Время тик-так...

      Придётся взять трубку. Я знаю, сейчас Лёша начнёт на меня орать, будто я сделал что-то плохое. Точно маленький мальчик, который не захотел есть кашу или прыгал по лужам. Только вот мне гораздо больше лет, я уже сознательный человек. Хоть иногда и путаюсь, на чьей я стороне.       Я вылез из душа. Телефон перестал звонить. Чёрт! Теперь ещё за это отчитает. Я завернулся в полотенце. Теперь нужно перезвонить Столярову. Гудки шли достаточно долго. В итоге голос сказал, что у него другая линия и нужно перезвонить позже. Я, с телефоном в руках, вышел в коридор. Заметил, что штукатурка трескается. В принципе, нужно подыскать квартиру побольше или переехать в полученную по наследству. Тут лучший советчик — Эмиль.       Наконец, когда я зашёл на кухню, сел на стул, мне позвонил Лёша. Сейчас-то я и получу звиздюлей от генерала. — Алло. — Масленников, твою налево! Новости видел? — Лёша говорил со мной ещё в более-менее адекватном тоне. — Да, дебильная жёлтая пресса. — Дима! Дебильные не они. Это твоя работа сделать так, чтобы этих слухов не вышло. Или это всё же не слухи?       Я промолчал. Наверное, мне просто нечего ему ответить. — Напомни-ка, я тебя зачем на эту должность выбрал? — На меня можно положиться, —пробурчал я в динамик. —Вот. Сам прекрасно знаешь. Так верни мне того Диму! Начни головой думать! Поймай уже Савекину и её банду, — на этой ноте Столяров отключил звонок.       Я же говорил. Он ругает меня, как ребёнка. Что, если этот ребёнок просто загнан в угол? Или блуждающий в бесконечных лабиринтах. Лёша прав, пора стать настоящим полковником. Строгим и требовательным.       На кухню пришёл Эмиль. Он молча пошёл к электрическому чайнику и налил себе чая. Заварка быстро окрасила воду. Мы принесли из кладовки высокий кофейный столик. Иманов сел как раз за него. Он медленно размешивал сахар. Я сидел, как дурак, смотрел на него. — Ты что-то слышал из моего телефонного разговора? — неожиданно спросил он. — Нет, ничего. Тебя глушил звук воды. А что? — Просто разговор был важным, не хочу, чтобы его кто-то слышал. — Понятно.       Каюсь. Соврал. Ну, а что мне оставалось, признаться? А если он мне какой-нибудь сюрприз сделает. Не знаю. — Завтра похороны, как себя чувствуешь? — вопрос сам вырвался. — Нормально. Я свыкся.       Я ничего не сказал. У Эмиля сегодня выходной, так как он занимается вопросом похорон. А мне нужно работать. Сегодня мы ещё раз поедем на место происшествия. Не знаю, что мы там попытаемся найти.       Резкая головная боль. Не знаю, что стало её причиной, но я покачнулся. Иманов уже был в другой комнате. Поэтому ничего не видел и не слышал. И прекрасно. Не хотелось его тревожить. Боль то пульсировала, то проходила. Да, состояние дерьмовое. Но без меня они дело не раскроют. И так те десять дел лежат нераскрытые.       Я уже оделся, а боль всё не проходила. Сейчас я стоял на распутье. Либо идти на работу так, либо признать слабость и выпить таблетку. Но, главное, не в больницу. А то я их знаю. Ладно, наверное, признаю слабость. — Эмиль Вюсалович, принеси мне таблетку от головы! — крикнул я в глубь квартиры.       Иманов точно шаровая молния примчался с таблеткой в руках и стаканом воды. Я выпил таблетку, запил водой, отдал пустой стакан Эмилю. — Что у тебя случилось? — Иманов встал в дверном проёме.       Смотрелся он забавно. Смотрит на меня, будто я на допросе. Сам стоит в носочках с оленями и в пижаме. Да, мой парень — человек контрастов. — Да что-то чувствую себя не очень. На работу, конечно же, пойду. Куда я денусь. Ладно, давай… — Может, тебя подвезти? — Нет, спасибо. Сам справлюсь.       Я же выпил таблетку. Значит, сейчас всё пройдёт, боль рукой снимет. Я, попрощавшись с Эмилем, вышел из квартиры.       Боль постепенно проходила. А я уже сидел в своём автомобиле, ехал на место преступления. По приезде я увидел, что здесь уже во всю работают мои ребята. Я вышел из машины и закрыл её. Не успел я дойти до ленты, как ко мне подбежал Даник с какой-то колбочкой в руках. — Дима! Мы взяли экспертизу земли после взрыва и рядом. — И, что нам это даёт? — Давать тебе будет Эмиль. А мы пригнали машину специально для судмедэкспертизы. И проверили каждый образец. — Дай угадаю. И они сильно различаются по составу. В земле хранится смертельная доза этого токсичного вещества. — Да. Теперь нужно проводить очистку, иначе после следствия и снятия ограничений с отдыха на набережной люди могут умереть. — А что-нибудь из улик нашли? — Пока что нет. — Тогда ищите, потом пусть проводят зачистку.       Я отошёл ближе к мосту. На берегу было много мусора. Но среди этого мусора блеснул разбитый экран телефона. Интересно, кто решил потерять одиннадцатый айфон? Тем более, такой до боли знакомый. Я подошёл ещё ближе и включил экран блокировки. На обоях стоял Эмиль. Сам телефон был не заблокирован и рабочий. Слава Богу, что на айфонах есть защита от воды. Я перешёл в соцсети. Руки затряслись, когда я увидел аватарку и имя пользователя. Иманова Татьяна. Вот и улика. Телефон Татьяны Дмитриевной. — Ребят! — я обратился к своим подчинённым, — я тут телефон жертвы нашёл!       Все сразу ринулись к мосту, стали искать улики и рассматривать улику, найденную мной. Хорошо, что у Эмиля выходной. Ему было бы тяжело смотреть на свой подарок для мамы, который — её личная вещь.       Я отогнал от себя толпу подчинённых, залез в последние звонки. Она пыталась дозвониться до меня. Чёрт! А ведь мне говорили, что звонит какая-то женщина, а я лишь отмахнулся. Сказав: всё потом. Потом это не настало. — Никита! Во сколько наступила смерть Татьяны Дмитриевны? — спросил я, чтобы меня не так мучила совесть. — Смерть наступила моментально, то ли в семь, то ли в восемь утра. Нашли её в десять, вроде. — Спасибо! — и вправду, стало полегче.       Через минут двадцать, так и не найдя больше ничего, я, конечно, расстроился, но делать было нечего. Мне позвонил Эмиль. Я не стал брать трубку. Если что-то серьёзное, он перезвонит. Мне нужно ехать в комитет.        Я сел в машину, она тронулась с места. Когда я доехал до первого перекрёстка, на пути к комитету, мне снова позвонил Иманов. Я оторвал одну руку от руля и ответил на звонок. — Дима, это снова я. — Думаешь, я родного парня не узнаю? Что-то хотел? — Как твоя голова? Начнём с этого.       А голова, то и вправду продолжала болеть. Можно было, конечно, соврать. Надо ехать домой прямиком. Доеду, оповещу Сударя. — Можем дома поговорить, мне сейчас не очень удобно!.. Чёрт! — Дима…