Заповедный тупик

Алекс улыбалась. Впервые с прошлой зимы искренне, открыто и без причины. В душе булькало и кипело дурацкое счастье и блаженное выражение не покидало лица, несмотря на изрядно кислый лимон в горячем чае. Вынырнув из-под капота Задиры, Антон весело подмигнул сидящей у палатки девушке. Губы Саши расползлись еще шире. На запястье пиликнули умные часы — рабочий календарь спускал с небес на землю и требовал возвращения в свой лагерь. Подарок Покровского всем видом предрекал долгий и сложный разговор. Тимофеева вздохнула — если бы можно было продлить ночь спонтанных решений и обнаженных чувств, вместо утомительных бесед и сложных выборов. Но наивностью Алекс не страдала — порыв вчерашней страсти сегодня требовал словесного продолжения. Слишком много произошло за полтора года в жизни каждого из них. Мог ли один, даже очень хороший секс, перевесить пережитое? Но если раньше Александра избегала подобных вопросов, предпочитая прятки в профессиональной броне и временном цейтноте, и не лезла в чужую душу из боязни открыть свою, то сейчас возможность вновь потерять из виду рыжего здоровяка пугала ее больше личных ран и рабочих провалов. Беспечное утреннее счастье рядом с Тохой бросало мрачную темную тень на все дни без него. К изрядному удивлению Куликова девушка нежно обняла его на глазах у приятелей, отмахнулась от одобрительного гула за спиной о настоящем мужике и хорошей добыче и поспешила к «Князю Владимиру», всей душой желая быстрее перемотать день до вечера. * Любопытное летнее солнце не желало прятаться за горизонт. Ладожское озеро сохранило буйный нрав в память о морском прошлом, но сегодня стальным зеркалом отражало малиновый, предвещавший ветренное завтра, закат. Куликов и Тимофеева сидели прямо на прибрежных камнях, еще не успевших отдать дневное тепло. Накопленные за разлуку, незаданные вслух вопросы уплотняли воздух вокруг, превращали атмосферу между ними в тягучий вязкий кисель. — Удобный гаджет, — нарушил молчание Тони и указал на пиликнувшие напоминалкой умные часы. Саша кивнула, мысленно видя холеное лицо Арсена. — Подобные на детей вешают, чтобы можно было за перемещениями следить, — зеленые глаза пристально взглянули на посерьезневшую собеседницу. Алекс поджала губы — вчерашней ночью для подслушивающих передавали весьма интересную трансляцию. Лощеный образ Покровского живо предстал перед глазами и тело рефлекторно передернулось, прогоняя наваждение. — Почему ты не приехала? — Антон начал с самого главного. — На похороны? — девушка обхватила колени и сцепила руки в замок. — После. Я приглашал, прислал адрес. А ты пропала, — в тихом глубоком голосе слышалась давняя обида. — Было очень много работы. Мы снимали императорский театр. Три месяца без сна и выходных. Я даже себя не помню в тот период. Потом Эмка выдернула нас с Дэвидом в Индию, а потом… — Саша замолчала, подбирая слова, — показалось, что уже поздно и неуместно. — А позвонить и спросить?! — голос рыжего вспыхнул, точно водная сталь, отразившая пожар заката. — Ты первый исчез с радаров! Мы, конечно, не были особо близки, чтобы претендовать на объяснение, но ты сам замолчал на месяц, не приехал на премьеру, отказался со мной работать, а навязываться я не привыкла! — Алекс выплеснула давно накопленное, с ужасом понимая, что опять рушит что-то хрупкое и бесценное. — Не были особо близки… — горьким эхом повторил мужчина, не глядя на Александру, — наверно, ты права. Просто мне казалось иначе. Прикрыв глаза и глубоко вздохнув, Куликов продолжил: — На похоронах деда был его старый приятель, возможно помнишь, — тот, которого он из речки по молодости вытащил — Яков. У него огромный строительный холдинг, проекты по всей России и не только. Разговорились. Ему очень хотелось как-то помочь — отдать долг тому, кому жизнью обязан. А я давно думал пекарню открыть, откладывал с каждой халтуры, но копилось так медленно, что и к старости бы не справился. Он дал мне ссуду