Сердце из хрусталя

      На следующий день Ламберт снова проведал младенца. Тот все еще спал самым крепким сном, выглядя здоровым и будто бы в полном порядке. Ребенок, который ни разу так и не закричал. Действительно горькое зрелище. Ламберту лишь оставалось верить, что он сможет что-то изменить, сможет помочь.       Позади дверь тихо проскрипела, и Ламберт повернулся. Амели посмотрела на него, и в ее глазах застыла какая-то надежда. Она тихо спросила:       — Вы что-то нашли?       — Я… я просто навещал его…       Амели тяжело выдохнула, ее плечи опустились. Она кивнула и посмотрела в кроватку.       — Но сегодня я хочу кое-что сделать. И, вероятно, это может быть путь к разгадке.       Амели вскинула голову и во все глаза уставилась на Ламберта. Раскрыла рот, медленно моргнула, потом сипло спросила:       — Что?       Ламберт рассказал ей о своей находке и о шансах найти ключ к тому, чтобы разбудить младенца. Когда он закончил, Амели так и стояла, замерев, впившись белыми пальцами в кроватку. Она побелела и чуть пошатнулась. Ламберт взволнованно попридержал ее за руку, но она не собиралась падать в обморок, только покачала головой и переспросила:       — Правда? Скажите, это правда? Вы сможете… сможете…       — Я ничего сейчас не знаю. Я просто говорю вам о том, как идет дело. И о наших шансах.       Глаза у Амели заслезились, она, кажется, пришла в себя. Чуть оступилась, утерла глаза и залепетала:       — Богиня, если вы сможете, я вам все отдать готова, все! Все, что вы не попросите!       Ламберт растерялся от этих отчаянных, искренних чувств, замерев, и сказал, пытаясь сгладить обстановку:       — Вот возьму и попрошу трон.       Он шутил, пытался разрядить обстановку, но Амели серьезно сказала:       — И его вам отдам. Неважно, какими средствами.       Ламберт замер. Моргнул. Сказал:       — Я пошутил. Мне не нужен трон. А вот щедрая награда придется кстати.       — Все что вы захотите. Только сделайте так, чтобы он начал жить.       Ламберт кивнул и снова посмотрел на розовощекое лицо младенца. Каждый раз ему становилось не по себе от осознания, что ребенок, который должен жить, находится в таком состоянии. Он покачал головой. Оставалось надеться, что он в самом деле сможет.       Растерянный, он вернулся назад. Лютик уже привык ко всем этим выступлениям, нашел способы, как держать себя в себе и не нервничать, так что, по факту, он больше не нуждался в особом внимании со стороны Ламберта, но всегда был рад, если они были рядом.       Ламберт подошел и обнял его, поцеловал его волосы и сказал:       — Знаешь, если у меня не получится снять проклятье, то я сгорю от стыда. На меня такие надежды возлагаются! Я повторяю снова и снова, что я не Бог, и не факт, что смогу добиться нужного результата… Но она так на меня смотрит. Я ведь знаю, что значит надежда на грани с отчаянием. Неважно, что тебе говорят, ты возлагаешь слишком большие надежды.       — Да, понимаю. Но она не будет злиться, я уверен. А тебе придется просто с этим смириться.       Ламберт фыркнул.       — Ты не помогаешь.       Лютик улыбнулся и погладил его по руке.       — А ты что, хочешь чтобы я плохие чувства вместо тебя почувствовал?       — Ну уж нет. Тебе своих ужасов хватает.       — Последний год, что мы рядом, я и дня не мучился.       — Прям уж ни дня?       — Да. Ни дня.       — Даже когда я вел себя, как мудак?       Лютик поджал губы и посмотрел ему в глаза.       — Ты не ранил меня по-настоящему. По сравнению с тем, как меня ранили другие люди, ты просто обнимал меня грубее обычного. Да, неприятно, но ничего страшного. Кроме того, ты разжимаешь объятья как только понимаешь, что мне больно, все хорошо, Ламберт, те вещи — это мелочи.       — И все-таки тебе было больно.       — О, Богиня, — Лютик закатил глаза. — Я сделан не из хрусталя, чтобы ты так трясся из-за всяких мелочей. Боль — это нормально. Иногда это случается. Ну и что? Я ведь знаю, что ты любишь меня. Если бы ты сам об этом всем не напомнил, то я бы и не вспоминал об этом!       