Эффект гарантии

-Тебе нравится? – спросила Лина, осторожно прикасаясь кончиками пальцев к веточке вишни, на которой каждый листик был темно-красного цвета. На них неподвижно висели капли воды, потому что всю ночь шел дождь, от ее прикосновения некоторые из них сорвались вниз. - Необыкновенно, словно эта осень проникает внутрь нас. -Она какая-то молчаливая, да? -Она какая-то потерянная... Мы с Линой стояли на одной из улочек недалеко от школы. Вокруг были кусты вишни и слив с красными и желтыми листьями, которые по большей части уже осыпались на еще зеленеющую мокрую траву. Небо серое, весь поселок в тумане, ветра нет, и поэтому на каждой веточке, травинке и листике держатся капли росы. А еще они были на паутинках, маленькие и прозрачные. И тишина, как обычно, на улице никого. Мы разговаривали в полголоса. Шел уже конец октября, а осенние разноцветные листья не спешили облетать. Почти каждый день были тучки, по утрам туман, и бесконечная тишина и одиночество, но не смертельно гложущее, а маленькое и тихое. Мы были просто одни, отрезанные от города, от цивилизации, от безумного шума и бессмысленной суеты. Каждое утро я ходил в школу, замечая, что земля уже застывает, однако днем она оттаивала и было тепло. В школе меня ожидал ставший любимым кабинет ОБЖ, мои ребята, столовка, где в понедельник кормили тухлой капустой, а в среду, четверг и пятницу вкусняшкой в виде макарошек с мясом, пловом, сок давали и много другое. Был информатик-ролевик с рыжей бородой и сережкой в ухе, которому было всего 25 лет, и за его миленькую внешность Лина и Рита, а за ними вся школа прозвали его Няшка. Было множество всего, мы были живые и настоящие, и одновременно я каким-то шестым чувством ощущал, что нас нет. Что нас придумали, или что все это происходило давным давно, и теперь остается только в воспоминаниях. Наверное, так казалось еще и потому, что у меня не было своего фотоаппарата. После школы Влад с Даней угоняли на минике, иногда Даня шел с нами, и я двояко относился к таким случаям. Вдвоем с Линой было безупречно, мы могли говорить обо всем на свете или молчать, разделяя эту бесконечную тишину. И все было только по эмоциям. Если Даня шел на маршрутку, когда не было Лины, я был очень рад, что мы с ним можем пройтись какую-то часть пути вместе, поболтать, постебаться над чем-то или кем-то, пообсуждать различные аниме-сериалы, которые и я, и Даня иногда посматривали. Но когда мы шли втроем, мне было как-то не особо приятно то, что попрощавшись со мной, часть пути они проходят вместе. На меня сразу наваливались мои шесть миллиардов пустоты, и по мокрой траве, по безлюдной улочке с серыми маленькими домами, красными листьями и темным тихим небом над головой я шел один до самого дома, прокручивая в голове проигрыш из песни 6000000000себя "6000000000 себя". То, что время в поселке почти не движется, я давно понял, и просто молча восхищался этим и растворялся в этом. По дороге домой я не курил, поскольку, даже когда за километр никого не видно, в поселке у всех домов есть глаза и уши. Курил за домом, где был навален всякий металлолом, ржавые трубы, арматура, и куда обычно никто не заглядывал, просто стоял, глубоко затягиваясь, и понимал, что я выпал из привычного течения времени и уже давно стал частью этой тишины. А затем наступал вечер, он обычно приносил с собой дикий алко-трэш. Бабушка ни за что бы меня никуда не отпустила, поэтому я врал, что едем готовиться к школьному какому-то празднику, или стандартно вместе делаем уроки, ребята всегда могли подтвердить. И да, я прекрасно знаю, что нехорошо так обманывать. Но я не мог принять бабушкины загоны, вроде: ах ты урод, нихрена не учишь, вон Милка-то все учит, сиди дома, не гуляй, учись, не вздумай даже садиться на мотоцикл, а то в прошлом году парень разбился...не вздумай пить с кем-то из одной бутылки...