беспроцентную, предлагал деньги просто так, но я не взял. Обязанным быть не хотел. Так что, пока ты снимала кино, я мотался в Москву, ремонтировал помещение, получал согласования. В середине весны набегом оказался в Питере, но с тобой не совпал. Алекс кивнула, вспоминая индийский вояж. — Летом открылся и стало вообще ни до чего. — Но на романтическую поездку на белые ночи в Петербург время ты нашел, — саркастично выгнула бровь Саша. Куликов удивленно уставился в ответ: — Романтическую? — и после секундной задумчивости понимающе ухмыльнулся, — тебе Эмка разболтала, что встретила меня с девушкой? И ты приревновала? — Я вообще-то позвонила вечером и попала на женский голос, сообщивший, что ты в душе. Представившаяся личной помощницей обещала передать сообщение, — в свое оправдание буркнула Саша. Веселая ухмылка Куликова была непонятной и сильно раздражала. — Она и передала. Но я не смог до тебя дозвониться и на смс ты не ответила. — Какое сообщение? Ничего не получала и звонков не было, — в этом Алекс была совершенно уверена, но Антон уже вытащил старенький мобильный, открыл архив переписок и сунул ей под нос. Той ночью, когда отчаянье и алкоголь толкнули Сашу в постель Арсения Илларионовича, Куликов действительно писал ей дважды. — Видишь «доставлено и прочитано»? Алекс кивнула. Неприятное подозрение зародилось в сознании, но делиться им Тимофеева не спешила. — Наверно, что-то случилось с телефоном. Но я действительно их не видела. Так, что за личный помощник? — Ты же знаешь мою любовь к девушкам на «ша», — ухмылка вздернула рыжие усы, но Саша веселья не разделяла, глядя настороженно и хмуро. — Даша ее зовут. И у нас очень давние близкие отношения. Тимофеева затаила дыхание. Откровенно забавляясь реакцией девушки, Антон затянул паузу, задумчиво выбрал из прибрежной гальки гладкий плоский камень и запустил его по воде. На третьем «блинчике», заметив побелевшие от напряжения пальцы Алекс, милостиво пояснил: — Сеструха моя младшая. Поступила в универ. Приезжали утрясать дела с документами, общагой и прочее. Саша выдохнула — шумно, полной грудью, и расправила плечи, точно освобождаясь от тяжелого груза. Смотревшие на нее зеленые глаза темнели — беззаботное веселье менялось тревожной озабоченностью. — А ты актрисе поверила? Всерьез думала — я другую нашел? — прозвучало глухим шелестом перекатываемых прибоем прибрежных камней. Алекс кивнула. «А я завела!» — билось в ее сознании. «Я тебе изменила!» — просилось сорваться с губ. Именно так — изменой Тохе — воспринимала Тимофеева год отношений с Покровским. И хотя с Куликовым в далеком прошлом их связывали всего несколько счастливых дней, они казались важнее и значимее сотен мгновений с другим. — Нда-а, — задумчиво протянул Тони, — как плохо я тебя любил… Впервые сказанное вслух слово обрушилось на Алекс подобно ледяному душу. «Любил». В прошедшем времени. — А сейчас? — боясь ответа и не в силах жить в неопределенности, Саша развернулась к Антону. Мужчина задумчиво смотрел перед собой на бескрайнее озеро, точно впереди в дымке позднего вечера таилась истина. — И сейчас люблю, — пожал плечами, словно и сам недоумевал от обуревающих чувств. Бесхитростное откровенное признание скомканным счастьем подкатило к Сашиному горлу. Мир затуманился — то ли от редких для Тимофеевой непрошенных слез, то ли утратив фокус значимости. На переднем плане сияло открытое добродушное, обращенной к ней лицо: — Нет других, Сашка. И не хочу никого кроме тебя, — улыбнулись губы под рыжими усами и через мгновение алые, искусанные поймали их в благодарном поцелуе. В эту ночь они занимались любовью. Неторопливо, нежно, проникновенно. Грубые шершавые пальцы скользили по бледной бархатистой коже со всей мягкостью, на которую были способны. Щетина кололась и на контрасте с теплотой губ будоражила тело. Одна за другой волны удовольствия срывали хриплые стоны. Тихий шепот самой души оседал на бьющихся в унисон сердцах. Упругий язык очерчивал