Последнее проклятие Мерлина

Прервав долгий поцелуй, я отстранился и посмотрел в глаза своей жены. «Жена» — такое не привычное для меня слово. Всю жизнь считал, что останусь один и после смерти так и буду лежать в забвении у себя дома, никто обо мне и не вспомнит. Гермионины карамельные искрящиеся глаза смотрели на меня, слегка затуманенные возбуждением и страхом. Я легко проскользнул в её сознание, но почти ничего не увидел. Сейчас её сознание занято сильной магией и похотью. — Моя хорошая, — прошептал я в ее губы и провел своим носом по вздернутому кончику ее. Она улыбнулась, придвинулась ближе и положила голову мне на плечо. — Северус. — Альбус напомнил о своем присутствии, о котором я забыл. — Гермиона. Поздравляю вас, и очень рад. — Спасибо, — мы с женой ответили хором. Старик улыбнулся еще шире, подмигнул через очки-половинки и аппарировал, оставив нас наедине. — Дорогая. — Она отстранилась от моего плеча. Я подхватил ее на руки и понес обратно в дом. Мириады звезд возвращались на свои места на небосводе, луна все так же величественно возвышалась над козырьком теперь уже нашего дома, провожая нас. Сгустившаяся до состояния плотного серебристого тумана магия теперь рассеивалась. Гермиона обнимала меня за шею, осыпая поцелуями. Она была слишком легкой для своего возраста и комплекции и явно волновалась, ее выдавала дрожь. Добравшись до спальни на втором этаже, я опустил ее на ноги. Она осмотрелась. На лестнице и в спальне горели десятки свечей, камин пылал только что подкинутыми поленьями, а полная луна понемногу склонялась с высочайшей точки небосвода и заглядывала в окно спальни. — Гермиона. — Я положил руки ей на талию. — Я не причиню тебе боли, все будет хорошо. От глубокого нервного вздоха ее плечи поднялись вверх, затем последовал громкий долгий выдох. Она явно боролась с панической атакой. — Мне страшно, — прошептала девушка. — Я знаю. Все будет хорошо. Доверься мне. Она кивнула. Я стянул с ее плеча один из рукавов, затем второй, и ее платье через широкий вырез V-образной горловины с глубоким декольте упало на пол, оставив девушку абсолютно обнаженной. — А где же трусики? — прошептал я, склонившись к ее уху. — Я торопилась и забыла о них. Она - так же невербально - сняла с меня костюм, оставив в одних трусах. Её заколки из волос вылетели и осели на столике в углу. По плечам рассыпались кудрявые рыжие неуемные волосы. Я подошёл ближе, положил одну руку на талию, другую на выпирающие ребра под правую грудь и кончиком большого пальца играл с её затвердевшим соском на вздернутой девичьей груди, потом вновь вернулся к её губам с новым поцелуем. Она не без труда пропустила мой язык в свой ротик. Сбивчиво дыша, она пыталась повторять мои движения. Отстранившись от её вкусных губ с привкусом малины, я занялся её шеей справа. Гермиона издала протяжный стон, а грудь под моей рукой ещё чаще задвигалась. — Северус, — простонала она, впиваясь тонкими пальчиками мне в затылок и оттягивая мои волосы, — дай теперь мне. Я не понял, что она хотела, поэтому оторвался от нежной кожи посмотрел в её глаза. — Что? Она потянула меня к кровати и остановила. Несколько раз девушка провела своей рукой по моему затвердевшему члену в свободных трусах. Он отреагировал, дернувшись ей навстречу. Гермиона опустилась на колени передо мной и стянула трусы на пол. Её щеки покрылись ещё большей краснотой от смущения. Моя малышка взяла свою новую игрушку в руки и, немного сжав, начала двигать по нему вверх и вниз. Горячим мокрым языком она дразнила самый его кончик, а когда проступило предсемя — слизала его, даже не помедлив. Рефлекторно я положил свою руку на её затылок, прижимая голову к своему паху. — Милая, — я подхватил её под