Заповедный тупик

С грохотом хлопнула дверь внедорожника и комья засохшей грязи отвалились с бампера. Недовольный Владимир отмахнулся от подбежавшей к нему с чашкой горячего чая подобострастной секретарши. — Предпоследний! — выплюнул он в спокойное лицо Алекс. — Надо было слушать Алевтину и ехать на охоту! — На охоту. Летом. В заповедник. Расстреливать с вышки прикормленных зверей. Действительно, это именно то, что нужно для правдивого образа депутата, — холодный размеренный тон Тимофеевой слегка охладил рвущегося во власть. — А лучше сделать из меня в глазах народа идиота, неспособного выбраться из болота?! Смотри, во что твоя идея превратила костюм — похоже на успешного политика? — вдали от города с Владимира спал городской лоск, бизнесмен быстро перешел с персоналом на «ты» и перестал церемониться в выражениях. Саша едва заметно усмехнулась — дорогой походных комбинезон до пояса был измазан в грязи, под слоем налипшей глины не представлялось возможным угадать цвет ботинок, на лбу кандидата красовался темный развод машинного масла, а правую ладонь украшала глубокая царапина. — Похожи на человека, не боящегося трудностей и способного преодолеть любые препятствия. У вас нет задачи победить в этой гонке. Главное продержаться до финала. Вы — борец, любящий природу, готовый преодолеть барьеры и живущий в гармонии с миром, способный починить автомобиль и вытащить товарища из трясины, ценящий мужское братство и любящий песни у костра. При этом успешный бизнесмен, человек духовный и нравственный, — Александра в очередной раз проговаривала тезисы предвыборной кампании. Владимир горделиво расправил плечи и слегка успокоился. — Нам нужен образ близкий и понятный рядовому избирателю. Победить надо в выборах. В трофи -задача не свалиться в низ турнирной таблицы и снять хороший материал, — профессиональное терпение в голосе Тимофеевой мастерски скрывало усталое раздражение, накопившееся за четыре дня экспедиции. — На каком я сейчас месте? — Владимир рывком расстегнул молнию комбинезона. Засохшая грязь хрустнула, и мужчина поспешил освободиться от верхней одежды. Один из охранников тут же подал шефу точно такой же чистый комплект. Алекс пожала плечами, наблюдая, как работодатель отшвырнул испачканное прочь и только чудом не задел снующую рядом угодливую помощницу. Тем временем из недр внедорожника вылез оператор. На незаданный Алекс вопрос, он показал большой палец и поплелся к палатке, в которой съемочная группа оборудовала студию предварительного монтажа. — В термосе кофе, в котелке греча с тушенкой. Вечером снимает асик, отдыхай, — бросила вслед мужчине Тимофеева. Оператор кивнул с усталой благодарностью, а продюсер покинула лагерь и отправилась к штабу организаторов. Лесная прогалина пахла бензином и дизельным топливом, машинным маслом и разгоряченными моторами. Тут и там сновали механики из групп технического сопровождения, в народе именуемых «техничками». Внедорожники в цветных наклейках спонсоров и пройденных соревнований распределились среди сосен на берегу Ладоги. Рядом с боевыми машинами отдыхали прошедшие этап экипажи — разноцветные шатры и тенты яркими пятнами разбавили летнюю лесную зелень. Чьи-то лагеря были лаконичны и ограничивались одной палаткой и парой складных табуретов у газовой горелки; другие напоминали мини-городки и занимали несколько соток. Так у кандидата Владимира насчитывалось шесть походных домов — для охраны, механиков, личных помощников, съемочной группы, а также тенты для отдыха и интимных процедур. Сам кандидат в депутаты занимал КАМаз со спальным контейнером, оборудованный душем, санузлом и мини кухней. Личный повар готовил, медсестра следила за здоровьем, механики гарантировали исправность джипа, а герой фильма в сопровождении начальника охраны и по совместительству штурмана, покорял спецучастки карельского бездорожья от одной КаТэ до другой. Алекс не кривила