Правильный выбор

Что ж, ладно, пора перестать бегать от неизбежного. Он не собирается и дальше вести себя, как трусливое чмо. Ким Тэхён отличный пример того, каким он быть точно не хочет. Шивон появился уже спустя полчаса с момента звонка. Гук нервно теребил худи, поднимаясь со скамьи, когда увидел приближающегося к нему парня. Шивон улыбался, ускоряя шаг, и как только приблизился вплотную, потянул Гука на себя и обнял, утыкаясь носом в плечо. - Я так скучал, - прошептал он, нежно целуя его в щеку. - Я… тоже, хён, - ответил сдавлено Гук, неуверенно обнимая в ответ. И он не врал – действительно скучал. Очень сильно. Шивон за эти месяцы стал ему по-настоящему дорог, но как друг, как хороший партнер в сексе, но, к сожалению, так и не стал возлюбленным. А Гук старался полюбить, правда. И может быть и получилось, если бы не Тэхён с ночным пьяным откровением. А теперь назад дороги точно нет. Шивон отступил на шаг и вгляделся в лицо Чонгука: - Все в порядке? – спросил он, и это был совсем не тот вопрос, который он хотел задать первым. – Выглядишь так, будто грипповал неделю. Боже, Гуки, ты болел и не сказал мне? Почему? – искренне надеясь, что именно в этом причина того, что Гук отказывался от встреч, попросив не искать его и дать возможность объяснить позже. Шивону совестно, что он в какой-то мере радуется, что причиной могла быть болезнь, но любая другая кажется разрушительной для их отношений. А он боится его потерять, так безумно боится… - Нет, я здоров, - разрушил хрупкую надежду Чонгук. – Я… мне… я… - Он подавился словами, которые отказывались покидать его рот. Они собирались в комок, перекрывая дыхание, заставляя сердце стучать все громче и быстрее. Руки задрожали и он, стиснув ладони в кулаки, предпринял еще одну попытку. – Хён, прости меня… Я… Шивон сгорбился, опускаясь на скамью рядом с младшим: - Не надо, - тихо произнес он, сжимая веки. – Если это что-то плохое, что-то, что может разрушить… Не говори. Не рассказывай, мне, Чону, пожалуйста. Не надо. Гук смотрел на него влажными глазами. В голосе Шивона было столько боли понимания, что ему стало невыносимо стыдно за себя, за свою слабость, за то, что растоптал чужие чувства изменой. - Хён, - протянул он, дотрагиваясь до его ладони своей. – Прости меня, хён, но я не могу с тобой так поступить. Ты не заслуживаешь лжи и предательства, а я предатель, хён, я… Шивон дернулся, закрывая его рот своей ладонью и отрицательно махнул головой, смотря с мольбой: - Чтобы не случилось – не знать, мой выбор. Не разрушай, пожалуйста. Не надо, Гуки, прошу. Чонгук медленно убрал чужую ладонь и прошептал: - Но я уже разрушил. Я изменил тебе. Я предал. Шивон закрыл свои уши и яростно закрутил головой. Гук с болью смотрел на то, как в чужих глазах гаснут вселенные, как черные дыры засасывают умирающие звезды в бездну, погружая в холод и безмолвную пустоту. И это сделал он. - Я… ужасный человек, хён, я понимаю это. Ты не заслуживаешь предательства, никто такого не заслуживает, но ты особенно, - заикаясь заговорил Чонгук, с трудом подбирая слова, которые мешались в голове в одну вязкую кучу. – Мне, правда, жаль, что я причинил тебе боль, - дрожащим голосом договорил он, одним пальцем дотрагиваясь до чужого бедра. – Прости. Шивон, с поникшей головой выслушал его и, взяв его ладонь в свою, сжал: - Если ты сожалеешь, я прощаю тебя. Это было ошибкой, ты очень молод. Все совершают ошибки. Я прощаю тебя. Мы… мы забудем об этом. Я