Запись из дневника Арсения за пятое декабря
Я очень надеюсь, что однажды будет “всё это того стоило” иначе всё это не стоит ничего. Зато на улице красиво, пусть и декабрь … А во мне что-то умирает и возрождается постоянно вновь … Это ж ебать как меня трахает жизнь, видимо, я очень сексуальный. (Жизнь трахает, а Антон нет…)
- Благочестивое любимо богами потому, что оно благочестиво, или оно благочестиво, потому что его любят боги? – глядя куда-то в стенку с мутным взглядом, но максимальной серьёзностью спрашивает Арсений, покачивая бокал с вином. - Думаю потому, что его любят боги, - качаясь на стуле и заглядывая в пустую бутылку, будто пытаясь найти там ещё алкоголь, бурчит Паша. – А вообще, Арсюх, завали. У меня тут вино куда-то пропало, давай Лазарева вызовем, пусть поищет… - Дилемма Евтифрона, Добровольский, - с невероятной, для пьяного человека дикцией, фыркает Арс, качая головой. – Дилемма Евтифрона… Сократ, Платон, все дела. - Цыц, - отмахивается директор. А начиналось всё гораздо тяжелее. *** - Какого чёрта, Паша?? - разъярённый, но до ужаса подавленный Попов врывается в кабинет друга. – Что с Лёшей? По какому поводу его задерживают? - Я сам мало, что понял, - буркает нечто, лежащее на небольшом диване с разбросанной кипой бумаг. Добровольский выглядит совсем плохо, совсем потерянно. На лицо залегла огромная тень усталости, морщин стало слишком много, а волосы растрёпаны и грязны. – Связь с этой бандой, связь с убийством точно приплели. Мафиозники несчастные! – накидывает на голову валяющийся смятый пиджак. – Его отпечатки нашли на том пакете марихуаны, он даже отрицать не пытался, ну и, на данный момент косвенная связь с Эмиром. Лазарев носился как в задницу, блять, ужаленный, и злой, как чёрт. Заебали. - Твою мать, - ошарашенно шепчет Арс, хватаясь за лицо. – И что с ним будет? Что с нами делать? - Не знаю. Он же несовершеннолетний и тупой. И явно не один там находился. Может, выдаст, может – нет, может, помрёт там же блять. на что мозгов хватит, то и будет с ним, - зло говорит директор. - Паш, он же ребёнок… - Вот именно, что ребёнок! Куда полез? Зачем, сука, подставлять вот так всю школу? Я с восьмого класса знаю его, такой умный был пацан, олимпиады какие-то выигрывал. И что в итоге получил? Подонка я пригрел под боком, Арс! – сквозь зубы цедит Добровольский. - Это ужасно…, - Арс потерян, он совершенно не знает, что ему говорить в такой ситуации лучшему другу. – Как я могу тебе помочь? - Знаешь, что нам с тобой придётся делать? – игнорируя вопрос Попова, замученным тоном спрашивает Паша, и, не дожидаясь ответа, продолжает. – Работа. Много работы с этими детьми. Уроки, блять, по поведению, по морали, лекции на эту же избитую тему, мероприятия досуговые, чтобы у этих дебилов не было времени хуйней заниматься. Я буду мотаться в город, докладывать всё это важным жирным шишкам. Будем писать кучу характеристик, ещё какие-то ужасы бумажные. Меня вообще премии лишат походу. И тебе по шапке прилетит. Нас поимеют, Арс! – директор говорит слишком уставшим тоном, явно прогундел у себя в голове уже всё это. Но сквозь выжатый голос слышна неприкрытая злость и отчаяние. - Твою мать, - Арсений прикрывает лицо руками. – Приехали. Никому из старшеклассников не всрались ведь эти лекции по морали. Прочитали вон, Щербакову после его выходки на литературе, лучше не стало. Чёрт. - Вот именно, - стонет Добровольский из-под мятого пиджака. – Обвинят нас с тобой, ну и может ещё социального педагога, как там её зовут блять, и психолога до кучи. Мы виноваты все в том, что наш ученик без мозгов и совести. - Мы не виноваты…у них узкое мышление, да и по бумагам гораздо проще сделать вот так, - подавленно бурчит Арс. – Но знаешь, что? Если кто-то там сверху требует, мы с тобой это, блять, сделаем. Значит, проведём десятки уроков по морали, я постараюсь сделать это в более интересной и не такой скучной для них форме. Ты будешь кататься в этот городской совет или что там, с издевательской улыбкой, а потом мы всё это обосрём за бутылкой вина, идёт? А со всеми характеристиками я помогу, если позволишь. Всё-таки, он мой ученик…был, судя по всему. - Вот повезло Эльвире Викторовне - вовремя смоталась , - уже не таким злым тоном ворчит Паша. Но это для него обычное, так что Арсений мысленно радостно восклицает. – И да, идёт, - кажется, из-под пиджака он даже улыбнулся. – Арс, спасибо. Сделаем это говно. Я держусь за этих ребят… - Я тоже держусь, - выдыхает Попов. – Среди наших учеников есть ещё нормальные. Например, Шастун. Кстати, Паш, я считаю адекватным одиннадцатиклассника, с которым целуюсь по вечерам. А, ну и ещё его друзья хорошие, во тебе крест. - Конечно, - вылазит из-под пиджака директор. – Ещё остались. Как и учителя…Кстати, Ляйсан видел? – вдруг проговаривает он, и тон резко смягчается, – Ну, мало ли что. Она же только что приехала, а тут уже такое. Ученики не просто курят в туалете и я на них ору потом, а кого-то блять то ли убивают, то ли марихуаной долбятся, то ещё, блять, что-то. А