Настоящее время
Свет прожекторов безжалостно ударил в глаза, стоило Эрену вновь выйти из-за кулис. Он чувствовал себя полнейшим дураком, носясь по сцене в идиотском костюме воина Элдийской Империи. И если с доспехами, сковывающими тело, ещё можно было хоть как-то смириться, то вот из-за туники, словно у престарелой женщины, пришлось настрадаться. Как-то на одной из репетиций ребята увидели Эрена в этой отвратительной тряпке и тотчас обдали его заливистым гоготом. К счастью, парни быстро заткнулись. И они не избежали участи Эрена: все до единого облачились в позорные туники. После спектакля, вероятно, за спиной ещё долго будут раздаваться издевательские смешки. Только вот теперь ему придётся молчать, стиснув зубы. Но вовсе не потому, что Эрен слабак, которому не под силу постоять за себя и выпалить какую-нибудь колкость: уж за чем, а за словом он в карман не полезет. Истинная причина банальна донельзя: чаще всего его выпады, поначалу практически безобидные, перерастали в потасовку. За последний месяц Эрен успел подраться два раза, из-за чего и оказался на этой проклятой сцене. Ввяжется в драку снова — мигом вылетит из школы. — Любовь моя, пью за тебя! — взвыл Эрен с наигранной скорбью, застывшей на лице. Скорее бы закончился этот позор... Он приложил склянку к губам, после чего посмотрел на Хисторию, распластавшуюся на искусственном алтаре, прямо под прожектором. Видок у неё и впрямь был как у мертвеца: кожа серая и тусклая, словно пасмурное небо, а губы синющие. И когда это она выкроила время, чтобы так загримироваться? Наконец пришло время для самой волнительной сцены спектакля, а вместе с тем и до ужаса противной. Прощальный поцелуй. Эрену от чего-то захотелось, чтобы она не видела этого: зажмурилась, отвернулась, исчезла — всё что угодно. Хоть он и не собирался целовать Хисторию по-настоящему, но со зрительской зоны будет казаться, что их губы соприкоснулись. Ну что ж... пора. Выбора во всяком случае нет. Эрен наклонился к Хистории непозволительно близко и через пару адски долгих секунд отстранился, чуть ли не отскочив в сторону как ошпаренный. — О, честный Аптекарь! Быстро действует твой яд. Вот так я умираю с поцелуем. Перед падением Эрен заметил Армина. Место рядом с ним уже остывало. Интересно, когда же она ушла? И почему вообще ушла? А, впрочем, неважно. После её поступка между ней и Эреном разверзлась огроменная пропасть из тихой злобы и недопонимания. И им, похоже, уже не дотянуться друг до друга. Аккурат после «смерти» Эрена на сцену вывалился Марло Фройденберг, одетый в нелепую рясу священнослужителя. — Какой недобрый час виною этих роковых событий? — проговорил он, чуть ли не сорвавшись на плач, и взглянул на Хисторию. Но она, кажется, не собиралась принимать ни малейшего участия в происходящем. — Ты там уснула, что ли? — шепнул Марло, продолжая недовольно пялиться на неё. Хистория всё лежала, не подавая признаков жизни. Неужто так хорошо вжилась в роль? Прошла минута... две... Некоторые зрители стали приподниматься с кресел, разглядывая девушку. По залу прокатились волны обеспокоенных перешёптываний. — Фройденберг, растормоши её! — выкрикнула миссис Смит из-за кулис. Марло шагнул к алтарю и потрепал Хисторию по плечу. Идиот! Мог бы сделать это не так явно. И снова ноль реакции со стороны Рейсс. Это уже не смешно. Может, ей стало плохо, и она потеряла сознание? Эрен и сам чувствовал, как голова идёт кругом. От такой-то духоты кто хочешь свалится! Он подорвался на ноги, стряхивая с костюма невидимые пылинки, а потом похлопал Хисторию по щекам. И вновь ничего. На этот раз Эрен дотронулся до её шеи, чтобы нащупать пульс. Плохи дела. — Вызывайте скорую! — закричал он.***