Ламберт тяжело выдохнул и поцеловал его волосы.       — Да, ты не сделан из хрусталя, но твое сердце — да. Не знаю… Наверное, это все то первое впечатление.       — А что с ним?       — Ну, передо мной предстал омега, который с трудом может за себя постоять, явно перерабатывает и живет непонятной жизнью белки в колесе.       — Ну и? Это все еще не твоя ответственность.       — Это нечестно, что ты так говоришь. Ведь ты, наверное, и сам порой чувствуешь за меня ответственность.       Лютик качнул головой.       — Часто. Но по делу. Я не беру на себя вину за твое прошлое или за ту боль, которую тебе причинил не я. В смысле, мне не нравится, когда тебе больно, мне плохо от этого и я хочу сделать все, чтобы тебе стало легче. Но я не виню себя за то, что случилось.       Ламберт посмотрел ему в глаза, а потом пожал плечами.       — Будем разбираться с этим позже.       — Ну разумеется, — цокнул Лютик. — Просто держи у себя в голове, что я взрослый омега. И в моем мире есть не только ты. И, представляешь, я чувствую что-то не только из-за тебя.       — Хватит твоих издевок.       Лютик рассмеялся.       — Я не издеваюсь. Просто говорю о том, что ты сам меня закалил.       — Я не закалял! — крякнул Ламберт так, будто бы защищался.       Лютик удивленно на него посмотрел.       — Я сказал что-то плохое?       — Э… нет. Нет. Просто в моей голове закалить — значит сделать так, чтобы человек прошел через… серьезные трудности, чтобы потом ему было легче.       Лютик рассеянно моргнул.       — Ну, вероятно, это звучит так, но я имел в виду, что рядом с тобой я обрел почву под ногами и теперь я не тот запуганный мальчик.       Ламберт улыбнулся — искренне и абсолютно довольно.       — Да, тут ты прав. Ты стал намного сильнее. Намного более…       — Собой, — кивнул Лютик, положив голову на его плечо. — Только через тебя я стал понимать, кто же я на самом деле.       Лютик крепко его обнял, прижавшись, прикрыв глаза, слушая ритм его сердца и дыхания. Так комфортно и хорошо, будто бы Ламберт мог спрятать его своим телом от всего и всех, от всех бед. Наверное, поэтому Лютик научился расслабляться. Он просто был уверен, что за Ламбертом ему не страшны никакие несчастья. А боль — ну, это просто боль. На самом деле она даже не может ему навредить.       Поглаживая его по спине, Ламберт сказал:       — Я думаю… если все пойдет хорошо, и все получится, то мы пойдем к морю и там обвенчаемся.       Лютик замер, после поднял голову и нерешительно посмотрел ему в глаза.       — Правда?..       — Да. Пора уже.       Лютик медленно, растерянно моргнул, потом широко улыбнулся и с тихим писком прижался к нему сильнее, едва не вжавшись в его тело.       — Наконец! Я так этого ждал!       Ламберт тихо рассмеялся.       — Да, я тоже, моя любовь, я тоже.       — Я же теперь не смогу думать ни о чем другом!       — Хм… Это плохо.       — Да! Ты мог бы сказать это после выступления! Ну вот, я же теперь себе место не смогу найти.       — Ну, можешь какое-то время просто пофантазировать об этом, вдруг отпустит?       Лютик снова тихо пискнул, крепко его обнимая.       — И мы наконец будем семьей. Настоящей! И скоро… и тогда скоро у нас может появиться ребенок…       — Ну, ты как ни крути, скоро это не случится, если вообще случится…       — Так, не порти мне настроение!       — Я просто хочу приблизить твои фантазии к реальности.       Лютик тихо фыркнул.       — Тоже мне, реалист.       — Кто, если не я?       Лютик улыбнулся и качнул головой, продолжая крепко обнимать Ламберта.       