душой, говоря, что им не нужна победа в трофи. Удовлетворенно улыбнулась она сорок восьмому месту «Князя Владимира» в общем зачете из полутора сотен экипажей. Дать автомобилю имя своего тезки — святого крестителя Руси, показалось верующему кандидату в депутаты символично. Бездумно скользил взгляд девушки про турнирной таблице, иногда задерживаясь на забавных прозвищах пилотов и необычных названиях команд. Внезапно сердце глухо бухнуло и замерло в груди. Вселенная сбилась с ровного хода. Пустота мыслей грохотом обрушилась на замершую перед стендом Александру. — Задира, — значилось на одиннадцатой строке, — пилот Антон «Фифи» Куликов. Саша моргнула — надпись некуда не делась. Переведя дыхание, обернулась — но знакомая внушительная фигура не появилась из-за ближайшего дерева по мановению волшебной палочки. Не маячил среди прибрежных кустов красный Джип Вранглер, и не перекрывал шум лагеря знакомый гулкий голос. Не отдавая себе отчета, не выбирая направления, отправилась Алекс бродить по стихийных улицам палаточного городка. Весь минувший год мелькал воспоминаниями перед внутренним взором. В тумане прожитых дней шла девушка и шаги вторили ритму сердца. А оно бесновалось, требуя сорваться на бег, прошерстить весь лагерь, чтобы найти острую огненную иглу, что так больно колола душу. Отвергнутые чувства поднимали голову, забытые ощущения будоражили тело. Погруженная в себя Александра остановилась рядом с гигантским пикапом, в котором только отдаленно угадывался когда-то сошедший с конвейера автомобиль — таких здесь называли саблезубыми или кракозябрами. Громкий раскатистый многоголосный смех вернул Тимофееву в реальность. — На березе доехал, красавчик! — Тапки с камерой в клочья, пузом на камнях, ну, думаю — разложился, а штурман в одну харю весь сух паек смял и допинг прикончил. Выбор был — либо с этой жадной харей куковать всю ночь, пока техничка нас по маршруту шукает, либо смекалку включать. Вот мы зародыш буратины под колесо и приспособили! — в любом многоголосье и спустя десятки лет Алекс узнала бы этот голос. Непослушные рыжие вихры, нос с легкой горбинкой у основания, вздернутые неизменной ухмылкой усы — за походным столом, в компании приятелей травил байки Тони. Александра остановилась. Не мигая, не отводя взгляда, смотрела она как закидывает голову, смеясь, бывший оператор, как крупная ладонь хлопает по столу в радостном порыве. Точно в замедленной съемке обернулся Куликов в ее сторону. Замолчал, оборвав фразу на полу слове. Подскочил, удивляя собравшихся. Поднялся в полный рост, поражая почти забытой мощью. — Сашка! — выдохнул негромко, но Алекс показалось — весь мир затих, оглушенный именем. Недоверчивое удивление сменилось открытой радостью. Широкая улыбка расползлась на веснушчатом лице. Десять метров разделяло их. Размашистыми шагами рыжий быстро покрыл полпути. Остановился, пристально вглядываясь, изучая, рассматривая, ожидая. Алые искусанные губы улыбнулись в ответ. Сердце взвилось под самое горло. Тони распахнул объятья и Саша сорвалась, бросилась в них, обвила, приникла к широкой груди и замерла, еще до конца не веря в реальность. Сильные руки прижали ее так крепко, что стало трудно дышать. Щетина оцарапала скулу, губы коснулись растрепанных темных волос. Вцепившись в рубашку, уткнувшись носом в шею над воротом, вдыхала Алекс терпкость костра и свежесть леса. Неуловимый аромат горького шоколада вплетался в непослушные пряди. Щека терлась о яростно пульсирующую под кожей яремную вену и прижималась все ближе, точно стремясь слиться с Антоном в единое целое. Прошлое потеряло смысл, будущее замерло и только настоящее билось в яростном желании двух сердец быть рядом друг с другом. «Я умру на месте, если он отпустит!» — стучало в голове. Но большие ладони гладили ее спину и плечи, спускались до талии и вновь повторяли маршрут, убеждаясь в реальности происходящего, материальности