Имир
— Как думаешь, кто мог причинить вред Хистории? — требовательно спросил лысый мужчина с пушистыми усами. Детектив Пиксис незамедлительно принялся за расследование, как только заявился на пороге школы в тот злополучный день. Имир схватилась за голову, будто желала спровадить из неё жуткие мысли. Единственное, о чём она могла думать — Хистория. Врачи каждую секунду сражаются за её жизнь, и Имир всем сердцем желала, чтобы она скорее очнулась. А ещё мечтала о моменте, когда обнимет Хисторию снова и больше никогда не отпустит. — Аккерман, — твёрдо заявила Имир. Грёбаной оккультистке повезёт, если её закроют за решёткой раньше, чем жаждущие крови руки Имир доберутся до неё. — Почему ты так считаешь? — поинтересовался Пиксис, скрестив ладони. Казалось, что его взгляд вот-вот просверлит в теле Имир огромную дыру. — На одной вечеринке Хистория сняла что-то на свой телефон, и это не понравилось Аккерман. И тогда она стала разбрасываться угрозами,— пояснила Имир. — К тому же, когда я увидела телефон Хисы в её рюкзаке — пазл сложился. — Что такого могла снять Хистория? — Не знаю. Когда я подошла, оккультистка уже бесилась. Пиксис записал что-то в блокнот, а затем сказал: — Хистория принимала наркотики? — Нет. На вечеринках ей нередко предлагали чем-нибудь закинуться, но она ни разу не согласилась. Даже от травки отказывалась. Одна из главных причин — страх. Хистория всё твердила, что боится подсесть и угробить здоровье. Больше всего она беспокоилась о коже, за которой тщательно ухаживала. Поэтому единственное, чем она грешила, так это алкоголем, и то в минимальных дозах. — Кто предлагал? Назови поимённо всех, кого помнишь. Вспоминать долго не пришлось. Только один человек каждый раз настойчиво предлагал Хистории закинуться какой-нибудь дурью. — Бертольд. Для Имир оставалось загадкой: откуда же у него такие запасы наркотиков? Обычному школьнику да ещё и из неблагополучной семьи пришлось бы продать почку, чтобы заполучить все эти кокаиновые горы. — А сам он злоупотреблял? — Да.Бертольд
— Как думаешь, кто мог причинить Хистории вред? — прозвучал следующий вопрос. В коридоре Бертольд краем уха выцепил разговор Имир и Райнера, которые между собой договорились винить в произошедшем Микасу. Наверное, следует поступить так же, чтобы на него самого не пала даже тень подозрений. Следствию ведь не важно, кого сделать крайним. Лишь бы закрыть дело да побыстрее. — Микаса Аккерман,— ответил Бертольд. — И почему же ты так считаешь? — Пиксис подозрительно сощурился. — Ну...— задумался Бертольд. Что бы такого сказать? — Она странная. — И в чём же заключается её странность? — Порой она, ну-у... удивляла своими поступками. — Бертольду вдруг вспомнился случай, о котором он и решил поведать детективу: — Как-то раз в столовой она намеренно вылила свой напиток на Хисторию, потому что та оскорбила её подружку Сашу Блаус. — Для Микасы Аккерман необычно подобное поведение? — Необычно, в том-то и дело. Аккерман сама по себе довольно спокойная. Но если её взбесить, то она вполне может вытворить что-нибудь несуразное. Детектив Пиксис задал ещё несколько вопросов и перешёл к самому животрепещущему. — Следствию стало известно, что ты принимал наркотики и предлагал их другим. Назови имя своего дилера. Бертольд растерянно огляделся по сторонам. Никакого дилера у него и в помине не было. Он и есть дилер. В семье, где родители пьют от зари до зари, приходится как-то выживать и приспосабливаться, что у него, кстати, неплохо получалось и в школе: примазался к Райнеру ещё в начальных классах. Пускай