мышки, — хватит. Одним движением усадил любимую на край кровати и встал на колени. Сначала я втянул ее затвердевшие соски в рот и мягко сжал губами - она застонала. Затем слегка пощипал острые алые пики пальцами - она начала дышать чаще и откинулась на локти. Не теряя времени, проложил дорожку из поцелуев ниже, через пупок, к аккуратно подстриженной промежности. Я попросил её оставить волосы на лобке. Подхватив её ноги чуть выше колена, поднял их, заставляя девушку полностью лечь, закинув колени на мои плечи. Прокрадываясь к заветному теплому местечку, поцеловал внутреннюю поверхность её бёдер. Мягкая нежная кожа с лёгким ароматом зелёного яблока. Наконец, оказавшись у заветного влагалища, я погрузил язык в скользкую, хорошо смоченную плоть. Гермиона громко застонала, цепляясь руками за покрывало, выгнулась. Я быстро двигал языком, посасывал чувствительный бугорок и прикусывал нежные половые губы. — Северус. — Задыхаясь, она подняла голову. Её лицо стало багрового цвета от возбуждения. — Я готова. Вытерев краем покрывала лицо, я поднялся к ней. Девушка отползла дальше, на середину кровати. Я встал напротив, между её трясущихся ног. Одной рукой придерживая её за талию, другой направил свой каменный член к её влагалищу. — Малышка, можно? Она усердно кивнула. Медленно, чтобы не упустить ни одной складки её девственной матки, погрузился внутрь. Девушка вскрикнула, ухватилась рукой за мою руку и сжала простыни. Медленно вывел его наружу и снова протолкнулся чуть глубже. — Северус. — Миона кричала, но в её голосе не было боли. — М-м-м, — прорычал я в ответ и ощутил, как её мышцы внутри сжались. Я продолжал не спеша двигаться, давая ей время привыкнуть к новым ощущениям. Наконец-то Гермиона открыла глаза. — Как самочувствие? — спросил я, склоняясь над ней и упираясь одной рукой в матрац. Она кивнула, громко хватая воздух. — Можно глубже? — Еще глубже? — Ее глаза округлились и вспыхнули. — Да, давай. Я толкнул бедрами вперед и вошел быстро до упора, коснувшись своими яйцами ее ягодиц. Гермиона застонала, откинув голову и вцепившись в мою грудь пальчиками. Я продолжал двигаться назад и вперед, расширяя шейку ее матки. От каждого толчка ее грудь подпрыгивала, а острые от возбуждения соски описывали ровные круги. Я прихватил один из них губами, отчего Гермиона закричала громче. — Северус, — протянула она, задыхаясь, — я сейчас потеряю сознание. — Дыши носом. Это просто гипервентиляция. Гермиона последовала указаниям, а я замедлил движения, давая девушке продышаться. Каждое новое погружение отдавалось хлюпающим пошлым причмокиванием ее голодной киски. Она прижала свои ноги к моим и начала подмахивать бедрами. Ее взгляд затуманился, а из ложбинки между грудей на шею скатывалась капля пота. Перед долгожданной кульминацией девушка вновь начала тяжело дышать и подмахивать бедрами активнее. Едва дотянув до этого момента, я наблюдал, как Гермиону затрясло, из нее вырвался хрип и стон, кольцо её мышц вокруг моего члена сжималось и расслаблялось волнами, а затем она обмякла, раскинув руки на постели, ее ноги так же обмякли и уже не сжимали меня. Я задержался внутри, пока мы просто смотрели друг на друга. Мой член еще отдавал последнюю дань этому нежному месту. Она приподнялась и поцеловала меня. — Как ты? — поинтересовался я. Она нежно улыбнулась. Бордовый румянец на ее щеках и груди постепенно ослабевал. — Не могу думать, когда ты внутри. Привстав на колени между ее ног, я вытащил все еще твердый член, весь покрытый ее первой кровью. — Ты не против, если я соберу ее для зелий? Гермиона кивнула. Призвав палочку и склянку, я собрал всю кровь, очищая ее нежное местечко от всех выделений, обильно заливших нашу кровать. *** Мы лежали