она молодая такая, добрая, светлая… Арс удивлённо приподнимает бровь. Да ладно. Паша чуть ли не пропел последнюю фразу. - Молодая? Ты её старше на два года, - фыркает. – Молодые вон, семиклассники. А вообще, что за тон, Добровольский? – хитро улыбается. - Волнуешься за девушку? Арсений понимает, как это звучит - клишировано и наверняка тупо, пусть переживает за неё, сколько хочет. Но, возможно, подобными словами он хотя бы отвлечёт друга? А может и в правду, и Ляйсан Утяшева смогла растопить его ледышку в сердце? - Семиклассники – это дети, а она молодая. И, конечно, я волнуюсь, - как можно более равнодушно проговаривает Паша. – Она новый сотрудник, наверняка, такая…лёгкая девушка, ну а тут что происходит, ты и сам видишь. Я дорожу такими кадрами, не хотелось бы терять сотрудника. А то хрен я ещё найду сюда учителя математики в старшие классы. - Ну-ну, - пытается посмеяться Попов. – Забавный ты. - Обхохочешься, - буркает друг. – Может, выпьем? - Да, давай, - трёт лицо Арс. – Но немного. Так, просто…чуть-чуть. “Чуть-чуть” превратилось в то, что спустя час Паша уже ему чуть ли не с пеной у рта доказывал, что он один такой “роза среди навоза” и вообще, почему никто не признаёт его гениальность?! Арсений кивает с умный видом, вкидывает дурацкие шутки и вопросы, на подобии “хрусталь хрустел? Ну, когда его нашли, его ж-ик-назвали так” и оба упивались своим умом, заливая это красным полусладким. - Смотри, чо я думаю, - развязно начинает Добровольский. – Прибить этих старшиков надо. Во. Сли-ишком много проблем доставляют-ик-они мне, доста-али. - Мы против насилия, - медленно проговаривает Попов. – Против. Как противень. Только против. - Не смешно, - поджимает губы Паша. - Тогда держи ещё вина… - Кошмар, я якшаюсь с алкоголиком, - закатывает глаза директор, но бокал послушно берёт. - Полный кошмар, - согласно кивает Арсений. - А если этим идиотам устроить дополнительные кружки…? Надо же что-то им делать, чтобы с нар-команами не тусить и не убивать, - и, поражённый собственной гениальностью, Добровольский округляет глаза. – Я вот мороженку хочу, пусть будет кружок делания мороженого. Круто я придумал? - Да не особо, - фыркает Арс. – Но кружки норм тема, только не мороженое, оно же повсюду-ик-будет. И если ты хочешь, то ты вести это и будешь. - Тьфу ты, весь план испортил, - поджимает руки на груди Паша. – Ну, блин, пусть будет кружок “как не стать Щербаковым”. Будем показывать, что становится со смазливыми мальчиками в тюрьмах. - ПАША!! - возмущённо кричит Арсений. – Цыц на тебя, молчи. Нужно что-то полезное…пусть читают Булгакова все вместе, а то что-то наркотики они любят. - Ну это ты загну-ул, - тянет Добровольский. – Прочитают, что он написал под кайфом и вдохновятся. - Значит, будут “морфий” читать, - ярко улыбается Арсений. - Не будут, дети у нас впечатлительные, - отрезает Паша. - Да тьфу на тебя, - отмахивается Попов. – Сам себе противоречишь. Арсу становится легче. Остатками разума он понимает, что алкоголь – не тот метод, и лучше он сдохнет, чем станет действительно алкоголиком, но один раз то можно? Невольно вспоминается классическое “один раз – не пидорас”, и мужчина мысленно ржёт – не получилось, ребят. Но дорогое вино (и почему, вообще, у Пашки всегда есть алкоголь в кабинете?) приятно разливается по телу, а шутить с другом, забывая кошмар, происходящий вне комнаты очень даже приятно, пусть и шутки друга не всегда смешные. В отличие от его собственных, конечно. - Паша-а, - сладко-противным голосом зовёт Арсений. – А если сделать им кружки по хтыщ! - выкидывает руку вперёд в кулаке, - дракам. Ну, типа, пусть будут уметь защищать себя хоть как-нибудь. Пацанам точно интересно будет. Я бы в свои годы не отказался. - А вести кто будет? Ты? – насмешливо приподнимая бровь, интересуется друг. - Нет блять, ты. И не я, конечно, запряги кого-нибудь, ну. Физрука там. Он же умеет. По идее, - Попов говорит достаточно медленно, и паузы между предложениями длиннее, чем он хотел бы, но Арс гордится тем, что ещё очень даже неплохо соображает. Крутая же идея. - Петровича можно…только сильно много я доплачивать ему не смогу. - Да я думаю, он сам будет рад, - наивно пожимает плечами Арс. - Ебать ты на позитиве, - фыркает директор. – Но можно. Они будут после этого кружка вымотанные и потные, не должно остаться сил на банды и наркотики. - А выпускники? У них и так много дел. - Блять. Не знаю, - смеётся Добровольский. – Потом придумаю. Как вдруг, в кабинет кто-то стучится, видимо, приличия ради, потому что тут же в кабинет входит Ляйсан. Арс восхищённо округляет глаза – беспринципная девушка. Она тут же чувствует запах алкоголя, повисшего в кабинете, и мило морщится. Но следом за ней ходит Вероника с итак уже недовольным лицом и закатывает глаза при виде этой картины. - Эм, - неловко поджимает губы Ляйсан, оглядывая взглядом пьяных коллег. – Я, наверное, попозже зайду… - О боже, делай, что хочешь, - раздражённо выдыхает учительница химии. – Попов, ну это днище, - не смотря даже на