Плоть чёрной птицы

Предположительно, от перенагрузки мозга у меня произошёл масштабный сбой в сознании, и способность чувствовать эмоции других, не в зависимости от человека, расстояния и других критерий, перестала действовать. Так я перестала ощущать себя полноценной, ибо до того я могла спокойно слышать то, о чем разговаривают соседи в доме напротив, к примеру, а сейчас не могу. Это выводит меня из себя, снова заставляя подняться на дрожащих ногах и пойти на кухню, заваривать крепкий кофе. Филлип строго настрого запретил мне пить какой либо кофеин, так как после моей истории с наркотиками, в организме могли начаться осложнения. Но что остановит человека, желающего затмить боль и чувство одиночества? Наверно, ещё один человек, который захочет помочь избавиться от этой чёртовой мигрени и растерянности. Звонок в дверь заставил застыть на месте, я машинально постаралась ощутить того, кто стоит за дверью, но не получилось. Поставила кружку с готовым кофе на стол, почти отпив немного, и почти лишая Филлипа приёмной дочери. Второй звонок заставил вздрогнуть и я наконец-то взяла себя в руки, на дрожащих ногах подкрадываясь к двери и опираясь на стены, заглянула в глазок, увидев там темень. Напряжение росло, и на автомате я провернула ключ в замке, как сделала это во время галлюцинаций, сделала шаг назад, опираясь плечом на стену, видя, кто стоит на пороге квартиры. — Луна.. — выдыхает мужчина, выглядя не менее подавленно и напряжённо. — Что.. — на глаза накатывают слёзы, которые я мигом смахиваю, выпрямляясь, – Что ты здесь делаешь? – сглатываю вставший поперёк горла ком, наконец-то задавая вопрос. — Мы можем поговорить? — он делает шаг вперёд, сжимая и разжимая кулаки. Перед глазами мелькает образ мёртвого Мэтта, а тревога усиливалась, сердцебиение он отлично слышал, знал, в каком состоянии нахожусь, но не понимал, что я не чувствую того, что ощущает он. — Конечно, — тихий шёпот раздался уже в глубинах его сознания, пока я начинаю шагать в сторону гостинной. И вот, всё как во сне. Только не в силах стоять я сижу на кресле, рядом с тумбочкой, в которой находится пистолет. Он стоит в паре метрах от меня, в привычных бардовых очках и обычной одежде, толстовка с курткой, брюки. Напряжение нарастало, комната наполнялась этим чувством до краёв. – Мне жаль.. — первым выдаёт адвокат, тяжело вздыхая. – Мне тоже, — я сразу сжимаю челюсти, ощущая, как слёзы начинают катиться по щекам. Я не помню, когда всё стало ненастоящим, когда я потеряла нить с реальностью и это выводило из себя, — Мэтт... Услышав мой голос он ещё больше напрягся, тоже не понимая. — Когда я.. услышал твой крик, — он недоговаривает, запинаясь и теряясь в словах, впервые не в силах что-то произнести. — Прости... — я сжимаю подлокотники чёрного кресла, всхлипывая и не в состоянии поднять на него глаза, — Прости меня, пожалуйста... — до сих пор видя перед собой мёртвого Мэтта я ощущаю, как меня обволакивает тёплая кровь, начиная с ног. Их я быстро подминаю к себе, прижимая ближе к груди. – Луна, — откликает меня, бросаясь вперёд и хватаясь за мои плечи, слыша как неистово начинает биться сердце. — Прости..! — ногти впиваются в его плечи через толстовку, пытаюсь оттолкнуть труп от себя, но лишь больше ощущаю его холод и опустошенность. Мёрдок пытается достучаться до моего сознания, прижимая ближе к своей груди, произнося моё имя, не понимая, что делает только хуже. — Луна, ты слышишь меня? — "Всё было ошибкой", следом в голове эхом разносятся те самые слова. — Ошибкой.. — сразу раскусываю нижнюю губу, не чувствуя никакой боли, — Прошу... — Господи... — шепчет Мэттью, подхватывая меня на руки, ощущая, как моя кровь начинает впитываться в ткань толстовки. Мой страх усиливался, а пищание затмевало слова адвоката. Я одновременно хотела убить его и обнять, понимая, что он жив. То