все и считали его лишь тенью Брауна, зато сейчас Бертольд находился в самой высшей школьной «касте». — Я не принимал. Ничего не принимал, — прохрипел Бертольд. — Послушай, парень, — одёрнул его Пиксис, — учитывая, что Рейсс впала в кому из-за передозировки, а ты не раз предлагал ей наркотики, следствие может сделать тебя главным подозреваемым. Поэтому советую сотрудничать со мной: помочь разобраться в этом инциденте. Думая, как аккуратнее рассказать о своих делах, Бертольд молча покусывал щёки изнутри. Кажется, уже несколько минут держал рот на замке: боялся взболтнуть лишнего. — Бертольд? — Я же имею право на адвоката?***
За несколько недель до происшествия
Картинки носились в голове безудержным вихрем. Одни наполненные счастьем и чьим-то смехом, который, кажется, уже доводилось где-то слышать. А ещё они пахли морем и свежим горным воздухом, дарующим душе ощущение свободы и покоя. Такой знакомый аромат... Хотелось вновь надышаться им полной грудью да так, чтобы закружилась голова. Другие же образы холодили кровь своим ужасом: кругом разруха и нескончаемые реки крови, разрушенные судьбы и зловоние смерти. И по какой-то причине Эрен чувствовал, что всю эту боль сотворили его руки. Руки монстра, который намеренно выдрал сердце из груди, отказался от человечности. Последнее видение измазала тьма, поэтому он мог только чувствовать тепло чьих-то нежных ладоней на своём лице. Видение было мрачным и жестоким, но вместе с тем по-своему прекрасным. Оно окрыляло и помогало тому монстру вспомнить какого это — быть человеком. — Эрен, проснись, — разбудил голос Микасы. Она опустилась рядом на колени, похлопывая его по плечу. Эрену вдруг показалось, что подобное бывало и раньше: он уже когда-то дремал в тени дерева, а Микаса приходила, чтобы отогнать назойливый сон. — Опять всю ночь не спал? — строго спросила она. — Мне приснился странный сон, — проигнорировав вопрос, сказал Эрен и потёр глаза. — Только я не запомнил какой. — По астральному календарю сегодня была ночь, в которую могут сниться прошлые жизни. По щеке Эрена вдруг скользнула слеза, очертив линию подбородка... а затем ещё одна... и ещё. — Эрен, почему ты плачешь? — обеспокоенная, Микаса протянула руку к его лицу, которую он незамедлительно перехватил и вздрогнул от обрушившегося ощущения, будто не прикасался к ней несколько столетий. Эрен пристально оглядел Микасу, а она замерла и, по всей видимости, была совсем не против его ладони, крепко сжимающей её запястье. Он всё не мог понять — что же в ней изменилось? Всё те же тёмные завораживающие глаза, каждый раз излучающие нежность, стоило им взглянуть на него, всё то же заострённое бледное лицо, на котором, к сожалению, так редко вспыхивала улыбка. Свежий ветер заигрывал с её чёрными волосами... Точно! Может, волосы стали чуточку длиннее? Тряхнув головой, Эрен отпустил Микасу и сообразил наконец-то утереть слёзы рукавом ветровки. Его лицо зардело, как закатное небо. Какой стыд! Разныться при девушке да ещё и непонятно по какой причине. Остаётся лишь надеяться, что воспоминание о мгновении его слабости благополучно выпорхнет из её головы через минуту-другую. Эрен достал телефон из рюкзака и стукнул себя по лбу. Проспал почти всю перемену! — Блин! Не успел подготовиться к тесту, — пробурчал он себе под нос. — Нужно было вчера готовиться, — цокнула Микаса. — Пошли уже, а то опоздаем. Как и многие подростки, Эрен считал, что единожды пробежаться глазами по страницам учебника вполне достаточно для подготовки. Только вот он даже этого не сделал: думал, что на самой большой перемене успеется. Но дремота обрушилась на него