контуры, возбуждая до предела терпения, дразня на грани потери контроля. Глубоко и бережно, откровенно и доверительно, понимая друг друга без слов и принимая во всей полноте. И все же к финалу они не сдержались, сорвались в сумасшедший бег, переплели тела и дыхание в единое существо. — Люблю, — выдохнула Сашка, и признание ее, подхваченное распаленным жадным поцелуем, разлилось общей для двоих эйфорией. * Удивительно, но вдали от большого города, посреди карельских лесов откровенное взаимное влечение не пугало Алекс. Тысячный лагерь участников был не в счет. Мужики понимающе хмыкали, заставая ее поутру выходящей из палатки Куликова, одобрительно кивали, когда Тоха выпрыгивал из джипа и целовал, сгребая в объятия. Даже не особо интересовавшийся ночными отлучками Тимофеевой Владимир заметил, что свежий воздух определенно Александре к лицу: — Никогда раньше не видел, чтобы вы так улыбались, сударыня. Омрачали мысли и настрой Саши только сообщения от Покровского, да неотвратимый обратный отсчет отведенного на путешествие времени. Арсену Алекс отвечала редко и односложно. Тони видел, как хмурится любимая, как бледнеет одухотворенное счастьем лицо. Но вопросов не задавал, подозревая, что вряд ли обрадуется откровенному ответу. Но в последнюю ночь, когда огласили результаты соревнований и на берегу Ладоги развели огромный костер, Куликов обнял девушку со спины, уткнулся в темную макушку, пахнущую общим на двоих ароматом, уставился в ревущее, рвущееся в глубину белой ночи пламя и спросил: — Куда дальше, Сашка? Алекс долго молчала, гладя сцепленные на ее груди широкие ладони, прижимаясь щекой к отросшей за неделю покатушек бороде и подбирая правильные слова. — Сначала в Питер. Надо утрясти дела. А затем в Заповедный тупик, если приглашение еще в силе. — Тогда закинь вещи в Задиру, завтра подкину тебя до города. — Тоха, не надо. Я доберусь с Владимиром, — девушка развернулась и встретила решительный взгляд. — Это не обсуждается. Вместе едем до Питера, там жду, пока ты быстро разгребаешь рабочие завалы, сравниваешь с равниной горы, поворачиваешь реки вспять и побеждаешь в выборах, затем грузим весь твой скарб и мчим ко мне есть горячий батон с вишневым вареньем. — Прям с вишневым? — серьезность Антона показалась Алекс такой трогательной, что она погладила колкую щеку, и коснулась легким поцелуем спрятавшейся под бородой забавной ямочки. — Еще черничное есть и малиновое. Не уходи от темы, — в глубине зеленых глаз зажглись золотые лазеры. — Боишься, что сбегу и потеряюсь? — Саша не отводила взгляда. — Думаю — болото засосет. А как вынырнешь — опять надумаешь себе глупостей. — Спасибо, за веру в мои умственные способности! — девушка показательно надулась и демонстративно отвернулась. Но объятий при этом не ослабила. Куликов усмехнулся и вместо продолжения беседы закинул Алекс на плечо и припустил подальше от толпы. — Пусти, дикарь! — верещала Тимофеева, со всей силы цепляясь за широкие плечи. — Не дождешься! Ты — моя добыча. Не хочешь добровольно ехать, придется похищать! — Что за любовь у тебя к ношению баб на плече?! — Иногда это единственный способ задать женщине верное направление! — Я буду жаловаться! — Александра пыталась придать голосу серьезности, но озорное хихиканье пробивалось после каждого слова. — Что, Кулик, лягушенку на ужин поймал? — заржал Серега, когда Антон с хохочущей, но все еще сопротивляющейся ношей добрался до палатки. — Обижаешь! Саму царевну-лягушку похитил, щас будет желанья исполнять! — рыжий аккуратно сгрузил девушку на землю. — Сказки попутал, — усмехнулась Саша, — желанья рыбка золотая исполняет, а волшебная жаба только шкуру сбрасывает. — О, это мне тоже годится! — усмехнулся в усы и подтолкнул Алекс в тамбур. — Определенно пора избавиться от лишних шкур… И одежда стремительно покинула разгоряченные влюбленные тела. Ласковым шантажом, умелыми провокациями и убедительными уговорами несколько раз за ночь Тоха подвел Сашку к нужному