тонкого тела, замершего в медвежьих объятиях. Они не смотрели друг на друга и не терзались жаждой поцелуя. Каждый не был уверен в правах на другого, но одно оба знали точно — это объятие последи шумного лагеря, на краю бездонного холодного озера, в удаленном от проезжих дорог лесу, было максимально настоящим и единственно верным течением их жизненного пути. — Кулик, борщ убегает! — окликнули из-за стола. — Так поймайте его, чай не маленькие! — отмахнулся Тони и, слегка отстранившись, заглянул Алекс в лицо. Сашка и забыла, какие у Куликова глаза — бутылочная зелень с вкраплениями золотых искр, будто драгоценная жила вплелась в малахит радужки. Но насладиться гляделками им не дали. — Ты ж у нас шеф-повар. Тащи сюда свою подругу, жрать охота! — Борщ будешь? — шепнул Антон, и девушке показалось — это самое романтичное, что она когда-либо слышала от мужчины. — Да! — подтвердила с восторгом одичалого голодающего. Рыжий усмехнулся, а Сашка мысленно взвизгнула от радости — вздернутые усы, веселый прищур глаз, горячая ладонь, крепко сцепившая их пальцы — все было настоящим, будоражащим до мурашек. — Ну пойдем, голодная женщина, — Куликов усадил ее за общий стол. «Ты даже не представляешь, насколько голодная!» — мысленно облизнулась Алекс, вслух представившись: — Саша. Мы с Антоном вместе работали. — Далеко вас от пекарни занесло, — пробасил один из мужчин. Алекс удивленно выгнула бровь. — Серый, это раньше. В прошлой жизни, когда я оператором был. — Оператором чего — подъемного крана? — хохотнул крупный, полноватый Серега, немногим уступающий Куликову в комплекции. — Ну не машинного же доения! Кино мы с товарищем Тимофеевой снимали — Тони поставил перед Алекс металлическую миску с ароматным бордовым варевом. — Наполовину баночный, не борщ, а так — вареная консерва, — извиняющимся тоном добавил мужчина, но девушка уже набросилась на суп с остервенением бросившего изнуряющую диету. — Ого! — Антон подлил добавки в быстро опустевшую миску, — без меня тебя никто не кормит? Саша бросила на Тони быстрый взгляд — понимает ли он двусмысленность сказанной фразы? Но рыжий улыбался, не отрывая от нее придурковато-умиляющихся глаз. Картинно подперев огромной ручищей голову, Куликов уселся рядом и пододвинул ломоть хлеба толщиной в два пальца: — Кушай, деточка. Совсем худая стала. — Фифи! — возмущенно буркнула Алекс, но мысль не продолжила, занимая рот очередной порцией обжигающей аппетитной еды. — Кликуху твою знает, — одобрительно пробасил Сергей, — наш человек! — Она ее и придумала. Мы тогда в болоте снимали, — промелькнувшая в тоне Тохи мимолетная грусть заставила Сашу отложить ложку и посмотреть парню в глаза. Но рыжий отвернулся, плотно сжав губы. — Выходит, вы у нас, Александра — мать куликов! — Серега хлопнул Антона по спине и на веснушчатое лицо вернулась знакомая улыбка. — Прожорливая мать, — уточнил Тони, забирая вновь опустевшую миску. — В свое оправдание скажу — наши идиоты закупили десять ящиков доширака, я их уже видеть не могу. Готова хоть все обменять на твою стряпню! — и Саша одарила рыжего таким благодарным взглядом, что тот еле удержался от заключения девушки в объятия. — Слышь, парни, нам бартер предлагают — тарелка борща за ящик дошика! — Выходит — два ящика заработали, — Сергей быстро подсчитал объем съеденного Сашей. — Надо брать, — пронесся одобрительный гул, — а то у нас провианта мало осталось. Как бы голодать не пришлось! — Нормально у нас провианта. Просто жрете вы не в себя, точно бензин дырявые моторы, — попытался усмирить приятелей Куликов. — Фифи, я серьезно. Пойдемте, отсыплю бомж-пакетов сколько надо. У моего работодателя миссия — людям помогать. Вот пусть и начнет с ближних — страждущих, да голодающих! — Мы такие! — из-за стола поднялся самый упитанный из собравшихся. Остальные потянулись следом, прихватив с собой кроме небольшой кастрюльки борща, упаковку баранок и литруху