обещаю, что не стану попрекать. Чонгук шокированный словами Шивона замер, глядя на него широко распахнутыми глазами. Он дернул головой, сжимаясь внутри. Его пугала подобная власть над человеком, он не готов, он не хочет. И в это самое мгновение, когда ему нужно было бы покаяться, он вдруг почувствовал себя так, словно его опутывает паутиной, выдавливая из легких кислород. Ему захотелось кричать, но он лишь мягко вытянул свою ладонь, отсаживаясь чуть дальше. - Мне жаль, что я причинил тебе боль, хён. Я… сожалею. Но… я не хочу, чтобы отношения строились на лжи. – Шивон попытался возразить. – Пожалуйста, дай мне сказать. – Старший кивнул, сгорбившись еще больше. – Ты заслуживаешь человека, который будет любить тебя, ценить за то, какой ты замечательный. Ты… - Гук протянул руки и взял его ладонь, - ты добрый, заботливый. Ты невероятный. Ты достоин самого лучшего… - Но я… люблю тебя, - тихо выдохнул Шивон, понимая к чему все идет. Гук сжал до боли веки прежде чем продолжить: - Я знаю, и мне жаль, что не смог ответить тебе взаимностью. Жаль, что не поговорил раньше, чем совершить подлость. Но я… я не хотел так. Я сожалею, но, хён, я не хочу лгать ни тебе, ни себе. А если я скажу, что жалею о том, что было у меня… - Шивон дернулся, как от удара, но Гук, видя это, все равно продолжил. Нужно было отрезать одним махом, а не резать по кусочкам, - было с тем парнем, я солгу. Он, - Гук горько засмеялся, - возможно, и знать меня не хочет, после того, что произошло между нами. И так мне, и надо. Заслужил. Но я не жалею, потому что люблю. Люблю другого. Не могу больше лгать себе, не хочу лгать тебе. Прости, что причиняю этим тебе еще больше боли. Я благодарен тебе за все, что было между нами. Надеюсь… Я не хочу совсем потерять тебя, хён. Надеюсь, что мы сможем остаться друзьями, - мягко закончил Гук, смотря на Шивона. Старший поднял на него глаза. Черты лица исказились: - Мы никогда не станем друзьями, Гук. Это… вот это на самом деле жестоко с твоей стороны, надеяться, что я когда-нибудь смогу относиться к тебе, как другу. Общаться, не прикасаясь, делиться тем, что на душе, зная, что не смогу больше поцеловать тебя, видеть тебя в чужих объятиях, и с ума сходить от того, что ты больше не мой… - Прости. Прости, - зашептал Чонгук, понимая, что снова сморозил глупость и поковырял в ране, которую сам же и нанес. – Я идиот. Прости. Ты прав, я… Мне жаль, хён. И… я… я, наверное, пойду. Прости. – Он резко поднялся, споткнувшись о свои ноги. Стыд и скованность сделали из него деревянного, заставляя едва не падать на каждом шаге. – Пожалуйста, прости. Шивон молчал, смотря на удаляющегося Чонгука. Он не мог удержать его физически, но душой еще долго не отпустит. Чон не сразу пошел в общежитие, решив пройтись немного по кварталу, погружающемуся в сумрак. Фонари освещали пустынные улицы, создавая иллюзию островов тени и света. Гук поежился от потянувшей сырости, но упорно двигался по намеченному маршруту. Его одиночество время от времени прерывалось звонками друзей. Один был от мамы, и он снова подумал о том, что у родителей есть это самое шестое чувство, иначе как объяснить, что она звонила ему в моменты, когда было особенно тяжело на душе. Тревожно вздохнув, он сунул телефон в карман, в сотый раз напомнив себе, какой он отвратительный сын, но сейчас он просто не мог с ней разговаривать. Для мамы любой его поступок был оправдан, а он категорически не согласен с такой необъективной