Проснись, брат!

Лео понял, что банально заснул в лодке, и его унесло почти на середину озера, но он быстро догрёб до берега, привязал лодку к пирсу и, накинув футболку, пошёл к домику. Мясо пахло просто очумительно, да и есть хотелось просто зверски. — Тебе чем-нибудь помочь? — спросил Лео, ещё издалека увидев Брока рядом с грилем. Вроде собирался думать о всяком, о том, как себя вести с Броком, но Лео понял, что и Брок тоже не знает, как вести себя с ним. Слишком много сразу на него свалилось. И работа, которой резко не стало, и ранения, и смерть любимого, и неожиданное помилование. Да ещё вот брат, с которым не виделся почти целую жизнь. — От тебя, братишка, мне нужен только хороший аппетит и непритязательность в еде, — кривовато ухмыльнулся Брок, покачнулся, но на ногах устоял. — На столе салат, сейчас мясо будет. То, что Брок был изрядно пьян, сомневаться не приходилось, хоть и было неизвестно, прикончил ли он все, что собирался или нет. Стол оказался сервирован на двоих. Большая доска с нарезанным крупными кусками хлебом теснила миску с салатом и тарелку с уже готовыми стейками, а внизу около ножки обнаружилась ополовиненная бутылка виски. Лео плюхнулся в одно из ротанговых кресел и глянул на бутылку. Он бы и сам не отказался выпить, если бы чуть не спился полгода назад, и теперь решительно отрицал выпивку. Но лично для себя. Если Брок хочет, то пусть пьёт, главное, чтобы не спился, но отчего-то был уверен, что Конфетка не позволит. Ну и Лео тоже, если что. Ужинали в тишине. Брок больше пил и смотрел на воду, чем ел, думал о чем-то очень своём, хмурился и снова пил. Возможно, зря они сюда приехали именно сейчас, когда и без того слишком многое навалилось на плечи, когда раны даже не начали затягиваться, а все ещё кровили. Но Брок приехал и даже привез другого дорогого ему человека в место, которое должно было стать домом. Лео не теребил брата, просто сидел напротив и ждал, когда тот придёт в себя. Это могло быть и не сегодня, и даже не завтра. Лео не зря ему сказал, что лучше не будет, потому что знал по себе, потеря любимого человека, не важно, сына ли, любовника или родителей — тяжёлая травма, которая просто так не излечивается, а потом всю жизнь болит “на погоду” как сломанная когда-то нога или рука. — Может, тебе спать пойти? — спросил Лео. — А я всё уберу. И завтрак завтра приготовлю. Яйца с беконом, или блинчики? Я даже кексы умею печь, правда, давно этого не делал. — Посиди со мной, — хрипло попросил Брок, поднялся из-за стола дошел до ступеней веранды и тяжело сел, откинувшись чуть назад, но бутылку не забыл, прихватил с собой. — Не хочу быть один и… принеси ещё виски — Эх… — вздохнул Лео, но перечить брату не стал. Да и зачем? Брок давно не маленький, лучше знает, что ему сейчас надо. Лео взял ещё одну бутылку виски и плюхнулся на ступени крыльца рядом с Броком, подумал и обнял за плечи, чуть прижав к себе. Захочет — устроится удобнее, не захочет — Лео неволить не будет. Но обнять брата было приятно. Вот такие минуты близости было всё, что Лео было доступно. Когда совсем стемнело, Брок потянулся за второй бутылкой виски, промазал с первого раза, провалившись на колени брата, но всё-таки поймал ускользающую от него стеклянную мерзавку. — Почему я всех теряю, Джек? — тихо пробормотал он, сбил крышку, сделал крупный глоток. — Тебя, брата. Всех, кого я люблю, забирают у меня. Ты хотя бы меня не ненавидел перед тем как уйти. Скривившись, Брок провел по лицу дрожащей ладонью и поднял голову вверх, гоня прочь непрошенные слезы. — Я тебя не ненавидел, — тихо сказал Лео. — Я тебя слишком любил. Плечи Брока задрожали, он сам как-то съежился, сжался, словно стараясь сделаться меньше, незаметнее. По заросшей недельной щетиной щеке прочертила влажную полосу соленая капля. Прижав Брока к себе, Лео гладил его по спине, по голове, ничего не говоря, потому что хорошо Брока понимал. И почему им досталась такая странная жизнь, что пришлось расстаться, когда любишь, и встретиться, когда