в обнимку около десяти минут. Её нога расположилась между моими, рука покоилась на моей груди, тонкими пальчиками она перебирала на ней волосы. Я уткнулся носом в её лоб. Рукой, на плече которой она лежала, я водил по её спине, едва касаясь потной кожи своими пальцами. — Миона. — Я сжал нежную кожу на её бедре. Она что-то промурлыкала в ответ. — Как ты себя чувствуешь? Она повернула ко мне голову и поставила подбородок на мою грудь. — Всё хорошо. Она довольно улыбалась, глаза заволокла пелена, ещё не сошедшая после первого в жизни оргазма. Я взял её руку в свою и, перебирая пальчики, целовал их. Затем, опустив руку на её бедро, перекатил её на спину, прижав к матрацу её тело своим весом и её голову очень крепким поцелуем. — Даже не представляю, — рассуждала она, когда мы улеглись друг напротив друга, — как теперь спокойно сидеть на твоих занятиях. Я точно себя чем-то выдам. — Не беспокойся. Я никак не буду тебя выделять. Можешь отсесть на последнюю парту и подумать, что я сделаю с тобой на своём столе, если плохо сваришь зелье. Или не скажешь, что будет, если смешать лист крапивы и корень красной щётки. — Кровоостанавливающее зелье. — Хорошо. Пять очков Гриффиндору. — Только пять? — Девушка поднялась на колени, перекинула ногу через меня и уселась как наездница. — Сейчас я заработаю все двадцать пять! — Так много я не начислял ещё ни одному студенту! — А студентке? — Она звонко расхохоталась. — Нет, сможешь стать моей первой. *** Гермиона ощущала, как по её спине вниз стекает пот. Её разгоряченное тело плавило пространство вокруг. Оба любовника физически ощущали, как магия сгущается вокруг них, словно парное молоко, отгораживая их от всего злого мира. Девушке было очень жарко, возможно, из-за обильного трения, и воздуха сильно не хватало оттого, что она сидела верхом на своём муже. Боль, сковавшая низ живота в самом начале, постепенно растворилась, когда Северус принялся ласкать её чувствительный бугорок в самом низу живота большим пальцем руки. Когда Гермиона замирала от напряжения, он продолжал двигаться, не теряя ритма. Крепко сжав её талию, он вбивался в нежную утробу. Гермиона явно устала, второй заход продолжался уже больше девяноста минут, но и останавливаться так не хотелось. Каждый волосок на теле девушки словно стал нервным окончанием, проводящим разряд электричества. Соски окаменели и налились кровью. Северус сжал алый пик между пальцев, и из ротика Гермионы вырвался очередной стон, а из разгоряченного влагалища - причмокивание. Даже её глаза непроизвольно закатились. Она оперлась руками о широкую мужскую грудь и настойчиво двигала бёдрами, словно пыталась развести огонь в костре. Но их костёр и так уже во всю полыхал. Её мокрые кудряшки облепили лоб и щеки — она смахивала их назад. На шее и спине они теперь казались прямее и длиннее — с утра на голове будет невыносимый бардак. Прежде всегда бледное лицо Северуса слегка порозовело и покрылось испариной. Они оба устали, но оторваться друг от друга не могли. *** Моя девочка сегодня невероятна! Не спрашивая лишнего, Гермиона, после недолгого перерыва, начала осыпать меня поцелуями, медленно прокладывая горячую дорожку вниз. Я зарылся руками в её волосы (такие мягкие!), пока она заглатывала мой член. Он очень быстро пришёл в боевую готовность, и тогда моя жена мигом оказалась верхом. Сама задавая темп движения, она наседала, вводя член все глубже с каждым разом. Её щеки залились румянцем, который плавно стекал на грудь. Её наполненная юная грудь подпрыгивала с каждым движением. Я держал её за талию, все ещё не веря, что это не сон. Такая красивая и только моя. По её ускорившимся движениям стало очевидно, что мою молодую жену скоро накроет очередной