Наваждение

— Джон... Джон... — Брайан зовёт Джона по имени, наблюдая как русая макушка то поднималась, то опускалась под его рукой. — Медленнее... мы никуда не торопимся...   Эпстайн слышит сердитый возглас, однако Леннон подчиняется и замедляет темп. Слабо улыбнувшись, Брайан пропускает волосы Джона сквозь пальцы и прикусывает нижнюю губу. Он получал необыкновенный восторг от языка Леннона, вытворяющего с его плотью различные махинации. Сначала Брайан спорил и убеждал Джона, что минет вовсе необязателен для их секса. Тем не менее Леннон был настойчив, поэтому не поддавался на уговоры. Тот хотел быть лучшим и удовлетворять Эпстайна по всем фронтам. Будь то поцелуй, подставление своей задницы или отсос. Брайана искренне смешило ребячество Джона. Леннон доходчивыми способами пытался доказать другим чего стоит, не подозревая, что по крайней мере Эпстайну не требовались подтверждения, потому что он видел то, о чём окружающие не догадывались. — Посмотри на меня... Я хочу видеть твоё лицо... — просит Брайан, тяжело дыша и как только карие глаза сталкиваются с его, нежно гладит Джона по голове. — Продолжай, но не отводи взгляда...   Леннон кивает и ухмыльнувшись, берёт член Эпстайна глубже, отчего он стонет и морщится. Наглец. Однако такой чертовски очаровательный. С чёлкой, закрывающей лоб. Большими глазами цвета темного шоколада. Выразительными бровями. Носом с горбинкой, напоминающим клюв. Маленькими, но не менее привлекательными губами. Брайан может описать внешность Джона до мельчайших подробностей будучи не в себе и не видя того долгое время. Помимо внешности Эпстайн также отличает Леннона по походке. По дыханию. По аромату парфюма. Брайан за несколько лет изучил все предпочтения и привычки Джона. Только ирония заключалась в том, что Леннон ничегошеньки не знал о нём кроме близлежащего на поверхности. — Джон, я сейчас... — Эпстайн охает и когда Джон в очередной раз заглатывает плоть целиком, кончает в рот, придерживая того за голову, а услышав специфичный звук, заливается едва зримым румянцем. — Снова проглотил? Я говорил, что не нужно.   Леннон нахально демонстрирует свой язык, на котором нет и малейшего намёка на присутствие семени Брайана, что  заставляет усомниться в том, что тот в принципе делал ему минет. Однако они оба сохранят воспоминание о нём в своих мыслях. Поднявшись с колен, Джон принимается за рубашку Эпстайна, расстёгивая пуговицу за пуговицей. Он затаивает дыхание при виде и ощущении чужих рук на своём торсе. Пускай и сквозь одежду. Та вскоре оказывается на полу, а Леннон толкает Брайана в грудь, чтобы он лёг на спину и не предпринимал никаких действий. Джон любил доминировать во время секса несмотря на свою нижнюю позицию. Эпстайн не возражал, поэтому молча ждал, пока тот сам сделает последующие шаги. Разорвав упаковку зубами, Леннон вытаскивает из неё презерватив и уверенно раскатывает по члену Брайана. Затем Джон перепроверяет, что тот не сполз и перекинув ногу через живот Эпстайна, направляет головку в свой анус и начинает медленно садиться. Брайан шипит сквозь зубы и сжав в руках простынь, выпускает из-за рта хрип наполненный блаженством. Не успевает Эпстайн одуматься, как его плоть в момент всецело погрузилась внутрь. Леннон был очень пламенным и нарочно сжимал Брайана своими стенками, провоцируя слететь с катушек. Но Эпстайн отчётливо знал правила. Если он ненароком двинется, то Джон уйдет, а предположительное бегство того до жути пугало Брайана. — Прошу тебя... двигайся... Я хочу тебя... Джон... — молит Эпстайн и жалобно смотрит на Леннона снизу вверх. — Я хочу тебя больше всего на свете...   