решению. — Да-а, — шептала она, и пальцы путались в рыжих вихрах, — поеду я с тобой, поеду! Только не останавливайся! И губы безошибочно находили правильные акценты, а движенья языка вызывали такие звуки, что и не снились мировой фонетике, без словарей и перевода обозначая любовь и страсть. * На подъезде к кольцевой вокруг Петербурга Задира сбавил скорость и Куликов раз в пятый за последний два часа спросил: — Уверена? Может ну ее, эту Северную Пальмиру? Едем сразу ко мне? За вещами потом вместе сгоняем, да и прочее как-нибудь утрясем. Тохин голос звучал почти умоляющее, но Саша лишь отрицательно помотала головой. Она старательно сохраняла решительный вид, только губы за поездку кусала значительно чаще, чем за минувшие дни в обществе Тони. Внутри бушевало смятение, желание пойти по легкому и приятному пути вместе с дорогим сердцу рыжим, но совесть и здравый смысл требовали поступить правильно. — Тебя на Тореза, как раньше? Алекс отрицательно мотнула головой: — Нет, съехала оттуда. Давай на Петроградку. Изумруды глаз блеснули зеленью ревности, губы сжались, усы встопорщились, а сильные руки крепче сжали руль. Но Антон сдержался, доверяя возлюбленной самой разобраться с нажитым багажом. — Сашка, если тебе нужна моя помощь — ты же скажешь? Я могу не только вещи таскать, но и применить грубую силу, если слова не доходят. — Спасибо, Тоха, знаю. Но справлюсь сама, просто дай мне две недели уволиться и со всем разобраться. Выгрузив у парадного подъезда старинного дома вещи Тимофеевой, парень сгреб девушку в объятья: — Не надумывай всякого. Ты мне нужна. Будет казаться по-другому, тут же звони, не держи в себе. К черту, сомнения. Если через четырнадцать дней не приедешь — переверну весь Питер, найду и вырву тебя из любых цепких лап. И вот тогда уже не буду спрашивать ни твоего разрешения, ни одобрения. — Большие ладони бережно обхватили скуластое лицо. — Поняла. Постараюсь избежать прилета грозных Куликов и сдамся добровольно, — Саша улыбалась, но глаза предательски щипало слезами. Не считая времени, еще долго стояли они, перемежая поцелуи обещаньями и признаньями, но решившись наконец, одновременно развернулись и не оборачиваясь разошлись. Алекс скрылась в парадной, а Тони, хоть и сел в джип, подождал для верности еще чуть-чуть, но двери не открылись, и никакая растрепанная брюнетка не выбежала на улицу. Задира нетерпеливо заворчал, вынуждая хозяина позволить ветру перемен вершить судьбу и трепать рыжие космы через открытое окно. Вечером того же дня своими ключами Александра открыла двери апартаментов Арсена. Она не стала звонить, ограничилась сообщением: «Встретимся дома. Есть новости». Последовавшие за этим десять входящих звонков Покровского сбросила. Делать вид, что все как прежде Саша не хотела и не могла даже на минуту формальной телефонной болтовни. Арсений Илларионович вышел на звук и замер в холле, скрестив руки на груди. За его спиной в полумраке просторной гостиной горели свечи. Тихая романтичная музыка обволакивала квартиру вместе со сладковатым ароматом ванили и роз. Алекс на мгновенье прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Этого хватило, чтобы Арсен оказался рядом, обнял за плечи и впился настойчивым, нетерпеливым поцелуем: — Я так скучал, Алекса, — выдохнул в оставшиеся равнодушными, обветренные ладожским ветром губы. — Нет, Сеня! — Саша отстранилась, упираясь ладонями в мускулистую грудь, обтянутую футболкой-поло. — Я пришла забрать свои вещи. Ледяной холод сталью блеснул в серых глазах. — Свои вещи?! — с вызовом повторил мужчина и отстранился. — Ты имеешь в виду подарки, купленные на мои деньги? Алекс удивилась скорости, с которой Покровский перешел от объятий до дележа имущества. Возникало ощущение, что бывший любовник ожидал такого поворота событий. Не говоря ни слова, отстегнула и сняла с запястья умные часы. Вытащила из кармана куртки и выложила на тумбу у зеркала платиновое колье. По-прежнему молча прошла в