оргазм. Она откинулась назад, опершись руками о мои бедра. Её живот сильно втягивался, и вот, в момент, когда волна блаженства накатила на нее, по щеке с веснушками скатилась слеза. Мне захотелось узнать, что сейчас довело её до слез. — Моя хорошая? — обратился я к ней. — Ты в порядке? Она открыла глаза, все ещё затуманенные оргазмом и не спеша легла на мою грудь. Я аккуратно перевернул жену на спину, не вынимая члена из нее, и продолжил движения. Она абсолютно безвольно лежала подо мной, давая мне сделать с ней все, что я захочу. Наконец, когда волна наслаждения догнала и меня, я уткнулся носом в её шею и, простонав, мощно кончил в неё. — Милый. — Гермиона попыталась приподнять меня. — Мне нечем дышать! Я перекатился на кровать рядом с ней и сжал в крепких объятиях. Мы оба восстанавливали дыхание. Молчали, просто вдыхая потный аромат друг друга. Моя милая жена пахнет ягодным шампунем, малиновым гелем для душа и немного развратом. Запах ее возбуждения пропитал эту маленькую комнату. Я бы предпочел, чтобы он навсегда остался здесь. Гермиона затихла, ее дыхание стало ровным и поверхностным. Она погрузилась в сон. По ее бархатной коже скользили отблики догорающего камина. Из ее приоткрытых губ вытекла тонкая струйка слюны и растеклась по моей груди. Это было невероятно мило. Неожиданно она всхрапнула: негромко, но заметно. Это больше было похоже на громкое мурлыкание и легкое посапывание, возможно, она немного простыла. Утром нужно обязательно дать ей зелье от простуды. В этой комнате со мной побывало много женщин. И лишь одна до Гермионы была здесь по любви. А по взаимной - лишь моя жена. Я старался отогнать эти мысли подальше: пора прекратить самобичевание и настроиться на новый лад. Толстая свеча с двумя фитилями догорела почти до основания, залив потоком воска край прикроватного столика, брошенное на пол платье и мою рубашку. Незаметно для себя я тоже заснул, когда в окно, смотрящее поверх соседних крыш на восток, показалось первое свечение восходящего солнца. *** Драко не спал. Что-то сильно тревожило его. Он стоял у запотевшего окна в своей любимой спальне, в Малфой Мэноре, и смотрел на пробуждающийся рассвет. Этой ночью он ощущал нечто странное, не похожее ни на одно чувство, что он испытывал раньше. Наверное, именно это испытывали очевидцы первого взрыва атомной бомбы. Эйфория, шок, желание убежать и спрятаться. Чья-то смертоносная бомба только что взорвалась. Парень закинул в себя последний бокал вина из родительской заначки, которую проверили на яды, и отправился на пробежку. *** Солнце нагло пробиралось по полу к нашей кровати. Моя Миона все ещё спала на моем плече. Её глаза под тонкими веками с проступившими капиллярами бегали из стороны в сторону, она слегка вздрагивала. Я провел кончиками пальцев по её обнажённой коже на спине. Она сразу же успокоилась и обняла меня. Я зарылся рукой в её невероятную гриву. — Поспи ещё, — прошептал ей, — слишком рано. Она сонно улыбнулась мне и что-то промямлила. Я завернул её в одеяло и переложил на свободное место. Поцеловал девушку в щеку и ухо и провел носом по её носу. — Холодно, — пробубнила Миона. — Вернись ко мне. — Пойду в душ, затем приготовлю горячий завтрак. Полежи ещё, любимая. Её улыбка стала шире. Зайдя в ванную комнату, которую я давно расширил магически, залез в душ. Это необычно для волшебников - иметь магловский душ, но мне всегда больше нравился он, да и выглядело это эстетичнее, чем ведро или тазик, висящий под потолком. Чёрная кафельная плитка на полу и стенах до самого потолка хорошо отражала свет от двух свечей, парящих над занавеской. Я включил воду и некоторое время просто наслаждался, перебирая в памяти все, что происходило ночью. Мой