all my agony

      Я ненавижу тебя, Эрик Кинг. Господи, как я тебя ненавижу.       Сегодня день твоих похорон, ты в курсе?       Я туда не пошел — ненавижу похороны еще с детства. Меня по ним затаскали тогда: это только я у нас в семье такой живучий.       И я пью, Эрик. Помню, ты ненавидишь, когда я напиваюсь, но знаешь что? Пошел к черту, Кинг.       Ты сделал это три дня назад. Три дня я не могу спать.       Я пытаюсь. Пью таблетки, закрываю глаза, но каждый раз, каждый раз, слышишь, я, бля, вижу тебя. Ты приставучий похлеще иракских тварей, даже они меня так часто в кошмарах не доебывали.       Мы так много не успели сделать. Твой блядский Целус так и остался недоработанным посмешищем, я… Да я, в принципе, тоже. И я так много не успел тебе сказать.       Неожиданно, да — где я, а где разговоры? Но тем утром я собирался. Решил, вернусь из кофейни и все тебе расскажу. Думаешь, я не заметил, что ты поцеловал меня ночью? Думаешь, я мог спать, Эрик?       А ты думал обо мне тогда, глотая таблетки? Ты подумал, блять, обо мне? Или твоя светлая голова оказалась не такой уж светлой? Ты же все рассчитал заранее, да? Копил эти сраные таблетки; лежал со мной рядом и копил, улыбался мне, шутил и копил.       Ты подумал о том, что это могло не сработать? Что, если бы концентрации не хватило для того, чтобы заставить твои легкие отказать?       А я думал.       Уже потом, на следующий день, кажется, когда покупал снотворное. Я хотел убить себя, Кинг, но не смог. Знаю, обещал, что догоню, но… Можешь ненавидеть меня, это взаимно кстати, я говорил?       Ты просто сдался, Эрик, и я ненавижу тебя за это.       Да, не мне тебя винить: ты был прав, когда сказал, что я никогда не пойму тебя, и я действительно не понимаю. Но и ты никогда не поймешь, каково это — стоять с блядским кофе в руках на пороге палаты, потому что врачей в ней слишком много, и все они охуеть как взволнованы. Ты не поймешь, каково это — видеть на их лицах блядскую скорбь, слышать блядские соболезнования, осознавать, что они избегают смотреть в глаза.       И ты не поймешь, каково, блять, это — видеть тебя, когда они все наконец расступаются. Ты такой, Эрик, сука, такой… Я хотел бы помнить тебя улыбающимся как в последнюю минуту перед тем, как я ушел, но я помню тебя неживым.       Я так любил твою улыбку, Кинг, как ебаный клоун себя вел, чтобы тебя смешить, я так любил тебя, а теперь ненавижу. Я ненавижу тебя, Эрик Кинг, хочешь знать почему?       Потому что в то утро, когда я вышел из палаты, твой лечащий врач шел мне навстречу по коридору. Он остановил меня и улыбнулся, потому что терапия тебе помогала. Твой врач сказал, что у тебя есть шанс.       Чудеса ведь случаются, Эрик.