так внезапно, прямо как гром среди ясного неба. Эрен взял с себя обещание больше никогда не вступать в споры на форумах перед сном. Он поднялся с газона и только сейчас прислушался к громкому шёпоту листьев дерева. Оно, словно просило обратить на себя внимание. И Эрен выполнил его просьбу: поднял голову к пышной шапке кроны. Странное чувство дежавю вновь постучало в двери сознания. — В чём дело? — поинтересовалась Микаса и встала рядом с ним, заметив, что он остановился напротив дерева. Эрен тряхнул головой, отгоняя наваждение, и сказал: — Всё в порядке. Пошли на урок. Они направились к главному корпусу, минуя группки учеников, расположившихся на газоне: кто-то в спешке лопал обед, а кто-то готовился к урокам, изучая конспекты и учебники. Дойдя до класса, Эрен сел рядом с Армином, над которым будто сгустились тучи. Он сжимал карандаш с такой силой, что костяшки его пальцев стали белее мела. Со звонком в кабинет вошла Энни Леонхарт, и Армин проводил её пристальным взглядом, переполненным горечью. — Армин, с тобой всё в порядке? — поинтересовался Эрен. Но друг не удосужился ответить и через плечо покосился на Энни, усевшуюся за последнюю парту. Чем она вызвала такой интерес Армина? Навряд ли, между ними произошла стычка: за Леонхарт хоть и волочилась слава бунтарки, но Эрен ещё ни разу не уличил её в попытках поглумиться над более слабыми обывателями школы. Он, как и Армин, решился мельком посмотреть на неё, что не осталось безнаказанным: Энни показала им средний палец, листая учебник. — Может объяснишь, что происходит? — шепнул Эрен. Только сейчас он заметил, как многие одноклассники язвительно перешёптывались, не сводя глаз с Энни. — Скоро сам всё узнаешь, — проскрипел Армин. В класс, словно моль в окно, залетела мисс Зое в своём привычном белом халате и едва не снесла скелет человека, стоявший возле учительского стола. Отовсюду послышались тихие смешки, ничуть не смутившие бойкую женщину. Вслед за ней зашёл какой-то мужчина и потуже затянул красный галстук. — Доброе утро, дети, — просияла мисс Зое, надевая очки. — Спешу огорчить вас: контрольный тест переносится на следующую неделю. Но класс и не думал огорчаться — наоборот взорвался радостными овациями. Эрен облегчённо выдохнул: ещё есть время подготовиться к тесту! — Вместо него инспектор Дэвис проведёт лекцию о вреде наркотических веществ, — продолжила мисс Зое, когда ученики поутихли. «Всё лучше, чем контрольные тесты», — подумал Эрен и расслабленно откинулся на спинку стула. Инспектор скрестил руки за спиной и вальяжно прошёлся от двери к тканевому экрану. Мисс Зое незамедлительно включила проектор, и Дэвис, поприветствовав молодых людей, завёл рассказ. Его речь сопровождалась презентацией с краткой информацией о различных психотропных веществах и жуткими изображениями людей, исхудавших до состояния скелета из-за приёма наркотиков. Некоторым в классе явно не помешает ознакомиться с этой лекцией. Например, Бертольду, который частенько заявлялся в школу обкуренным. Но сейчас он мирно посапывал на последней парте. Наконец на экране высветилась информация о самом опасном и смертельном веществе — галлюцидине. — Данный наркотик производится из галлюцигений, червей-падальщиков, размножившихся после Дрожи Земли, — говорил инспектор Дэвис. — Первые признаки опьянения развиваются спустя несколько минут после приёма наркотического вещества. Обычно он вводится внутривенно. Смертельная доза — свыше одного грамма. Симптомы передозировки проявляются плюс-минус через два часа после употребления. Совсем недавно по городу разнеслась новость, что у группы подростков случилась