оценкой. Разговор с Шивоном крутился в голове, вызывая все больше мучительных сомнений, – а правильно ли он поступил? Что рассказал? Что отказался от отношений? В диалоге с самим собой не было моральных догм, оценок с позиции правильности в идеалистических парадигмах. Он чисто по-человечески думал о том, как было бы лучше для него, удобней. Если Шивон был готов принимать его с любыми недостатками и прощать даже то, что для Гука казалось немыслимым, то стоило ли разрушать все до основания, не дав им второго шанса? Ведь разве не ясно, что Тэхён и отношения – это оксюморон в чистом виде. Гук эгоистично думал о том, что в итоге отказался от практически эталонных отношений ради призрачного ничего. Так стоило ли? Обычные сомнения, которые возникают, когда привычный круг жизни разорван, подвешивая завтра в неопределенности. Те же кошки, что в душу ему нагадили, сейчас точат об нее же когти. Ему противно, плохо, тоскливо, и он представления не имеет, как из этого дерьма выбираться. Свист вырвал его из мыслей, а последовавший скабрезный выкрик нетрезвого парня в окружении еще двоих таких же едва стоящих на ногах, вызвали неконтролируемый приступ ярости. Все эмоции, которые бурлили в нем, весь негатив, что скопился, требовал выхода, но Гук, сжав кулаки, выругался под нос и двинулся дальше. Однако шальная компания, продолжающая отпускать комментарии о том, что он теряет, отказываясь провести с ними время, увязалась за ним, громко гогоча. Гук узнал зачинщика. Этот ослина уже не первый месяц настойчиво намекал, мягко говоря, что очень хочет познакомиться поближе. Чонгук сдерживался, не желая ввязываться в неприятности, но видимо сегодня избежать «близкого контакта» не удастся. Дойдя до места, где лампа в фонаре не работала, и камеры вряд ли могли заснять, Гук повернул и двинулся в глухой проулок. - Ну, что, киса, готов вот с этим поиграть, - развязно прохрипел парень и, схватив ладонью свой пах, потрепал его, наглядно демонстрирую, что он имеет в виду. Гук набычился, опуская голову и сжимая кулаки: - Еще как хочу поиграть, только не с твоим огрызком, а суповым набором, который ты носишь в своей облезлой оболочке, - сквозь зубы процедил он, ожидая.

***

Удерживая правый бок, Гук ввалился в комнату, которая оказалась незапертой. Юмор злодейки судьбы он оценил, закатив глаза. Ну, правильно, сейчас самое время столкнуться с Тэхёном. - Чонгук, - обеспокоенно выкрикнул тот, подскакивая к нему, - что случилось? - Ничего, - болезненно, но грозно ответил Гук, откидывая протянутые к нему для помощи руки. – Не трогай меня, - практически прошипел он, проходя к своему углу и, кривя лицо, сел на кровать. - Ничего? Ты себя видел, по тебе будто асфальтоукладчик проехался, - со всей искренностью произнес Тэхён вставая рядом. – Я сейчас. Старший метнулся к углу у входа, где была мини-кухня с одним навесным и одним напольным шкафами, и микроволновкой. Загремел посудой и, налив теплой воды в пластмассовую миску, схватил полотенце и вернулся к Гуку. Младший зашипел, стоило смоченному полотенцу дотронуться до рассеченной брови. - Больно, сука, - дернулся он, откидывая голову, чтобы Тэхён его не достал. – Я не просил твоей помощи! - Чонгук, - как-то надломлено позвал Ким, и, подвинув стул, сел рядом. Гук смотрел на него зверем, которого только что вынули из капкана – да, ему пытаются заврачевать рваные раны, но кто же поставил капкан? С рассеченной брови снова засочилась кровь, и он, выхватив