У Ламберта не было плохого предчувствия перед этим делом, но, пока он шел по лесу, чувствовал себя… странно. Ничего плохого, просто будто бы он знал, что что-то пойдет не так, совсем не так, как он себе придумал. Он шел, поджав губы, придумывая разные варианты возможного исхода событий, но в целом он надеялся, чтобы было соблюдено два пункта: чтобы он выжил и чтобы он смог снять проклятья. Ему было неважно, каким способом он это сделает и как сильно пострадает. Ну, не то чтобы он в самом деле хотел сильно пострадать — он бы этим сильно расстроил Лютика, но и он не мог быть уверенным в своем успехе. В конце концов, что-то ему во всем этом не нравилось…       Он постучался в деревянную дверь — Лия открыла тут же. Увидев Ламберта, она улыбнулась ему и открыла дверь шире, давая пройти. Ламберт зашел в прохладное помещение и попытался расслабиться.       — А где твой спутник?       — У него сегодня, слава Богине, выступление. Нечего ему тут делать.       — Твоя правда, — кивнула Лия, проходя вперед. — Я пыталась с ней поговорить, но она, очевидно, не отвечает. На самом деле… — она запнулась, потом неуверенно продолжила: — я сомневаюсь, что она в самом деле может говорить. Призраки сами по себе довольно…       — Безмозглые, — кивнул Ламберт. — Знаю. Может, у вас есть собственные догадки? Вы ведь тоже чародейка?       Лия задумалась, сложив руки за спиной и прислонившись спиной к стене.       — То, что я чародейка вовсе не значит, что я знаю, что делала прошлая чародейка. Да и заклинание… странное.       — Перед проклятьем, или во время, по словам пострадавшего, она сказала что-то про кровь и напала с ножом.       — Ну, проклятье кровное — это и без того понятно, — пожала Лия плечами. — Вероятно, она могла забрать немного крови того человека с собой, на том же ноже или с чем она там нападала, то, есть вероятность, что снять проклятье можно с помощью той же крови.       Ламберт встрепенулся.       — Правда?       Девушка посмотрела на него и слабо кивнула.       — Когда я сказала это вслух — мне кажется, что это в самом деле так. По крайней мере, теперь стала понятна одна вещь.       — Какая?       — Призраком… она нападала на людей с ножом…       Ламберт устало застонал и потер виски. Это означало, что, вероятно, это был тот самый нож, и, значит, чтобы забрать его, нужно было… высвободить призрака. Ламберт качнул головой.                    — Если это в самом деле так, то радует, что мне просто-то нужно ее зарезать.       — Но ведь призраки это… сложно.       Ламберт пожал плечами.       — Есть твари намного более страшные, чем призраки, — сказал он. — Ну… что ж. Вы можете ее вызволить?       Девушка вскинула голову.       — Но вы уверены? Это ведь просто теория и если она окажется неверной, то вы потеряете последние шансы.       Ламберт кивнул.       — Но есть другие варианты? Она не говорит, вряд ли вообще соображает, и это — наш последний шанс, кроме того, наш пазл отлично сложился. Нож, кровь, убийства призраком ножом. В конце концов, кто не рискует — тот не пьет.       Лия недоверчиво на него посмотрела, а потом сказала:       — Я не боевой маг. Я не умею… драться.       — Я и не прошу вас. Просто скажите мне, как освободить призрака и все. Отойду подальше и разберусь с ним. Главное нож вырвать…       Лия поджала губы, по ней было видно, что ей не нравится эта затея, но Ламберт чувствовал, знал, что это разгадка к этому вопросу. А призрака он не боялся. Да, как правило, они опасны и после них сложно уйти невредимым, но все-таки в жизни Ламберта случались вещи похуже призраков. Например, когда Лютик плакал.       — Я буду недалеко от тебя, могу оказать помощь. Если тебя сильно ранят.       — Спасибо. Ну, тогда за работу?       Лия рвано кивнула. Она достала большой шар, закутанный в тряпку, и спешно вышла на улицу. Ламберт пошел за ней. Она объяснила ему, как выпустить призрака, сказала, где будет находится, и Ламберт, кивнув, забрал шар. Лия еще раз бросила на него быстрый взгляд и поспешила уйти. Вероятно, не хотела попасть под раздачу. Призраки прекрасно чувствуют, где находится человек, и легко оказываются позади них. А если Лия не боец, то это может серьезно ей аукнутся.       Он аккуратно развернул шар и отложил тряпку. Осмотрел его, прислушался, и не почувствовал, что в нем что-то было. Он кивнул. Вероятно, в своей области Лия была хороша. С тяжелым вздохом он разбил его.       