водки «для знакомства». Бравая компания, балагуря, шла через лагерь, обрастая все новыми участниками. — Тоха, у меня на всех не хватит, — Алекс с легким напряжением вцепилась в рукав Куликова и притянула к себе. — Забей, парням просто повод нужен, — Антон накрыл судорожно сжатые пальцы своей ладонью. Саша сбилась с шага, больше всего на свете желая оказаться вдали от шумной веселой толпы наедине с рыжим великаном. — Что за работодатель? — поинтересовался между делом, устраивая девичью руку у себя на предплечье, прижимая к боку и заставляя взять под локоть. Тимофеева с готовностью подчинилась. — Кандидат в депутаты. Год на него работаю. Снимаем всякую ерунду бестолковую. — Хорошо платит? — Отлично — в срок, без вопросов. С этим лучше, чем в кино, — честно призналась Тимофеева. — Ну вот, а говоришь, «бестолковую», — усмехнулся мужчина и придвинулся ближе. Алекс внезапно остановилась: — Блин! У нас же там целый взвод охраны! Пьяную делегацию с борщом за периметр не пустят! — С чего бы — мы народ, несущий дары своему избраннику! — улыбка обозначила скрытую бородой ямочку на щеке, и Саша с трудом отогнала порыв коснуться ее кончиками пальцев. — Ты не понимаешь, у них оружие. Охранники даже здесь лес прошерстят и у комаров паспорта проверят, прежде чем лагерь разбить. — Остановить толпу, одержимую халявным дошираком? Немыслимо, — несмотря на веселый тон, глаза глядели серьезно. — Есть идеи? Алекс думала пару секунд — собрать мысли и заставить голову работать сильно мешала близость Куликова. Антон при этом, не отпускал ее руки, точно боясь, что, оставшись без тактильной привязи, Тимофеева раствориться в воздухе. — Бегом! — рванула в удаляющуюся толпу и, не задавая лишних вопросов, Тони бросился следом. Поравнявшись, озорно подмигнул, сплел их пальцы и гаркнул: — Расступись, парни! Алга! Первыми домчали они к лагерю «Князя Владимира». У сигнальной ленты курил начальник охраны, он же по совместительству, штурман экипажа. При виде запыхавшейся Александры невозмутимый мужчина и бровью не повел, зато, к удивлению Тимофеевой, тепло поприветствовал Куликова. — Вы знакомы? — подозрительно поинтересовалась Алекс, наблюдая как мужчины пожимают руки и дружески хлопают друг друга по спине. — Игорек наш мужик, — с готовностью пояснил Тони, и Саша готова была поклясться, что за всю суровую и насыщенную жизнь единицы называли этого серьезного человека «Игорьком». — Он нам сегодня помог березу раскурочить, в которую переобулись и доехали. Прости, дружище, вы из-за нас в зачете провалились. — Не дури, Тоха. Если бы не ты — мы бы с цацей до утра в жиру куковали. Так что, квиты. Какими судьбами? — Это — наша массовка на вечерние съемки! — максимально правдоподобно соврала Алекс. — Что — все?! — на сей раз глаза на невозмутимом лице округлились. — Ну, а кто поет песни у костра в одиночестве? Нам же надо показать единение Владимира с народом. Начальник охраны хмыкнул. Скептически оглядел разношерстную толпу. Скользнул взглядом по сцепленным в замок ладоням Куликова и Тимофеевой. — Ладно, народ, проходим по одному. Огнестрельное, колющее, режущее и слезоточивое сдаем на хранение под мое честное слово. — А водочку родненькую? — Серега, как младенца бережно, прижимал к груди литровую бутыль. — А родненькую проносим и разливаем. Вокруг костра разместились все. Подкормленная борщом съемочная группа заметно оживилась и рьяно взялась за работу даже без ворчаний и напутствий со стороны начальницы. Владимир, удивившийся по началу масштабности замысла, быстро вошел во вкус общения с избирателями и, скинув пафосный лоск, принялся по-свойски травить байки и участвовать в круговом распитии беленькой. Привезенная специально для красивых походных кадров гитара привычно легла в руки добродушной секретарши. Нежным, не сильным, но хорошо обученным голосом выпускницы музыкальной школы девушка затянула: — Изгиб гитары желтой, ты