в жизни полный пиздец? Ответа у Лео не было. Он просто хотел сейчас хоть как-то поддержать брата, понимая, как ему больно. В какой-то момент вздрогнул от очередного прикосновения к спине, Брок замер, обернулся к Лео. Его лицо осветилось таким искренним изумлением, словно бы Брок забыл напрочь о том, как они с братом встретились снова, как ехали вместе в этот дом, как ужинали. — Лео, — выдохнул Брок и подался вперёд, обдавая запахом виски и сигарет. — Братишка. Его губы ткнулись в губы брата, а ладонь легла Лео на затылок, удерживая голову на месте. Лео задохнулся от изумления, вообще не понимая, как вести себя дальше, как посмотреть завтра в глаза Броку, но оттолкнуть его не было никаких сил. И даже если завтра Брок ни о чём не вспомнит, это было не важно. Лео поддался Броку, позволяя себя целовать, целуя в ответ, прижал к себе самое дорогое существо на свете и провалился, разрешая всему этому быть хоть на какой-то краткий миг. Пусть вот так, единожды, по пьяни, но этот поцелуй Лео будет помнить всю жизнь, потому что мечтал о нём лет с четырнадцати, если не раньше. Рука Брока соскользнула с затылка Лео, обвила его шею, прижимая ближе, вторая коснулась спины. — Хороший мой, — выдохнул Брок, на мгновение отрываясь от зацелованных губ брата. — Родной. И снова завладел ими, сминая в жадном собственническим поцелуе, толкнулся в рот языком, лизнул нижнюю губу. Лео потерялся, забыл обо всём на свете, позволяя случиться тому, о чём мечтал всю сознательную жизнь. Все “может быть” были откинуты, и он решился. Оседлал Брока, позволяя ему обнимать себя, сам обнимая его. Это было невероятно. Ни с кем, ни с единым мужчиной или женщиной Лео не испытывал такого невероятного восторга от поцелуя, как поцелуй с Броком. — Братишка, — выдохнул Лео. — Как же я люблю тебя… Его футболка полетела куда-то в темноту. Брок повалил Лео на ступени, навис над ним, что-то стараясь разглядеть в темноте, но, не выдержав долго, со стоном приник губами к шее, лизнул острый кадык брата. Лео весь плавился под губами и руками брата. Как бы плохо это ни было, что бы ни помнил назавтра Брок, Лео не собирался останавливать его, ведь всю жизнь мечтал оказаться так близко, под руками, губами. Слышать рваное дыхание и самому задыхаться от сумасшедших ласк. Мало что понимая из того что делает, Брок шарил руками по телу брата, ласкал такое родное, любимое тело, языком выводил узоры на коже, выцеловывал, спускаясь все ниже и ниже. В сонной лесной тишине, разбавленной хриплыми стонами громко звякнула пряжка ремня Лео. А вот это было уже слишком. Хотел ли Лео? Хотел, конечно, мечтал, как губы брата, точно такие же, как его, сомкнутся на его члене, решил, что для одного раза хватит. Ну как, решил. Решил озвучить свои сомнения… но не стал, прикусил язык. Пусть лучше Брок ничего не вспомнит об этом вечере, малодушно подумал он, длинно застонав и вцепившись в волосы брата. Губы Брока обожгли кожу рядом с пупком, руки с силой сдёрнул с Лео джинсы до колен, ладони коснулись бёдер, заскользили выше. Правая уверенно обхватила налитый желанием член. —Господибожетымой, — выдохнул Лео с ума сходя от ласк Брока. Все мечты и влажные, и не очень меркли с тем, что сейчас творилось внутри Лео. Что творилось с Лео. Он вообще перестал думать о том, что всё это неправильно, ведь это был Брок, его братишка, которого Лео хотел сделать не просто своим братом, а своим целиком и полностью. Только своим. Но, как бы ни хотелось полностью отдаться, и вроде бы Лео для себя всё решил, но не мог он просто так позволить пьяному Броку ласкать себя. А потом в голову пришла совершенно здравая мысль, охладив пыл Лео. Брок пьян, он говорил с Джеком. И тут Лео понял, что это просто нужно прекратить, как бы хорошо ему сейчас ни было. — Брок, не надо, — попросил Лео. — Не сейчас, пожалуйста. Но брат его не слышал, продолжая судорожно гладить, трогать, целовать куда только мог дотянуться. Обхватив губами твердый член Лео, Брок громко застонал, качнулся вперёд, насаживаясь