полотенце, прижал его к ране. Тэхён опустил ненадолго голову, смотря под ноги. Он не знал, с чего начать. Высвободившись из заляпанного грязью худи, Чон швырнул его в сторону и, сдержав стон боли, забрался с ногами на кровать. Тэхён продолжал сидеть со сгорбленной спиной, явно собираясь с духом. Гук бы порадовался тому, что горе любовнику не все равно, но ему сейчас не до чужих терзаний. Помолчав в унисон еще с минуту и так и не дождавшись никаких действий от будто в астрал выпавшего старшего, он злобно буркнул: - Дай аптечку. Тэхён встрепенулся: - Ах, да. Конечно. – С той же расторопностью и грацией медведя, он, уронил подставку для ложек, с грохотом запихнул все обратно, попутно стукнулся об угол мизинцем, выругался очень тихим, но трехэтажным матом, шарахнулся лбом о дверку, которую забыл закрыть, когда согнулся, чтобы поискать аптечку в нижнем шкафчике. В общем, к Чонгуку вернулся знатно побитый Тэхён, хромая и потирая наливающуюся шишку на голове. Гук все это время предпринимал максимум усилий, чтобы не заржать в голос. Отчасти из-за того, что ребра болели, отчасти потому, что смех обычно разряжает обстановку и сглаживает конфликт, а он не собирался облегчать задачу Тэхёну, но от комментария удержаться не смог: - Мне кажется, тебе теперь она нужна больше, - скривил он губы в усмешке, беря прозрачную коробку из рук Кима. Тэхён невесело кивнул и снова сел на стул рядом. Он молча смотрел на то, как младший, выпив таблетку обезболивающего, обрабатывает ранки на костяшках пальцев, как, отрезав большой кусок лейкопластыря, шлепает его себе на брови, залепляя чуть ли не пол глаза. Он то и дело дергался, желая помочь, но встречая предостерегающий взгляд, складывал руки на коленях, как прилежный школьник. Гук на это лишь цокал негромко языком, бухтя проклятья трем парням, которые хоть и были под мухой, но здоровенные и… их было трое. Прежде чем он смог отбиться, а ублюдка, который и затеял это, вырубить, его успели помутузить. И все же он вышел из драки с минимальными потерями, а вот ослина лишился передних зубов. Он улыбнулся сам себе, но подняв глаза на Тэхёна, тут же стер улыбку, хмурясь. Когда с обработкой ссадин было покончено, младший откинулся спиной на подушку. Сложив руки на груди, он выжидающе посмотрел на Тэхёна. Тот поежился: - Не смотри так, - хрипло, но мягко, выдохнул старший. - А как я на тебя смотрю? Как на труса? Того, кто переспав, смывается на утро, не оставляя номера или записки? Как я на тебя смотрю? Как? – стараясь не повышать голос, который совершенно точно перейдет в фальцет, если он не придержит эмоции. Тэхён потер ладонью глаза, прежде чем выдохнуть громко и с неохотой начать: - Я знаю, что это было некрасиво с моей стороны… - Некрасиво? – вскрикнул Гук, отрываясь от подушки и вскидывая руками. – Некрасиво? Некрасиво на встречу опаздывать, а ты поступил подло. Подло, понимаешь? Ты хоть… ты хоть представляешь, что я передумал за эти дни? Нет. Конечно, нет. Ты же Ким Тэхён – трахнул и забыл! - Перестань. Это не так… Мне тоже было тяжело. Мне и сейчас хреново. - Может мне еще и пожалеть тебя? - Да, хреново. И мне… мне жаль, - с грузом раскаяния, произнес он, опуская голову. Гук дернулся от ментальной боли: - Ты… жалеешь о том, что между нами было? – прошептал он сдерживая подступающую эмоциональную волну. Тэхён взглянул на него: - Да… то есть… А разве ты не жалеешь? – он со смешанными чувствами пытался прочитать чужие мысли по глазам. – Я