Заповедный тупик

      Выставленный парнями профессиональный свет выхватывал из сгустившегося сумрака старую покосившуюся баню, ярким белым кругом очертив окрестности, подобно сцене фантасмагорической постановки. Сгустки вечернего тумана подкрадывались к полусгнившим ступеням, живописно переливаясь в студийном освещении. Саша прислонилась спиной к замшелым бревнам избы и, зябко кутаясь в толстовку, выудила из кармана сигареты. Со двора бани доносился трехголосый мужской хохот и по-поросячьи счастливый женский визг. «Интересно, Эмму надо спасать или впору позавидовать?» — подумала продюсер, глубоко затягиваясь. Никотиновый дым смешивался с паром горячего дыхания и растворялся в холодном покалывающем воздухе. Отведя взгляд от яркого пятна жизни, Саша уставилась в бесконечное ноябрьское небо, успевшее сменить все оттенки синевы на чернильную тьму, подчеркнутую тонкой бордовой полосой заката. Одна за другой зажигались звезды, сквозь голые ветви осеннего леса проглядывал яркий диск луны. «Полнолуние, а мы как раз в забытой богом хибаре посреди болота. Отличное начало дешевого ужастика». Каркнув, с плоской крыши сарая сорвалась ворона и, взмахнув крыльями, растворилась в подступающей темноте. — Уууу, — раздалось над ухом. Девушка испуганно дернулась, резко разворачиваясь на звук. Хулигански ухмыляясь, из-за угла дома на нее смотрел рыжеволосый оператор. — Ты дебил, Куликов! Сдохну от инфаркта, кто тебе гонорар заплатит?! — Тише, Шурочка, кикимор разбудишь, — по-детски радуясь удачной выходке, Антон облокотился о стену рядом, так близко, что Саша даже сквозь одежду ощутила жар от распаренного тела и аромат березовых веников. На нем была только удлиненная парка да доходящее до колен обмотанное вокруг пояса влажное полотенце. — Ты что, полуголый меня пугать приперся? — невольно переведя взгляд ниже принятого приличиями, и задержав его дольше, чем нужно, резко спросила Алекс. — Пугает то, что полуголый, или то, что приперся? — темно-зеленые глаза озорно блестели в полумраке. — Быстро ты что-то. Баня не задалась? — переводя тему, Саша глубоко затянулась. — Задалась. Даже слишком. Только я не любитель таких групповых развлечений, — не глядя на Тони, девушка чувствовала взгляд, ожидающей ее реакции. — И какие же ты любишь? — она подняла руку для новой затяжки, но сильная мужская ладонь крепко схватила тонкое запястье. Удивленно Саша наблюдала, как мужчина подносит к своему лицу ее кисть с зажатой сигаретой, как мягкие губы обхватывают фильтр и подушечки пальцев слегка колет рыжая щетина. Касание длилось едва ли дольше секунды, но дыхание девушки сбилось, и внутренняя дрожь прошлась по телу от пяток до макушки, точно разряд тока. — Индивидуальные и парные, — Антон безмятежно выдохнул дым и совершенно не к месту заметил: — Тут кулики должны водиться. — Кто? — Алекс, опешив, уставилась на парня. — Кулики. Птички такие болотные. — А ты откуда знаешь? — Фамилия обязывает, — усмехнулся Антон. — Куликов, ты вообще бываешь серьезным?! — Конечно — когда сплю. Сплю я очень серьезно. — Антон! — Саша пихнула парня локтем в бок. — У меня дед и отец охотники, с детства с ними по лесам таскался. Вместо собаки на весеннем лете подстреленных вальдшнепов искал. — Вальд… кого?! — Вальдшнеп. Кулик такой. — Смешное название. Я думала кулик, он и в Африке кулик. — А есть еще бекас, гаршнеп, дупель, серпоклюв, травник, щеголь, ходулочник, кулик-сорока, шилоклювка, фифи… — Сашин хохот прервал вошедшего в раж и загибающего пальцы на руках Антона. — Тони, ты обречен! С этого момента буду звать тебя «Фифи»! — Не боишься навечно превратиться в моих устах в Санька? — Ради «Фифи» я готова быть и «Шурёной» и «Алексюней»! — глядя снизу вверх на рослого парня, чей мускулистый торс едва прикрывала расстегнутая куртка, Алекс не могла перестать смеяться. Весело смотрели на нее зеленые глаза, а рыжая борода не скрывала поднятые в улыбке уголки рта. — Дай еще затянуться, пока от хохота не лопнула. На волне накрывшего веселья девушка сама приложила пальцы с сигаретой к губам Антона. «Теплые. Влажные. Как он целуется?» — непрошено пронеслось в голове, и в тот же миг смех оборвался, споткнувшись о встрепенувшиеся первобытные инстинкты. И ответом на мысли взгляд Тони потемнел, а расслабленное тело напряженно подтянулось. Саша резко отвернулась, докуривая в одну затяжку. — Пойдем в дом. Простынешь еще после бани. А больничный у меня в съемочный график не заложен, — и, не дожидаясь ответа, поспешила прочь. Бешено стучало о грудную клетку сердце, истерично металось в сознании: «Какого черта только что было?!»       