верный друг внизу живота тоже вспомнил эти сладкие часы. Я так невероятно расслабился, что не заметил, как Гермиона пришла ко мне. Она пробралась за занавеску и обняла меня сзади. — Не можешь от меня отлипнуть? — Не поворачиваясь к ней, я ласкал её бедро, крепко сжимая его. А она провела ласковыми руками по моему животу и добралась до члена. — Кажется, у меня есть некоторые проблемы с этим. — Она покрывала поцелуями мою спину. — Повернись ко мне. Увидев её, я едва сдержал смех. Рыжая кудрявая грива сбилась с одной стороны и была примята с другой. Глаза все ещё сонные, на одной щеке красные разводы от моего плеча. Я наклонился к ней и погрузил в страстный томный поцелуй. — Позволь мне. — Миона потянулась к моей шее, затем все ниже и ниже. Она опустилась на колени передо мной и высунула язык, прежде чем заглотить уже затвердевший член. Невольно из моего горла вырвался стон блаженства, и, положив руку ей на затылок, я начал понемногу двигаться. Она легко дала погружаться глубже, иногда поворачивая голову, чтобы я упирался в щеку. Кульминация наступила быстро, я излился на её грудь, едва успев вынуть член из её голодного ротика. — Всё, малышка. — Я поднял её и подвел к стене. — Теперь я. Опустился перед ней вниз и закинул одну её ногу к себе на плечо, а руками придерживал за упругие ягодицы. Её животик трепещал, влагалище издавало неприличные звуки, дыхание участились настолько, что гипервентиляции не избежать. Я начал медленно водить языком по напряжённому бугорку - из Мионы вырвался первый стон. Она прижала мою голову к своей промежности и подмахивала бёдрами. — Северус, Северус, — повторяла она, отчего я и сам уже готов кончить, — я уже почти. Я стал активнее работать языком внутри её матки, крики усиливались, и наконец то я ощутил, как её мышцы внутри сжались, как она вся дрожит. *** — Откуда здесь мой любимый гель? — Она щедро выдавила его на мягкую розовую губку и начала активно намыливать свои руки и грудь, смывая остатки моего семени. Когда розовые соски оказались в пене, желание внутри меня снова начало нарастать. Я сжал её алые бугорки любви между пальцами и легонько оттянул на себя. — Ау! — Она улыбнулась, хотя самой было немного больно. Забрал мочалку и продолжил мыть её. — Чем займёмся сегодня, муж? — А чем бы ты хотела, жена? Она улыбнулась, оголяя белоснежные зубки в игривом ротике. — Ты у меня ненасытная! Тебе бы отдохнуть пару дней. — Я отдыхала почти восемнадцать лет! *** Прижав Миону к стене душа, поднял её ногу и ввел член в её протекающую киску. Девушка застонала, подаваясь вперёд. — Обожаю этот дом, — прокряхтела она. — Обожаю твою ванную. — Нашу, милая. Она крепче вцепилась в мои плечи. Я, постепенно ускоряясь, вдалбливался в неё, предчувствуя подступающую волну оргазма. — Ах, Се-ве-рус. — М-м-м? — Не останавливайся никогда. Я склонился к её уху. — Никогда. *** Пока я готовил завтрак, моя жена сидела рядом и читала мне последние новости из сегодняшнего «Пророка». — Милая, положи тосты на тарелку и намажь их сливочным сыром. — Хорошо. Она озорно подскочила и выполнила поручение. Я отметил для себя, что она желает моего одобрения, поэтому может согласиться и на эксперименты в постели. В её новом халатике, который я сам выбирал, её аккуратная маленькая попка выглядит божественно. Она передвигалась по небольшой кухне не спеша, явно опасаясь сделать лишнее движение. — Ты в порядке? Если что-то болит, могу дать тебе пару капель обезболивающего. — Всё в порядке. — Она улыбнулась и густо покраснела. — Просто внутри такое ощущение, что все внутренние органы поменялись местами, а матка вообще стала больше и не помещается. — Милая, — я не торопясь обнял её и усадил к себе на колени, — сегодня тебе стоит