думал… Мы же были на взводе и я… Это я виноват, я не должен был… Я… Прости меня, я не имел права пользоваться моментом. Если бы я мог вернуться назад, я бы… никогда… - Ты жалеешь, - повторил младший и поджал губы. Тэхён растерянно смотрел на то, как из глаз Гука крупными каплями проступают слезы: - Чонгуки. - Можешь сейчас уйти, пожалуйста, - выдавил младший, отворачивая лицо к стене. Тэхён первым порывом хотел согласиться, но поведение Гука не укладывалось в его представлении о том, как тот должен был реагировать. Что-то было не так, и, Тэхён, всегда глухой к внутреннему голосу, впервые прислушался к нему. - Я не хочу опять убегать. Ты прав, я поступил как трус, - начал аккуратно он, следя внимательно за реакцией младшего. – Я не должен был подталкивать тебя к измене, и я не имел права избегать последствий. – Гук тихо шмыгнул носом и утер дорожку слез, продолжая смотреть в стену. – Я пошел на поводу у своих желаний, разрушив этим многолетнюю дружбу. Шивон… был мне больше чем друг, а одной ошибкой, я предал его. Чонгук повернулся к нему: - Я просил тебя уйти. - Гуки. – Тэхёна потянуло к нему, как только он увидел отражение боли в его глазах. - Я понял, что ты жалеешь, что переспал со мной. Мне достаточно было одного раза, но ты решил пояснить еще раз. Хорошо. Я понял. Понял! А теперь уйди, пожалуйста, Тэхён. Не заставляй меня в таком состоянии искать место, где переночевать. – Гук старался говорить ровно, смотреть прямо, и быть убедительным. Все это давалось с большим моральным трудом, но он держался. Тэхён, сгорая от желания обнять его, медлил с любым действием. - Отлично. Хорошо, значит я уйду, - психуя, выкрикнул Гук и, зашипев от прострелившей боли, попытался встать. Тэхён перехватил его, садясь на кровать, перекрывая собой путь. - Да… боже. Чего ты хочешь? – обессилено выдохнул Чонгук, снова откидываясь головой на подушку. Тэхён сам не понимает, чего именно добивается. Весь его дурацкий план действий состоял из попытки понять, что он еще может сохранить. Он не понимал Гука. Не знал, что им двигало, когда он отдавался ему. Было ли это просто сиюминутное желание или за ним что-то большее, и узнать правду страшился. Его мучило осознание того, что он предал друга. Нарушил правило: девушка или парень друга - табу. И сейчас он совершенно не знает, какими словами высказать все одновременно. В то же время не зная, что в это «все» входит. - Я… кажется не могу выразить то, что хочу, не обидев тебя, - расписавшись в своем бессилие, честно сознался он, нежно поглаживая его ладонь. – Возможно, я не с того начал. Пожалуйста, помоги мне понять, что… что между нами? – обволакивающим тембром спросил он, смотря на него. Гук прикрыл глаза: - А что между нами? Мы напились, переспали, оба предали одного дорогого нам человека. Тэхён, ощутив, как от этих слов внутри неприятно потянуло, спросил: - Шивон знает? Гук распахнул глаза: - Конечно знает! – оскорбленным тоном, выплюнул он. – Я не собирался от него скрывать. Он не заслуживает такого. Ты как никто другой это знаешь, - с упреком добавил он. – Но если тебя интересует, знает ли он, с кем я переспал? Ты можешь быть спокоен. Я ему не сказал. Можешь забыть и жить дальше, не теряя свою драгоценную дружбу. Тебя же только это интересует?! – обиженно закончил он и снова отвернулся к стене. Тэхён ожидал, что Гук не сможет держать в себе, не сможет лгать. - Он, - Гук горько усмехнулся, запрокидывая на мгновение голову, - сразу простил