передозировка галлюцидином. Наверное, из-за этого происшествия инспектор и посетил школу с целью провести лекцию о вреде наркотиков. Только вот особо отчаянных не остановят ни лекции, ни горький опыт почивших, ибо невозможно предостеречь болвана с ветром в голове, и который, ко всему прочему, уверен, что судьба будет благосклонна к нему. В конце концов, любому человеку тяжело осознать собственную смертность. — В сравнении с тем же героином смертельная доза галлюцидина достаточно высокая, однако он более опасен своими побочными эффектами. Уже после первого употребления у человека начинаются серьёзные проблемы с сердцем, а также возникают провалы в памяти.***
Настоящее время
Армин
— Как думаешь, кто мог причинить Хистории вред? — Не имею ни малейшего понятия! —Армин занервничал, ёрзая на стуле. — А Микаса и Эрен? — спросил детектив. — Что «Микаса и Эрен»? — Армин прикинулся ничего не понимающим дурачком. Его сердце, кажется, остановилось. Неужто друзья попали под прицел следователей? Но Микаса и Эрен ни за что бы не пошли на убийство! Да, они не ангелы, но и причин сжить со света Хисторию точно не имели. Как и сам Армин, хоть она и часто одаривала его насмешками. — Расскажи мне о своих друзьях, — попросил Пиксис. — Они хорошие люди, — заверил Армин. — Всегда вступались за меня, сколько себя помню. Да и за других тоже. — Заступаться и затевать драки — разные понятия. Эрен агрессивный, и это подтверждают многие. — Это слишком грубо сказано. — Армин нахмурился, недовольно глянув на детектива Пиксиса. — Он скорее вспыльчивый. Но Эрен никогда бы не сумел убить человека умышленно, потому что всегда боролся с несправедливостью: когда видел, как сильные издеваются над слабыми, не оставался в стороне. А Микаса обычно сдерживала его, успокаивала, когда он злился. Справедливости ради, Эрен и впрямь частенько был зачинщиком драк: лез на рожон, а потом уже не мог остановиться, если рядом не оказывалось Микасы. В такие моменты ярость так сильно овладевала им, что Армин порой видел в нём бушующего титана времён существования Элдийской Империи. — Почему же она не сдерживала себя? — О чём вы? — Зачем она ударила Жана Кирштайна? Армин озадаченно задрал голову, будто бы мог прочесть ответ на потолке. — Я не знал об этом, — наконец-то заговорил Армин. — Не могу ответить на ваш вопрос. Так много вопросов, и так мало ответов... Что произошло между ними? Наверняка Кирштайн снова приставал к Микасе, вот и получил по заслугам. И к тому же детектив, возможно, выдумал этот случай, чтобы расшатать уверенность Армина в невиновности друзей. — Меня интересует ещё один вопрос, касающийся твоих друзей, — сказал Пиксис, почесав подбородок. — Что послужило причиной их разлада? Армин до сих пор терялся в догадках. В какой-то день Эрен просто стал делать вид, что их с Микасой не связывали годы дружбы, а она лишь молча наблюдала за ним с сожалением. Может, и пыталась помириться, но безуспешно, судя по тому, что они не разговаривали и по сей день. Обменивались сухими приветствиями — только и всего. Армин, само собой, выпытывал у обоих причину внезапного разногласия, но сколько бы ни бился — результата это не принесло: Эрен только отмахивался, а Микаса стыдливо опускала глаза. — Они мне не рассказали, — ответил Армин и вздохнул. — Хоть я и пытался узнать. — Если они утаили от тебя причину размолвки, то и ещё что-нибудь могли скрыть. Может быть, ты не так уж и хорошо знаешь своих друзей?Микаса