не вздумай пить... Ну и так все понятно. Бабушка, как и все ее кумушки, которые пытались опекать и воспитывать меня, были уверены, что, учась в школе с уклоном на духовное воспитание, я стану благочестивым, правильным, смиренным... Простите, бабушка и все, но тормоза сняты уже давно, и останавливать что-то поздно. Я прекрасно понимал, что потом все станет на свои места, и все исчезнет. Этот мир исчезнет. Поэтому я не собираюсь терять ни дня. Я не сидел вечерами за компом, не заходил в социальные сети, старался не проводить время внутри стен, мне это просто не было нужно. Потому что была жизнь за пределами всего этого, которая принадлежала теперь и мне. Обычно я запихивал в рюкзак учебники, уходил из дома в сумерках до остановки, где бабушка не могла меня уже увидеть, на минике пригонял Влад, захватывал меня, и мы мчались по поселку. По вечерам люди сжигали собранные в кучу опавшие листья, и в воздухе постоянно витал дым от костров, который поднимался на несколько метров вверх, а затем просто расстилался в какую-то сторону. Небо розовело, костры освещали стволы деревьев желтыми движущимися огнями. Мы мчались по темной дороге, освещая ее лишь фарой миника. Фонарей на улицах поселка почти не было, только в центре и возле школы, еще возле некоторых домов, где люди сами их приделывали. Холодный воздух с огромной силой дул в лицо, заставляя всегда заматываться шарфом перед поездкой и тепло одеваться. Я всегда напяливал огромную драную черную толстовку моего брата, которая болталась на мне, как мешок. Зато в ней было тепло, и похуй, кто как одет, я в ней даже в школу ходил, ведь это поселок. Мы обращали внимание на то, что внутри, а не на то, что снаружи. Иногда заваливались к кому-нибудь на хату, но обычно в центр, в парк, где облетали желтые листья, на мостик, который не видно за кустами, или за переезд, где было голое поле, а посреди поля остановка. С нами была Лина, иногда Рита и Борода, еще разные ребята из нашей и остальных школ. Бороде было 25, все скидывались, а он брал бухло: пиво, блейзер, ягу, страйк, прочую гадость. И мы сидели в темноте, вливали все это в себя, курили, слушали музыку и подпевали, вдыхали дым от костров, ходили по шуршащим листьям, смотрели, как розовое небо превращается в синее, а потом становится абсолютно темным – это когда не было туч. На нем мы видели все звезды, созвездия и млечный путь. В пасмурные дни на сером небе плыли темные облака, и это было вечно и навсегда с нами. В один из таких вечеров мы отправились к нашей школе, около которой было множество пристроек, уже много лет нефункционирующих. Лина привела меня за длинный заколоченный склад, где была темнота и какие-то мокрые лавочки из досок. Вскоре раздался звук мотора, по которому мы уже безошибочно узнавали миник Влада. -А охранник? – спросил я. -Да не очкуй, мы тут много раз были. -Ребят! – позвал Влад, закатывающий миник в кусты, - вы там где? -Мы здесь! Ми-пааа! -Привет, - раздался девчачий голос. И я смог разглядеть пришедшую вместе с Владом девочку с короткой стрижкой. Если бы не голос, принял бы ее за мелкого пацанчика! -Стася-тяян! – запищала Лина, обнимая девочку, - выбралась наконец? -Ну да, а то все никак не отпускали! -Как это мило! Это Саня, кстати! -Приветик, - я подошел к ним, - ты ведь из шестнадцатой школы? -Неа, из семнадцатой. Милка же тоже из семнадцатой! Может они знакомы? Я хотел было спросить Стасю, в каком она учится классе, но вовремя сообразил, что не стоит. Не хочу, чтобы это как-то дошло до Милки, поселок, как никак, здесь что на одном конце происходит, через час уже и до другого дойдет, все здесь приятели/сваты/браты, везде родственники, связи... Милке то я не рассказывал о наших гулянках. Точнее, о первой рассказал, про траву, конечно, умолчал, но она отнеслась очень отрицательно. Очень, очень отрицательно, начала на меня орать, что нефиг с кем попало ездить, бухать, что это поселок...