него, едко комментирует девушка и уходит. У Арса что-то обрывается внутри. Что она возомнила? Будет ещё комментарии раздавать… - Эй, Вероника, а ну постой! – кричит мужчина и выбегает за ней, пьяно пошатываясь. Заебало. Заебали её вечные закатывания глаз, поджимания губ при виде Арсения, демонстративное нежелание сидеть с ним за одним столом, стоять рядом и прочее-прочее-прочее. - Что тебе опять не нравится? – с явной претензией спрашивает мужчина, остановив Веронику за руку. - Во-первых, не трогай меня, - она одёргивает свою руку. – А во-вторых, пить в середине недели посреди учеников – днище. Я всё этим сказала, отвали от меня. - А тебе-то какая разница? Девушка смотрит испепеляюще убийственно, в её глазах читается явная неприязнь и даже ненависть, и Арс искренне не понимает, что такое-то, что он сделал? - Да, мне, в общем-то, никакой, ты прав - чуть ли не выплёвывает Хилчевская. – Мразью безответственной был, таким же и останешься. - Это я безответственный?? - Да, ты, - спокойствие в голосе Вероники раздражает Арсения ещё сильнее. – Не я же, блять, воспользовалась пьяной и влюблённой в тебя коллегой, чтобы потрахаться. - О, боже. Ну, прости меня. - Да пошёл ты, - цедит девушка и всё-таки уходит. - Ой-ой-ой, - закатывает глаза. – Мне тоже тяжело. С похмелья его это убьёт, но Попов пока не понимает этого. Поэтому он поступает так, как решил его пьяный мозг – круто разворачивается (чуть не уебавшись об стенку) и уходит к Паше. Потом. Потом подумает над этим, отрефлексирует, убьёт себя за такой скотский подход к девушке – всё потом. Потом подумает, зачем вообще Вероника приходила к Паше. Но входя в кабинет, он резко тормозит, удивлённо округляя глаза. По комнате бегает Ляйсан, собирая разбросанные бумаги Добровольского. А на столе стоит недопитая бутылка вина, которую девушка, видимо, отобрала у Паши. И как у неё это получилось вообще? Но обращая взгляд на друга, Арс мысленно фыркает и понимает, как. Тот, подперев лицо рукой, пьяно и счастливо смотрит на суетливую Утяшеву и, кажется, даже не переживает по поводу отсутствия бутылки под боком. Понятно всё с ними... - О, Арсюха,- пьяно и счастливо улыбается Паша. – Давно не виделись. - Охуеть как давно, - бурчит тот и присаживается на диван рядом. - А Ляйсан тут это…заботится обо мне, - Добровольский похож на довольного котика, обмазывающегося сметаной. И, кажется, он хотел сказать это тише, но явно не получилось. -Не растекись по дивану, мы тебя не соберём, - фыркает Арсений. И когда его друг успел влюбиться? И почему Попов был не в курсе, блять? До этого дня он не замечал чего-либо, что показало бы отношение Паши к Утяшевой. Хотя…справедливости ради, мыслями он всегда с Антоном и порой действительно не смотрит на окружающий мир, если Шастика рядом нет. Но всё равно обидно. - Я всё ещё в шоке с вас, - бесцеремонно проговаривает Ляйсан, аккуратно сложив бумаги на рабочем столе. – То, что сейчас уже почти вечер, не особо разрешает пить в школе посреди недели. Но я вам не мамочка, поэтому…Уголь и аспирин, если что, у меня есть в комнате. А пока, я думаю, я ухожу, вам тут и вдвоём весело, - в голосе девушки Арс не слышит обиды или разочарования, как у Вероники, и поэтому, спасибо Господу за Утяшеву. Она ведь полная противоположность Хилчевской. И по характеру, и по методу преподавания… Паше явно повезло, если он действительно влюбился, как подросток в эту девушку. И больше ему повезёт, если Ляйсан тоже полюбит, но за их чувства Попов не в ответе. - А зачем ты..вы…вообще приходила? – слегка запутавшись в словах, спрашивает Добровольский. - По поводу Щербакова. И, подумала, может, помощь нужна вам с бумагами или ещё что-то, - невесело хмыкает девушка. - А Вероника…Аркадьевна? Она тоже? – тревожно интересуется Арс. - Не знаю. Увязалась просто за мной, сказала тоже, что ей нужно к директору, - пожимает плечами Ляйсан. - Ясно, - выдыхает Попов. Его пусть и не до конца, но пьяный мозг тут же вкидывает несколько совсем уж безумных идей, почему пришла Вероника, от тайной любви к директору до пистолета под платьем и мечты убить тут всех, но Арс лениво отмахивается. Потом. - Ляйса-ан, - расплывается в улыбке Паша. – Не уходи. Посидим, поболтаем… - Пока вы пьян? Ну уж нет, извините. В трезвом состоянии – пожалуйста, - слегка смущённо говорит Утяшева. Паша тут же грустнеет на глазах, но делает максимально независимое выражение лица. К сожалению, алкоголь делает своё дело, и у Добровольского равнодушие показать не получается. - Ну что такое…, - вздыхает девушка. – Чего вы погрустнели-то? Хорошо, я посижу с вами, надо же эм…проконтролировать, чтобы вы не напились ещё сильнее. - Ладно, - вскидывает брови Арс. – Я тогда вас-ик-оставлю, удачи…Паша, я тебе припомню, - ему действительно обидно, но влюбляется Добровольский до ужаса редко, и если это даже взаимно то…Хуй с ними. У него же есть Антон, точно! Можно его позвать. Только надо сначала дойти, по максимуму обойдя всех учеников…А то совсем некрасивая картина получается. Кабинет Паши на