Не успел Ламберт и к мечу потянуться, как его резко отбросило к дереву — тот так поразился скорости и силе, что даже звука не издал. Только когда-то что-то хрустнуло у дерева и Ламберт грохнулся на землю он издал болезненный стон. Бок обожгло — одежда там порвалась, но до кожи не дошло. Медальон завибрировал и Ламберт только и успел, что выставить руки в знаке. Ирден накрыл щитом, от которого отбилась атака и прошлась вибрацией по всему телу Ламберта. Призрак ведьмы мерзко заорал. Ламберт сощурился, и, быстрым выпадом, сменив знаки, успел оттолкнуть её. В следующий раз он уже успел поднять меч, но воспользоваться уже нет — его снова откинуло, только и смог, что от прямого удара отскочить.       Моргнул, снова удивленный скоростью, выругался, и понял, что на силу полагаться не стоило — тут нужна ловкость, и с ней у Ламберта проблем не было. Он хорошо уклонялся и соскальзывал с ударов, но понимал, что на этом он далеко не уйдёт. Всё искал слепую зону у неё, но все попытки пресекались громким криком и ударом — непредсказуемым, Ламберт едва успевал уклоняться.       Он быстро отскочил, присев на одно колено и воспользовался Ирденом для небольшой передышка, чтобы перевести дух. Он понимал, что так долго продолжаться не могло — он начал уставать, делал осечки, раненые места болели и ныли, рубашка неприятно липла от крови. Он снова предпринял попытку атаковать — и снова, неудачную. Она отразила её, как будто отмахивалась от мошки, и снова атаковала. Действовала с такой поразительной скоростью и злостью, с такой силой, что Ламберт не мог припомнить, встречался ли ещё когда-либо с такими сильными призраками.       На мече блестело масло против призраков — но толку, он ведь до сих пор не коснулся её лезвием? Ламберт тихо, отчаянно зарычал, плотно сжав зубы, и понял, что если атаковать — то прямо, не надеясь уклониться от её атаки. Так они могут вечно бегать, а выдержки у неё побольше было.       Он следил за кинжалом в её руке, которым она периодически атаковала — на нем была засохшая кровь, и Ламберту надо было быть очень аккуратным, чтобы не запачкать его своей кровью. И, атакуя, перехватить руку с кинжалом.       Он громко выдохнул. Придётся подставляться. Главное, не сдохнуть, а то Лютик будет грустить.       Собравшись, он убрал защиту и бросился вперёд.       Вспышка. Его оглушило болью, он так и замер, даже не понимая, держит ли он до сих пор меч, попал ли, а если не попал — хватит ли на второй такой трюк? Ему казалось, что он даже не вскрикнул от боли. Но это ему лишь казалось — его крик потонул в крике призрака, кричащего от жгущего масла. Ламберт плотно сжал зубы и из последних сил сделал ещё несколько выпадов — она била в ответ, но, в отличии от всех сущностей, Ламберт имел очень крепкое тело и ещё более крепкую волю.       Было больно. Очень больно. Потом — ещё сильнее. А потом настала тишина.       Он поморщился и тихо застонал от боли в боку. Раскрыл глаза и посмотрел на свою руку, плотно сжимающее кинжал. Его острие было испачкано в запекшейся крови, и Ламберту повезло не запачкать его своей кровью, хотя в порыве ему пару раз хотелось ухватиться за лезвие, но тогда он мог бы испачкать его своей кровью, а он был не уверен, что это не понесло бы плохих последствий.       С тяжелым стоном он встал, придерживая рану на боку. Выпрямился и пошел с сторону домика. Лия встретила его встревоженным взглядом и Ламберт сказал первее:       — Все нормально, мне не нужна помощь.       Конечно ему нужна была помощь, но он не хотел тратить время. Он знал, что если его уложат на кушетку, то могут не отпускать до самой ночи, а то и утра. А его Лютик ждет. В конце концов, встревоженная Амели.       Липкой от крови рукой он протянул кинжал девушек.       — Скажешь, что делать дальше?       