Бахнув на печь старый чайник с облупившейся эмалью, Саша с демонстративно деловым видом уселась за стол, отгораживаясь от Антона ежедневником и ноутбуком. Но, скинув куртку, в одном полотенце оператор спокойно продефилировал мимо, заставляя Алекс невольно пялиться на широкую в веснушках спину, на мощные икры в курчавых рыжих волосах и на обтянутые влажной тканью ягодицы. Ни съемочный график, ни таблицы расходов не могли вернуть мысли девушки в деловое русло. Цифры плясали перед глазами, строки путались, пока слух чутко ловил все звуки из соседней комнаты. Вот расстегнулась молния рюкзака, и что-то глухо упало на пол. Воображение услужливо подсунуло картину обнаженного мужчины, скинувшего полотенце. Саша ощутила себя разогретой до предела «буржуйкой» — жар разлился по телу, застучал в висках, залил румянцем щеки. Схватив мобильный, словно последнее спасение, она принялась лихорадочно листать фотографии натуры, пытаясь сосредоточиться на завтрашнем съемочном дне. «Думай о фильме! Что будем завтра снимать первым делом? Что нужно подготовить?!» — но вновь и вновь взгляд устремлялся к приоткрытой двери, за которой возился Антон. — Вот ведь сученыш, — беззлобно улыбаясь, мужчина плюхнулся на соседнюю табуретку, — подсунул-таки убитый аккумулятор. — Чего? — Алекс не сразу вынырнула в реальность из тщетных попыток имитации деловой активности. — Гришаня, что чертов наперсточник. Кручу-верчу — запутать хочу. Пока я отвернулся, махнул, видать, новый на старый. Гриня мутный глаз приходился племянником директору студии и по совместительству выполнял функции то ли завхоза, то ли сторожа, то ли технического директора. Сфера его полномочий была туманна и неопределенна, как и зона ответственности. Но за выдачу оборудования отвечал он, всегда стараясь приберечь лучшее и новое для себя. Как оператора Григория приглашали редко, в ситуациях безвыходных от особой безнадеги. Прозвище «мутный глаз» Алекс считала чересчур мягким, однажды в порыве гнева высказавшись, что у парня нет не только глаз, но и головы. Но на месте своем он прижился крепко, и миновать барьер конъюнктурной глупости, выезжая на съемки, было невозможно. — И теперь? — формулировать дальше не требовалось. Оператор понимал ее с полуслова. — У нас две батареи. Одна нормальная. Если повезет при нынешней погоде, заряда хватит часа на четыре. А пустышка продержится минут сорок в лучшем случае. Так что завтра кто-то будет аки шустрая коза скакать по кочкам, ставя аккумуляторы на зарядку. — У тебя для этого ассистент есть. Штатный. На зарплате. Где он, кстати, был, когда оборудование в командировку собирали? — Понятно где, — рыжий ухмыльнулся, — фокусницу в пикап паковал. — Остальное в порядке? — Завтра узнаем, — хохотнул Антон, но мрачное лицо Алекс заставило его добавить: — Не дергайся, мы профессионалы. Ты же нас знаешь. — Знаю. Потому и дергаюсь. — Саш… Но девушка пресекла разговор: — Не чирикай над ухом, Фифи. Бюджет на полтинник не сходится, — и уткнулась в экран ноутбука. Секунду Тони наблюдал за ней. Непослушная прядь высвободилась из заколки и упала на лицо. Алекс раздраженно заправила ее за ухо и прикусила нижнюю губу. Она всегда делала так в моменты повышенной сосредоточенности. За три совместных проекта оператор успел неплохо изучить все замашки продюсера и узнать вкусы. Плеснув из тихонько насвистывающего чайника кипятка в пару больших термокружек, он заварил чай — черный с молоком себе и с двумя кубиками сахара и специально привезенным лимоном для Саши. Чашка встала рядом с ноутбуком. Не отрываясь от работы, девушка сделала большой глоток. «Как можно пить такой горячий?» — в очередной раз удивился Антон, дуя на свой, разбавленный холодным молоком. Но продюсер даже не поморщилась, продолжая что-то интенсивно печатать на компьютере. Оператор устроился напротив и, оглядев припасы, принялся намазывать на хлеб плавленый сыр. При свете лампы у теплой печи искра, вспыхнувшая между ними в холодном сумраке двора, казалась миражом. Теперь они были просто коллегами, чьи отношения протекают в спокойном и безопасном деловом русле. За обсуждением плана работ их и застали ввалившиеся спустя полчаса, румяные и веселые, Денис, Дэвид и Эмма. — Шура, доставай коньяк! — скомандовал Дэвид и плюхнулся рядом с оператором.