— Как телефон Хистории оказался в твоём портфеле, Микаса? — спросил детектив Пиксис, выкладывая на стол новейшую модель, спрятанную в прозрачный пакетик. Ещё никогда Микаса не чувствовала себя такой беспомощной. Какое бы слово ни сказала — оно с лёгкостью могло обернуться против неё. Ей бы и самой хотелось знать ответ на вопрос, который задал детектив. — Клянусь вам, я не знаю как, — отчаянно проговорила Микаса, чувствуя, как подступают слёзы. Она впилась ногтями в нежную кожу ладоней и закусила губу, лишь бы не растерять остатки самообладания. Никак нельзя поддаваться эмоциям. Иначе детектив лишь сильнее усомнится в её невиновности. Больше всего на свете Микаса желала, чтобы следователи поскорее нашли подлеца, посмевшего подтолкнуть невиновного человека к пропасти. — Перед спектаклем некоторые девушки, в том числе и ты, были в душевой, предполагаемом месте нападения. Когда Мина Каролина вышла, вы с Хисторией остались там вдвоём — больше никого. — Да, так и есть, — подтвердила Микаса и только сейчас обратила внимание на диктофон, записывающий разговор. К горлу подступил ком. Как бы она не пожалела о том, что успела сказать. — Но я вышла сразу после Мины и не знаю, что потом произошло с Хисторией. Когда же уже закончится эта пытка? — Назови примерное время. — Часов пять вечера, — неуверенно произнесла Микаса. Пиксис опечаленно покачал головой. — Мне очень жаль, Микаса, но ты должна прямо сейчас проехать вместе с нами в участок, — сказал он. Его тон омрачился оттенком сожаления. Не успела Микаса осознать слова Пиксиса, как дверь резко распахнулась...***
Несколькими часами ранее
После скандального спектакля разразилась настоящая буря. При чём она прокатилась не только по школе, но и за её пределами. Все только и делали, что строили догадки, что же произошло с Хисторией на самом деле, кто в этом виноват и почему решился на такой подлый поступок. Хистории и без того было слишком много. Чертовски много! Каждый божий день она не сходила с языков школьников. Хистория... Хистория. Хистория! Её имя звучало так часто, что становилось пустым и превращалось в какую-то несуразицу, подобно любому слову, если его повторить много-много раз. А сейчас о ней заговорили вдвое больше. Микаса, естественно, сочувствовала Хистории, несмотря на всю неприязнь, что питала к ней. Но и болтать без умолку об этом инциденте как-то не хотелось. И без того куча тревог вьётся стаей хищных коршунов. Сегодняшний день шёл размеренно — шаг за шагом. И ничего не предвещало беды ровно до того момента, пока Микаса не принялась доставать из рюкзака учебники и тетради. Её рука нащупала что-то продолговатое. Этим предметом оказался чей-то телефон. Микаса с недоумением вертела его и рассматривала. Чей он? Как оказался в рюкзаке? К несчастью, вскоре она получила ответ на один из вопросов. Сидевшая за соседней партой Имир запыхтела от возмущения и ярости. — Какого хрена телефон Хистории у тебя делает, оккультистка чёртова? — Телефон Хистории? — непонимающе произнесла Микаса, хлопая глазами и продолжая сжимать гаджет. Имир сию же секунду сорвалась с места и выбежала из класса. Все присутствующие взирали на Микасу так, если бы она была серийным маньяком, совершившим преступление на глазах у толпы. Вроде как, Хистория перед спектаклем потеряла телефон. Носилась за кулисами, словно бестия, и обнюхивала каждый угол. По крайней мере, некоторые судачили об этом на переменах. Детективы искали телефон, только вот им это так и не удалось. Но теперь их ожидает приятный сюрприз.***
Настоящее время
Эрен
— Ты осознаешь, какую ответственность можешь понести за сказанные тобой слова? — насторожился детектив Пиксис с удивлённым взглядом. Эрен и сам не мог поверить, что решился на это. — Да, — настаивал он. — Это я пытался убить Хисторию Рейсс.