Больница безумия

Терпкий запах американо, который так любил житель этого дома, разносился по всему помещению. Драко, одетый только в одни домашние штаны, подошёл к столешнице и сделал маленький глоток, наслаждаясь горьким вкусом. Когда-то Малфой решил, что переедет в свой отдельный дом. Он больше не мог жить в мэноре под постоянным гнетом отца. Достаточно долго они с матерью терпели грубые высказывания о магглорожденых и политике Министерства Магии, но любому терпению приходит конец. Нарцисса с Драко поставили Люциуса перед фактом, что его сын переезжает. Он пытался воспротивится, но Нарцисса была непреклонна. В холодной тишине дома раздался громкий звонок телефона. Звонки по утрам были частыми — его могли вызвать в любое время — поэтому он взял трубку и сказал дежурное: — Здравствуйте, Драко Малфой слушает, — по пути застёгивая пуговицы рубашки. — Здравствуй, Драко, — знакомый ледяной голос раздался на том конце трубки. — А…а, да, здравствуй, отец, — стушевался Малфой-младший не ожидавший услышать его. — Зачем звонишь? — Я звоню по поводу важного клиента. Вчера же поступила пациентка с сердечным приступом? — Да, Гермиона Грейнджер. Ну сейчас уже Уизли. А в чём дело? — Всё более чем хорошо. Пока. Она очень важная пациентка, Драко. Обращайся с ней очень аккуратно. — Отец, я всегда с пациентами внимателен и аккуратен. То, что Грейнджер моя бывшая однокурсница, или то, что она героиня войны ничего не поменяет. — Драко, перестань делать вид, что ты ничего не понимаешь. В первую очередь, не забывай, она — Министр Магии. Если что-то пойдет не так нашу больницу могут закрыть. — Отец, я это помню! Ты только об одном и печешься… — С другой стороны, она — грязнокровка, которая заправляет делами в министерстве, — Драко почувствовал, как Люциус брезгливо сморщился. Это читалось в его разговоре. — Отец, перестань относиться к людям предвзято из-за крови. Я тебя понял. Буду аккуратен. До встречи. Люциус никогда не звонил просто так. Предупредив Драко, он пытался донести какую-то важную мысль. Однако этот диалог показался Драко двусмысленным. А какую? Блондин сбросил звонок и подошел к зеркалу, чтобы завязать галстук. От одной мысли, что он живет один и не слышит постоянных упрёков своего отца, Драко мог дышать полной грудью. Но с другой стороны, он часто думал о матери: думал, как она каждый день терпит ворчание Люциуса. Ему хотелось забрать её и привести в свой дом. Когда-нибудь он это сделает. У Драко не было девушки. С Пэнси они расстались очень давно, ещё до Битвы за Хогвартс. Отец, конечно, хотел женить сына на богатой невесте и уже даже договорился с её семьей, но парень отказывался жениться не по любви. Ему хотелось познать истинность этого чувства и понять, существует ли оно на самом деле. Блондин прошёл на кухню, по пути надевая пиджак, допил все ещё горячий кофе и аппарировал в свой кабинет. Комната была выполнена в любимом минималистическом стиле Драко. Посередине помещения стоял большой стол из чёрного мрамора, на котором лежали кучи папок с документами, карточек пациентов, колб и пустых баночек от зелий. Малфой часто был очень занят и не успевал убраться на столе. За столом стояло большое высокое кресло, в котором мужчина зачастую засыпал, изучая очередную историю болезни. А вокруг стояли шкафы, заполненные различными зельями, медицинскими книгами и волшебными палочками. Да-да, хоть на аукционе продавай. Подойдя к столу, взгляд мужчины наткнулся на документы, которые он ещё вчера должен был подписать и вернуть. Тяжело вдохнув, он наклонился и взял со стола медицинскую папку Грейнджер. Внутри был прикреплён пергамент, на котором витиеватым почерком было выведено послание: «Мистер Малфой, сегодня Гермиона Уизли пройдёт все обследования, как вы и планировали. Результаты мы сообщим как можно скорее в письменном виде. С уважением, Салли Стюарт.»

