Лес начинался довольно резкой полосой, из полупустыни с редкими кустами и плешивыми пучками травы переходя в негустые смешанные заросли. Солнце, раньше светившее ярко, находилось в вечном закате, окрашивая небеса с начавшими появляться облаками в невероятные цвета, в существование которых в природе было трудно поверить. Воздух, густой, как сметана, был наполнен долгожданной прохладой, принесенной сюда туманом. Все отбрасывало длинные, подвижные тени, причудливо изменяющиеся при малейшем шорохе. Гигантская тихоходка замерла, подобравшись вплотную к тонким деревцам.
Алекса, криво усмехнувшись, встала, на всякий случай захватив с собой винтовку, и легким, привычным для нее движением оттащила дверь. Путники замерли в удивлении, вдыхая свежий, вкусный воздух. Он был не таким, как в Куполе, не переработанном вторично и уже бездушным, но и не сухим и жестким, как в пустыне. Ветер, ставший крепче и прохладней, но все еще несущий мелкие песчинки, растрепывал волосы, раскидывая их по удивлённым, зачарованным лицам.
— Лес! Лес, настоящий! А я же говорил, что он бывает не только в сказках! — кричал Д’Артаньян, нетерпеливо хватаясь за ветхую лестницу и почти спрыгивая вниз, с глухим стуком приземляясь в мягкую, влажную траву.
— Осторожнее! — выдохнул Атос, быстро слезая за ним и пытаясь заставить встать мальчика, уже разлегшегося на траве.
Остальные спустились вниз; кто-то молчал, глядя на растения с неподдельным восхищением, не смея произнести ни слова, кто-то (вроде Кайю) кричал от радости, комментируя каждое растение, каждую пылинку, каждое лениво пролетающее мимо насекомое. Ями подождала, пока все слезут, и обернулась на Алексу.
— Спасибо. Один из этапов уже пройден, а они не такие уж безнадежные.
— Почему нельзя было скрыться в Куполе? Я слышала, что там внизу глушь похлеще, чем в горах в ледяных пустошах.
— У этой Розы, генеральши, везде глаза и уши. Купол — место опасное, потому что, знаешь ли, в закрытом пространстве все сидят, как в капкане. Пока не шевелишься и стоишь спокойно, тебе ничего не грозит, но одно неверное движение — и твоя голова валяется в сторонке, откушенная железными клещами. А здесь мы скроемся, переждем, и, может быть, вернемся, когда их народ поймет, что президент давно заблудился в своем же сознании, и сможем изменить мир.
— Ну и где ты всю эту ораву разместить планируешь? — спросила женщина, недоверчиво глядя на путников, по-детски валяющихся в траве.
— Не знаю пока, отойдем подальше, к границе с холодом. Там нас искать точно не будут. Не самые лучшие условия для жизни, но я что-нибудь придумаю. А пока…им нужно передохнуть и отойти от шока. Не знаешь, открыта ли до сих пор таверна старого Сэма? Она раньше тут совсем недалеко была.
Алекса слегка задумалась, будто что-то припоминая, а потом резко вынырнула из своих мыслей:
— Да, знаю, что это. Только вот Сэм давно отошел от дел, и теперь за всем следит Веро́ника.
— Эта девочка? Не может быть! Сколько ей, двенадцать?
— Шестнадцать. Давненько тебя, кажется, тут не было, — улыбнулась Алекса. — Ну ладно, удачи там. Хорошие вы ребята, все у вас получится!
Ями легко кивнула и быстро спустилась, пытаясь собрать разномастную орду в кучку. Спустя несколько минут ей это все же удалось, и, сверившись со старой картой, она шагнула в лес.
Он был тенистый и сумрачный, но при этом не угрожающий, а манящий, волшебный и заколдованный. Деревья, и так непривычные для героев, показались бы странными и читателю — крючковатые, изгибающиеся, с сучками, поросшими мхами и лишайниками всех форм и расцветок. И чем дальше в лес, тем толще партизаны больше становились растения. То тут, то там росли нездорового размера грибы, немного светящиеся в тени, цвело что-то сильно пахнущее медом и красивое, а в кустах шуршали животные неизвестной масти. Тропинки не было, поэтому приходилось идти сквозь становящуюся все выше траву и кустарник, ловко цепляющийся за одежду.