Джон лишь смеётся, являя свою дьявольскую улыбку, и приподнявшись, резко оседает обратно, вынуждая Брайана рыкнуть. Потрясающе. Эпстайн улыбается в ответ и с восхищением наблюдает как Леннон грациозно скачет на нём. Ему кажется, что за спиной того вырастают черные как смоль вороньи крылья. Джон напоминал Брайану ворона. Голос Леннона и стремление лететь ввысь давали Эпстайну несомненную ассоциацию с этой птицей. Гордой и выносливой. Джон выгибается в спине и запрокинув голову назад, тоже переодически стонет, что для Брайана представляет собой высшую награду. Леннону хорошо с ним. Тот испытывает удовольствие от его плоти. Никто другой не может видеть Джона с закатанными глазами и чуть высунутым языком кроме Эпстайна. Он один наслаждается непристойным зрелищем. — Джон... Позволь мне... взять тебя за руки... Я хочу... хотя бы так прикоснуться к тебе... Я... — Леннон не даёт Брайану продолжить и, не говоря ни слова, берёт его за руки и переплетает их пальцы. — Боже... Спасибо... Спасибо...   Эпстайн сердечно улыбается вместо того, чтобы хмурится от яркого света, непременно бьющего бы ему в глаза, если не Джон. Тот закрывал собой невыносимое свечение, создавая своим телом тень. Тень, прячущую Брайана в своей непроглядной тьме. Эпстайн согласен пребывать в ней вечно. Только бы Леннон был доволен и оставался рядом с ним. Большего Брайан не позволит требовать от Джона. Не осмелиться. Леннон ускоряет движения и Эпстайн не выдержав этой пытки, внезапно садится и схватив того за ягодицы, утыкается носом в шею и вдыхает родной запах ноздрями. Запах любимого. Его единственного. Джон бормочет на ухо Брайана оскорбления, пока он расцеловывает плечи того. Прикоснуться. Познать. Почувствовать. Эпстайн не хотел, чтобы их занятие любовью прекращалось, ибо только так они проводили время наедине. В повседневной жизни Джон старается избегать Брайана и отпускать жестокие шутки в его сторону, разбивающие сердце на осколки. Тем не менее грубость предпочтительнее бойкота, а Леннон наоборот преимущественно игнорировал Эпстайна и в открытую отрицал его существование. Привычка Джона терзала Брайана как будто открывалась впервые, но он привык. Эпстайн стерпит. Вынесет ради получаса ласки на кровати отеля или в собственной квартире. — Джон... Давай вместе... Вместе достигнем оргазма?... Пожалуйста... — шепчет Брайан и целует Леннона в ухо, после чего получив утвердительный кивок, сжимает пальцы на ягодицах того до побеления костяшек и через пару толчков, изливается в презерватив с протяжным стоном. — Господи... Не ёрзай... Я... Ещё слишком чувствительный внизу...   Джон ждёт немного и всё таки поднимается с его члена, не забывая снять использованную резинку и завязав её, выкинуть в урну. Эпстайн тянется за сигаретами и взяв пачку "Житан", достает себе и предлагает Леннону. Тот не отказывается и одновременно вставив каждую себе в рот, Брайан поджигает кончики с помощью своей зажигалки. Мутным взглядом Эпстайн наблюдает как из-за рта Джона выходит тонкая струйка дыма, а сам выпускает клуб. Ему они не нравились. Слишком пафосными были эти сигареты для англичан. Брайан предпочитает сигары. Однако Леннон любил хвастаться французскими сигаретами перед кем попало и при удобном случае, и чтобы быть ближе к тому, он готов скурить любую дрянь. — Может останешься сегодня? Я разбужу тебя утром и ты незаметно вернёшься к себе. Нам ведь так хорошо вдвоём. — предлагает Эпстайн и с надеждой смотрит на Джона. — Я бы с радостью, но не могу. Меня ждут. — Леннон качает головой и затягивается. — Кто? Ты собираешься провести эту ночь ещё с кем-то, Джон? — Брайан приподнимает брови и старается не показать боли от своего предположения. — Уилл. — Что? — Эпстайн часто моргает и к своему ужасу видит перед собой не Джона, а обыкновенного хастлера. — Меня зовут Уилл. Ладно во время секса, но вне прошу не обращаться ко мне иначе. Я итак стерпел, что ты попросил меня побрызгаться этой хренью. — парень тычет пальцем в парфюм на тумбочке и фыркает. — Теперь к оплате. — Да, да, сейчас. — Брайан суетится и взяв с тумбочки кошелёк, открывает его и отсчитыв несколько купюр, протягивает их Уиллу. — Возьми. — Спасибо, а это тебе. — парень вручает Эпстайну визитку и поспешно одевается. — Позвони, если вдруг опять потребуются мои услуги или других парней.   