втором этаже, до жилого корпуса учителей надо дойти до конца коридора, налево и бегом через следующий коридор…там по лестнице и ву-а-ля. Живём! Проложив у себя в голове какую-никакую карту маршрута, довольный Арсений выходит в мир, опустив голову. Слегка подглядывает, и видит, что учеников тут мало, что очень радует. Он идёт у стенки, засунув руки в карманы и надеясь, что от него слабо разит алкоголем. Ускорившись ещё сильнее, Попов быстро до жилого корпуса, и, что счастье, не встретив никого, кто бы захотел поболтать. Быстро добегает до своей комнаты и, слегка трясущимися руками открывает её. Как школьник, ей-богу… И, наконец-то, спокойно выдыхает. Но что-то одному скучно. Если пить больше нечего, то, что в одиночку делать-то, когда ты подбуханный? Где там номер Антона…? - Вот он охуеет то, наверное, - фыркает мужчина и набирает номер любимого человека. – Алло, Антош, привее-т. Я соскучился, ты придёшь сегодня? - Что с голосом? – тревожно спрашивает Шаст. – Ты чё, пьян? - Ну, чуть-чуть совсем… - Ну, ё-мае, Арс! – восклицает Антон. – Как так то? Сейчас приду, жди, минут десять. Не уебись там ни обо что… - Спаси-ибо, - довольно протягивает Попов. – Я тебя жду-у. - Не сомневаюсь, - хмыкает парень и отключается. За те минуты, что Арсений ждал Шастуна, он успел сделать много чего. Покачался на кресле, чуть на наебенившись с него; расчесал волосы, похохотав со смешной грязной расчёски; нарисовал в своём дневнике зайчика, почему-то, с ангельскими крыльями и теперь гуляет по периметру комнаты, напевая какую-то песню. Успел посмотреться в зеркале и, увидев там невероятно красивого мужчину, с растрёпанными волосами, слегка помутневшими глазами и щетиной, успокоился. На теле объёмная серая толстовка, в которой можно кутаться и не так холодно, а также простые чёрные брюки, которые напоминают спортивные и, по скромному мнению Арса, выглядит он действительно красиво. И в какой-то момент в комнату влетает Антон, тоже весь потрёпанный, в обычной футболке и спортивных штанах. Попов тут же отмечает, что ему нравится то, что с ним Шастун не видит нужды в этих шёлковых рубашках и галстуках, не видит нужды наряжаться и ходить с неестественно прямой спиной, засунув руки в карманы. Арс тут же прыгает к нему объятия, чуть ли не повисая на парне, как коала. Широко лыбится куда-то в грудь Антону и едва ли не начинает мурчать. Шаст сверху звонко смеётся, обнимая Арсения крепко, чтобы тот на пол не упал, от чего у мужчины в груди разливается ещё большее тепло. Хотя, казалось бы, после алкоголя, куда ещё сильнее-то? Шаст целует его в растрёпанную макушку, и, хихикая, начинает говорить: - Ну что, дурашка, как так получилось, что в среду я вижу тебя пьяным? - Ну, блин, оно само-о. Там Паша был такой гру-устный, под пиджаком валялся, а я хороший друг, и вообще мы чуть-чуть! - Да, я вижу, - принюхавшись со смешным звуком, фыркает Антон. Шастун выглядит совсем домашним и уютным, весь такой высокий, худенький, в простой мятой одежде, которая висит на парне, и улыбается так ярко-ярко, словно светится. Будучи счастливым и пьяным Арс чуть ли не крылья за спиной Антона видит и расстраивается, понимая, что он не полетает. - Ты мой ангел, - шепчет Попов. - Ты сколько выпил, дурачьё? – с ласковой улыбкой спрашивает Антон. - Две. Два. Две бутылки вина – чуть-чуть! - Охуеть. Вижу я это “чуть-чуть”…Если для тебя это немного, то у меня плохие новости, - едва сдерживая смех, с любовью ворчит Шастун. - Ну, да, не очень то и немного, - кривит губы Арс. – Но я уставший, работающий человек. Заеба-али меня все эти менты, наркотики и банды. Всё время ненависть какая-то, злоба, обида, тайны – тьфу, - вытаскивает из себя признание. - За-е-ба-ло, - по слогам шепчет мужчина, округляя глаза. - Арс…Арсюш, всё хорошо, - растеряно говорит Антон. – Ты чего? Мы справимся с этим. - Да я уже просто заебался. Всё время что-то не так получается, и какой вообще из меня классный руководитель, если моего ученика, блять, задерживают по серьёзным обвинениям!! На что я вообще годен, Шаст? – Арсений чувствует, как в груди что-то надламывается. Оно вылазит. Оно снова вылазит. Вся его сила и стойкость ломается, едва он может поговорить с Антоном. - Ты годен чуть ли не на всё, Арс, - шепчет Шастун. – В ебанутости Щербакова нет твоей вины, ты наш учитель недавно, с сентября, а наш классный руководитель ещё меньше! До тебя была ебанутая старушка советского воспитания с нашего седьмого класса, да и Щербаков…его безумие не твоя вина абсолютно. - Почему тогда с моим появлением ваш класс такими вот способами лишился двух парней? – Попов находит в себе силы взглянуть на Антона, отлипнув от его груди и от одного вида любимых зелёных глаз, наполненных потерянностью и сочувствием, его собственные наполняются горькими слезами. - Так…давай-ка ляжем на кровать, чего тут стоять-то, - пытается улыбнуться Шаст. Он аккуратно берет Арса под руки и доводит до кровати, укладывая. От этого мужчина рыдает ещё сильнее. Сука, чтобы он ещё хоть раз в жизни пил. Совсем