Постепенно просвет между деревьями становился все больше, и они вышли на довольно большую и светлую поляну. С противоположной ее стороны виднелась старая асфальтированная дорога, вся разбитая, но сохранившая колею. Из трещин торчали живучие цветы, похожие на ромашки и репейник. А вела она к старому деревянному домику, слегка перекошенному набок. Окна горели теплым желтым светом, а изнутри доносились приглушенные разговоры и звуки скрипки и флейты.
— Так, говорить буду я. Ваша роль — стоять с отмороженным видом и никуда не лезть. Я договорюсь о жилье и пище, отдохнем немного, а потом двинемся дальше.
— Но у нас же нет денег, — сказал Кайю. — Чем мы за все это заплатим?
— Путникам здесь помогают бесплатно, — ответила Ями. — За деньги только алкоголь и дополнительная еда. По крайней мере, так делал Сэм…что сейчас — не знаю, там видно будет.
Внутри оказалось довольно уютно. Посетителей было не много, но каждый из них привлекал внимание своей необычностью и мутациями. Путники расселись по углам, наблюдая, как Ями тихо говорит с совсем молодой девушкой за каким-то загадочным подобием барной стойки. Как и ожидалось, все решилось довольно быстро, и ученая, попросив для всех ужин (по крайней мере Кайю предположил, что это был ужин, определять время суток тут было совершенно невозможно), достала старую и потрепанную карту и вместе с Уфури скрылась в одной из комнат.
Кайю проследил за ней взглядом, пожал плечами и уселся за стойку, подозрительно поглядывая на принесенный хозяйкой суп.
— Это из чего? Барсучьи потроха?.. — робко осведомился инженер, переворачивая ложкой плавающий в вареве сухарик.
— Особый рецепт, — улыбнувшись, мелодичным голосом ответила девушка. — Наслаждайся!
Кайю сглотнул и осторожно попробовал горячую похлебку, на удивление оказавшуюся довольно вкусной, незаметно (по его мнению) поглядывая на предполагаемую Веронику. Как и говорилось выше, девушка была совсем юна, но уже наверняка знала больше, чем он сам. На ней было темно-красное, местами затертое платье, того же цвета капелет и высокие крепкие ботинки с застежками. Каштановые волосы мягко спускались на плечи, а умные оливковые глаза разглядывали лицо инженера, будто вспоминая, в какой истории она могла о нем слышать.
— Вы управляете этим местом, да? — не выдержав пристального взгляда, спросил Кайю, и, дождавшись кивка, уточнил: — Почему вы бесплатно кормите путников? Это, конечно, хорошо, но мне просто интересно…как же деньги?
— Деньги…странная вещь, — задумчиво вывела она, глядя сквозь юношу. — Здесь они почти не нужны, а моя валюта — истории. Я знаю многое из того, что произошло, происходит, и даже будет происходить. Так что, если тебе есть, что рассказать, я бы с удовольствием послушала.
Кайю замер, оглядываясь вокруг. Истории — загадочная штука. То у тебя их полным-полно, то нет почти ни одной, и все зависит просто от момента, от того, кто и когда спрашивает.
— Может, ты лучше объяснишь мне чего-нибудь? Например, …что вообще случилось с планетой? Почему нам говорят, что жизни за пределами купола нет, а на самом деле здесь даже лучше, чем там?
— Давай так, — загадочно улыбнулась Вероника. — Устроим обмен! История на историю, судьба на судьбу…
Хатсимико вдруг растерялся. Девушка ждет от него чего-то интересного и захватывающего, а нормально рассказывать он умел только какие-то школьные байки о том, как он доставал учителей. Вряд ли это потянет на обмен с историей создания всего мира…
— Я могу рассказать…кое-что, — неожиданно дал о себе знать сидящий рядом Атос. — Если вам, юная леди, конечно, интересно.
— Ты мушкетер, — догадалась Вероника, глядя на голубой плащ. — А я люблю мушкетеров! Никогда еще не встречала никого из вас.