до самого горла, слишком хорошо и правильно ему было. В пьяном дурмане мозг отказывался работать как следует, анализировать окружающую обстановку. И Лео сломался, не мог от вот так вот взять и отодрать Брока от себя. Он просто надеялся, что утром Брок просто ничего не вспомнит, или подумает. что это был сон, и ему снился умерший любовник. Да, это было неправильно, категорически неправильно, но так хорошо, так горячо, что Лео не нашёл в себе сил сопротивляться. Каждым движением губ Брок забирал все глубже, ласкал языком член брата, обводя головку, посасывая ее, выпуская изо рта, чтобы тут же обхватил губами. Его руки гладили, мяли задницу Лео, трогали острые горошинки сосков, обводили кубики пресса на животе. Лео таял, плавился от ласк брата, сам чувствуя себя словно пьяный, позволяя всё это. Связные мысли улетучились из его головы, он просто плыл по течению, представляя, как сам будет ласкать Брока, если тот не уснёт или сбежит. Он длинно застонал, чувствуя, что сейчас кончит от того, о чём долго мечтал, но боялся осуществить. Брок, словно почувствовав его состояние, лишь усилил напор. Плотнее обхватил губами член, сильнее вжался всем собой в бедро брата и стонал так, что будто бы не он сейчас сосет, а отсасывают ему. Лео кончил бурно, как никогда ни с кем в жизни не кончал, хотя праведником он не был. Он чувствовал губы брата на своём члене, чувствовал, как его трясёт всего, а тело становится ватным. Лео дёрнул Брока за волосы, побуждая поднять голову, оторваться от его члена, чтобы поцеловать. И плевать на собственную сперму на губах брата. В этот раз Брок подчинился. Пьяными то ли от алкоголя, то ли от возбуждения глазами глядя на Лео, подался навстречу, лизнул его губы и впился в них солоноватым на вкус поцелуем. Руки почти не слушались Брока, постоянно подламываясь, тело налилось приятной тяжестью. В голове шумел океан. Хотелось упасть на такого теплого человека под собой, уткнуться носом ему в шею и забыть обо всем, что творилось в жизни. Лео обнял рухнувшего на него брата, радуясь, что домик одноэтажный и не придётся долбануть его головой, пока несёшь на второй этаж. Сладкое томление гуляло по телу, но отчего-то Лео счастливым себя не чувствовал. Хотя думал, что ничего круче в жизни у него уже не будет. Кое-как натянув на себя штаны, Лео выбрался из-под Брока, который, кажется, уже собирался уснуть, и прикидывал, как его поднять и отнести в спальню. Перевернувшись на спину, Брок вытянулся на ступенях веранды, раскинул руки и закрыл глаза, всем своим видом показывая, что ему и здесь очень неплохо. — Братишка, — позвал Лео, попытавшись поднять Брока. — Давай в кроватку, нечего на улице спать. Увидел его, Брок снова заулыбался, протянул руки, словно хотел обнять и выдал: — Джекки, а ко мне брат приехал, представляешь? Братишка. — Представляю, — вздохнул Лео, чувствуя себя очень странно. Вроде бы получил то, о чём так мечтал, а послевкусие осталось горьким. Не брата своего ласкал Брок, а напился и грезил об умершем. — А теперь давай, поднимайся и в люлю. Было больно, но сделанного, а, вернее, не сделанного не воротишь. Вот так и сбываются мечты, самым паскудным образом. Лео надеялся, что завтра Брок ничего не вспомнит, но сам будет помнить эту близость всю оставшуюся жизнь. Сладкую и горькую. Отконвоированный в постель Брок совершенно не разделял печали брата по поводу всего происходящего. Поймав Лео за руку, Брок потянул его на себя, роняя рядом, навалился сверху, обнял. — Не уходи. Я так по тебе соскучился. — Хорошо, — вздохнул Лео, и сам не желавший оставлять Брока одного, он устроился так. чтобы голова Брока лежала у него на плече, сам обнял его и закрыл глаза. Лео решил, что пусть Брок и проснётся завтра в неудовольствии, обнаружив брата в своей кровати, но хоть эти несколько часов сна ему будет спокойно. А если получится, то Лео просто сбежит ранним утром, и тогда не надо будет ни о чём говорить. — Спи спокойно, Брок, — Лео погладил брата по голове, поцеловав в макушку.