***

— Доброе утро, Министр. Сегодня вы должны пройти обследование, — голова молодой санитарки просунулась в дверь палаты Гермионы. — А, да, конечно, проходите. В комнату вошли две женщины. Первая была облачена в чёрно-зелёную медицинскую униформу. На спине каллиграфическим почерком была указана фамилия Тейлор. Вторая санитарка была чуть помоложе своей коллеги. На спине девушки так же светилась надпись Стюарт. Её детское лицо создавало резкий контраст с рабочей обстановкой. Гермиона уже хотела встать с кровати, совершенно забыв о своем слабом состоянии, чтобы пойти сдавать анализы, но первая санитарка попросила её лечь обратно и взмахнула палочкой. Рядом с кроватью миссис Уизли материализовалась кушетка. — Давай, Салли, помоги мне, — старшая санитарка подошла к пациентке и помогла ей приподняться на локтях. Салли Стюарт, младшая санитарка взмахнула палочкой и невидимый порыв ветра поднял Гермиону, аккуратно опустив на кушетку. Почти полдня Гермиону обследовали: проверили частоту колебаний сердца, кровь, давление. Но что оказалось самым удивительным для этой больницы — это маггловское УЗИ сердца. Сейчас миссис Уизли уже лежала на кровати в полной темноте, прикрыв глаза. К её лбу была приставлена палочка, отслеживающая давление. А к изгибам локтей приклеены присоски, которые контролировали пульс и уровень витаминов. Именно в таком комичном положении Гермиону застал Малфой. Он тихо вошёл, наложив запирающее заклинание, и открыл шторы, впуская свет в помещение. Присев рядом с кроватью, он, наконец, обратился к женщине: — Хорошо выглядишь, Грейнджер. И я знаю, что ты не спишь, можешь не ломать комедию. Гермиона медленно подняла веки — Драко неосознанно засмотрелся на глаза шоколадного цвета. — Зачем ты пришёл, Малфой? Если хочешь узнать, как я себя чувствую, то не очень, как видишь, — бывшая гриффиндорка наклонила голову в сторону присосок. — Я даже рукой пошевелить не могу. — Ну вот, ты сама спросила, сама и ответила на мой вопрос, — усмехнулся Драко, наслаждаясь видом уязвимой Грейнджер. Гермиона начала медленно шевелить руками в попытке хотя бы стянуть с себя одеяло. Через секунду девушка замерла. Большие мужские руки немного оттянули одеяло вниз, освобождая пространство, и помогли женщине присесть, облокотившись о спинку кровати. Присоски все ещё оставались, а вот палочку, приставленную ко лбу, Драко забрал и положил на прикроватную тумбочку. Мужчина наколдовал горячий чай и пару пирожных на подносе, который уже стоял на одеяле Гермионы. Она почувствовала, что путы присосок немного расслабились, и она смогла пошевелить руками. Решив не упускать подходящий момент, Гермиона наклонилась ближе к лицу Драко: — Малфой, меня подключили к массе аппаратов, хотя приступ был всего один раз. Мне очень неудобно так лежать! И вообще мне пора на работу. Мужчина нахмурился — реакция, казалось бы, благоразумной ведьмы его удивляла. Она явно не была настроена мириться со своим положением. — Грейнджер, перестань быть занудой, подождет твоё министерство. Это всё, — кивок в сторону проводов, тянущихся от её рук, — для того, чтобы отслеживать твоё состояние. А вдруг ночью у тебя случится сильный приступ, и ты не успеешь нажать на кнопку, чтобы вызвать меня? — парировал Драко. У Гермионы не был сил спорить с ним, поэтому она осторожно поднесла кружку к губам и сделала маленький глоток. Малфой внимательно рассматривал её лицо в обрамлении выбившихся прядей волос. В палате наступила оглушающая тишина, и лишь тихие глотки пациентки нарушали её. Гермиона заёрзала на постели — она пыталась придумать, как более корректно задать вопрос Малфою. Мозг итак был перегружен из-за постоянных размышлений и переживаний, потому женщина, не таясь, выпалила: — Где мой муж? Он приходил? Почему его не впустили ко мне в палату? Ей стало гораздо легче, когда она задала давно мучающий её вопрос. Больше спрашивать было не у кого. Она терпеливо смотрела в серые глаза Драко в ожидании ответа. Малфой сидел неподвижно, продолжая смотреть на неё. Желания отвечать не было. Мужчина сам себя успокаивал тем, что лишь