Сердце из хрусталя

      Утром Лютик отказался от того, чтобы пойти с ним. В общем, этого Ламберт и ожидал. Да и не то чтобы он считал, что Лютику там было место. Ничего интересного, вдохновляющего, только Ламберт, сконцентрированный на работе, так что он понял нежелание Лютика участвовать в этом всем. Иногда он ходил с Ламбертом на задания, но больше за сюжетом для баллады, для динамики, а тут… ну, ничего кроме скуки. Так что Ламберт пошел один.       Папой Георга оказался не очень высокий и лет сорока омега. От Георга он узнал, что тот не был очень рад приезжать сюда, а когда увидел, что с ними будет говорить ведьмак и вовсе помрачнел. Ламберт тяжело выдохнул. Да, ожидаемо. Они все такого высокого о себе мнения, что некоторые даже не могут представить, что снизойдут до таких нелюдей, как Ламберт. И вот, его едва не принудили.       Откровенно говоря, когда Ламберт зашел в зал, он тут же почувствовал то, насколько ему не рады. По взгляду, сжатым в презрении губам, по позе. Но Ламберту было не до чувства своей гордости, тут решался вопрос жизни младенца. Он кратко поздоровался — всего лишь кивком головы — и прошел ближе. Омега следил за ним пристальным взглядом, и про себя Ламберт удивился, насколько этот омега далек от Лютика. Даже если Лютик и сядет в такую горделивую позу, и губы сожмет, и бровь приподнимет, все равно будет казаться слишком мягким. Ламберт улыбнулся этой мысли. Он так любил Лютика! Все в нем любил.              Сев напротив омеги, он постарался прийти в себя. Работа. Не время думать о Лютике.       — Ламберт, — представился он быстро.       Омега рвано кивнул и сказал совершено бесстрастным голосом:       — Франциск.       Ламберт кивнул.       — Что ж, Франциск, вы, наверняка, знаете, что сейчас с вашим внуком. Я тут по этому делу.       — Я знаю, — перебил его Франциск, — и я не понимаю, с чего вы решили, что вы что-то сможете сделать. Чародеи не могли, а вы — можете?       Ламберт хмыкнул.       — Кажется, что так. Так вот, вернемся к нашим баранам. Проклятье имеет место быть, только не прямое. Я не чародей, не знаю, как это у них называется, но вы наверняка слышали об этом, когда проклятье наводят не на самого человека, а на весь его род. То есть, носителем является один человек, но страдает от него другой. Знаете, так?       Франциск медленно кивнул с легкой неуверенностью.       — Да, вероятно. И я знаю, к чему вы клоните.       — Очаровательно. Ваш сын — Георг — на нем тоже след, но все еще не такой яркий, как у носителя.       Франциск тяжело выдохнул и закатил глаза.       — Я знаю, спасибо. Мира уже… проверила меня.       — И каков вердикт?       Вместо слов он только кивнул, а потом пожал плечами.       — Бывает.       — Вы знали об этом?       — Ну, скажем так, догадывался. Был в моей жизни один… прецедент.       — Чародей?       — Просто больная на голову старуха. Я считаю несправедливым, что способности бывают у тупых людей. Хотя, разумеется, кто-то считает идеи альтруизма и всепрощения — очень даже разумным. А я считаю это идиотизмом. Вы представьте, вы живете в красивом доме, у вас все чудесно, а тут к вам вваливается какая-то вонючая старуха и просит пропустить ее. Ваши действия?       Ламберт замялся. Хотел соврать, но после небольшой паузы решил быть честным:       — Сомневаюсь, что пропущу ее.       — Надо же, вы не идиот. Кто будет пускать в дом нищих? Вдруг они болеют? Или обкрадут? А вдруг это посланный убийца? Я ненавижу этот концепт помощи всем нищим и несчастным! Очень грустно, что так происходит, но половина из них — пропойцы и насильники! У них, я извинюсь, на лицах не написано, к кому относятся именно они. И вот, не пускаешь к себе вонючего бродяжку — все, ты плохой человек, так они думают.       