комнату, плотно сжав губы, отвернулась от накрытого к романтическому ужину стола. Подняла с кресла и перекинула через руку плед из шерсти яка, привезенный из Индии задолго до «успешного и перспективного» периода. В спальне с жадной грустью провела кончиками пальцев по дикому шелку, но отдернула руку, вспомнив проведенные на нем ночи — механические, бездушные. Саше стало до тошноты противно за каждый свой оргазм и стон, вырванный умелыми ласками Арсения. Быстро кинув в рюкзак белье и кое-как затолкав бежевый костюм, сбежала в ванну. Косметика и зубная щетка быстро исчезли в наружном кармане сумки. Обернувшись, девушка вздрогнула — Покровский занимал весь дверной проем. — Покувыркалась несколько дней с рыжим и решила бросить все, что я с таким трудом выстраивал? — выплюнул мужчина, не уходя с прохода. — Не помню, чтобы делилась подробностями или слала фото с цветом волос, — холодно ответила Алекс и попыталась выйти, но Арсен перегородил путь. — Этого и не требуется. Итак понятно, из-за кого ты меня бросаешь. Ты бы и прошлым летом к нему рванула, если бы…. — тут Покровский замолкнул, прервавшись на полуслове. — Если бы что, Арсен? Если бы той ночью в баре ты не удалил с моего мобильника звонки и не стер его сообщения? Часы мне подарил тоже, чтобы следить и подслушивать?! — Саша выплюнула в лицо мужчине подозрения, в верности которых только что убедилась. — Как можно быть таким неуверенным в себе? — и девушка попыталась протиснуться из ванны, но мужчина крепко схватил ее за плечи. — Неуверенным?! В отличии от тебя, я прекрасно знаю, чего и кого хочу. Мне нужна ты и я готов разделить с тобой все, чего добьюсь в скором времени! Холеные пальцы впивались сильно. Мелкие капли слюны брызгали из разъярённого рта и оседали на бледной коже. Серые глаза прожигали яростью, но Алекс не отводила взгляд и постепенно, под гневом и злобой разглядела в глубине обиду, смятение и пронзительную печаль, которые Покровский старательно скрывал. — Сеня, прости меня, — сказала тихо, но твердо. — Я зря дала тебе надежду. Хватка ослабла. Следующая фраза прозвучала почти умоляюще: — Алекса, давай забудем эту сцену. Каждый может ошибиться. Ты поддалась очарованью и свободе отпуска, я не совладал чувствами. Мы же не чужие, нас так многое объединяет. Неужели этот совместный год ничего для тебя не значит? — Значит. Значит, что я боялась принимать сложные решения, слушать саму себя и доверять близким. Значит, что приняла чужие желания и взгляды за свои. Значит, что под благами, перспективами, делами и внешним успехом почти потеряла человеческую суть. Освободившись из обмякших рук Покровского, Алекс добавила: — Ты хороший человек, Арс. Значительно лучше и глубже, чем хочешь казаться. Но это не то, что мне нужно и чего я хочу. Прости, что запуталась сама и запутала тебя, — чувствуя, как предательски дрожит голос Саша поспешила прочь. Уже в гостиной застиг ее пустой, точно утративший все краски, голос Покровского: — Полагаю, это уже ничего не изменит? Обернувшись, девушка увидела поникшую фигуру, держащую в руках открытую бархатную коробочку с кольцом. В свете свечей бриллиант в центре призывно поблескивал. Алекс стало горько и мерзко. Целый год она играла роль верной спутницы, счастливой любовницы, довольной судьбой избранницы. Она так старалась поверить в правильность своего выбора, что походя почти убедила в нем не только себя. Но иллюзии счастья хрупки и недолговечны при столкновении с настоящими чувствами. И сейчас, несмотря на ту боль, что ощущало исполненное вины сердце, Саша осознавала себя живой. — Нет, — выдохнула она, предварительно набрав полную грудь воздуха, — не изменит. И стремительно вышла за дверь. — За айфон еще год платить! — полетело вслед мелочной горечью. — Я рассчиталась по кредиту сегодня перед визитом к тебе, — бросила уже с лестничной клетки и расправила плечи, принимая обретенную свободу. Арсений Илларионович Покровский аккуратно закрыл дверь роскошных апартаментов. Сжал