меня. Сказал, что готов забыть, ошибки ведь все совершают. Тэхён на этих словах пружиной внутри сжался: - Так вы… вы все еще вместе? – бесцветным голосом спросил он, отодвигаясь. Гук уставился на него, пронзая взглядом. Тэхён так же безотрывно смотрел в его глаза. Время невообразимым образом словно замерло. Воздух медленно начал густеть, плотно обволакивая. Гук задышал глубже, ощутив нарастающее напряжение и приоткрыл рот. Тэхён мгновенно среагировал, переведя взгляд на поблескивающие влагой губы с небольшим синяком в правом уголку. - Не смей, - выдохнул младший, как только лицо Тэхёна стало приближаться к его. Но Тэхён, не слушая приказа не трогать, едва уловимым касанием прижался губами к пострадавшему уголку. Гук выдохнул рвано, упираясь ладонью в его грудь, но как только тепло чужих губ накрыло его, сжал материю под своей ладонью и потянул на себя. Легкими, поцелуями-бабочками они изучали губы друг друга, не углубляя. Тэхён оторвался первым, беря его ладонь в свою и целуя каждую ранку. Гук смотрел, теряя себя в отражении чужих глаз. Впервые Тэхён смотрел на него так. Будто он дорог ему по-особенному, словно… - Я не жалею, - шепнул Тэхён, гладя аккуратно его щеку. В лице Гука отразился вопрос. – Я не жалею о том, что было между нами. Не могу. – Гук закусил губу, в попытке унять волнение, вызванное неожиданным признанием. - Все эти дни я пытался разобраться в себе. Я избегал тебя, потому что боялся. Да, я трус, я это признаю. – Тэхён снова поцеловал крупную царапину на костяшке пальца. – Расскажешь, что произошло? – сменив резко тему, спросил он, разглядывая ссадины, красными отметинами которых неумелыми мазками, была исполосована мраморной белизны кожа. Гук воздухом подавился от того, как его поплывший разум патокой предстоящего, он надеялся, признания, ввели в ступор: - Хён, ты действительно именно сейчас хочешь поговорить об этом? – Разве не глупо? Но влюбленные способны вести себя рационально, когда рядом с ними предмет любви? Вот и Гук не способен. Не злиться, не отталкивать, даже недовольным казаться не может. Невпопад сказанное Тэхёном вызвало тепло. Все в нем заставляет в Чонгуке трепетать немного больше, чем хотелось бы. - Я хочу знать, что произошло, - мягко, но твердо настоял старший, приподнимая его футболку. Его лицо перекосило словно это на нем синяки в области ребер, словно это ему сейчас больно делать глубокие вдохи. – Боже, Чонгуки, черт. Кто это сделал? – злость в мгновение исказила красивые черты. – Я хочу убить эту тварь! Это же не, - он шокировано выдохнул имя, - Шивон? - Что? Нет, конечно нет! Как ты себе это представляешь? Сначала он избивает меня после признания в измене, а потом прощает и предлагает продолжить? – А Тэхён и не анализировал, прежде чем сморозить чушь. - Ты же… Ты же большую часть жизни с ним дружишь, - опешивши, громко возмутился Гук. – А это была уличная гопота. Ты их не знаешь все равно. Отпускали шуточки, а я был зол. Так зол, что хотелось прибить кого-нибудь. Оставь это. Ты говорил, что не жалеешь, - возвращая к важному, протянул он, вздрагивая от ласковых поглаживаний около пупка. Тэхён наклонился и губами нежно очертил края синяка на нижнем ребре: - Я о многом жалею. О том, что слишком долго до меня доходило, что ты меня привлекаешь далеко не как друг. – Громкий чмок в линию косой мышцы. – Жалею о том, что злился на тебя за то, что не могу перестать ревновать. – Еще один в тазовую косточку. – Жалею о том, что