветом стен или вообще исчезнуть, ибо, когда начинается разговор насчёт Карателя, внутри всё переворачивается от воспоминаний, но, в особенности боль, которую он испытывал. А ведь ни с кем не поделюсь этим, кроме Мэтта, но с ним разговаривать не особо хочется, понимаю, что это всё снова выльется в душевный разговор, из которого плачущей уйду я. Та боль, которую испытывал Фрэнк при нашем разговоре, та, которую я нашла в глубине его души и понимаю, что чем-то мы с ним похожи, возможно. Потому что такую же боль я чувствовала, когда Мэтт меня бросил одну в том спортзале, если не ещё большую. От Карателя исходило слишком много эмоций и они меня пожирали изнутри, снова, только каждый раз это разные люди и каждый раз всё сложнее, если в первый раз у меня даже головной боли не было, а это примерно десять или одиннадцать лет, то за семь лет таких случаев накопилось слишком много. Фрэнк входит в мой личный список людей, которых я запомню до конца своих дней, иначе их чувства отпечатываются в моём сознании, как бы я этого не хотела. Плавая в своих мыслях, непонятным образом я снова ощутила боль во всём теле, и еле сдержалась от крика, чтобы не было распросов, но пульс значительно увеличился, а я чуть побледнела, руки начали мелко дрожать и зрачок как по приговору, уменьшился. Я резко пришла в себя после того, как услышала отдалённые шаги Фогги, которые были совсем рядом, он ушёл в кабинет, оставив меня, Мэтта и Карен в одном помещении, внутри всё переворачивалось от одного осознания, что с минуту назад я снова почувствовала своё сердце. – Я свихнулась? – задаёт вопрос Пейдж Мэттью, а я ощущаю исходящие от него противоречивые чувства. — Нельсон и Мёрдок, – представляет звание канторы Фог, разговаривая по телефону в своём кабинете. – Мэтт, – откликает его девушка, пока я снова отправляюсь во свояси, но продолжаю слышать их разговор. – Прости, что? – деловито прокашливается, поворачивая голову в её сторону. — Ничего, просто.. – отмахивается и тут же продолжает, — Речь отца Лэнтома на меня сильно подействовала. — Да, он это умеет, — глубоко в душе усмехается Мэтт, понимая серьёзность ситуации. – Каратель просто псих, – я поджимаю губы, слыша это в его адрес, внезапно меня охватило чувство помощи, мне захотелось помочь этому самому психу. – Но тебе не плевать, — замечает кареглазый, явно вслушиваясь в её сердцебиение. – Скорее мне.. просто, любопытно — делает шаги в его сторону и садится рядом, а я в то время отлично слышу и чувствую её эмоции, особенно рядом с ним, – Учитывая эти материалы и, рвение Рейес, и тот факт что... люди сами по себе непростые создания.. Я чувствую, что это ещё не вся правда. — Я думаю.. у тебя, – чувствую в его сознании тихие смешки, а после пары секунд ступора на лице Карен расплывается улыбка. – О боже! Ты считаешь, что у меня не все дома, — они смеются, а внутри меня происходит буря эмоций, которые хочется сжечь, хочется сжеть себя. — Я шучу, — улыбается Мёрдок, – У тебя добрая душа. Это хорошее качество, Карен. Как у святых.. — Но, я не святая, – напоминает ему о том, что атеистка, склонив голову на бок и так любуясь красивым лицом. – Не могу передать, как я рад это слышать, – что-то непонятное внутри меня переворачивается, живот начало крутить, а в горле встал неприятный ком, поэтому резко поднимаюсь с места и просто, молча ухожу, сдерживая рвотные порывы, такое у меня бывало очень и очень редко, только при ощущении новых эмоций и чувств, значит... между ними что-то происходит, и я не в силах с этим совладать, учитывая, что это была точно симпатия, которая вероятно может перерости в нечто большее. Захожу в женский туалет и выпиваюсь руками в раковину, прикрывая глаза и пытаясь утихомирить бешено бьющееся сердце. Но я ведь до этого ощущала