обнимешь нежно… — Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, — подхватил знакомые всем слова нестройный хор. Следом отрепетированным движением взял инструмент Владимир. Песня для видео была согласована давным-давно, закончены экспресс-курсы игры на гитаре, пройдены уроки вокала и многократно проговорены смысловые паузы, долгие весомые взгляды и берущие за душу голосовые акценты. — Вместо тепла — зелень стекла, вместо огня — дым. Из сетки календаря выхвачен день— Александра удовлетворенно кивнула самой себе, когда после первых аккордов по собравшимся прошла волна восторженного узнавания. «Надеюсь, не облажаются», — думала продюсер, отмечая работу оператора и ассистента. Но парни не подвели. Что же до кандидата — публика сделала самое сложное — Владимир мог ошибиться и не попасть в ритм, но голоса вокруг знали песню наизусть и не нуждались в подсказках: — Перемен требуют наши сердца. Перемен требуют наши глаза. В нашем смехе и в наших слезах, и в пульсации вен -перемен, мы ждём перемен, — повторяли десятки губ и дюжины ладоней отбивали ритм. А пальцы Куликова брали аккорды на острой Сашкиной коленке, и девушка всем своим существом чувствовала, каких хочет перемен. Материал был снят, литр выпит и гитара пошла по кругу. Белая ночь светлыми лиловыми сумерками обозначила конец дня. — … Луна появилась и лезет настырно все выше и выше. Сейчас со всей мочи завою с тоски — никто не услышит. — тянул сидевший по соседству с Куликовым Серега и голоса подхватывали: — Ой-йо, ой-йо, никто не услышит… А Саша украдкой поглядывала на профиль Куликова, рыжие волосы, отливающие огнем в отблесках костра и мечтательную задумчивую улыбку, не сходившую весь вечер с лица Тони. Получив гитарную эстафету, мужчина разудало ударил по струнам, весело оглядел собравшихся и остановившись на Алекс выдал: — А не спеть ли мне песню о любви? Особых музыкальных способностей у Куликова не обнаружилось. Медведь, наделивший парня своей статью и мощью, походя обтоптал оба уха. Но в голосе хватало силы, в характере — задора, а четыре аккорда и два простых боя Антон освоил еще в детстве во время походов с отцом и дедом. Всю короткую песню рыжий не сводил с Саши зеленых глаз. Алекс не подпевала. Она практически выпала из происходящего, утратила связь с веселящимися у костра людьми — был только Тоха и золотые манящие огни в его взгляде, и руки, снующие по грифу гитары, и теплое колено, упирающееся в ее бедро, и пахнущая лесом и дымом, расстегнутая на груди рубаха, и тонкие редкие рыжие волоски на груди, видные в вырезе. — … ты прости. Может в следующий раз, а сейчас — пора спать… — закончил мужчина, поднялся и шутливо поклонился под нестройные аплодисменты. На вопросительный взгляд Серого, Тони пояснил: — Серьезно, спать пора, — и протянул Алекс ладонь в приглашающем жесте. Девушка встала следом, игнорируя Серегино: — Ну-ну, спать. Как же… Яркий костер, гитарные переборы и громкие разговоры быстро остались позади. Антон и Саша шли по засыпающему лагерю молча, рука в руке. Несколько раз Алекс порывалась заговорить, но обрывала фразы на вдохе, исподволь поглядывая на Куликова. Рыжий задумчиво молчал, только тень улыбки изредка вторила тайным мыслям. — Курить хочу, — не выдержала молчания Тимофеева и остановилась. — Курить ли? — усы встопорщились незабываемой фирменной ухмылкой. Изумрудные глаза прожгли карие откровенностью призыва. Куликов смотрел провокационно, точно считывая желания, разрывающие гибкое худое тело. Узкая ладонь, зажатая в большой ручище, взмокла, то ли от жара близости, то ли от сдерживаемого волнения. Взгляд Алекс скользнул к мужским губам и дыхание сбилось. Она хотела этого огненного великана, скучала по нему, видела ночами во снах, представляла под струями душа наедине с собой. «Да к черту все! Будь, что будет!» -подумала прежде, чем принять подарок судьбы и броситься на шею Антона. Жалящий, резкий, внезапный