познакомил с Шивоном и сам его подтолкнул к действиям. О, сколько раз я себя корил за это. Он же подойти к тебе боялся, а я… Дурак, сам уговорил его пригласить тебя на свидание. – Опаляя шепотом нежное местечко под пупком. – Но я совершенно точно не жалею о том, что произошло между нами. Гук млея от прикосновений, прикрыв глаза, будто кожей впитывал каждое слово. - А ты? – приподнявшись и посмотрев в разнеженное ласками лицо, спросил Тэхён. - Ни секунды, - не задумываясь, ответил Гук и притянул его к себе чтобы наконец, поцеловать, глубоко, делясь кислородом на двоих. - Скажи, что ты расстался с Шивоном. Бога ради, скажи, это, - хрипло прошептал Тэхён, прерывая поцелуй. - Он дал мне время подумать, - соврал Чонгук. Да, он хотел помучить Тэхёна, вывести на эмоции, понять. Тэхён прижался лбом к его животу, аккуратно укладывая руки на талии: - Что мне сделать, чтобы ты… был со мной? Что мне сказать? У меня же шансов никаких в сравнении с Шивоном. Он ответственный, добрый, бескорыстный. Я бы сам его выбрал. Я же трус… у меня же отношений дольше месяца никогда не было. – Гук зарылся пальцами в волосы, улыбаясь. – Но клянусь Чонгуки, у меня еще никогда так башню не сносило. Видел тебя с ним и выть хотелось. В голове на повторе мысль «он должен быть моим, моим, только моим». - Из бубнежа в мой живот я с трудом уловил твою мысль. Ты, что, делаешь мне предложение? – хихикнув, спросил Гук. - Да, - тут же ответил Тэхён, подняв голову, - делаю. Выбери меня. Пожалуйста. Гук впервые видел его таким. Каким именно он не сможет словами описать, но отказать ему, было бы сродни преступлению. Да и разве Чонгук смог бы? Он аккуратно убрал его челку и потянул к себе. Со всей нежностью прошелся маленькими поцелуями по лицу, последним целуя кончик носа. Тэхён задыхался от ласки, которая сквозила в каждом касании, в каждом дыхании. Чонгуки всегда такой. Кончиками пальчика, мягкими касаниями. - Передо мной не стоял выбор – сердце давно его сделало, попортив мне этим нервы и кровь. Надо же было влюбиться в соседа, да еще и натурала. Хотя… - видя, как меняется выражения лица Тэхёна, он залился смехом. - Влюбиться? – по слогам повторил Тэхён. – В меня? Гук не собирался вот так признаваться, но сказанного не воротишь. Громкое ойканье, шипение, тысяча извинений и поцелуев – последствия слишком эмоциональной реакции Тэхёна на признание Чонгука. - Все-таки хочу найти тех уродов и пересчитать им ребра, - буркнул Тэхён, поглаживая торс Чонгука, умастившись с краю узкой для двух здоровых парней кровати. Его кровать сантиметров на двадцать шире, но Гук запротестовал на предложение переместиться. - Поверь, я нормально им накостылял, - уверил младший, силясь не заснуть. - Все равно мало за то, что мне секс обломали. Гук проснулся сразу: - Тэхён, ты не исправим. Тебя только это волнует?! – он цокнул языком. - Не только, но за свою честь ты постоял. Я хотел тебя так долго, и сейчас, вот ты, вот я, и ничего нельзя, - обиженно пробубнил старший, целуя его за ухом. - Ну, кое-что все-таки можно, - интимно прошептал Гук, опуская ладонь на его пах. Тэхён встрепенулся от касания и протянул свою ладонь, отзеркалив. Всего несколько настойчивых поглаживаний и глубоких, мокрых поцелуев, и они проваливаются в пьянящий круговорот желания. - Прости, - прошептал Тэхён. – Чеерт, как стыдно, - хрипло и протяжно. Скорострельностью он никогда особо не страдал, но почти уверен, что никогда еще не желал кого-то так