Молчание Брайана Уилл воспринимает как согласие, поэтому помахав ему рукой, покидает номер, закрывая за собой дверь. Эпстайн сидит неподвижно несколько минут, после чего его охватывает паника и он приступает рыться в ящиках тумбочки в поисках порошка. Иллюзия. Мираж. Это был не Леннон. Брайан лишь фантазировал насчёт их связи. Вытащив пакетик, он небрежно рассыпает содержимое на тумбочку и сделав несколько дорожек, снюхивает парочку и ложится обратно на подушку. Нужно вернуть Джона. Эпстайн не может находится в одиночестве. Брайан хватается за волосы и до боли оттягивает пряди, намеренно причиняя себе вред. Пусто. Ничего в комнате не может воссоздать присутствие Леннона. Достав сигары, Эпстайн снова поджигает край зажигалкой и глубоко затягивается, следом выдыхая облако дыма. Джон. Вернись. — Почему ты решил стать нашим менеджером, Брайан? — интересуется Леннон, делая глоток из кружки с пивом. — Потому что захотел попробовать что-то новое. — не задумываясь, озвучивает готовый ответ Брайан и потягивает из стакана виски. — Только и всего? Ладно, тогда переформулирую. Почему ты отдал предпочтение конкретно нашей группе? Ведь помимо нас существовало столько различных в Ливерпуле. — Джон поджимает губы, будто слова Эпстайна на заданный им вопрос имеют для него значение.   Брайан смотрит на Леннона и слабо улыбается. Как он хотел признаться, что причина кроется в самом Джоне. В вызывающем виде того. Дерзости. Вульгарности. Безбашености. Леннон и только тот стал поводом в принятии решения стать музыкальным менеджером. Эпстайн и не задумался об этом, если не Джон. Однако Леннон ждал другого ответа, а не подтверждения Брайана в его ориентации и чувствах к музыканту. Из-за чего Эпстайн произносит то, что говорит любому, кого волнует обстоятельства его сотрудничества с Битлз. — Вы особенные, Джон. Не второсортная группа в кожаных куртках, а напористые молодые люди. Я разглядел огонь в ваших глазах и силу воли. С моей же помощью вы смогли направить их в нужное русло и как видишь... моё участие помогает преодолевать вам ступеньку за ступенькой на лестнице успеха.   Через Брайана прошло множество партнёров. Минимум сотня, а по правде гораздо больше и все они имели определенное сходство с Джоном, но также и отличие. Другой цвет глаз. Форма носа. Прическа. Телосложение. Рост. Вес. Тембр. Национальность. Эпстайн казалось перебрал различные комбинации парней отчасти напоминающих Леннона. Однако без употребления веществ они даже близко не доводили Брайана до оргазма. Благодаря кокаину Эпстайн видит в хастлерах Джона. Касается того. Чувствует собственную важность. Совсем не думая о том, что настоящий Леннон в текущий момент мог трахать фанатку или заниматься своими делами. Нет. Его Джон был с ним. Свернувшись калачиком, Брайан затягивается и выдыхает дым, мечтая сжечь лёгкие до тла. Избавиться от бабочек в животе, восстающих из пепла при наличии Леннона поблизости. Жалкого мимолётного взгляда хватит, чтобы Эпстайн забывал о всех мучениях и глупо улыбался Джону, ощущая разрастающееся в нём тепло. Крохотную надежду на взаимность.   Покой Брайана нарушает настойчивое стучание в его номер. Эпстайн ненамеренно не предает ему значение, ибо пребывает в своих мыслях, но когда шум становится громче, он выходит из транса и бросив неизвестную по счету сигару в пепельницу и проведя под носом рукой, дабы избавить от оставшегося порошка, заворачивается в одеяло и направляется к двери, у которой дёргает за ручку, не спрашивая, кто там, подозревая, что Уилл вернулся за доплатой. Тем не менее Брайан ошибается и замирает, потому что перед ним предстал Леннон, который на этот раз просто не мог быть фальшивым. Зрачки расширяются до космических размеров. Теперь не только из-за наркотиков. Дыхание учащается, а колени подгибаются. Не видение. Он уверен мираж не может быть в такой смешной пижаме с детским рисунком. Джон в свою очередь теряет дар речи, завидев Эпстайна в одеяле и явно под чем-то, судя по белым разводам на щеках, но очухивается первее, осознав, что он не планирует кричать на того за поздний визит: — Брайан... Похоже ты... весело проводил время?... А вообще плевать. Можешь в следующий раз быть потише, окей? Я спал, пока стоны