своей стремительностью поцелуй, смял последние преграды. Алекс целовала, боясь передумать, впивалась в мягкие теплые губы, кололась о щетину, исследовала контуры языком. Требовала отдачи и умоляла о принятии. Ожесточенная миром подавленных эмоций она всем существом страшилась быть отвергнутой и потому не давала шанса даже на вдох. Но Тони и не пытался дышать — он погружался на дно страсти, припав к единственному спасительному источнику жизни. Порывистая откровенность Саши удивила мужчину, ожидавшего долгих бесед и мучительных предварительных танцев вокруг главного. Но против такого поворота событий Куликов определенно не возражал. Дрожащая от возбуждения, не дающая продыху Тимофеева заставляла действовать стремительно. С усилием отстранившись, он схватил начавшую обиженно пыхтеть из-за прерванного поцелуя Алекс за руку и спешно потянул в сторону своей палатки. — А на ручки не заслужила? — ехидно поинтересовалась Саша, стараясь успеть за размашистыми шагами Антона. — Точно не заслужила переломов, если я о корягу в полутьме споткнусь. Плохо вижу в сумраке. — Фонарь включи, неужто боишься быть застуканным с поличным? — вылез наружу извечный сарказм. — Сань, не сбивай дыхание. Оно тебе скоро ой как понадобится. Обещаю, — брошенный через плечо выразительный взгляд заставил заткнуться и пожелать скорейшего прибытия в пункт назначения. Им оказалась большая палатка с вместительным тамбуром, где можно было встать в полный рост. Алекс ждала, кусая губы, пока Антон застегивал молнию входа, включал подвесной светодиодный фонарь, расшнуровывал высокие треккинговые ботинки и откидывал полог в спальный отсек. — Дамы вперед, — усмехнулись зеленые глаза. Но перед тем, как нырнуть внутрь на занимающий все пространство надувной матрас, Саша разулась, подошла вплотную и, привстав на цыпочки поцеловала, разглаживая, межбровную складку. Обхватила ладонями веснушчатое лицо и очертила кончиками пальцев линии скул и подбородка. Каждое легкое прикосновение отзывалось мурашками, поднимающимися по телу снизу, от холодной земли, на которой оба стояли босыми. — Сашка, я должен тебе сказать… — начал мужчина, но длинный указательный палец повелительно коснулся губ, призывая к молчанию. Ей и самой много в чем надо было признаться, но сейчас Алекс не хотела ни думать, ни говорить о жизни, оставленной в большом городе и кажущейся ненастоящей. Два сердца бились в унисон и только это имело смысл. — Поцелуй меня, — прошептала, пока руки принялись расстегивать рубашку на груди Тони. — Могла и не просить, — усмешка вздернула усы. Неторопливо, смакуя ощущения, Антон коснулся губ, чуть прикусил, оттягиваю нижнюю, обозначил уголки кончиком языка, медленно проник внутрь, пробуя на вкус, отстранился, удовлетворенно подмечая, как Саша потянулась следом, не желая отпускать. Открытая, податливая, откровенно жаждущая близости — та, о которой он мечтал давным-давно. Ладони скользнули под футболку, шершавые пальцы огладили бархатистую кожу от талии до трикотажа спортивного белья и вместе с ним стянули одежду через голову. В полумраке палатки обнаженная по пояс Алекс точно излучала собственный свет. Медленными поцелуями Тони благодарил всех мировых богов и счастливый случай за трепещущую в его объятиях девушку. Он спускался все ниже, то обрисовывая пальцами контуры ключиц, то сжимая маленькую аккуратную грудь и втягивая соски. Саша вздрагивала от каждого прикосновения, кожа вспыхивала мурашками от контраста вечерней прохлады и горячих неторопливых ласк. Она удивлялась, почему Антон не спешит, раздевая ее аккуратно, касаясь с бережным, почти священным трепетом. Джинсы он стянул точно так же, как и футболку — вместе с бельем, и вот уже совершенно обнаженной предстала девушка перед жаждущим ее мужчиной. Снизу вверх двинулись сильные ладони, гладя и сжимая — от щиколоток до бедер и замерли, обхватив ягодицы. — Проверил — полный