Лия обеспокоенно на него посмотрела, казалось, хотела предложить помощь, но что-то во взгляде Ламберта ее остановило. Она вырвала кинжал и кивнула. Ламберт, обессиленный, прошел чуть вперед и присел на стул. В голове шумело от потери крови, его немного тошнило, поэтому, когда Лия принесла ему воду с жадностью выхватил стакан. Она поставила тут же небольшую емкость с чем-то мелким внутри и сказала:       — Если захочешь потерять сознание — понюхай это.       Ламберт кивнул и, когда девушка отвернулась, чтобы проанализировать кинжал, он аккуратно повел носом возле горшка. Резкий, неприятный запах заставил его передернуться, казалось, запах достал даже до мозга! Он тряхнул головой и закашлялся. Какая же дрянь! Но это, вероятно, поднимает даже мертвеца.       Пока Лия занималась кинжалом, Ламберт жадно пил и пару раз был вынужден воспользоваться этими вонючими травами. Они быстро приводили его в себя.       В конце концов, Лия повернулась к нему, аккуратно отдавая кинжал обратно.       — Можно же что-то сделать? — хрипло спросил Ламберт, смотря на Лию.       — После того, как ее убили, я убирала все ее вещи, но книги и записи оставляла. Я знаю это заклинание.       — И что же надо сделать?       — Проколоть этим кинжалом младенца.       Ламберт встрепенулся, и Лия пояснила:       — Просто уколоть! Как иглой! И все! Его не надо сильно ранить!       Ламберт облегченно выдохнул и кивнул.       — Но ведь кинжал… грязный. Он ничем его не заразит?       — Он вовсе не грязный. Это и не кинжал теперь, а важная часть для обряда. Он чист.       Ламберт кивнул тяжелой головой.       — Спасибо. Тогда надо как можно скорее…       Он грузно поднялся со стула, и Лия подняла на него встревоженный взгляд.       — Я… помочь тебе?       — Не стоит, — он вымученно улыбнулся. — А вот я еще навещу тебя… отблагодарить… ты здорово помогла.       — Я… это были мелочи, — она обеспокоенно его осмотрела. — Тебе точно не нужна помощь?       Ламберт махнул рукой.       — Я ведьмак. Это норма для меня. Спасибо.       Лия кивнула и, решив, что больше навязываться нет смысла, чуть отошла. Ламберт кивнул ей и пошел к выходу, сжимая в руке кинжал. Ну, может он и чувствовал себя так, но был слишком воодушевлен тем, что в самом деле смог помочь Амели, смог вернуть к жизни младенца. Ничего из последних заданий его так сильно не трогал, как эта история.       Ламберт помнил с трудом, как шел. То, что он ведьмак не лишало его чувств и вовсе не делало неуязвимым. Многие люди были уверены, что, раз он спокойно сражается с монстрами и так легко восстанавливается после ран — значит, ему ничего не страшно, ему все легко и просто. Но в большей степени ведьмак был человеком. И Ламберт шел с чувством тошноты в глотке, с смазывающейся картинкой перед глазами и холодными руками. Он должен был остаться, но не мог себе этого позволить. Он бы тогда застрял там на сутки, Лютик бы волновался… А так… дойдет. Как-нибудь, но дойдет.       И он шел.       Каким-то образом он держался, и держался хорошо, так ему удалось дойти до замка и даже ни разу не блевануть — на самом деле он не был уверен, что его тошнило на самом деле. Позывы, конечно, были настоящими, но его бы, наверное, не стошнило бы, даже если бы он и захотел.       С гудящей головой он дошел до замка, отмахнулся от охраны и вошел в замок. В коридорах было тихо. Все находились в главном зале, на балу, праздновали и танцевали. А Лютик пел, маленькая звездочка большой сцены. Ламберт улыбнулся своим мыслям и двинулся дальше. Сначала дети…       Его не хотела пропускать охрана, а у Ламберта не было сил на то, чтобы что-то доказывать — он и так едва стоял на ногах, так что все, что он мог — попросить позвать королеву. Она пришла быстро и неуверенно спросила:       — Вы уверенны, что вам… нужно.       Ламберт ответил быстрым кивком. Асмели не сомневалась, и просто разрешила ему войти, и сама зашла за ним. Ламберт жестом остановил ее у самых дверей, а сам пошел к колыбели. Посмотрел на лицо младенца и лишь на миг испугался, что все зря, он провалится, опозорится. Его сочтут сумасшедшим.       И все-таки он склонился над младенцем. В руке блеснуло лезвие кинжала. Амели позади так сильно напряглась, что Ламберт ощущал кожей ее напряжение.       