— Ну, — начал мужчина, вдохнув и откинувшись на стул. — Я раньше был обычным человеком. У моей семьи была квартира почти в Средних Этажах, старая и наполовину разрушенная. Днем я ходил в школу и работал, вечером — гулял с моей подругой Эрсой по этажам, иногда натыкаясь на мушкетеров. Они не желали мне ничего плохого, я им тоже, и мы каким-то образом довольно сильно сдружились. Я помогал им — таскал еду и питье, перенял даже их идеологию. Но к ним идти не хотел, потому что очень сложно поверить во что-то плохое о Куполе, когда всю жизнь слышал только хорошее. Так же я не верил и в то, что небоскребы медленно разрушаются. До той самой поры, пока потолок моей квартиры не обвалился, лишив меня всей семьи и дома, а Эрса просто пропала, и никто не объяснил мне, куда. Они…говорили мне, что она упала, но я бы ни за что не поверил, что каскадёрша вроде нее смогла бы сорваться. Да и в Низ, который так боялась купольная элита, она ходила на прогулки, как в свой садик с цветочками. После всего этого я решил, что уже нечего терять, и пришёл к моим друзьям. Иногда говорят, что рожденный граком мушкетером не станет, но вот он я, сижу перед вами. — Атос взял небольшую паузу и вздохнул, уперто глядя в стол. — Ну что, потянет на хорошую историю?
— Я слышала и лучше, но и эта мне нравится! Плохих судеб не бывает, — улыбнувшись, ответила трактирщица, мечтательно смотря куда-то сквозь путников и одновременно подавая им какой-то напиток сомнительного происхождения. — Тем более, про мушкетеров я никогда еще не слыша. Низ, Верх… Средние этажи еще были для меня загадкой.
— Вот ты вроде так много знаешь о Куполе… у тебя что, есть еще знакомые оттуда? — неловко спросил Кайю, делая глоток странной жижи, подозрительно похожий на стеклоомывайку.
— Конечно! — ответила Вероника. Кажется, любой вопрос радует ее. Сказочники — они все такие. Только и ждут, когда подвернется случай рассказать или услышать что-нибудь новое. — Очень редко из Купола к нам присылают так называемых «сталкеров». Они приезжают на огромных современных машинах, шумящих и тарахтящих так, что вся живность сразу разбегается, а нас боятся и иногда даже нападают. Им нужна руда и минералы, ведь запасы подземного озера не вечны. Чаще всего они берут, что им надо, и исчезают так же быстро, как и появились, а мы и не возражаем. Но однажды одна из групп попала в неприятность с одной… пустынной зверушкой. Я им помогла, рассказала про наш быт, и один из них — его, помнится, звали «Лешим» — решил, что здесь гораздо интереснее, чем в закрытых стенах Купола, и стал путешественником. Наверное, он до сих пор странствует где-то, ища новые приключения. Может, встретите его как-нибудь.
— Погоди, погоди! Подземное озеро, это вылазки… ты знаешь больше, чем все мы вместе взятые!
— У вас просто узкий взгляд, — хитро улыбнулась трактирщица, поправляя выбившийся локон за ухо. — Лицом к лицу лица не увидеть, большое видится на расстоянии…
Она процитировала классику, и Кара восхищенно на нее посмотрела. Она, как библиотекарь, знает даже не так много, как эта простая и дикая на первый взгляд жительница леса. Суть ведь не в том, где ты живешь, как ты оказался здесь — твоя жизнь и твои увлечения всегда в твоих руках.
— Ладно, не отвлекаемся от темы, — вдруг вспомнила Вероника, ныряя куда-то под стойку и доставая из нее огроменную книгу с пожухлыми желтыми страницами и кожаным переплетом. — Я ведь должна была рассказать о том, почему мы, люди, до сих пор живы?
— Да! И что это вообще такое? — оживился Кайю, поглядывая на огромный том.
— Моя записная книжка, — довольно улыбнулась трактирщица, открывая её на одной из первых страниц. — Сюда я вношу почти все, что слышу, превращаю в сказки и разношу по всей Земле, рассказывая их путникам.
Она была почти полностью исписана чернилами. Буквы, большие и слегка расплывчатые, занимали почти все место, скакали со строчки на строчку, будто перешептываясь и передавая друг другу секреты, записанные некогда девушкой. Под ними яркими красками блестели картинки, иллюстрирующие, видимо, текст. Где-то они были совсем крошечными, где-то — большими, во всю страницу. Лица, множество выразительных лиц смотрели прямо на читателя так, что Кайю показалось, что если он сдвинется, то глаза героев проследят за ним.