уже держать себя не можешь? Ты тряпка, Арсений. - Твоё появление не связано с Эмиром и Щербаковым, - негромко начинает парень, аккуратно поглаживая Попова по голове. – Они были…не совсем нормальными ещё давно. Подозреваю, что всегда. Эмир был совсем разбитым очень давно. Он один из немногих, кто не смог справиться за несколько лет с тем, что родители его бросили сюда. К Добровольскому. То есть, по сути, к левому мужику на воспитание. Ну и ещё до этого с родителями у него было такое себе. Мать его бросила, отцу было плевать. Низкая самооценка, постоянные маски, родители, наша распавшаяся компания, ещё бог знает что – всё сыграло в роль в его судьбе. Ты тут вообще не виноват, ты ведь пытался ему помочь, я видел. Он сам тебя отталкивал. А Лёша…он тоже страдалец, - пожимает плечами. - Прибыл сюда с выигранной какой-то крутой олимпиадой, большими очками и пустыми уставшими глазами под ними. Щуплый, скромный, даже жалкий. Но на самом деле он был неплохим, правда, мы же дружили с ним. Он бегал ко мне, к Димке по многим вопросам, которые для нас были пустяковыми. А потом Влад меня бросил, и Лёша примкнул к Эмиру и Илье. И если Эмир ещё пытался с нами общаться - ну, мы пили вместе, играли, то Лёша и Илья совсем отдалились, - Арс не слышит боли в его голосе. Он…ничего не слышит в голосе парня, Антон говорит достаточно сухо, словно читает параграф. Единственное, что Арсений смог услышать, это лёгкая надломленность красивого голоса, когда Шаст упомянул Влада. И всё, - знаешь, я не удивлюсь, если Щербаков примкнул к этим мразям просто для того, чтобы быть кем-то. Быть хоть кем-то, кто делает что-то ну…серьёзное, а не просто дурачится. И я пиздец как порицаю такое, если что. Было куча других способов доказать кому-то что он хотел. А если у него была другая причина…плевать. Знаешь, плевать! Они были, были и проебались. И мне не стыдно так говорить про Эмира. Про мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды. И твоей вины нет. В начале этого учебного года они уже были сломаны, Арс. - Антош…, - он поражён до глубины своей пьяной души. Кем бы не были Эмир с Лёшей, они были его учениками, за которых невыносимо болит сердце. – Я в шоке, честно. Они всё же были моими ребятами, даже Эмир, пусть и так недолго. Мне так их жаль… - Мне тоже. Но…Эмиру мы уже не поможем. Тебе надо его отпустить до конца, хорошо? Я помогу с этим. И надо понять то, что твоей вины в его судьбе нет. Его не вернуть, он был всё же прикольным, но это его решение подсесть. Его сломали другие люди. - Я понимаю, ангел. Просто, ну мой брат, тоже же умер от передоза. В грязном, обоссаном переулке. На год всего младше был Эмира. Артёмка…я не то чтобы тоскую, но это больно. От этого через полгода умерла мама, она не выдержала утери, а отец погиб морально. А мне было двенадцать! Чёртовых двенадцать лет, и в этом возрасте я научился справляться, как мог. У меня не было никого…Я не знаю, чем руководствовался Артём, я н-не знаю его боли. Не знаю, чем думала мама, когда не начинала лечение больного и сломанного сердца. Не знаю, чего желал мой отец, когда не мог справиться сам и не пытался помочь мне. Его максимум – это было выпивать с сыном по вечерам. Вино там или ещё что-то. И всё, - у Арсения что-то ломается внутри нахуй, что-то, что пыталось вылечиться внутри, отпустить травму. Но не может. Он слышит треск разбитых рёбер, или сердца. Но что-то раскалывается, и он благодарит судьбу за то, что в этот момент не один. И как бы Арсу не было стыдно за проявленную слабость, без возможности обнять Антона он бы сломался полностью сейчас. Попов ещё крепче прижимается к парню, чуть ли не забираясь на него, напоминая самому себе брошенного котёнка, и рыдает в мятую футболку. - Арс…, - слышит он подавленный шёпот. – Пиздец, как за тебя болит сердце. Но напоминай себе, что это всё в прошлом. Ты выжил, ты справился. Больше ты не останешься один со своей болью, как бы громко от меня это звучало. Я тебя не оставлю, хорошо? Ты безумно силён, раз прошёл через такое и сейчас перед собой я вижу человека, который улыбается и помогает другим, несмотря ни на что. Я вижу в тебе маленького Арсюшу, которого бросили некоторые мерзавцы, и вижу, как он в тебе нуждается. Вы два сильных мальчика, вы справились и справитесь в будущем. Но уже не в одиночку, - теперь в голосе Шаста слышна очевидная боль и тревога, но там ещё Арсений слышит что-то ещё. Что-то типа…восхищения? Он заслуживает? Да конечно он заслуживает! – и…спасибо тебе за доверие, огромное спасибо, - Антон целует его в макушку. Попов плачет ещё сильнее - этот невероятный мальчик склеивает разбитое сердце. Словно пластырь клеит, хоть это и невозможно. - Господи, и откуда ты у меня такой…, - шепчет Арсений. – Спасибо. Спасибо большое за каждое слово, - всхлипывает и, чуть приподнявшись, нежно целует своего мальчика. Он целует солёные губы, что значит, что Антон тоже плачет. Он потрясающий. - Я люблю тебя, - негромко проговаривает Попов. Он пьян, ну и что? Любовь в такие моменты и