беспокоился о состоянии своей пациентки, хотя в глубине души понимал, что это не так. — Твоему мужу никто не запрещал приходить, он сам не изъявляет желание это делать, — Драко пожал плечами. — Мы регулярно информируем его о твоём состоянии, но ответа не получаем. Женщина замерла — из неё будто выкачали всю жизнь. Заправив за уши выпавшие локоны, волшебница поставила поднос с чаем и угощениями на прикроватную тумбу. В уголках глаз стремительно скапливались слёзы, которые удержать становилось всё труднее. Волшебница отвернулась, стараясь незаметно стереть влагу со щёк. Где-то под рёбрами разрасталась тягучая боль. Сделать вдох казалось чем-то невозможным, а ужас липкими лапами сжимал горло. Это был не приступ, эта была душевная боль от осознания происходящего. Рон изменяет. Эта мысль молнией прошибла волшебницу. Но как же Гарри и Джинни? Неужели они всё знали и спокойно улыбались ей в лицо? Гермиона плакала очень редко, сдерживая эмоции во многих ситуациях. Даже на работе, не раз находясь в затруднительном положении, она никогда не позволяла эмоциям взять верх. Ни один подчинённый не мог вспомнить случая, когда Министр позволила бы себе плакать. Но сейчас всё было по-другому. То, как поступил Рон, это было мощнее и болезненнее круциатусов Беллатрисы. И именно сейчас её маска беспристрастности и равнодушия дала трещину — боль и усталость нашли выход через бесконечные потоки слёз. Малфой с удивлением наблюдал за золотой девочкой. Пациенты редко плакали в его присутствии, и поэтому он не знал, как может помочь бывшей однокурснице. Немного поколебавшись, он встал и, наклонившись над кроватью, обнял Гермиону. В глазах девушки промелькнула искра удивления, но сейчас, как никогда, ей необходима была поддержка, поэтому изящные женские руки в туже секунду обвили талию мужчины в надежде найти долгожданное успокоение. Гермиона задыхалась в слезах, отчаянно сжимая мужскую мантию. Её разум был затуманен и ослеплён. Она обнимается с Малфоем. Драко зарылся носом в её непослушные волосы, с жадностью вдыхая ароматы клубники и мяты. Зачем он обнимает Грейнджер? Почувствовав, как хрупкая фигура ведьмы перестала дрожать, он отстранился от неё. Серые глаза, которые ещё секунду назад излучали тепло и заботу, вмиг стали холодными, словно лёд. Напуганная его резкой сменой настроения, Гермиона оставалась неподвижной, не в силах отвести взгляда. Мимолетная секунда прощальных взглядов. Драко резко оторвался от притягательных карих глаз, снял заглушающее, открыл дверь и вышел из палаты. Что сейчас произошло? Драко, это был не ты. Это была другая твоя сторона, открытая и желающая помочь. Именно та, которую ты так не любишь показывать. Но почему ты решил сейчас открыть её Грейнджер? Той самой ГРЕЙНДЖЕР, над которой так так жестоко издевался в школе. Которую ты дико ненавидел за её превосходство в учебе. Ту, которая была твоей вечной конкуренткой в Хогвартсе? Услышь себя, Драко! Малфой даже не видел, куда он идёт. Глаза смотрели только вперёд и не обращали внимание на проходящих мимо санитаров, которые косились в сторону отстраненного начальника. Ему было неважно, врежется он сейчас в стену или нет. В данный момент он пытался услышать свою совесть, ангела и демона внутри себя. Драко пытался понять, правильно ли он поступил, с какой целью это сделал. Скорее из-за жалости. Да. Жалость. Больше ничего. Для него так же было откровением, что Грейнджер плакала. Он никогда не видел её слёз. Она всегда была сильной и показывала всю силу своего характера. Даже в самых трудных ситуациях она была непоколебима. Что стало сейчас? Почему она отчаялась? Это так не похоже на неё. Как будто она, так же как и я, открыла мне свою новую «сторону», которую я раньше никогда не видел. Уизли, вот до чего ты довёл свою жену. Драко не помнил, как дошёл до кабинета. Все было как прежде. Всё, как он оставил. Медленно пройдя вглубь кабинета, все ещё ведя внутреннюю борьбу с самим собой, сел за стол. Отодвинув ящик в столе, он достал оттуда пергамент. Необходимо что-то предпринять и единственные, кто может помочь — это Поттеры.