Лезвие коснулось маленького пальчика. На белые простыни упала капля крови.       А потом раздался крик. И еще один — на этот раз женский. А потом глухой звук от удар — Ламберт потерял сознание, потом топот ног. Крики. А потом — тишина.       Ламберт не сразу пришел в себя. Он постоянно слышал звон, мельтешение, хаос голосов, но прийти в себя не мог. Вероятно, прошло не слишком много времени, просто упал в обморок он от усталости и потери крови. Ничего серьезного с ним не случилось, даже потерять сознание нормально не смог, вот и находился в полубреду.       Но потом был свет. И тепло на его руке. Он все еще не мог прийти полностью в себя, едва осознавая, где он и кто он, но он просто знал, что это тепло — тепло Лютика. Это он сжимает его руку. Так тепло и так хорошо. Пару раз Ламберт был близок к тому, чтобы очнуться, ему даже удалось открыть глаз.       Лютик, испуганный, подскочил к нему ближе.       — Ламберт?! Ламберт, ты слышишь меня? Ламберт!       Ламберту, однако, хватило сил лишь на то, чтобы посмотреть на него, ему все еще было слишком плохо. Его жутко тошнило, бросало в озноб. И он снова потерял сознание, но на этот раз совсем спокойный. Лютик рядом. Все хорошо. Так что Ламберт просто позволил себе расслабиться и выдохнуть. Ему надо было хорошо отдохнуть.       А потом, наконец, ему стало легче, чтобы можно было прийти в себя без озноба и рвотных позывов. Было темно, горело лишь всего несколько свечей, а Лютик сидел рядом на стуле, закрыв глаза, и Ламберт быстро понял, что тот, вероятно, заснул. Ламберт рвано улыбнулся, ощутив облегчение. Они в порядке, он все сделал, ребенок наконец издал свой первый крик, а ему даже не хочется умереть. Прошла тошнота и озноб, разве что пить хотелось и побольше свежего воздуха.       Он огляделся и, приметив кувшин, неловко оперся на локти и попытался дотянуться до него, но в итоге он только задел один из подсвечников, на котором, Богине слава, не было горящих свечей, и те с грохотом упали. Ламберт зажмурился от звука, а Лютик проснулся и испуганно подскочил. Огляделся, а после, найдя взглядом Ламберта, чуть ли не с криком на него кинулся:       — Ламберт!       Он бросился к нему на шею и Ламберт неловко обнял его, прижав к себе. Правда, долго такого положения он выдержать не смог, так что медленно прилег обратно, а Лютик и не планировал от него отлипать, крепко обнимая за шею. Ламберт гладил его спину, дыша запахом его кожи.       — Наконец ты пришел в себя! — все еще будто бы взволнованно крякнул Лютик, отстранившись и посмотрев ему в глаза. — Мне… врач сказал, что ты будешь в порядке, но мне было так страшно, ведь ты не приходил в себя! Я так рад, что ты…       — Конечно я в порядке, — прервал его Ламберт, улыбаясь. — Тут так, мелочь, просто, наверное, крови много потерял.       — Ты не приходил в сознание столько времени!       Лютик снова уткнулся носом в его шею и облегченно выдохнул. Ламберт, откашлявшись, неловко сказал:       — Прости, не мог бы ты… подать мне воды?..       Он был очень тронут реакцией Лютика, но еще больше он был обезвожен и не мог ни о чем думать, кроме как о воде. Лютик опомнился и, взяв кувшин, придерживая его, помог Ламберту напиться. Тот едва сразу половину не выпил — жажда достаточно его измучила. Оторвался он от него с довольным выдохом.       — Да, так намного лучше, — он облегченно выдохнул и прилег обратно. — Все в порядке, Лютик, — он ободряюще ему улыбнулся и сжал его руку в своей. — Ты же и так знал, что со мной все в порядке.       — Да, но… Наверное, я просто не ждал, что ты будешь так долго без сознания. Раньше ведь… никогда такого не было. Пару часов, и все. А тут целый день, и почти целую ночь!       Лютик посмотрел ему в глаза, потом, конечно, неловко отвёл взгляд, но каждый раз их зрительный контакт длился все дольше и дольше. Ламберт глупо улыбнулся. Он знал, что не понимал истинных причин, почему Лютик не мог смотреть людям в глаза, но считал, что если ему, Ламберту, в глаза смотреть он мог, это что-то значило.       