познаётся. И какой бы туман не был в голове, он уверен. Он пиздец, как любит Антона. - Я тебя тоже, - судорожно шмыгает носом парень и Арс слышит, как он начинает тихо плакать. – Я люблю тебя. В душе взрывается фейерверк. Он любит. Они оба любят, это настоящий дар судьбы…Сердце пропускает несколько ударов, и становится так тепло, как не стало от вина. - А с твоими родителями что? – аккуратно интересуется мужчина, не особо надеясь на ответ. - Ну…, - громко вздыхает Шаст. – Папа погиб когда я ещё совсем мелким был. Там в торговом центре пожар случился и он…он просто не успел, а мать не успела следить за малолеткой, я вырос на улице, грубо говоря, - неловко фыркает. – Ну и…тогда я всё время обижался на неё, не понимал, почему ей стало плевать на меня, и почему она меняла заботу о ребёнке на зачисление условной тысячи рублей на карту. Потом я спрятал обиду, стал противным, курить начал, она меня и отправила сюда. Но это так…по сравнению с твоей историей ничто. Мне очень жаль, Арс. - Мы не сравниваем, - мило буркает Арсений, лёжа лицом на груди Антона. – Твоя история тоже трогательная, и ты тоже успешно выбрался. Я тоже тебе сочувствую очень, такое пережить надо быть сильным, Антош. Ты молодец. Я дам тебе столько заботы, сколько хочешь, ты ж малыш ещё, - улыбается сам себе. - Ничего я не малыш, - смущается парень. – Но спасибо. Шаст аккуратно поднимает лицо мужчины, притягивает к себе худыми пальцами и чмокает в губы, чувствуя запах алкоголя и яркую улыбку Арса. *** Следующее утро проходит для Арса в дикой суматохе, в которой самое главное – обезболивающее. И вода, он пьёт слишком много воды, но по-другому никак. Запах вина более менее выветрился, что самое главное. Но чувствует себя он полуживым трупом, и ничего не помогает. А впереди куча уроков и ещё больше работы. Быть учителем – это знать, что работа у тебя есть всегда, всё, что ты сделаешь для учеников, лишним не будет, только головная боль самому себе. И порой это так выбешивает…Но, всё, что горело бешеным дедлайном Арсений сделал и собой гордится. После того, как вчера Антон ушёл около восьми вечера, мужчина тюленчиком валялся на кровати ещё где-то час, а потом, почувствовав прилив сил, проверил тетради пятого класса. Именно этот класс самый противный в плане тетрадей - делают далеко не всё, но требуют тетради на следующий день, кто-то даже отказывается от работы. И, не то, чтобы Попов собирался идти на поводу у детей, но больше недели тетради у себя он не держит всё равно, а тратить огромное количество нервов на убеждение наглых пятиклассников как-то не хочется. Всё равно ж не поймут. Все его сборы состоят из громких криков “я проспал!!”, запрыгивания в костюм, поиск самых крепких духов (пусть у детей болит голова от обильного количества духов, чем от запаха алкоголя) и запихивания в сумку тетради, бумаги, ежедневника и прочих ужасов работы. Зато, блять, покурить успел. Выбегая из комнаты, Арс чуть не забывает учительский пропуск и, натягивая на себя издевательскую улыбку под мутными глазами, всё-таки выходит. Он вытерпит это дерьмо. У него есть Антон и набор масок в арсенале, поэтому как-нибудь прорвутся. Да и эта школа сама по себе-то неплохая, даже очень классная. Порой, наблюдая за уличным пейзажем с сигаретой, Арсений любуется самим зданием школы, той частью, которую он может увидеть с окна. И это даже даёт какую-то силу и вдохновение, если забыть, что произошло в этой школе. По школе снуёт сонная толпа, всё ещё потрясённая громким арестом Щербакова. Не все, конечно, всегда есть те, кому плевать, но Лёшу знали очень многие. За последнее время, как Шаст ему рассказывал, Щербаков со многими встречался и просто резко начал общаться с учениками разных возрастов. Большинство, конечно, стараются не показывать свои чувства, но вон так холодная ухмылка девятиклассницы говорит Арсу больше, чем она хотела бы. Особенно учитывая огромные синяки под глазами, еле передвигающиеся ноги и отдалённый запах табака, который она попыталась скрыть дешёвыми духами. Мужчина мысленно вздыхает и перестаёт обращать внимание на окружающих, машинально отвечая на “здравствуйте” от каких-то учеников. Если он будет так смотреть на каждого ребёнка, быстро анализируя его состояние, сердце разорвётся от жалости. Около его кабинета уже стоит седьмой класс, большая часть которого сонно озирается по сторонам, а другая (мальчики) носятся вокруг. - А ну тихо всем, - пытается прикрикнуть Арс уже уставшим голосом. – Не беситесь вокруг кабинета - расшибёте всё вокруг, и сами же убираться потом будете. Как ни странно, но на кого-то это действует и становится чуть тише. Попов слышит громкие вздохи девочек, и мысленно улыбается. Лень - двигатель прогресса. Забавные такие. Урок проходит, к счастью, быстро, но в суматохе. Как и следующие два. Ничего особенного Арс не запоминает, просто думает о том, что эти дети приносят ему деньги и хоть какие-то эмоции. Зато урок одиннадцатого класса отзывается трепетом сердца. Весь этот класс особенный и очень интересный, они