— В стародавние времена, когда ночь и день были равны и менялись друг с другом, — заигрывающим, таинственным голосом начала Вероника. — Люди жили равномерно по всей Земле. Тогда она была прекрасна — на месте ледяных и песчаных пустошей были моря, реки, океаны! Воды, конечно, сейчас и в зоне терминатора предостаточно, но тогда ее было так много, что огромные, небывалой красоты и величины суда могли ходить везде, где бы пожелали их смелые капитаны. Растения были всюду, покрывали почти каждый кусочек планеты, не сдаваясь и цепляясь за жизнь в самых суровых её уголках, а животные всех форм и размеров существовали в гармонии. Древние люди верили, что всё вокруг создала прекрасная богиня — Молния. Она могла только созидать и разрушать, но не влияла на судьбу людей, призывая всех сохранять единственную и самую важную ценность — жизнь. Она давала им огонь и пищу, но этого людям оказалось мало, и они отказались жить в гармонии. Тогда Молния разозлилась и наслала проклятье, предсказав, что на Землю упадет огромный метеорит, замедлит ее движение и заставить чуть ли не погибнуть, пока человек не поймет, как ошибся, разделившись на враждующие группы… И тогда Богиня раскроет своим крылья, защитив под ними всех.
— Если честно, это все похоже на сказку, — хмыкнул Атос.
— Да и про религию мы вроде как знаем, — заметил Кайю, пользуясь перерывом, образовавшимся из-за замечания мушкетера. — Она у нас официальная.
— Не перебивайте! Не дослушаете до конца — не поймете все полностью. В истории важны все ее части, — раздраженно кинула Вероника, на секунду теряя настрой, но мгновенно возвращаясь в свой репертуар: — Но и на угрозы люди никак не отреагировали. Богиня забылась, проклятье утонуло в веках, пока ученые не заметили летящий на нас метеорит. Он исполнил волю Молнии и объединил человечество под Куполом, а они, надеясь на защиту, взяли сокола — её знак — на герб. С тех пор все внутри вернулись к религии, думая, что они все сделали правильно. Но они совсем забыли про нас, про тех, кто не смог добиться своего места в оазисе мира посреди ада, в который превратилась планета. Мы не отчаялись, и благодаря помощи ученых придумали, как обращать радиацию в свою пользу. Первому поколению людей после катастрофы, то есть тем, кто собственнолично застал падение метеорита, было, к сожалению, уже не спастись — опасные вещества медленно разрушали их тела, убивая изнутри. Но своим детям они помогли — во время беременности матери принимали специальные препараты, которые защищали ребенка от опасных воздействий внешней среды. А в качестве побочного эффекта их организмы получили особые способности. Самые разные новые функции тоже помогали выживать. Кто-то стал привыкать к холоду, кто-то — к жаре; а в зоне терминатора, где мы сейчас находимся, мутации вообще были настолько разные, что случаи иногда оказывались единичны. Многие из этих людей основали свои роды и живут семьями; кто-то объединяется по общим признакам, кто-то — по территории проживания, кто-то продолжает странствовать или обосновывается на одном месте в одиночку. Мы приспособились, стали сильнее, отстояли свои права на жизнь и в то же время изменились, стали совсем другие. И это уже не «человек разумный», ведь мы все разные, не похожие. То, что было мутациями, стало привычно для нас. А обычные люди, привыкшие жить в Куполе, просто не хотят выбираться из уютной скорлупы. Там есть все удобства, там легко и понятно, не надо бороться, поэтому они даже не считают нужным говорить кому-то, что здесь кто-то остался.
Вероника, видимо, уже закончила свою мысль, снова улыбнулась и посмотрела на Кайю, молча переваривающего все услышанное. Девушка опустила глаза и коснулась брошки с птицей на капелете, добавляя:
— Вот он. Знак Молнии. Маленький сокол прямо над моим сердцем, означающий, что я верю в нее не как вы, не просто потому, что какое-то предсказание сбылось, а вы подумали, что оно связано с Куполом, и закрылись там навсегда. Предсказание еще не исполнено, и пока мы не объединимся, ничто не изменится.
— Я предпочитаю не опираться на религию, — сказал Атос, оперев голову о локти и слегка раскачиваясь, из-за чего жидкость в нем странно плескалась и булькала, будто живая. — Но это многое бы объяснило. Не само существование богини, а то, что люди верят в нее.
— Да даже если Молнии и нет, — пожала плечами Вероника. — Все всё равно должны быть вместе, поддерживать друг друга.
— Ты права, — кивнул мушкетер. — Спасибо, что рассказала.