зубы до заплясавших перед внутренним взором искр. Взял со стола и открыл дожидавшуюся своего лучшего часа бутылку «великого» вина. Не утруждая себя декантированием и наливанием в бокал, отхлебнул прямо из горла и скривился. На журнальном столике шахматы замерли в навсегда не доигранной партии. В которой неделю назад у него еще были шансы. В которой день за днем он не мог преодолеть Сашину защиту. С центра поля насмехалась над ним белая королева. Точный щелчок наманикюренного ногтя отправил в нокаут черного короля. — Шах и мат, — констатировал Арсен и вновь приложился к бутылке. * — Дружочек Давидка, подними крышу! Мы с Шурой нажрались мошек, как козодои на закате и скоро начнем орать такими же дурными голосами, — Марат Борисович раздраженно отбросил с лица выбившиеся из хвоста пряди и попытался плюнуть за борт прыгающего по ухабам кабриолета. Задуваемые на заднее сиденье насекомые Сашу заботили мало, а вот пыль грунтовки, плотным слоем покрывшая лицо и одежду, хрустела на зубах и царапала нервы. — Ты забил в навигатор правильный адрес? — перекрикивая ветер и мотор спросила она у приятеля. — Разумеется! Неужели ты думаешь в «Заповедный тупик» проложено скоростное шоссе со свежим асфальтом? — Тельман не отрывал глаз от дороги и, вихляя из стороны в сторону, старался объезжать ямы и колдобины. — Дэви, вообще-то автострада есть, — подала голос сидящая на переднем сиденье Эмма, — но ты зачем-то с нее съехал. — Навигатор уверяет, что это самый короткий и быстрый маршрут… — Дэвид виновато улыбнулся возлюбленной. — А-аа… — блондинка задумчиво прикусила идеально наманикюренный ноготок, — а я думала, мы пописать свернули. — И уже полчаса ищем подходящие кусты! Впрочем, конструкция позволят без проблем справлять нужду прямо за борт, — проворчал седовласый режиссер, развернулся и принялся вручную вскрывать багажник и вытаскивать крышу. Тельман смилостивился, и скоро пестрая компания оказалась накрытой брезентовым тентом. Пассажиры заднего сиденья выдохнули. Тимофеева достала влажные салфетки и вытерла пыльных мошек сначала с недовольного лица Марата Борисовича, а затем и со своего. Но не успели они насладиться комфортом, как впереди завозилась и зафыркала Эмма: — Душно… Дэви, опусти крышу. Без кондиционера в такой духоте я потеряю сознание, — актриса картинно расползлась по сидению и принялась интенсивно обмахиваться модным журналом на обложке которого красовалась реклама нового фильма Тельмана. По настоянию московских продюсеров главную роль в нем играла другая восходящая звезда, что изрядно злило Васильеву, заставляя раз в полчаса вспоминать о конкурентке какую-нибудь грязную сплетню. Но молодой талантливой супруге главного режиссера жаловаться, по правде, было не на что — заглавный трек картины, спетый Эммой, крутили в жесткой ротации на большинстве радиостанций, фотографии миловидной, похожей на Монро, блондинки регулярно появлялись в электронных и печатных таблоидах. Московские папарацци окрестили супругов Тельман одной из самых красивых столичных пар. Эмма купалась во внимании и славе, окруженная любовью и заботой преданного мужа. Заметив, что Дэвид не смешит выполнять ее желанье по первому требованью, Васильева мучительно застонала и оттянула ремень безопасности, поддерживающий ее обширный живот снизу. Осенью счастливая чета планировала стать родителями. — Дэви, мне нужен воздух…. — Боже… Девочка, поиграй в собачку — высунь голову в окно, открой рот и вывали язык. Можешь даже поскуливать, подвывать и сучить лапками. Что угодно, только крышу оставь. Иначе я твоему гениальному мужу банку с мухами на рождение первенца подарю. Надо будет доступно объяснить Исачке, что эпатажная американская рухлядь не годится для суровых российских реалий. Давид — лапушка, а давай мы твоего дражайшего родителя в следующий приезд на этом драндулете на пикник вывезем? Куда-нибудь в Карелию…. Чтобы ехать часов восемь по ухабам, жаре и без кондиционера…. И обязательно