Короче, я решил, что в монастырь уходить не собираюсь, поэтому просто не буду рассказывать Милке ничего, чтоб не ссориться с ней. Жаль, конечно, ведь мы с детства доверяли друг другу, ничего не скрывали, но, видимо, что-то начало меняться. Таким образом, нас было четверо. Стася, как и мы, была неформалом, смотрела аниме и угорала по эмоциям. У нее была проколота симметрия, так что мы дали друг другу пятерочку и поржали над «цельными» Владом и Линой, на что Влад показал нам фак и язык, в котором блестел металлический шарик. -Вот сучка, а! – изумился я. -Не разгоняйся, я собираюсь монро колоть, - заявила Лина, достав из-под сиденья миника бутылку белого вина. -Влад! Это нам что-ли? -Ну да, сегодня вином бухаем. И точка! Там еще две есть. -Ха-ха, да мы элита сегодня! Три бутылки на четверых, ну даже не знаю. То есть знаю - мы с Линой доползем, а Стася – я без понятия, где она живет. А вот Влад на минике, что собирается делать - фиг знает. Может, много пить не будет? - Я за рулем, поэтому ужираться не буду, - озвучил мои мысли Влад. -А тут особо и не напьешься! - миленьким голосом сказала Стася. Вскрыли первую бутылку отверткой, которую нашли тут же, в багажнике миника, разлили по одноразовым стаканчикам и решили выпить за учебу. Но за нее пить было как-то неоригинально, поэтому решили тосты произносить по очереди. -Кто первый? -Давайте я, - я встал,- а то замерз сидеть. Короче, предлагаю выпить за школу. За нашу, шестнадцатую, и за твою, Стася, правда, я не в курсе, что там у вас происходит... -Шозанах? – поморщился Влад. -...Так вот, а у нас там происходит что-то невероятное. Школа у нас с духовным уклоном, есть даже школьная дружина имени Александра Невского, и знамя, у которого в сентябре снесли верхушку...Там нас воспитывают как хороших, благочестивых людей, не пьющих, не курящих, не смотрящих порнуху...Вы узнаете это? -Да пиздец, - пробормотал Влад, достав новую пачку сигарет. Все взяли по одной, и Лина тоже, хотя говорила, что не курит. На синьках курит еще как, симпатяшка. -И это классно, - грустно добавил я, - это классно и мило, как в какой-то светлой и чистой теплице, где картинки и рисунки, свечечки, наши старенькие фотки. По-моему, это начало песни миллиардов «шесть миллиардов себя», до того момента, как начинаются слова. А за гранью всего этого мы – такие, какие есть, такие стремные, но честные и настоящие. Блять, что-то я не то несу. Понимаете, что я хочу сказать? -Саняш, я тебя обожаю! – Лина повисла у меня на шее, - ты прав, я тоже думала об этом. Сейчас включу эту песню... зато мы искренние, и плевать на всех, пусть весь мир сдохнет, мы не изменимся! Музыка...под которую просто медленно сносит крышу. Уровень алкоголя в крови повышается, запах дыма и звезды на небе, и я понимаю – я буду убиваться по всему этому. Больно становится заранее, и я решаю, что лучше убиться сейчас, сразу и здесь. В ход идет уже вторая бутылка... РВУТ ПО ЧАСТЯМ! Я не хочу здесь жить СНОВА НЕ СПЛЮ! Убивая себя в каждый новый приход Шесть миллиардов пустоты Только для меня Здесь каждый растит свои миры Только для себя... Даже не знаю, сколько прошло времени. Речи кроме меня никто не произносил, всех уже торкнуло, алкоголь расслаблял, я сидел, привалившись спиной к стене здания, смотрел на небо и ржал с рассказов Влада. Лина сидела на моем рюкзаке, поскольку ей было холодно, Стася рядом, на своей сумке, положив голову на плечо Лины. Голова кружилась, тело плохо слушалось, и, естественно от выпитого алкоголя нам приспичило в тубзик. Сначала в кусты отправились девочки, а мы остались ждать их, потом нас это задолбало, и мы пошли в противоположную сторону к заброшенному гаражу. -Здесь, кстати, раньше трактора стояли, -сказал Влад. Но мне было похуй, мне пиздец. Ну вот, Санька в очередной раз нажрался, и только холодный воздух осенней ночи не давал мне абсолютно расплыться. -Что за деваха, кстати?- пробубнел я. -Стася? -Ага... -Ну блин, моя девушка. То есть, типа девушка, - сбивчиво объяснил Влад. Я на секунду ощутил какое-то мерзкое чувство, но тут же забыл о нем и решил подколоть приятеля. -Она, видимо, сама об этом не подозревает? -Блин, я не знаю даже. Мы с ней в августе на стадионе близко познакомились, ну она тоже из этой тусовки, ты, наверное, заметил. Я на заплетающихся ногах отправился на наше место. -Ну да, она милашка. Смотри, не упусти! Воздух осени в поселке был таким же, кругом тишина, и нас не существует для всего остального мира. Теперь я понимал, что еще примешивается к этой, казалось бы, безразличной притихшей осени. Воплощение какой-то гадости и пошлости. Она была недоговорена во всех словах, в