Ламберт тряхнул головой и потер виски. Его сбила с толку внезапная разговорчивость Франциска. Он успел показать себя как надменного, скупого человека, а тут в такую философию ударился!       Ламберт поднял на него взгляд и уточнил:       — Значит, вы не пустили какого-то нищего? Все в лучших традициях безвкусных сказок.       Франциск потер ладони и медленно кивнул.       — Мне до сих пор кажется это каким-то сном. Это идиотизм!       — Сложно с этим поспорить. Но ваша проблема, на самом деле, распространена. Видите ли, чародеи живут долго. И быстро сходят с ума от долгой жизни, вседозволенности и возможностей. Так что ничего необычного нет в том, что к вам прицепилась подозрительного вида старая бабка, пародируя сюжет из сказок. Они этим часто занимаются. Местные сумасшедшие, что-то вроде того.       — Но местные сумасшедшие не проклинают других людей! Я ведь… я ведь не думал, что это все на самом деле. Я родил сына, потом второго, потом дочь — все здоровые и прекрасные! Они все живут счастливую жизнь. Я ведь решил, что все это ерунда… А потом… потом новость про внука, — он бессознательно покачал головой, выдавая этим жестом свое сожаление.       Ламберт кивнул.              — Что ж, давайте по порядку. Почему вы сразу не убрали проклятье?       — Я не думал, что она в самом деле чародейка. Понимаете ли, я был тогда очень молод и в моей голове образы чародеев были сильно романтизированы. Все они в моей голове были молоды, прекрасны и пахнущие розами. Я подумал, что она просто сумасшедшая. А когда родился Георг и вовсе обо всем забыл. Ведь он был здоров. А теперь… вот.       — Вы ничего о ней не знаете? Имя, например?       — Нет. С чего бы?       — Это произошло здесь?       — Да.       — Как думаете, она была местной?       — Мне кажется, что так. Я не удивлюсь, если она решила проверить нас на доброту и устроила этот цирк. Но при чем тут невинные дети — я не понимаю.       — Мнда, легче не стало.       Франциск только пожал плечами.       — Говорила ли она какие-то примечательные вещи? Может, вы помните что-то о том, из чего состояло проклятье?       — Честно говоря, очень плохо… Что-то припоминаю. Там… было про вечный сон и что-то про мою кровь. Она порезала меня ножом.       — Точно сумасшедшая, — Ламберт потер лоб, он чувствовал, что зашел в тупик. — Что ж, спасибо за содействие.       — Подождите. Вы… вы можете с этим разобраться?       — Не знаю, — хмыкнул Ламберт. — Будем верить, что да.       — Я… Мы будем очень благодарны, если вы сможете что-то сделать. Дети… не должны покидать жизнь раньше родителей.       Ламберт смог лишь только согласиться и, растерянный, уйти. Он спросил у Миры, может ли она снять заклинание, но она призналась:       — Я не знаю, с чем работать. По ощущением будто смотрю на хорошо закрытый замок. Можно тыкать отмычками, но толку-то…       — Может, стоит потыкать отмычками?       — Можно попробовать, но ведь эти проклятья… Как бы объяснить. Ты же снимал проклятья?       — Да, было пару раз.       — Этот процесс выглядит как крайне логическая задачка. Есть мотивы, причины, следствия. У тебя есть готовая формула. Это как… приготовление яблочного пирога. Ты ведь знаешь, что нужно добавить и что с ним сделать, чтобы он запекся. Но это проклятье… похоже на книгу без слов.       — Понимаю, и все-таки постарайся.       — Разумеется. Это и не обсуждалось.       И Ламберт, все еще сбитый с толку, ушел. Вчера он разгадал одну загадку, и снова зашел в тупик. Он походил по саду, думая, что свежий воздух поможет ему, но ничего. Это было в самом деле похоже на то, что ему сказали приготовить рецепт, ингредиенты которого просто неизвестны. Можно сколько угодно тыкать отмычкой, надеясь на удачу, но это то же самое, что пытаться раскрыть загадку, опираясь только на слепую догадку.       Отчаявшись, он решил вернуться к Лютику. Тот очаровательно ему улыбнулся и, прежде всего, обнял и поцеловал его.       — Ну, чем занимаешься? Готовишься к выступлению? Оно ведь сегодня?       — Да, но готовиться нечего. Я уже выбрал песни, чувствую себя хорошо. Ты лучше расскажи, что узнал за сегодня?       Ламберт тяжело выдохнул и кратко все рассказал.       — Мне кажется, скоро у меня начнет голова дымится.       Лютик растерянно почесал щеку и сказал:       — У тебя не шибко много вариантов, и то, что ты можешь сделать сейчас — это узнать у местных жителей, нет ли у них в городе какой-нибудь местной сумасшедшей? Странной, пугающей чародейки? Ведь если она все еще здесь, то о ней наверняка шепчутся.       Ламберт замер. Его поразило то, насколько проста была это идея, а он не смог до нее додуматься! Но она ведь очевидна.       Ламберт замер. Его поразило то, насколько проста была это идея, а он не смог до нее додуматься! Но она ведь очевидна.       Лютик, заметив, что Ламберт никак не среагировав, неловко спросил:       — Это глупая идея, да?..       — Что? Нет! Она гениальна! Я не понимаю, как сам не додумался до этого!       Лютик удивленно на него посмотрел, будто бы сбился с толку от того, что его предложение оказалось настолько хорошим, а потом неловко улыбнулся, сказав:       — Что ж, рад, что смог помочь.       — Я вообще не понимаю, что без тебя бы делал! — возбуждённо каркнул Ламберт. — Я сдвигаюсь с мертвой точки только благодаря тебе!       — Ты бы и без меня додумался бы.       — Нет, — отсек его Ламберт, а после спросил: — Пойдешь со мной на поиски всратых легенд?       Лютик тихо рассмеялся.              — Пожалуй, да. Мне кажется, будет интересно.       — Отлично, — он, взяв его руку в свою ладонь, поцеловал тыльную сторону ладони и улыбнулся. — Рад, что ты будешь рядом.       — А ты этого очень хотел?       Ламберт хмыкнул.       — С тобой я ощущаю себя героем.       — Так вот, значит, зачем тебе я? Чтобы ощущать себя героем?       Ламберт улыбнулся, выцеловывая его пальцы.       — Конечно же. Это вообще главная причина. А то, что я тебя люблю — это мелочи.       — Так и знал, что ты просто используешь меня в своих грязных целях.       — О, кто-кто из нас если и преследует грязные цели, то точно не я.       До Лютика быстро дошло, о чем он, и он смущенно на него посмотрел.       — Ну, не такие уж и грязные… До грязи мы еще не дошли.       Ламберт улыбнулся и притянул Лютика к себе, поцеловав. Погладил по спине, плечам, и заключал его в крепкие объятья. Он только сейчас понял, что, они всего пару дней были лишены таких поцелуев, и теперь они стали ощущаться еще слаще, чем до этого. Еще лучше, трепетнее.       Ламберт чуть отстранился, чтобы посмотреть Лютику в глаза, и тот довольно ему улыбнулся, подмигнув. Ламберт улыбнулся ему в ответ. Он любил его. Любил больше жизни.       — Ну что, идем?       Лютик кивнул и с удовольствием принял протянутую Ламбертом руку, когда тот быстро встал. Ему нравилось заботиться о Лютике разными способами, даже такими незамысловатыми, как протянутая рука или открытая перед ним дверь. Он видел, как Лютику это нравилось, как он улыбался и смотрел на него. А Ламберт смотрел на него в ответ, понимая, что, в самом деле, никто же до него, до Ламберта, в Лютике омегу -то и не видел. Никто не относился к нему должным образом, и теперь Лютик сиял с любой глупости, даже самого автоматического жеста.       — Я сегодня думал о ситуации у королевы… — сказал Лютик, когда они шли по коридорам. Лютик обнял его локоть, прильнув к нему. Ламберту нравилось, когда Лютик так делал.       — О младенце?       — Да. Я просто не понимаю, что она испытала в этот момент. Она ведь так убита горем, значит, она искренне ждала этого ребенка. И вот он. Не живой, не мертвый. Я думал об этом… думал о том, смог ли я пережить такое.       — Смог, — уверенно сказал Ламберт.       — Почему ты так думаешь?       — Потому что я тебя знаю. Но это не значит, что ты бы не страдал. Но, во всяком случае, ты бы постарался жить дальше.       — А я боюсь за то, что стал бы одержим мыслью о том, что потерял ребенка и шел бы на любые способы, чтобы вернуть его к жизни. Верил бы шарлатанам, водил всех возможных чародеев. Мне кажется, я бы даже мог убить…       Ламберт посмотрел на него, немного подумал, а потом сказал:       — Боюсь, я бы разделял это с тобой. Но это не значит, что мы не могли бы с этим справиться. Знаешь, мне кажется, ради собственного ребенка я бы достал богиню с неба и превратил ее в мишуру.       — Преувеличиваешь, конечно, — улыбнулся Лютик.       — Ты понял, о чем я.       — Да. И меня это очень радует, — он прижался щекой к его плечу на секунду, а после сказал: — Но надеюсь с нашими детьми все всегда будет хорошо. Если мы так настрадались, то, я считаю, наши дети должны быть счастливы. Хотя бы они. Или, во всяком случае, мы постараемся сделать так, чтобы они были счастливы… главное, чтобы никто не проклял.       — Люди, которые прокляли младенца — циничные ублюдки, которые не достойные не то что владеть магией, а даже права на общение с другими не должны иметь.       Лютик посмотрел на него и улыбнулся. И сказал почти что не в тему:       — Ты будешь хорошим отцом.       Ламберт удивленно на него посмотрел.              — И из-за чего был сделан столь очаровательный вывод?..       Лютик рассмеялся.       — Я просто вижу, что ты за ребенка глотки готов грызть.       — Не только за ребенка. Но и за тебя.       — Ну, в какой-то степени ведь я тоже ребенок…       — В очень незначительной. И вообще, я этого уже не замечаю.       — Но не отрицаешь?..       — Чуть-чуть.       Лютик улыбнулся, крепче к нему прижавшись.       — Иногда я просто забываю о том, что мы все еще не обручены… Не могу воспринимать тебя никем другим, как не мужем.       — Ну… я почти муж. Скоро все будет, а вообще брак — это мелочи да формальности.       — Ничего не мелочи. Ты поймешь разницу, когда нас наконец обвенчают.       — Ну ладно. Не буду спорить о том, в чем не разбираюсь.       — Вот и правильно.       Они улыбнулись друг другу и, не удержавшись, подарили друг другу быстрый, легкий поцелуй, но этого было достаточно, чтобы невольно широко улыбнуться.       Как ожидал Лютик, расспрашивать долго не пришлось, ему показалось, что каждый в городе что-то слышал или знал о старой, немного сумасшедшей чародейке. И вправду — им не пришлось тратить на это расследование и десяти минут. За пять минут они выяснили ее местоположение. Лес. Хижина в лесу. Ламберту доверия это не внушало и он обеспокоенно посмотрел на Лютика. Почувствовав на себе его взгляд, Лютик посмотрел на него в ответ и удивленно вскинул брови.       — Я не уверен… не уверен, что тебе стоит идти со мной.       — Что? — удивился Лютик. — Но почему?       — Потому что это опасно! Мы не знаем, как она себя поведет и она может… причинить тебе вред.       Вместо понимания, которое ожидал увидеть Ламберт, Лютик нахмурился и поджал губы.       — То есть ты предлагаешь мне просто сидеть и ждать тебя, пока ты идешь к опасной колдунье? Серьезно? Ничего у тебя в голове не щелкает?       — Щелкает то, что ты, вероятно, не осознаешь всей ситуации. Лютик, детка, я-то смогу в крайнем случаем убежать, прикрывая свою задницу Ирденом, а ты что сделаешь? Ты, знаешь ли, в куда большей опасности, чем я.       Лютик раскрыл рот, потом закрыл. Слова Ламберт были, разумеется, адекватны и разумны, но Лютик все равно сказал, покачав головой:       — Нет, как хочешь, а я с тобой.       — Лютик!       — Что? Я не могу отправить тебя одного.       — На задания отправлял сотню раз одного, а тут не можешь?!       — Если умирать, то вместе.       — Сплюнь, — нахмурился Ламберт и щелкнул того по носу.       Лютик нахмурился.       — Я пойду с тобой. Все.       — Тогда мы вообще никуда не пойдем.       Они посмотрели друг на друга напряженными, недовольными взглядами. Ждали, кто сдастся первее, но Лютик лишь покачал головой.       — Что хочешь делай, а я тебя одного не оставлю.       — Неужели ты не понимаешь, Лютик?! Мы идем в логово какой-то сумасшедшей ведьмы, кто знает, что она может сделать с нами?! Если с тобой что-то случится, как мне потом с этим жить?       — С чего ты взял, что что-то случится? Думаешь, она бросается на каждого первого? Пойдем вместе.       Ламберт упорно смотрел на Лютика, не понимая, как он мог быть таким упрямым! Неужели он не понимал опасности? Не понимал, какую ответственность заставлял взять Ламберта? На какой риск пойти?       — И в кого ты такой упрямый? — выругался Ламберт и развернулся, идя в сторону леса, дорогой, какую им указали.       Лютик поспешил за ним и, догнав его, он взял Ламберта за руку. Ламберт сначала хотел показательно вырвать руку, но вовремя одернул себя. Если Лютик решил вести себя, как ребенок, то это не значит, что так должен вести себя Ламберт. Он только крепче сжал его руку и нахмурился, надеясь, что все обойдется и никто из них не пострадает. Сам Ламберт пока плохо понимал, какой у него был план и был ли он вообще. Не кидаться же на нее вот так, с мечом? Сначала надо поговорить. Может, она пойдет на диалог? А в разговорах Лютик лучший, ему это легче дается. Он бросил на Лютика краткий взгляд, понадеявшийся, что его здесь присутствие не такое уж и плохое решение…       — Если с тобой что-то случится, то это не по моей вине, — пробубнил Ламберт.       Лютик улыбнулся.       — Да.       Ламберт воровато на него посмотрел и Лютик пояснил:       — Пора тебе перестать считать, что я весь твоя ответственность и то, что со мной происходит не твоя ответственность.       — Иногда — моя.       Лютик лишь кивнул и продолжил идти рядом, крепко держа за руку и улыбаясь. Домик ведьмы был найден скорее с помощью интуиции Ламберта, поскольку в лесу не было никаких опознавательных меток, да и тропинки к дому чародейки тоже не было.       — Если тебе не по себе, мы можем вернуться, — сказал Ламберт с легкой надеждой, что Лютик просто испугался.       — Почему мне не по себе? Обычный лес.       Ламберт недовольно фыркнул.       — Были бы мы с тобой уже обручены и в более близких отношениях… Кое-что бы сделал с тобой ночью.       — Что? — изумился Лютик.       Ламберт хотел сказать, что за такое поведение его бы отшлепал хорошенько, но сдержался. Лютик пока наверное и не предполагает о таких издержках сексуальных отношений, сейчас такие подробности и напугать могут.       — Неважно. Как-нибудь обязательно тебе это устрою.       — Звучит пугающе…       — И очень приятно.       Лютик довольно улыбнулся, продолжив пробираться по высокой, доходящей почти до колена траве. Наконец, вдалеке стал виднеться домик, а когда они дошил до него и аккуратно обошли в поисках дверей, Ламберт заметил небольшую вытоптанную тропинку.       Он тяжело выдохнул.       — Ну, почти…       — Мы просто зашли не с той стороны. Идем, постучимся.       — Ты что, совсем не боишься? — изумился Ламберт.       — Мы пока не знаем, чего нам бояться и стоит ли нам этого бояться.       — С твоей философией к жизни, я теперь понимаю, почему после своего детства ты умудряешься оставаться таким милым.       Лютик только пожал плечами, улыбаясь. Ламберт же подошел к двери и громко постучался. Он не знал, чего ожидать, даже не представлял. В голове он никак не мог оправдать такой поступок по отношению к младенцу, потому представлял жесткую бабку, сошедшую с ума, которая вряд ли радушно их встретит. Тем более, если Ламберт скажет, зачем они пришли.       