ненаглядную Эмму с собой возьмем, для максимальной доходчивости? — елейно ехидничал старый телевизионщик и вытирал пот уже десятым по счету бумажным платком. К счастью собравшихся, препирательства Марата Борисовича и актрисы не успели перерасти в острую фазу — за поворотом грунтовка уперлась в шоссе, а вдалеке показались первые многоэтажки родины Куликова. Маленький городок раскинулся с двух сторон широкой реки. Алекс жадно глазела по сторонам. Казалось, она узнает места из рассказов Антона — корпуса завода, где работал отец, школа, куда рыжий подросток ездил на велике, самостоятельно собранном из десятка других — старых, сломанных и выброшенных. Новая церковь, отстроенная всем миром на месте взорванной после революции. Отремонтированный кинотеатр, в фойе которого во времена Тохиного детства был неисправный автомат, на радость ребятни поивший сладкой газировкой совершенно бесплатно. Меньше чем за двадцать минут кабриолет пересек центр и вновь оказался на спальной окраине. — Еще места, где не хочу я жить, — протянула Эмма и погладила активно пинающегося внутреннего жителя, — вот и малыш со мной согласен. Марат с усмешкой толкнул Алекс в бок: — Не боишься сдохнуть со скуки вдали от цивилизации? — Ничуть. Я буквально неделю, как перестала выть от тоски, посреди этих ваших возможностей и перспектив. Равнодушная до этого к шептаньям на заднем сиденье Эмма навострила уши: — Сашуля у нас уникальное создание, она упустила все шансы, за которые другая на ее месте убила бы не задумываясь. — Много думать — это главный Шуркин недостаток — иногда полезно, но чаще ведет к несварению, — подхватил Марат Борисович. Дэвид согласно кивнул в зеркало заднего вида. Алекс демонстративно нахмурилась: — И эти люди прикидываются моими друзьями. — Лично я повелся на отдых на природе с рыбалкой и халявной едой. Смотри, даже блесну с собой захватил! — мужчина гордо махнул перед носом Алекс чем-то блестящим. — Это же брелок с открывашкой, — укоризненно буркнула Саша. — А мы заслужили паузу в жестком рабочем графике и чистый воздух после столичного смога. Правда, милый? — Эмма нежно погладила ладонь мужа, сжимающую рычаг передач раритетного автомобиля. Тельман согласно кивнул и от себя добавил: — На днях меня озарило новой идеей. Хочу обдумать ее в спокойном и тихом месте. — Спокойном и тихом? А женку на сносях ты решил спихнуть на наши заботливые ручки? Или нашел-таки кнопку регулировки звука? — ехидно поинтересовался Марат Борисович, чем вызвал Сашино хихиканье. — А ты, Шурка, рано радуешься! Следуя по путевке, обещающей рай в шалаше, не забудь прочитать мелкий шрифт. — Шрифт там совсем не мелкий, а очень даже заглавный, — опять влезла в разговор Эмма. — Деточка, с возрастом начинаешь ценить не размер шрифта и красивые картинки, а смысл написанного и тягу перечитывать давно знакомое, — и хоть отвечал Марат Борисович актрисе, Саша чувствовала на себе его внимательный серьезный взгляд. Она улыбнулась с благодарной теплотой и кивнула в ответ на завуалированное наставление. Тем временем кабриолет преодолел перекинутый через узкую протоку мост и выехал на короткую улицу в пять домов. Дорога обрывалась широкими распахнутыми воротами, на одной из створок которых значилось: «Заповедный тупик», а на другой белой краской была размашисто намалевана цифра пять. — Заповедный тупик, — задумчиво протянул Марат Борисович, — я бы и специально лучшей аллегории про свою жизнь не придумал. Алекс нетерпеливо выпрыгнула с заднего сидения и заспешила внутрь. Каждый вечер подолгу говорили они с Куликовым по телефону и Саша живо представляла себе и новое здание кафе-пекарни, отстроенное в прошлом году в рекордные сроки, и маленький огород на заднем дворе, где мама Антона выращивает овощи и зелень, и раскинувшийся следом старый яблоневый сад, посаженный еще дедом и его ненаглядной Аннушкой, и деревянный дом, который Тони обновлял и ремонтировал в меру времени и сил. Сердце бешено билось, подгоняя