комплект? — Саша прикусила губу и игриво глянула на мужчину. Вместо ответа пальцы Тони скользнули к самому чувствительному месту, раздвинули губы, походя коснулись клитора, очертили контуры на самую малость проникая внутрь. Сорвавшийся стон прозвучал в окружающей тишине громким призывом. Удовлетворенный эффектом мужчина подтолкнул девушку в спальный отсек: — Добро пожаловать в бокс углубленного досмотра, — и принялся быстро освобождаться от явно лишней одежды. Алекс хихикнула, повернувшись спиной игриво качнула бедрами и, наклонившись, скрылась внутри. Когда спустя буквально секунду Антон присоединился к ней, девушка стояла на четвереньках, и манящим взглядом смотрела на него через плечо. Своей откровенной порочностью открывшийся вид заставил Куликова тихо выругаться через сжатые зубы — задача сдерживаться оказывалась невыполнимой на практике. Сашка дразнила, провоцировала, соблазняла. Резко развернув Алекс, уложил ее на лопатки и навис сверху. — Хочу видеть твое лицо, — голос хрипел и не слушался, а тормоза скрипели и дымились, стираемые доступной близостью гибкого желанного тела. Худые руки обняли за шею, притянули близко для поцелуя — требовательного, глубокого, яростного. И Тони сдался — чтобы ни было в прошлом, какие сомнения не тревожили, здесь и сейчас его Сашка стонала от вожделения, требуя большего, готовая принимать и отдаваться. Он все равно старался не торопиться, выпивая Алекс точно живительную воду после иссушающей длительной жажды. Скользнул ладонью по нежной мягкости бедра, накрыл пах и легко массируя убедился, в вязкой горячей готовности. Саша выгнулась навстречу, насаживаясь на шершавость пальцев, впиваясь ногтями в напряженные плечи, закусывая губу и прожигая черными от страсти глазами. Ей не терпелось закончить эту сладкую пытку, завершить мучительное томление, ощутить внутри горячее тянущее давление. Казалось, Куликов наказывает за прожитые вдали от него полтора года, мучает ожиданием, заставляет умолять, поскуливая от страсти. — Тоха, пожалуйста, — выдохнула Алекс, раздвигая бедра, подталкиваясь вперед, обхватывая ладонью напряженный член, направляя его в себя. Рыжий ухмыльнулся и с довольной улыбкой вошел решительно на всю глубину. Саша вздрогнула и застонала, обняла ногами, прижалась к груди. — Да! — прошептали искусанные губы и впились в кожу над ключицей, где загар уступал усыпанной веснушками белизне. Теперь, отпустив себя, Тони двигался резко, не давая им обоим передохнуть. Целовал исступлённо, забывая дышать. Стискивал тонкое тело, сминал грудь, терзал ягодицы и не обращал внимания на глубокие царапины, что оставляли девичьи ногти на широкой спине. — Еще! — требовала Алекс, и Рыжий с готовностью удовлетворял ее мольбу. Остановиться было уже не в его силах. Страсть, доведенная до предела, ожидание, казавшееся безнадежным, мечты, ставшие реальными, единение двоих, принимаемое как озарение. Этой ночью стонами и поцелуями, прерывистым дыханием и сбивчивым ритмом сердец признавались они друг другу в сокровенном. Алекс вздрагивала и стонала, вновь и вновь замирая на пике наслаждения, удивляясь самой себе и неутомимости Куликова, но вот Антон глухо заворчал, прикусил плечо до синеющего засоса и попытался отстраниться, ощущая близость финала. — Нет! — Саша скрестила ноги на пояснице, лишая маневра. — Хочу тебя всего! — и впилась в губы. Куликов подчинился — момент не располагал к протестам и удивлениям. Обессиленный, упал рядом, бездумно гладя грудь и плечи любовницы. — Ты — да? — спросил, укоряя себя в запоздалом внимании. — И неоднократно! — беззаботно рассмеялась Саша, утыкаясь лицом в рыжие вихры. Она и сама не поняла, как прикосновения Антона вызвали у ее тела такую бурную реакцию. Нежась в объятьях Куликова, на границе сна и бодрствования, прошептала: — Тоха, без тебя я чувствовала себя… — Неполноценно, — перехватил фразу мужчина. — Так же, как и я без тебя.