сильно, как хочет Чонгука. - Все нормально. Не переживай. Ты же помнишь, что у нас уже был секс, и я знаю, как ты можешь из меня душу вытрахать. – Мелко сотрясаясь от возбуждения, простонал Чонгук, особо остро чувствуя большой палец, прокатывающийся по головке. - Я знаю, как загладить вину, - шепнул Тэхён, и сдвинулся вниз. - Какую вину? Тэхён, что… Не надо, ты не должен. О, боже, - простонал Гук, откидываясь на подушку. Возбуждение такое сильное, что его ломает. Тэхён насаживается не глубоко, стараясь подавить рвотный рефлекс, но даже этого по горлышко хватает, чтобы он стонал в ребро ладони, боясь разбудить соседей по общаге. Тэхён рукой себе помогает, проворачивая ею по стволу, мнет яички, втягивая поочередно в рот, он вкладывает в свои действия максимум стараний, желая доставить как можно больше удовольствия, и, судя по тому, как дрожит Гук, у него получается. - Хёён я сейчас… сейчас, - выстанывает младший, отталкивая его голову. Его подбрасывает финально и он, крупно вздрогнув, кончает с именем «Тэхён» на устах. Старший нежнее водит ладонью, задевает мошонку, мягко скользит двумя пальцами по нежному местечку под яичками, чуть потирая сфинктер, и снова возвращается к головке. Гук разнеженный, податливый, постанывает коротко на любое касание, и Тэхён без преувеличения съесть его хочет. - Тебе не стоило этого делать, - выдыхает Чонгук, нежась в объятиях. – Не все геи любят делать минет. Тебе не нужно себя заставлять, это не обязательно. Тэхён вытер губы, стараясь удержать на лице как можно более беззаботное выражение. Что же, это был импульс, желание доставить наслаждение, и он не мог бросить на полпути. Он и так продемонстрировал себя не с лучшей стороны, а если бы выплюнул член, который сам же и полез сосать, вряд ли бы скоро реабилитировался в своих и Чонгука глазах. Нравится ему делать минет или нет, он пока не понял, не распробовал, но доставлять удовольствие партнершам он любил. Можно же сделать скидку, он никогда раньше члена во рту не держал. А Чонгук больше чем просто любовник. Хлебнув водички, он вернулся к распластавшемуся младшему и, чмокнув смачно в пупок, прохрипел: - А тебе? - Я… люблю делать минет, если ты об этом, - переводя дыхание, ответил Гук. Тэхён на это довольным котом потерся о влажную щеку младшего: - Как ты себя чувствуешь? – хрипло спросил он, выцеловывая ключицу и плечо. Чонгук зарылся пальцами в чужую шевелюру, улыбаясь на удивительную тактильность Тэхёна, который продолжал его нежить мягкими поцелуями и поглаживаниями: - Ну, теперь я точно уверен что трещин в ребрах нет… - И все же утром ты первым делом сходишь в травмпунк, - вскинувшись, серьезно произнес Тэхён, ловя его взгляд своим. - Хорошо, мамочка, - хихикнул Гук, тычась в его губы своими. - Лучше папочка, - с улыбкой отвечая на поцелуй, поправил Тэхён. - Кинкуешь? – поинтересовался Гук, не проявив при этом неприятия. - Не замечал за собой такого, но кто знает. – Тэхён, успокоившись, наконец, привалился сбоку. – Но у меня есть один фетиш, - шепнул он, снова целуя Гука в прелестное ушко. У этого парня даже уши очаровательные. Маленькие, прижатые, с розовеющими кончиками. Прелесть. Чонгук вопросительно вздернул бровь: - Мне стоит напрячься? Тэхён пожал плечами. А Гук не стал допытываться. Разберется со всем после. Сейчас он дико хочет спать, о чем говорит старшему. Тот согласно угукает, выключает свет, притискивается вплотную, аккуратно приобнимая, и накрывает их одеялом.