любых разговорах в течение этих месяцев, между нами с Линой, с ребятами, со всей компанией, со всеми, кто тоже убивается по эмоциям. Все хотели со всеми сосаться, все хотели со всеми встречаться, все хотели чего-то большего, но раньше не имели всего этого, и теперь, выпадая из вселенной всех остальных людей, поселок давал любые возможности, или не давал, а дразнил. Я осознал, что на его улочках, по ночам на мостике, возле нашей благочестивой школы в темноте, когда весь мир не видит, происходило все, наполненное шуршащими опадающими листьями, светом одинокого фонаря, тускло освещающего маленькую сельскую школу, запахом дыма, алкоголем, туманом. Пиздец, я хочу целоваться с Линой. Но, блять, на нашем месте нас с Владом ожидал миленький сюрприз в виде сосущихся Лины и Стаси. Я офигел, а Влад присвистнул. -Эмм, чувак, твою «типа девушку» увели... -Мы не мешаем? – громко спросил Влад, хихикая и заваливаясь на доски. Похоже, здесь это норма, и скоро я уже ничему не буду удивляться. -Мур мур! – проговорила Лина, обнимаю смеющуюся с нас Стасю. Лиц в темноте почти не было видно, но было как-то пофиг. Все растрепанные, угашенные и безупречные. Всех уже штырит, девчонки, спотыкаясь, в обнимку дошли до досок и сели между нами. -Стааася – это моя великая лесбиняшная любовь! – промурлыкала Лина невменяемым голосом, потянув к подруге лапки. -Слышишь, отъебись от меня! – засмеялась Стася. -...ну можно помацкать?? Позязя! -Фу, алкашки! – наиграно возмутился Влад, который выглядел очень нервно. Давай, цепляй Стасю, соситесь, уединяйтесь с ней, давай же, мы тогда останемся одни!... -Саняш, тебе не холодно? – жалобно спросила Лина заплетающимся языком, обнимая себя руками и клонясь то в одну, то в другую сторону. -Нет. Хочешь, на коленки садись, погрею тебя. Что я несу, сука, что я только что предложил??? Так, сердце, харэ так стучать, я все равно почти в гавно, ведь это же поселок. Я видел будущее, я ясновидящий. Я знал по действиям, что произойдет дальше. Было как-то пофиг, и поэтому я не понимал, отчего я не дышу? Лина присела ко мне на колени, запрокидывая голову на мое плечо и глядя не небо. Я обнял ее руками, а точнее огромными рукавами толстовки. -Вот это мы себя вынесли сегодня, да? -Да... – пробормотал я, уставившись на нее. Лица почти не видно, только глаза блестят, наверное, от звездного неба. -Саняяяш! -М? -Ты такой милый няш! -Похоже тебя придется домой тащить, - прошептал я. Сердце колотилось все так же, в животе все сжалось, похоже, я уже протрезвел от нервов. И чего так волноваться-то?... Лина посмотрела на меня умиленным взглядом и улыбнулась совершенно обдолбанной улыбкой. Потом непонятным образом наши лица оказались совсем рядом и мы поцеловались. Долго, с привкусом алкоголя и сигарет, холодными обветренными губами. Но это было самое теплое и идеальное, что только могло здесь существовать. Все остальное просто исчезло. Поцелуй получился нежным, таким неадекватным, таким нереальным, как и все остальное, что было в этом поселке. Не знаю, сколько он длился. Все равно времени здесь не существует, нам просто врут. Потом Лина отстранилась, тупо хихикая и раскачиваясь, и обняла меня за плечи, наваливаясь на меня. -Ты такой мииилый! – протянула она. -Мы чокнутые, - пробормотал я. Голова кружилась, темнота плыла, и все было именно так, как должно было быть. -Похуй...-едва различимый шепот мне в толстовку. Влад целовался со Стасей, а я усмехнулся. Да, похуй, на все теперь. Я счастлив, потому что все безупречно, и я знаю, что неизбежно потеряю это все. Когда-то однажды...когда я неадекватный, я перестаю верить в слова Эдика, что все всегда будет хорошо. И мне плевать что будет, мне важно то, что сейчас. В кармане завибрировал телефон. «Дом», раздраженно нажимаю «ответить». -Долго еще вы там уроки будете делать? А ну домой! Уже пол двенадцатого!!! – завопила бабушка прямо в ухо. Ну что, поползет Санек домой. Думаю, не заметит, что я идти ровно не могу, просто пойду сразу в свою комнату, скажу что устал. Эта стратегия всегда спасает. Так умирает еще один отделенный от всей вселенной вечер, идеальный алко-вечер с выносом себя.