даже большинство непредсказуемы, но по-хорошему. Они сломаны, но сильные и умные. И такие все взрослые…Попов, конечно, не знал их маленькими, но ребята действительно взрослые. Первыми входят самые заёбанные, с толстыми тетрадями в руках, они садятся и падают лицом на парту, блаженно прикрывая глаза. Лекций в тетрадях у них много, поэтому используют их как подушки. Как маленькие котята, ей-богу. Следом за ними, в числе других одноклассников входит любимая компания мужчины. Все такие…статные, что ли, пусть и школьники ещё. Антон, как обычно, вызывает оргазм одним своим видом – прямые черные брюки, широкий пиджак того же, повисший на его острых плечах, и серая шёлковая рубашка. Рядом с ним хохочет Эдик в чёрном худи и чёрных штанах. С другой стороны от Шаста шагает Дима, в чёрной рубашке и таких же брюках, как у друзей. Только, кажется, штаны Позова более выглажены, чем у парней…Около него Серёжа, в белом худи и серых брюках, который смеётся над попытками Димы что-то ему доказать. Между ними девушки, которые выглядят как лесбийская катастрофа, буквально. Ира в обтягивающих штанах и небольшом жилете, как из костюма тройки, поверх белой рубашки с рукавами фонариками. Она держит за руку Оксану, которая выгуливает, видимо, новую недлинную плиссированную юбку выше колен и обычную чёрную водолазку. Прекрасные. По ним и не скажешь, что они пережили. И друг за друга горой - парни уже давно ставят Иру и Оксану меж ними, как раз после того самого поцелуя девушек на уроке. Как и обещали, парни охраняют их. Все шестеро по отдельности здороваются с Арсом, и Антон мило ему улыбается, явно вспоминая вчерашнее опьянение. Учитель доброжелательно всех приветствует и как раз звенит звонок. В класс через минуту тут же вбегает Илья Макаров - один из объектов новой головной боли самого Арсения и его любимой компании. Парень совсем плох – он выглядит так, словно не мылся несколько дней, в помятой рубашке поверх грязной футболки и какими-то явно наспех надетыми штанами. С момента ареста Щербакова не прошло и больше суток, но явно именно они стали причиной состояния парня. Макаров точно понимает, что по такой громкой статье и с уликами его друга не отпустят через сорок восемь часов. Чудо, что он вообще пришёл на занятия. Антон с друзьями тут же кидают на него внимательные взгляды, прикрываясь тем, что на опоздавших всегда глядят его одноклассники. Эдик с Ирой, словно сговорились, одновременно закатывают глаза; Шаст надменно фыркает; Оксана сочувственно поджимает губы; Серёжа потеряно осматривает Илью, а Дима – вот кому надо быть шпионом – даже не показывает своей заинтересованности, но что-то записывает в телефон, чуть улыбнувшись. - Итак, одиннадцатый класс, присаживайтесь, чего как не родные-то, - улыбается учитель. – Сегодня мы всё ещё продолжаем готовиться к итоговому сочинению, надеюсь, никто не забыл, что оно послезавтра. Ваши пробные варианты сочинений я проверил, тетради вот, возьмите и раздайте кто-нибудь. Специально указал на все ваши ошибки, учтите их, пожалуйста. Есть те, у кого много грамматических и пунктуационных, тоже отметьте…, - монотонно начинает Арс. Вначале класс слушает спокойно и всё, вроде бы хорошо, но через несколько минут Макаров разраждается гневной тирадой. - Какое, к чёрту, сочинение?? – перебивает его Илья, вскакивая со своего места. – Всем плевать на ваше сочинение пока Лёшу допытывают менты! Он ни в чём не виновен! Класс лишился уже двоих – моих лучших друзей, - агрессивно проговаривает парень, впиваясь взглядом в учителя. В растерянного учителя. Арсений сразу понимает, к чему ведёт Макаров, но что он сделает против крупного одиннадцатиклассника? Кто что может сделать? Ему в медпункт надо, медсестра хоть успокаивающее вколет. Иначе…вдруг он разнесёт что-то? Вдруг причинит боль одноклассникам? Он действительно немаленький и сильный физически, и сейчас зол, как чёрт, - и вы сейчас про какое-то сочинение?? Достали. Достали вы меня, Арсений Сергеевич. И вы все, - со слезами на глазах и сжатыми кулаками цедит Илья, осматривая класс, - вы все меня заебали уже!С места резко подскакивает Антон с Эдом, подбегая к однокласснику и обхватывая его с обеих сторон. У них на лице явная злость, парни заламывают руки Илье, а тот, к удивлению, обмякает мгновенно. - Илья, - аккуратно начинает Попов, параллельно начиная писать Паше, что бы тот примчался с медсестрой в класс. – Я знаю, мы все понимаем, что произошло и сочувствуем тебе. Давай ты полежишь у медсестры, отдохнёшь, хорошо? Поспишь, покушаешь. Ты не одинок. Но срывать урок, пожалуйста, не надо. На оставшиеся уроки не ходи, отдохни, договорились? - Да что вы из себя святошу-то строите, - не поднимая головы, зло выдыхает Макаров. Шастун слегка улыбается и ещё сильнее заламывает ему правую руку, переглянувшись с Эдиком. - Антон, Эд, отпустите его, пожалуйста, давайте обойдёмся без насилия..., - мягко просит мужчина и сам подходит к Илье. - Так мы его отпустим, ага, - приподняв бровь, говорит Выграновский. – Разнесёт ещё