такие чувства как любовь и симпатия, даже ревность со стороны мужчин и женщин была, поэтому сейчас я окончательно забылась, не понимая ничего, что это было и почему их разговор вывел меня из себя. Забегаю в квартиру, по пути хватая с полочки телефон, на котором с сотню пропущенных от Вены, на которую сейчас мне глубоко плевать, сама не знаю, что именно мной правит, но блокирую её номер и включаю беззвучный режим, проходя дальше к своей комнате, понимая, что мой костюм сейчас у Мэтта, поэтому моей светлой душёнке ничего не светит. Из университета звонили несколько раз, придётся подделать записку о том, по какой причине меня не было дома, но в итоге звоню Клэр и прошу её об этом, спустя несколько минут уговоров, она соглашается, но обещает, что это в последний раз, говоря это каждый раз. Остатки крови на подоконнике я не убирала, точно так же как и оставшееся мясо, которое уже приняло не очень приятную форму и начинало вонять, повезло, что в этом многоквартирном доме стены широкие и никто из соседей не вызывал полицию по причине плохого запаха, могли арестовать, а то и хуже... Нога уже не болела, но бинты относительно мешали передвигаться, поэтому я часто раздражалась и кидала что нибудь в стену, потому что сил на тренировку не было, а прибить кого нибудь хотелось до дрожи в пальцах. В итоге вся квартира стала сиять, а я расслаблено завалилась на койку, пытаясь обдумать всё, что происходило в ближайшие дни. Я до сих пор слышу запах свежей крови того старика, от него несло сигаретами и алкоголем, но в малых дозах, он не злоупотреблял этим, и странно, что я так обратила внимание на эти мелочи. Ведь была озлоблена на Ванессу, Фиска, да на саму себя в том числе. Хоть раньше казалось, но что я так просто защитила их от оскорблений какого-то ублюдка, играющего в игру плохого дяди и попытавшегося меня сломать. Он знал, что Ворон - это Луна Смолдер, знал, что это я и есть, знал моих родителей и в том числе всё о ситуации с Фиском, которая произошла год назад, он наговорил о многом, но обычное воспоминание об этих мучениях и двух так называемых людях, заставило совершить неизбежное. И возможно, что я себя оправдываю, почему-то даже уверена в этом, ведь убить человека, не важно, кто он есть - это большой шаг, либо в пропасть, либо на параллельную сторону. Теперь я понимаю Мэтта, когда он говорил, что никого не убивает, эту черту переступить не сложно, но то, что ты будешь чувствовать потом, просто ужасно. Если ты, конечно, не безчувственный человек... которым я и оказалась. Не могла долгое время понять, что же всё таки со мной происходит. Не понимаю, от куда ужастики с незнакомым мужчиной, который каждый раз вкалывает мне что-то в кровь, он словно мясник, который делает мне больно после каждой погрешности. Поворачиваю голову к окну и всматриваюсь в светлое небо, на котором сейчас только одно пятнышко белоснежного и пушистого облачка. Иногда закрадывается ко мне желание полетать в небе, посидеть в облаках, которые наверняка такие же мягкие, как и в мультфильмах, которые нам показывали в школе. Я заметила уже давно, что начала ярко ощущать чужие эмоции ровно после того, как Мэтт бросил меня в девятилетнем возрасте одну, совсем одну, по крайней мере, так я себя чувствовала после его ухода, он ведь обещал остаться и заботиться обо мне, обещал помогать, тренировать и просто быть мне как старший брат. Поэтому его поступок так меня разбил, хоть всё то, что он мне говорил, советы, к примеру, насчёт учебы, я взяла в оборот и уже через месяц снова начала ходить учиться, не обращая внимания на косые взгляды одноклассников, которые не понимали, от куда у меня могут быть синяки на лице, сломанный нос, отпечатки рук на шее от удушья или разбитая губа с бровью. А это всё, был отец...