было просто галлюцинацией, вызванной наркотическими веществами и та вспышка на крыше у церкви. Она была решающей. Тогда меня и похитили. С того момента меня начали накачивать наркотиками. А это значит, что Мэтт ничего такого не говорил. Он не говорил, что всё было ошибкой. Не говорил... — Мэтт...! — как только я чувствую как он снова приближается, уже с аптечкой, кидаюсь и как можно сильнее обнимаю его, сжимая руки я прижимаясь ближе. Слёзы продолжали литься из глаз, но это были слёзы радости и облегчения. Слёзы, которые я ждала очень долго и хотела, чтобы они наконец-то проявили себя. Аптечка оказалась на раковине, когда мы скатились на пол, продолжая обнимать друг друга, не в силах оторваться. — Прости..! Прости меня, — твердить я это не переставала, чувствуя себя виноватой. Виноватой в его, хоть и не настоящей, но смерти. — Тихо.. — шепчет кареглазый, проводя пятернёй по ещё больше отросшим густым волосам и зарываясь в них носом. — Мэтт.. — я до сих пор тяжело дышала, но истерика уже прекратилась, только чувство облегчения, — Я... Прикрываю глаза и вздыхаю, слыша и отлично чувствуя, как моё сердце бьётся о сердце Мэтта, настолько близко мы сейчас находимся друг к другу. Это вызывает мурашки по телу, спокойствие заполняет разум и уже совсем не хочется, чтобы он уходил. — Посмотри на меня, — я немного отстраняюсь, замечая, что очки уже давно сняты и карие глаза смотрят на меня с теплотой и нежностью. Я вижу, что на его щеках осталось несколько мокрых дорожек от слёз, он плакал. Это вызывало трепет внутри и когда моя дрожащая ладонь коснулась его щеки, утирая большим пальцем солёные капельки, по его лицу снова прокатилось две слезинки. — Луна.. – его лоб соприкасается с моим, он ждёт, не позволяя себе вольностей и давая мне возможность сделать выбор. Выбор, который решит всё раз и навсегда. И я сглатываю слюну, смешавшуюся с кровью, понимая, что выбор будет очевиден. Наши губы встречаются, сначала касаясь невесомо, оставляя желать большего. Глаза закрываются и я целую его, подаваясь вперёд, ощущая ладонь на затылке, которая направляет мою голову вбок, давая возможность сделать вдох и впустить язык Мёрдока в свой рот. Поцелуй из нежного и осторожного перерастает в более горячий и пошлый, заставляя меня тихо и совсем неосознанно простонать. Щёки становятся пунцовыми, как и кончики ушей. В ванной становится жарко, словно на улице не осень а самое тёплое лето. Не смотря на то, что мы до сих пор находимся на холодной кафеле, он кажется горячим. — Мэтт... — тихо произношу, когда Мэтт проскальзывает языком по нижней, прокусанной и чуть кровавой губе. Мои руки блуждают по его торсу и спине. Я чувствую, как его кожа обжигается от этих прокосновений, почти невесомых но чертовски чувственных. И в момент, когда рука задевает через плотную ткань не менее большой шрам, я оказываюсь прижата спиной к ледяной стене. Этот порыв заставляет покрыться мурашками. — Не здесь.. — беру его лицо в свои ладони, немного отстряняя лица друг от друга. Мэтт, услышав это, утихомиривает своего зверя, чуть улыбаясь и снова целуя меня в губы, на это раз более осторожно поднимаясь на ноги и прижимая меня к себе. Эта нежность возбуждает получше чем что-то другое, что-то грубое и быстрое. Не знаю, в какой момент мне начали нравиться чувственные ласки, возможно, с Мэттом мне хочется быть такой. Попав в мою комнату он не включил свет, оставляя на освещение только солнце, лучи которого прорывались сквозь плотные шторы. Впрочем, это было не так важно, как наши ощущения, которые, в свою очередь, были намного сильнее. Слух внезапно обострился, давая возможность слышать сердцебиение Мэтта ещё лучше, нюх позволил учуять запах выделяющегося адреналина в его крови. Осознав это, я не сразу поняла , что оказалась лежащей на спине, пока возбуждённое тело прижимало меня в кровати.