твоего любовника, выкрикивающего твоё имя, не разбудили меня. Они потом стихли, но я с тех пор не могу заснуть. Закрывай им рот что ли кляпом. Другие хотят поспать ночью. Например, я своим сукам затыкаю его рукой. Тоже неплохой вариант. — Леннон трёт глаза кулаком и зевает. — Поверь, Джон... У меня есть способ гораздо эффективнее, когда кто-то слишком много болтает. — Брайан ухмыляется и не опасаясь получить от Джона, хватает того за пижаму и дёрнув на себя, страстно целует в губы, после чего отстраняется и смеётся. — Ты ебанулся? Нахер меня засасывать? Наверняка ты использовал свой рот, чтобы отсасывать такому же педику как ты. — Леннон показательно вытирает кистью рот, однако увидев, что Эпстайна расстраивает реакция, закатывает глаза и войдя в номер, закрывает дверь. — Ладно, я понял, что ты захотел пробудить во мне ревность и... подожди у тебя сейчас стоит? — Нет! Я устал. Как у меня может... — Брайан густо краснеет, но Джон резво скидывает с его плеч одеяло и перед взором того открывается вид на чужую возбуждённую плоть. — Так и знал! Смотри как ты течёшь. Что тебя заводит? Мой вид? Голос? Или я в целом? — Леннон усмехается и вжав Эпстайна в стену, обхватывает его член рукой и начинает распределять смазку с головки по всей длине. — Молчишь? Хорошо, молчи. Мне не нужны ответы. По твоему бесстыдному выражению видно как тебе нравится происходящее. Похотливый еврей.   Брайан кусает губы, не в состоянии возразить из-за шершавых пальцев Джона на разгоряченной коже. Умопомрачительно. Ни с чем не сравнивые ощущения. Нравится? Леннон должно быть шутит!? Эпстайн готов потерять сознание в любой момент настолько острыми являлись впечатления. Брайан наблюдает за Джоном из под полузакрытых век и неровно дышит, плавясь от желанных прикосновений, немного погодя он скулит, поддаваясь пахом вверх, дабы тот ускорил темп. На что Леннон усмехается и напротив тягуче медленно проводит по его члену. Эпстайн догадывается, что Джон ждёт от него мольбы и незамедлительно сдаётся. Как делал это неоднократно. — Быстрее... Джон... Быстрее... Умоляю... — шепчет Брайан и после недолгих уговоров, Леннон движет рукой усерднее, при этом надавливая на головку большим пальцем, закрывая уретру. — Да... Да... Джон... Почти... Почти... — Брайан! Брайан, твою мать, ты меня слышишь?!   Эпстайна выводит из помутнения раздраженный крик Джона, отчего он вздрагивает и часто кивает. Опять. Ничего не было. Брайан всё навображал и Леннон просто стоял как истукан и ждал заверения, что просьба того дошли до его ушей. Эпстайн желает провалиться сквозь землю со стыда. Однако сделав глубокий вдох и выдох и сдерживая дрожь в голосе, Брайан совестно высказывается: — Да... Я приношу свои искренние извинения за то, что разбудил тебя. Меры будут приняты и твой сон впредь ничего не потревожит. Обещаю. — Окей. Не забудь, что у нас завтра поезд. Спокойной ночи. — Джона вполне устраивает клятва Эпстайна и тот разворачивается, чтобы пойти к себе как вдруг чувствует, что рукав крепко держат. — Подожди... — Брайан инстинктивно останавливает Леннона и снова замолкает. — Чего ещё? — Джон мрачнеет и кривит губы, давая понять, что на дальнейший разговор с Эпстайном абсолютно не настроен.   Брайан хочет сказать:"Прошу не уходи. Я не могу без тебя уснуть. Дышать. Обними. Прижми к груди и нежно гладь по волосам. Скажи, что я тебе нужен. Что ты меня не бросишь. Я не могу без тебя жить. Без тебя я умру. Бесследно исчезну из этого мира. Только сейчас. В виде исключения. Останься со мной и соври, что не оставишь меня ни при каких обстоятельствах. Я люблю тебя". Только вместо признания в своей уязвимости и отчаянье, Эпстайн торопливо бросает: — Ничего. Спокойной ночи. Ещё раз извини. — Брайан ослабляет хватку и мигом захлопнув за Ленноном дверь, не отходя далеко, перестает придерживать одеяло руками и оно падает на пол, далее он в изнеможении встаёт на колени и утыкается в него носом.   