навстречу новой жизни, и ноги сами собой перешли на бег. Девушка затормозила перед одноэтажным каменным зданием, вдоль которого тянулась деревянная терраса, укрытая от солнца полотняным тентом. В тени стояли несколько круглых столов, за одним из которых расположилась семья с двумя детьми дошкольного возраста. Дверь открылась, и высокая женщина средних лет вынесла ожидающим гостям поднос с кувшином лимонада и большое блюдо с выглядящей очень аппетитно выпечкой. Не дойдя пары шагов до ступеней террасы, Саша наблюдала как ловкие, чуть полноватые руки расставляют стаканы и поправляют салфетки, как весело улыбаются расшалившимся малышам не накрашенные губы, и как отливают темной медью выбившиеся из-под косынки волнистые пряди. Заметив Тимофееву, женщина приветливо махнула рукой и добавила: — Добро пожаловать! Проходите смелее, у нас открыто! — приятный грудной голос лился спокойно и неторопливо. «Располагать к себе с первого взгляда у них, похоже, семейное», — Александра прекрасно понимала кого видит перед собой. Улыбнувшись матери Куликова, девушка прошла внутрь. В небольшом зале едва помещались два стола, хлебный стеллаж, стеклянная витрина и длинная деревянная стойка, за кассой у которой откровенно скучала молоденькая продавщица. Тимофеева приехала без звонка, на несколько дней раньше назначенного срока. Жизнь в Питере вдали от Куликова стала невыносимой. Заявление на увольнение она написала и передала Владимиру еще до завершения трофи, клятвенно пообещав довести проект дистанционно. Еще вчера вечером во время традиционного созвона на сон грядущий, Алекс аккуратно выпытала у Тони распорядок сегодняшнего дня. По ее расчетам сейчас Антон должен был активно выпекать хлебобулочные изделия где-то в недрах этой мини-пекарни. И судя по доносящемуся с кухни аппетитному аромату — делал это умело и с душой. — Добрый день! Могу я увидеть Антона Куликова? — обратилась Саша к девушке за стойкой, надеясь, что голос звучит ровно и не выдает нахлынувшее волнение. — Антоха, по твою душу симпатичного коллектора прислали, — заорала продавщица, резко обернувшись на сто восемьдесят градусов, — беги быстрее, пока я ей все пироги в уплату долга не скормила! — Специфический юмор — тоже семейная черта, -тихо буркнула Алекс, но молодая крикунья то ли обладала феноменальным слухом, то ли умела читать по губам. — Вообще то это я его всему научила. Для чего еще нужны младшие сестры? —и протянула руку ладонью вверх: — Дарья. Мы с вами заочно знакомы. Один раз даже по телефону разговаривали, правда не очень удачно. Если бы я тогда не пошутила, возможно, вы бы приехали на год раньше. — Если бы вы тогда не пошутили, как знать, может и ехать сегодня было бы некуда, — философски заметила Саша, пожимая протянутую ладонь. — Значит, все уже в курсе? — Ага, — согласно кивнула Даша и смеясь добавила, — Тоха как вернулся, ходит с лыбой шире, чем у чертова щелкунчика. Ну мы его с мамой и раскололи как орех. Тимофеева улыбнулась от забавного сравнения и с теплотой на сердце отметила ямочку на щеке девушки — точно такую же, как у старшего брата. — Хорошо, что пораньше приехали — смените меня за кассой, а то скоро обратно в Питер на учебу, — меж тем продолжила болтать Дарья, но заметив недоумение на лице гостьи остановилась: — Или вы чем-то другим собрались заниматься? — Чем именно — пока не думала, — честно призналась бывший продюсер и замолчала на вдохе — за спиной сестры, вытирая широкие ладони о побелевший от муки фартук, высился Антон. При виде Алекс мужчина громко хмыкнул и с выраженьем придурковатой радости перемахнул через стойку. — Приехала! — гаркнул раскатисто на все кафе. — Сомневался? — усмехнулась Саша, без раздумий и смущенья прижимаясь к теплому, уютно пахнущему свежей выпечкой, перепачканному мукой великану. И, глядя в искрящиеся счастьем зеленые глаза, ощущая под ладонью биенье родного сильного сердца, добавила: — Так ли важно чем заниматься, если я точно знаю с кем?!