— Кстати, — добавил Кайю. — А ты знаешь много мутантов? Они все просто люди или есть опасные?
— В зоне терминатора чего только не водится! Есть вполне безобидные люди-цветы или наполовину животные, что-то, похожее на научно-фэнтезийных созданий. А есть всякое нечто, использующее свои способности во зло. От их рассудка не осталось почти ничего, они жрут все, что увидят. Такие создания, обезумевшие от своих возможностей, могут убивать просто ради развлечения, — жутким голосом пояснила трактирщица, но тут же резко переключилась: — Но большинство все же безобидные. У меня под кроватью, например, в аквариуме живет рыба по имени Арман.
Кайю странно кивнул, не зная, к какой категории относить последнее замечание. Когда говоришь со сказочниками, нужно быть предельно осторожным — никогда не понимаешь, что правда, а что — выдумка, а если спросить их об этом, то они могут обидеться.
Обдумывая все, что рассказала Вероника, Кайю лег спать в отведенной комнате. Помимо него там были еще Атос, Портос, Акихико и Уфури. Девушки (и по неясным причинам Д’артаньян вместе с ними) находились отдельно. Сон пришел быстро, хотя никто особо не устал. А в дреме мелькали волшебные образы, о которых рассказывала загадочная трактирщица.
***
— Солнце встало! И вы вставайте! — из одного конца коридора послышался бодрый женский крик.
— Солнце не встает уже двести лет, окстись! — донеслось из противоположного конца грубым и не особо проснувшимся мужским голосом.
Уфури недовольно потянулся и глянул на обескураженного, но зато быстро пробудившегося Кайю и фыркнул.
— Она все еще не смирилась с произошедшим. А пора бы, пожалуй, — пояснил он, зевая и оголяя острые желтоватые клыки.
— Так, стой, — встрял вдруг Акихико. — Почему Ями не мутировала, как ты?
— Да кто ж знает. Она больше повредилась рассудком, чем телом. Ее внезапные идеи, смены настроения, резкие падения и подъемы. Думаете, это все здорово?
Кайю замолчал, задумавшись о своей психике, но решил переключиться. Все-таки не о нем речь.
***
Акихико был не большим любителем пеших прогулок. Когда его отец еще был жив, он заставлял его совершать обходы вместе с ним и бандой, показывая их владения и объясняя, как правильно управлять людьми. Не то чтобы он, бывший тогда совсем мелким, все правильно понял. Да и где-то в глубине души он думал, что его сердце совсем не хотело такой жизни, но гордость не позволяла ему этого признать.
А гулять по загадочным лесам загадочной части планеты ему и подавно не нравилось. Варан то и дело путался в траве, спотыкался и смачно крыл матом все вокруг, почему-то виня во всем происходящем спокойно идущего впереди Кайю. В общем, Акихико был явно недоволен; не то чтобы это не стандартное для него состояние, но сейчас он мечтал вернуться в Купол и отведать так полюбившиеся ему суши под какую-нибудь слащавую правительственную программу в голографическом телевизоре. А не огибать тут странные грибы и отмахиваться от маленьких противно пищащих живых существ, которых Ями называла «кровососы поганые» и мочила древним баллончиком от дихлофоса. Средства от москитов в нем уже не осталось, поэтому приходилось просто использовать навыки ближнего боя. Зато температура наконец нормализовалась. Было еще немного жарковато, но уже гораздо лучше — путники хотя бы не умирали от жары, песок не лез в глаза, а питья и еды было достаточно. Но все равно место было каким-то жутким, заросли с каждым километром были все гуще, а тени — опаснее. Акихико вообще особо не любил темноту — мало ли, что в ней еще скрываться может.
Как только варан закончил размышления о своей невезучести, из куста донесся шорох сомнительного происхождения, не на шутку перепугавший мафиози. Слегка отстав от остальных, он настороженно вгляделся в заросли. Судя по всему, за густыми переплетениями листьев и веток находился небольшой овраг: виднелся крутой склон и деревья резко уходили вниз. Акихико мог поклясться, что тень в нем была какой-то неправильной и странной, будто преследующей его и весь их маленький отряд. Соблазн оставить все как есть и уйти был велик, но в то же время густое чувство тревоги медленно заползало в самый низ живота, говоря о том, что если он не проверит в то, что находится в яме, то спать не сможет ближайшие несколько дней. Вдохнув и внушив себе, что он не какой-то там трус и хоть на что-то годится, Акихико медленно подошел к зарослям и робко раздвинул ветви. Всем, что он смог вымолвить, был тихий сдавленный крик.