Ламберт мягко заправил русую прядь за ухо и потянулся за поцелуем. Лютик приоткрыл губы и потянулся к нему в ответ. Они поцеловались, нежно и неторопливо, наслаждаясь. И оба, наконец, расслабились, за все эти невероятно длинные часы.       Ламберт обнял его, прижал к себе и, когда Лютик спрятал свое лицо в его шее, Ламберт спросил:       — Королева что-то говорила?       — Только плакала и обнимала ребенка. Но, предполагаю, она очень тебе благодарна. Она даже… приходила проведать тебя пару раз. Говорила, что с ребенком сейчас все хорошо. Он поел и привыкает к миру.       Ламберт улыбнулся и кивнул.       — Что ж, отлично, не зря старался…       — Она мне даже дала его подержать…       — Хм. И как?       — Ну, я понял, что точно хочу ребенка.       — Это мы и так знаем, Лютик.       Лютик тяжело вдохнул и поцеловал его в щеку.              — Я соскучился по тебе за эти часы.       — Верю, — выдохнул Ламберт в его висок и крепче к себе прижал.       Всю оставшуюся ночь они провели в объятьях друг друга, дремая и, наконец, успокаиваясь. Все стало хорошо.       Королева явилась на следующий день. Лютик отошел, чтобы принести Ламберту завтрак, и как раз пришла Амели. Ламберт посмотрел на нее и подумал, стоит ли ему попытаться встать хотя бы из-за уважения, но она не сделала и намека на то, что он как-то не так среагировал на ее приход. В конце концов, Ламберт все еще был слишком уставшим.       — С сыном все в порядке? — первым делом спросил Ламберт.       Амели улыбнулась — казалось, она впервые улыбалась, и, более того, по-настоящему и искренне.       — Да. Он очарователен. И он абсолютно здоров.       — Я рад, — кратко кивнул Ламберт. — И за вас тоже.       Амели улыбалась и смотрела на него, сияя.       — Я пришла, чтобы спросить у вас о цене.       Ламберт даже на миг растерялся, он как-то и не ждал, что о цене вопроса в самом деле вспомнят. Разумеется, это было очевидно, но ему просто казалось, что об этом забудут в ворохе восторга и счастье. Это не означало, что он бы сам не напомнил, просто ждал, что все забудут.       — На самом деле… мне очень помогал Лютик. И, наверное, вы должны спросить и у него, но… но то, что я хотел попросить изначально — думаю, это и для него очень важное приобретение. Так же, как и для меня.       Амели кивнула.       — Хорошо. Так что вы хотите?       Ламберт даже замялся на миг. Просто не был уверен, что мог требовать чего-то такого масштабного.       — Я… я не уверен, что такой масштаб… возможен.       Амели вскинула бровь, закусила губу и сказала:       — Назовите цену и мы решим.       Ламберт немного помолчал, а потом сказал:       — Дом. У моря. С двумя спальнями.       Он посмотрел на Амели, и та показалась удивленной, и Ламберт выругался про себя. Так и знал он, что слишком много просит. Наверное, Амели ожидала несколько тысяч или какие-то украшения, а тут целый дом! С двумя спальнями!       Но Амели сказала:       — И это все?       Ламберт моргнул. Кивнул.       — Этого мало?       — Ну… мы королевская семья. У нас… очень много денег. И покупка дома — не такое серьезное вложение, как вам кажется. Я ожидала… чего-то посущественнее.       — Что может быть существеннее?! — искренне удивился Ламберт. Это целый дом!       — Вы могли попросить тот же замок. Или большую виллу. Небольшую деревню. Дорогую реликвию? Что угодно. В мире очень много вещей, дороже домика у моря.       Ламберт немного помолчал, а потом выпалил:       — И новую лютню.              Амели тихо рассмеялась.       — Вероятно, я просто могу спросить у Лютика, чего он хочет?       Ламберт засмущался того, как быстро выпалил первое, что стало приходить на ум, и смущенно буркнул:       — Да.       — Отлично. Насчет дома будем договариваться, когда вы придете в себя и решите, где именно его хотите. А теперь я вынуждена отойти.       