что-нибудь. - Вот именно, - буркает Шаст. - Пожалуйста, - уже настойчивее повторяет учитель. Он кидает умоляющий взгляд Антону, в котором он может сказать гораздо больше, чем словами. “Шастик, ангел мой, не бойся и не глупи, Илье и так плохо, мне он ничего не сделает. Совсем скоро прибудет Добровольский и Макаров станет совсем неопасным. Я в порядке, не беспокойся за меня”. И, видимо, Антон понимает, потому что он отпускает руку Ильи и взглядом просит Эдика. Тот поджимает губы, но тоже перестаёт сжимать Макарова. Парни силой усаживают его на стул, надавливая на плечи. Илья вновь опускает голову вниз, ничего не говоря и даже не выдавая, что ему больно. Во всей этой ужасной суматохе среди напуганных подростков Арс совсем не понимает, что ощущает. Знает только, что Макарову надо помочь. Где там Добровольский? Сообщения на симку по работе он читает, как правило, мгновенно. - Илья, - негромко начинает Попов, подходя к его парте. – Выдохни. Никто не желает тебе зла, мы все сочувствуем тебе, правда…Сейчас ты отдохнёшь, с итоговым как-нибудь разберёшься, подойди ко мне завтра, я помогу с ним, хорошо? – но Макаров никак не реагирует. Кажется, ему совсем плевать. И Арс начал бы злиться, если в кабинет шумно не ворвался Паша с уставшей медсестрой. Директор мгновенно понимает обстановку, переглядываясь с Арсением. Анастасия же, уже привычная к таким случаям, достаёт успокоительное и даёт таблетку парню, насильно вливая ему воду, чтобы запил. Попов подбегает к другу, начиная ему шептать о произошедшем. - Был агрессивен, говорил, что мы все его достали и всё такое. Антон с Эдом заломили ему руки, и почему-то Илья даже не вырывался – обмяк. Я написал тебе в самом начале, если бы я знал, что он так резко успокоится, я бы и сам отвёл его. Я побоялся, что он ребятам что-то сделает. - Разберёмся. Хорошо, что меня позвал, но я такой заёбанный, боже, - выдыхает Паша. - Переживём, - кратко отвечает ему Арс. И Добровольский бы успел кинуть насмешливый взгляд, но его зовёт медсестра. Они берут Илью под руки, ибо тот вообще не подаёт признаков жизни, и они медленно уходят. Слышны тяжёлые вздохи Паши и как ноги Макарова волочатся по полу. Попов провожает их грустным взглядом. Антон громко вздыхает и закатывает глаза, ему вторит друг, и они садятся за свою парту, всё ещё явно злые. Шаст переглядывается с Арсением, и мужчина взглядом просит его успокоиться, мол, сейчас уже всё хорошо. Шастун опускает голову на руки с громким стоном и Эдик рядом поддерживающе сжимает его плечо. Боже, Попов так рад, что у его парня есть такие друзья…Он определённо заслуживает. - Так, ребят. Выкидываем это из головы, попробуйте настроиться на работу. По сравнению с итоговым сочинением всё это – туфта, - фыркает. Надо как-то развеселить учеников. Пусть лучше пугаются сочинения, чем бешеного одноклассника и наркотиков. – Поэтому все выдыхаем, всё хорошо и, всё же, раздайте кто-нибудь тетради, посмотрите свои работы. В целом это очень даже неплохо, вы молодцы. Задавайте вопросы, всё, что интересует, последние дни уже, как-никак. Если бы только Арс смог забыть этот страх, который охватил его, когда Илья начал кричать. И большинство ребят не сразу смогут, но они всё же сильные. В плане у мужчины забить их голову сейчас новыми аргументами и старыми правилами русского языка, чтобы от зубов отскакивало. Пусть погружаются в работу. И медленно, но верно одиннадцатиклассники стали оживать, даже Антон что-то спрашивал и пытался работать со всеми. У них на лицах всё ещё был остаток страха и потерянности, но на неловкие шутки учителя они смеялись и это гораздо лучше, чем ничего. Арс даёт им советы, пытается поддержать и не ругать и, пока что, нервы справляются. Сам он это сочинение тоже писал, их год “удачно” попал - на них тестировали этот итоговый ужас, поэтому мужчина прекрасно понимает чувства своих ребят. К сожалению, он даже не сможет присутствовать с ними – Арсения отгонят дальше всех от кабинетов, как учителя русского языка. Как-нибудь да напишут. Антон, кажется, вообще не волнуется. По крайней мере об этом говорит его равнодушный вид. Редкие вопросы он задаёт лёгким тоном и с малым интересом. И Попов надеется, что это действительно так и парень не скрывает своё волнение за холодным взглядом. Ведь Шастик действительно умный, он начитан и с подвешенным языком. Арс в него верит. Из всей компании, учитель слегка переживает лишь за Серёжу и за Оксану – они тоже умные, но, скорее всего, волноваться будут очень сильно и принижать свои способности, от чего могут появиться ошибки. Особенно Матвиенко. Но мужчина уверен, что друзья помогут. Антон с Ирой будут соревноваться в том, кто больше вкинет аргументов на самые разные темы, Дима поможет с разбором персонажей и психологизма – проверяющие это любят. Эдик тоже не останется в стороне явно. Скорее всего, он будет трещать о том, что это всё легко, подавать сигареты и, в помощь друзьям, принижать важность сочинения, чтобы те не так переживали. Они же друзья, всё у них будет хорошо.