Идиот. Недоумок. Кретин. Почему Эпстайна накрыло прямо при разговоре с Джоном? Всхлипнув, Брайан начинает задыхаться в рыданиях, издавая нечленораздельные звуки. Леннон. Джон был настолько недосягаемым, что Эпстайн считал себя микроскопической песчинкой на огромном песчаном пляже. Он ничем не отличался от безумных поклонников, мечтающих получить от Джона автограф или рискнуть развести того на секс. Эпстайн был таким же. Он должен радоваться преимуществу в плане должности менеджера Леннона. Только она наоборот приносила Брайану больше страданий. Наивный. Эпстайн продолжает надеятся, что Джон снизойдёт до него и поймёт. Сжимая в пальцах одеяло, Брайан кричит, что есть мочи, но вспомнив о просьбе не шуметь, подставляет кулак ко рту и воет в него. Он разорван в клочья. Его грудь мучительно ныла, а в горле першило. Бороться бесполезно. Ему не выиграть в этой игре. Джон в любом случае одержит сокрушительную победу, не прикладывая усилий. Уже одержал. — Брайан. Можно задать тебе один вопрос? — Леннон ухмыляется и закинув ногу на ногу, игриво смотрит на Эпстайна. — Сейчас как раз задал, но я разрешаю тебе озвучить второй. — Брайан смеётся и одаривает Джона влюбленным взглядом. — Ты кого-нибудь любишь? — прямо интересуется Леннон и облизывает губы. — Да... Почему ты спрашиваешь? — Эпстайн напрягается всем телом и чуть не давится алкоголем. — Кого? — не акцентируя внимания на недоумении Брайана, Джон продолжает расспрашивать, решая довести дело до конца. — Это имеет значение? Мне казалось, что ты имеешь представление о моей личной жизни. — Эпстайн отвечает вопросом на вопрос и пожимает плечами. — Конечно, имеет! Ты знаешь про отношения парней из группы с кем-то, а мы нет. Скажи! Чего тебе стоит? — Леннон слегка толкает Брайана локтем и хитро улыбается. — Речь шла об одном вопросе. На данный момент ты пытаешься выудить из меня лишнюю информацию, которая тебя не касается. — Эпстайн заметно волнуется и залпом опустошает стакан с выпивкой. — Что это изменит? — Поверь мне, многое. Я никому не разболтаю твой секрет. Меня просто интересует какой у тебя вкус на мужчин на дальнейшее, чем одноразовую интрижку. Разве плохо, что я хочу узнать о тебе больше? — Джон хлопает своими длинными ресницами и поправляет чёлку. — Нет, но я не могу ответить, прости. Я предпочитаю держать свои чувства к этому человеку при себе. — Брайан отводит глаза и оттягивает воротник рубашки. — Ты ведь понимаешь, что не все готовы делиться откровениями? — Понимаю, поэтому я воспользуюсь иным способом, чтобы выяснить. — Леннон хватает Эпстайна за волосы и чуть не столкнувшись носами, целует его в губы, вытворяя разные непотребства в чужом рту и отстранившись, пристально наблюдает за реакцией. — Ой... наверное, я неправильно расценил твои намёки. Я подумал, что... — Ты... Я люблю тебя, Джон. Любовь моя, я не догадывался, что ты тоже испытываешь ко мне чувства. Как я счастлив. — Брайан берёт Джона за руку и касается тыльной стороны кисти того губами, радуясь как умалишённый. — По этой причине ты и спрашивал, да? Какой я недогадливый. Пока тебе не стоит разводится, ибо Синтия стала публичной личностью, и в принципе вопросы лишние возникнут из-за него. Ещё про Джулиана не забывай. Наши отношения какое-то время будут запретными, но я сделаю всё, чтобы мы... — Чё? Что ты несёшь, Брайан? Какие отношения? Я пошутил. — отойдя от шока, Леннон вырывает руку и с отвращением вытирает её об свою футболку, далее чешет затылок и добавляет. — Я краем глаза видел как ты частенько на меня поглядываешь и подумал, что у пидоров это нормально. Пялиться на мужиков влажным взглядом. Я так на баб смотрю. О каком разводе ты говоришь? Давай забудем, а? Я будто тебя не целовал, а ты не признавался, окей? — Да... Хорошо... Забудем, конечно!... Ты прав... Я тоже пошутал, ха-ха... — Эпстайн нервно смеётся и поднявшись с кресла, достает футляр и вытащив сигару, вставляет её между губ. — Тогда схожу покурю. — Ага, давай, иди. — Джон подгоняет Брайана рукой и заливается смехом. — Смешной ты, Брайан. До чего смешной.  Чтобы я хотел мужика? Джон Уинстон Леннон? Нет. Провалиться мне на этом месте, если это когда-нибудь измениться. Никогда.