Для чего тебе огонь — сварить ужин или сжечь целый город?

      Собирать травы – увлекательно. Можно было поиграть в “кошки-мышки”, где “мышка” не убегала и не сопротивлялась. Только вот найти подходящую – головоломка та еще. Апанас присаживался на корточки перед кустами с задумчивым лицом, всматривался в форму листьев, подглядывал под них, приподнимая пальцами и изучая стебли.       Иногда на них оказывались жуки. Иногда крупные, величиной в один или даже пару дюймов. Апанасу ничего не стоило подхватить их двумя пальцами и выбросить.       Зачем-то он собирал их в карман. Сжимал беззащитное тельце слишком сильно, игнорируя укусы.       Прохладный ветер шуршал кронами деревьев и трепал за волосы. Может, ласкал, а может – дурачился. В глаза залетали колючие кончики прядей, из-за чего Апанасу пришлось завязать свои космы в хвост гибкими стебельками одуванчиков.        – Нашел чаго? – хрипела бабка.       Во время их прогулок она редко ругалась и часто хвалила.       Ему нравилось гулять по лесу.       Три пучка трав. Сорванные аккуратнейшим образом, преподнесенные старухе, присевшей на пне, чтобы отдохнуть. Под ногами путалась белка, и как бы Апанас ее не отпихивал босой ногой, она продолжала возвращаться. Вот только стоило ей заметить бабулю, громко пискнула и со всех ног драпанула в кусты.       Животные бабулю не любили. Их можно понять.        – Ай да молодец, – приговаривала она, бережно отделяя стебелек за стебельком, расчесывая вязанки. – Хорошие, внучек, хорошие…       Так увлеклась травами, что, казалось, совершенно позабыла о присутствии Апанаса. Можно улучить момент и прогуляться.       В поисках белки подошел к кусту. Раздвинул ветви. Та самая, смотрела на него черными блестящими в свете солнца глазками, шевелила жиденькими прозрачными усами и грызла крохотный орешек. Дрожала, всем телом сотрясалась. Боялась. Что-то внутри трепетало от чужого страха.       Еще три крохотных пушистых комка. Это ее дети?       Во рту скопилась слюна. В попытке проглотить Апанас издал странный щелкающий звук; хотел было прикрыть рот, да нечем: руки замерли, занемели, держа две ветки куста, открывающие зрелище на беличью семейку. Заслышав щелчок, все зверьки замерли, уставившись прямо на Апанаса.       Он повторил. Из любопытства. Шевеля носами, белки подошли ближе. Хотелось что-то дать, но… Увы.       Он обернулся к скрюченной фигуре старухи:        – Бабуль! Гляди, они меня поди понимают...       Повернулся обратно. Никого. Только пленка ореховой шелухи и беличий пух.        – Як еще шо отныкал? – спокойно спросила старуха, подходя.       Потом огрела каким-то легким веничком. Апанас чувствовал, как в волосах застряли листья.        – Брось своюсь ерунду. Токмо время изводишь, – раздраженно, недовольно.       И все-таки, Апанас не прекратил. Остаток вечера потратил он на поиски белок, попутно, наспех, собирая знакомые стебли и корешки.       В подкроватном ящичке появился маленький мешочек сушеных жучков без лапок.