Но когда открылась дверь, они оба замерли — удивленные. На пороге стояла молодая высокая девушка, в простом, народном платье — пышном, льняном, с вышивкой. Волосы, заплетенные в косу, немного румяные щеки, яркие голубе глаза. Ну прямо как с картинки сошла! И совсем она не казалась враждебной. Это так поразило Ламберта, что он едва не испугался этой внезапной разницы между тем, что он ожидал и что получил.       — Здравствуйте. Вы по делу? Зелье, порчу снять? Или навести? — спросила она совершенно обыденным голосом.       Девушка была молодой, и дело даже не в том, что чародеи не старели. По глазам было видно, что ей не больше двадцати пяти — еще слишком юная и наивная.       — Ну, мы… — начал Ламберт, неловко. — Мы вообще-то по делу.       — Да, понимаю. Вы пока проходите, рассказывайте, что за дело.       — Постойте, — Лютик качнул головой. — Мы, наверное, домом ошиблись…       — Да тут никто кроме меня и не живет… Может в другой стороне леса и водится какой-нибудь отшельник, но я ничего такого не слышала… — рассеяно проговорила девушка. — Кого же вы искали?       — Чародейку… — все еще сбитый с толку, сказал Ламберт.       — Ну так а я кто по вашему? — улыбнулась девушка. — Вы не удивляйтесь моей специализации, я же на народ местный работаю. Им ничего больше заговоров да отвязок и не нужно. А я и рада. Не выношу королей и такую жизнь. Всегда хотела жить одна и в лесу. Чтобы не донимали. И природу вот люблю. Птицы так красиво поют!       Лютик с Ламбертом все еще стояли и просто смотрел на нее, не понимая, в чем подвох. Они бы и рады были подумать, что это иллюзия, но никак бы иллюзия не смогла сотворить такую живую юность, радость и вдохновенность. Это была настоящая юная девушка. Безобидная и милая.       — Да, чудесно… Очень мило, — кивнул Ламберт. — Но мы искали… очень пожилую женщину.       Девушка посмотрела на них абсолютно понимающе и качнула головой.       — Но зачем? У нее… скверная репутация.       — Именно из-за неё она и нужна. Надо… поговорить.       — Но она умерла, — немного удивленно сказала девушка. — Странно, я думала, об этом все знают… Все знали о ней и о том, как она жила. И все знают, что она умерла.       — Но мы спрашивали про нее, и нам указали сюда, в этот лес… — рассеянно сказал Лютик.       — Да, она тут и жила. Мы даже были знакомы. Я бы сказала, в каком-то смысле у нас с ней были неплохие отношения. Но потом она умерла, я перебралась в этот дом. Все поменяла, почистила от всего… во всех смыслах. И вот, теперь тут нет о ней совсем никаких воспоминаний. Но что вам могло быть от нее нужно?       Ламберт качнул головой и спросил:       — Мы пройдем?       — Конечно.       Она шире открыла дверь, и Ламберт, пропустив Лютика вперед, зашел вслед за ним, оглядывая домик. Он был очарователен. Много света, приятный запах дерева, немного прохладно, много цветов. Да, Ламберт полностью отказался от мысли, что это иллюзия. Все было слишком настоящим и гармоничным для обмана.       — Не знаю, знакома ли вам одна история… — начал Ламберт и пересказал все то, что знал сам. Девушка слушала внимательно, чуть сдвинув брови к переносице — вероятно, она не слышала никогда об этом. В конце концов, она, наверняка, большую часть времени проводила вдали от людей, сплетен и россказней.       В конце истории она покачала головой.       — Бедный ребенок… Это был подлый поступок. Даже если она хотела проверить доброту тогдашних правителей… Нет, знаете, я абсолютно против, когда ответственность за поступки родителей переносят на ни в чем не повинных детей.       — Это даже не родители. Дедушки.       Девушка кивнула и растеряно пожала плечами.       — Но я не знаю, чем вам помочь. Я…       Она резко замолчала, и в том, как она оборвалась Ламберт заметил что-то странное.       — Вы?..       — Не то чтобы она по-настоящему умерла… — неуверенно продолжила девушка.       — А как? Понарошку, что ли? — не понял Лютик.       — Ну… ее душа так и не успокоилась. Мне пришлось ее… заточить. Призраком она шаталась по лесу и пугала людей. Или убивала их…       — Ожидаемо. Но это работа для ведьмака.       — Призраки опасны даже для вас, — она ласково посмотрела на Ламберта. Лютику этот взгляд не понравился, и он демонстративно взял Ламберта за руку. Ламберт же решив, что Лютика испугала история про призрака, успокаивающе сжал его руку крепче. — А мне… Ну, не то чтобы я сильно старалась ради этого.       — Но это… не совсем правильно, — качнула головой Ламберт. — Ведьмак помог бы ей уйти навсегда, а вы просто… заставили ее мучатся.       — Разве не этого она достойна? — спросила девушка, вскинув бровь. — Она сделала много зла. Пусть теперь обдумывает его.       Ламберт тяжело выдохнул, потерев лоб.       — Помимо прочего ее ведь… убили.       Девушка кивнула.       — Да, местные жители. Не помню, что она снова утворила, не удивлюсь, если снова обрекла на забвение ребенка. Десятки жителей закололи ее вилами.       Ламберт пожал плечами.       — Достойная смерть. И все-таки… все-таки нам надо что-то делать.       — Можно попробовать связаться с ней, но вряд ли она ответит или будет добра к вам.       — Но можно обменять информацию на то, что я освобожу ее дух?       Девушка помолчала и медленно кивнула.       — Да, вероятно так. По крайней мере, стоит попытаться, но вы уверены?       — От попытки ничего не случится?       — Ну, от простого разговора точно нет, — хмыкнула девушка и поправила выбившуюся прядь за ухо. — Сегодня я не настроена на такую работу, приходите завтра, ладно? Попытаемся что-то сделать. Надеюсь, в конце концов, с ребенком все будет в порядке.       — Хорошо, спасибо. Тогда завтра, после обеда. Подойдет?       Девушка кивнула и, когда они уже собрались уходить, сказала:       — Лия.       — Что? — Ламберт посмотрел на нее.       — Лия. Это мое имя.       — О… да, точно. Я Ламберт, а это…       — Лютик, — представился он сам.              Лия улыбнулась.       — Приятно познакомиться с такими добрыми людьми. До завтра.       Ламберт кивнул и вышел из хижины. На этот раз они пошли по тропинке.       — Ну вот… Пока какая-то надежда есть, — заговорил Ламберт. — Вероятно, это даже лучше, что она умерла.       — Правда?       — Послушай, она довела жителей до того, что те закололи ее. Вряд ли это было по мелочи. А Лия, произведя впечатлениие очень добродушной девушки, заточила ее, не дав шанса на свободу. Вероятно, она была опасной. И сумасшедшей.       Лютик потер нос.       — Да, тогда хорошо. Возможно, выйдет узнать всю информацию без лишних усилий?..       — Хотелось бы мне в это верить, — Ламберт кивнул, осматривая лес. Такое спокойное, приятное место. Только ночью, наверное, немного страшновато. — Ладно, посмотрим. До завтрашнего дня у нас есть выходной. А у тебя завтра выступление, так?       — Так.       — Я, наверное, не смогу…       — Знаю, — улыбнулся Лютик. — Все хорошо, ты моих выступлений видел уже так много, что я совсем не обижусь, если ты не будешь на нем присутствовать. Только будь очень осторожен и не иди на риск, ладно?       — Ну, ведьмак и риск это синонимы, детка. Удача любит рисковых.       — Вероятно, только поэтому ты все еще не умер, да?       — Ну… может быть. И благодаря твой любви.       — И все-таки… пошел бы ты плотником       — Мы это уже обсуждали.       — Да, — кивнул Лютик. — Но сегодня я снова вспомнил, насколько на самом деле опасна твоя работа… Это просто нечестно, то, через что ты проходишь.       — Это тебе так только кажется. Мне так тоже в начале казалось. А потом, оказывается, выжить вполне просто.       — Ага, но только работа, где вообще есть шанс умереть — дикость. И то, как часто ты приходил в крови, а потом сутки лежал в кровати с трудом приходя в сознание.       — О, ну это же из-за зелий. На сложных заданиях я их много глотаю, они потом очень тяжело из крови вымываются и поэтому потом плохо.       Лютик ничего не ответил, только тяжело выдохнул и покачал головой. Конечно он до сих пор не мог к такому ни привыкнуть, ни свыкнуться. Он любил Ламберта — искренне и по-настоящему, и поэтому не терпел моментов, когда Ламберту было плохо и больно. Не терпел вида его крови и открытых ран, которые ему приходилось промывать и зашивать, но ничего возразить он не мог пока у него для Ламберта не было ни одной хорошей альтернативы, приходилось… терпеть.       Когда они шли назад, Ламберт купил Лютику цветов, и тот так растерялся этой неожиданности, долгие полминуты просто смотрел на букет, а после, широко улыбнувшись, принял его и поцеловал Ламберту в щеку.       Ламберт купил его в большей степени, чтобы поднять Лютику настроение. Когда они вышли из хижины, Лютик показался подавленным, и Ламберт подумал, что виной тому мысли Лютика о тяжести работы ведьмаком, и после диалога и цветов ему станет лучше, но, когда они вернулись, Лютик снова показался зажатым, задумчивым.       — О чем ты думаешь? — спросил Ламберт, забирая букет, чтобы поставить его в воду.       Лютик раскрыл рот, потом закрыл. И просто посмотрел на Ламберта. Ламберт вскинул бровь, чуть склонив голову к плечу.       — Ну?..       — Я… чувствую себя странно.       — Что? В смысле? Что-то болит?       — Нет! Это… просто… Там, когда мы были в домике, и ты говорил с ней, и она так тебе улыбалась и так смотрела… Меня это очень разозлило. Я сам не понимаю, почему! Просто стоял и злился, и хотел тебя скрыть от ее взгляда… Такие странные чувства.       Ламберт рассеянно моргнул, а затем улыбнулся.       — О, так ты ревновал меня. Удивительно.       — Ревновал?.. — повторил Лютик, растерянно. — Я… ну…       Его, кажется, сбило с толку то, что он мог ревновать. На самом деле и Ламберт этому удивился. Ведь за то время, что они вместе, ни разу такого не было, кроме того, они почти что обручены, а тут — такие чувства, к тому же необоснованные. Ламберт не считал, что это что-то плохое, просто удивился.       — Ох, неожиданно, — он улыбнулся. — Тебе не стоит расстраиваться или думать об этом. Я не рассматриваю никого, как омегу, после того, как у меня появился ты.       — Но просто… она так улыбалась тебе… Вдруг ты ей понравился?       — Возможно, — Ламберт хмыкнул. — Но скольким нравился ты? И сколько раз ревновал я?       — Ни одного…       — Вот и все. Неважно, кому мы нравимся, если нам это не нужно. У меня вся голова забита только тем, как нам быт обустроить после того, как мы обвенчаемся.       Лютик смущенно улыбнулся.       — Правда?..       — Разумеется, — он склонился, поцеловав его в щеку и добавил: — Я же люблю тебя, в самом деле.       Лютик довольно улыбнулся, а потом резко, но серьезно добавил:       — А я все равно буду ревновать, когда ты уйдешь…       — Ну, может это будет лучше, чем ты будешь бояться, что я умру.       Лютик тяжело выдохнул.       — С тобой просто не бывает, Ламберт, как тебя не верти.       Ламберт виновато улыбнулся и пожал плечами.       — И все-таки ты знал, на что шел.       — Ага, — выдохнул Лютик, — а еще я не выбирал, кого мне любить.       — Хм… а если бы выбирал?       — Если бы выбирал, то выбрал бы явно что-то неправильное.       — Так я все-таки правильное?       — Разумеется, — улыбнулся Лютик и мягко чмокнул его в кончик носа. — Постарайся вернуться живым и невредимым.       — Первое — обещаю. Второе — увы, нет.       Лютик грустно улыбнулся.       — И все-таки, подумай о плотнике…       Ламберт в ответ только устало выдохнул и закатил глаза. Лютик тихо хихикнул.