Ламберт кивнул и проследил за ней, когда она вышла. Когда дверь закрылась, он глупо улыбнулся. У них будет дом! Хороший, красивый дом! У моря! Их личный дом! Она так легко согласилась, будто это совсем ничего не значило, что Ламберт до сих пор не мог поверить в свое счастье! Перевозбужденный, он неловко встал, подойдя к окну, потому что сидеть и ничего не делать теперь не мог. Он был слишком перевозбужден, воодушевлен, хотел скорее забрать Лютика и поехать туда. В этот же момент заныла рана, напоминая, что ему рано пока совершать такие подвиги.              Дверь тихо проскрипела и Ламберт резко повернулся назад. К нему вернулся Лютик, с подносом в руках и выглядя немного сбитым с толку, однако, увидев Ламберта, тут же пришел в себя.       — Эй! Тебе ведь нельзя вставать!       — Все в порядке, я за стенку держусь.       Лютик нахмурился.       — А ну-ка быстро сел.       Ламберт шутливо закатил глаза, но послушался, сев обратно на кушетку. Лютик поставил рядом поднос с едой и сказал:       — Ко мне… подошла королева. И спросила, чего бы я хотел в знак вознаграждения       — И что ты попросил?       Лютик посмотрел на него, моргнул и снова отвел взгляд.       — Я… я вообще не понял, за что меня вознаграждать, она сказала, что это все ты… ты сказал, что я заслужил.       — Если бы не ты, мое расследование, вероятно, так бы и осталось в тупике. Дважды.       Лютик тряхнул головой.       — Я почти ничего не сделал.       — Неправда. Ты сделал очень много. Без тебя бы я не справился.       Лютик смутился и неловко улыбнулся.       — Ты так думаешь?       — Я это знаю.       — Хорошо… раз ты так говоришь, значит, так оно на самом деле.       Ламберт широко улыбнулся. Это был знак доверия. Больше и шире, чем Ламберт от него ожидал, и это согрело его. Взяв Лютика за руку, он усадил его на свои колени и поцеловал в щеку.       — И что же ты попросил?       — Пока ничего. Сказал, что должен подумать… Она в таком хорошем настроении!       — Разумеется, у нее ребенок ожил.       — А ты ведь… ты ведь тоже что-то попросил?       — Разумеется.       — И что же?       Ламберт широко улыбнулся, смотря ему в глаза. Лютик посмотрел на него в ответ, неловко улыбаясь.       — Как только я встану на ноги — мы едем на море. И там же венчаемся.       Лютик не успел открыть рта, уже восхищенной такой новостью, как Ламберт тут же продолжил:       — Я попросил дом у моря.              Лютик закрыл рот. Раскрыл. Снова закрыл. И уставился на Ламберта во все глаза, медленно моргая. Отвел взгляд, снова медленно моргнул. Качнул головой, а потом тихо уточнил:       — Ты не шутишь?.. Дом?.. У нас будет дом?..       — Да. С двумя спальнями. Для нас и для… и для нашего ребенка.       Лютик не сразу пришел в себя. Кажется, эта новость настолько выбила его из колеи, что тот просто не знал, что говорить, и Ламберт следил за ним с довольной улыбкой, зная, что Лютик на самом деле уже в восторге, но просто пытается полностью осознать, принять это.       В конце концов Лютик крепко обнял его за шею и писк его восторга потонул у Ламберта в волосах. Ламберт широко улыбнулся, прижимая его к себе, укачивая в своих руках, пока Лютик едва не дрожал от восторга.       Отстранившись, он пролепетал:       — Это значит… Значит, что мы… семья… Брак, дом… Совсем настоящая семья…       — Да. Настоящая семья, — он аккуратно взял его руку в свою и поцеловал его костяшки.       — Богиня… Я знал, что так будет, но я… я даже не могу до конца поверить!       Ламберт подмигнул ему, погладив кольцо на его пальце.       — Пора бы уже. Год прошел, как я сделал тебе предложение. Не хочу снова дотянуть до твоих слез.       — Не было бы никаких слез, — улыбнулся Лютик. — Просто тогда… тогда я…       — Да, я понимаю, — он поцеловал его в уголок губ. — Скоро ты станешь моим. Официально.       — А ты — моим.       — Да.       И он подался к нему ближе, целуя. Мысль о их личном домике грела душу, возбуждала, восторгала, и они вымещали этот восторг друг на друге — в объятьях, поцелуях, быстрых, хаотичных ласках, и оба были самыми счастливыми.