Варан уставился в овраг, не в силах пошевелится. На его дне находилось странное существо, похожее на огромную чернильную кляксу, брызги которой оплетали стволы деревьев и походили на толстые жилистые щупальца. Они заражали все вокруг чем-то черным и мертвым, смрадно пахли и вызывали отвращение и смертельный страх. Все «тело» монстра было усеяно продолговатыми мутными глазами с молочно-красной радужкой и расплывчатыми зрачками, взгляд которых мгновенно обратился на Акихико и пригвоздил его к месту. Тот попятился назад, попутно стараясь рассмотреть что-нибудь еще и тут же жалея об этом. В щупальцах существа, судя по всему, были предыдущие путники или какие-то животные. Вернее, то, что от них осталось.
На вид монстр хоть и был отвратителен, но ничего для самозащиты у него не было. Даже мягкие конечности выглядели хило и вряд ли могли задушить кого-то. Однако этот факт не помешал им дотянутся до его ноги и будто осторожно обхватить ее, посылая странные сигналы через кожу. Акихико замер; все тело мгновенно прошибло холодным потом, и спустя мгновение глаза закатились вверх. Все вокруг померкло.
Акихико был уверен, что с его телом все в порядке — все ощущения были на месте, он все еще чувствовал траву под ногами, воздух вокруг, ощущал свое дыхание и прикосновение противного щупальца к лодыжке. Но разум словно куда-то закатился и отошел на задний план. Было ощущение, будто кто-то засунул трубку с водой ему в ухо и хорошенько все промыл в черепной коробке. Мысли почти совсем исчезли и казалось, что кто-то сам отложил все ненужное, копаясь в его голове.
Акихико.
Нет, оно не говорило. Просто слова сами всплывали в его голове, будто кто-то выводил их ножом прямо по мозгу. Он хотел, чтобы все это прекратилось. Неприятно, когда кто-то шарит руками по голым воспоминаниям.
Хватит притворяться.
Притворяться?! Он и не притворяется! Чего еще эта штука посмела откопать в его рассудке?
Ты хочешь туда. В уютную квартиру, где нет ни Нижних, ни Мушкетеров. Вообще никого. Кроме…
Акихико скрутило в сильном ментальном спазме. Он не хотел вспоминать об этих ощущениях, не хотел думать, что он такой мягкий.
Да брось ты. Он тебе нравится. Он хороший, сильный и интересный. С ним всегда приятно разговаривать. Особенно тебе. Ты никогда не встречал таких людей, как он. Ты бы хотел быть его другом.
Ну да, хотел, и что? Он уже показал себя плохим человеком, он вел себя так, будто ему совсем ничего не нужно. И никогда н делал ничего хорошего, не мог даже просто помочь с какой-то мелочью. А в то место они уже вряд ли когда-нибудь вернутся. Все останется лишь в мечтах.
Не успел Акихико подумать об этом, как перед глазами появились очертания квартиры. Такой, к какой он успел привыкнуть за пару дней — старенькой, неопрятной, с бумажками на полу и своей, особой атмосферой, которую он нигде не встречал до этого.
Ну же, разве ты не хочешь остаться?
Акихико хотел. Уже отделяясь от реальности, он медленно шагнул внутрь; пахло пылью, соевым соусом и искрошенным грифелем от карандаша. Совсем как…
Там. Останься, ну же. Тебе можно. Никто не будет против, не осудит.
А почему бы и нет? Всем будет все равно. Но тут совсем пусто. А как же…
КАЙЮ
Чуть было не запутавшись совсем, мафиози вдруг почувствовал свою ладонь. И то, что к ней прикасалось. Оно одним сильным рывком вытащило его обратно, в реальный мир, разрушая такую заманчивую иллюзию.
Акихико обнаружил себя валяющимся на траве вдалеке от зарослей. В плечо кто-то настойчиво тыкал. Неохотно подняв глаза, он заметил тревожное лицо Кайю.
— Ты кричал моё имя и стоял напротив этой…фигни. Я решил, что тебе нужна помощь, ну и дернул резко. Только теперь, похоже, что оно разозлилось, и у нас неприятности.