полежать, отдохнуть. Я позабочусь о тебе. Она впилась своими губами в мои и покрепче прижалась. Оставшийся день мы посвятили лежанию на кровати. Я читал Гермионе вслух то, что она выбирала на моих заставленных полках. Она нежно мурлыкала, периодически погружаясь в сон, и тогда я замолкал. Девушка сильнее сжимала меня в объятиях, просыпаясь, я отвечал ей тем же. Впервые за прошедшие девятнадцать лет я был счастлив. *** Драко потратил весь день на обряд, который нашёл в записях своего предка. Это действие должно было помочь ему отследить такой всплеск магии, но, как показалось на первый взгляд, ничего не произошло. Свечи не дернулись, кристаллы не стали сиять ярче. Юноша захлопнул записную книжку и уже намеревался выйти из своего рабочего кабинета, когда один из кристаллов подал признаки магической связи. Кристалл, стоящий у портрета того самого прадеда, засиял лиловым цветом. — Что за чертовщина? — задумался он. — Это отголоски магии, — ответил портрет бабушки Нарциссы по соседству. — Долго добирались? Я прождал весь день. — Значение имеет не расстояние, а время. — Что? — переспросил Драко. — Связь случилась в прошлом, но сегодня ночью? — Верно. Молодец, внучок. *** Тёмный лорд чувствовал боль в суставах всего тела. Его покрыла испарина, и бил озноб. Он ощущал перевес светлой магии. Эту вспышку, недоразумение, вышедшее из-под контроля. — Нагайна, — прошептал он, едва дыша, — нам нужна свежая кровь. Позови Хвоста. Змея не торопясь уползла в соседнюю комнату. Через миг скрюченная фигура, мерзко от одного вида которой становилось даже Волан-де-Морту, появилась в дверях. — Слушаю вас, мой Господин. — Приведи мне ещё одно отродье, только на этот раз чистокровное. Только помоложе. Кто там был на примете? — Невилл Долгопупс и Полумна Лавгуд. — Отлично. Подай их нам. *** В эту ночь Гермионе снился мрачный сон. Вся её сущность сжималась и трепетала, как осенний лист на холодном северном ветре. Сначала в темноте она с трудом могла разобрать голоса, но в итоге поняла, что снова находится в гадюшнике, который этот носатый монстр считал своим домом. Узнав о его планах навредить её друзьям, девушка почувствовала ярость. Двое самых милых и безобидных людей, которых она знала, вскоре могут пострадать. Нужно предупредить всех. Гермиона резко проснулась. — Северус! — Она принялась будить любимого. — Я знаю, — отозвался тот. — Я тоже видел это. — Что нам делать? Надо им помочь. — Боюсь, — он повернулся к жене и посмотрел ей в глаза, — нам придётся промолчать. Иначе мы выдадим себя. Нам нужно сохранить этот козырь. — Но он убьёт их, — едва сдерживая слезы, прошептала девушка. — Пока они в школе, им ничего не грозит. До конца учебного года ещё есть время, мы придумаем что-нибудь, но придётся молчать. Гермиона заплакала. *** Старый волшебник в очках-половинках сидел в своём кабинете, допивая бутылочку подаренной уже давно медовухи, и размышлял о прошедших за последние сутки событиях. Портрет предыдущего директора Армандо Диппета смиренно наблюдал, облизывая нарисованные губы. — Ну что? — начал он. — Обдумываешь, как использовать ещё и бедную девочку в своих целях? Дамблдор бросил мимолетный взгляд в сторону портрета из-под нахмуренных бровей. — Вам бы заняться своим делом, дорогой предшественник. — Ты впутал их в то, что никак их не касалось. Только тебя. Ты побоялся, что он станет талантливее, почтеннее тебя, займёт твоё место. Но позволь спросить? После стольких жертв во имя твоего самолюбия сколько ещё должно погибнуть? Директор резко встал, взмахнул палочкой и отправил портрет достопочтенного директора Диппета в тлеющий камин. *** Северус, дослушав беседу двух директоров, сделал последний глоток вина и вернулся в спальню, к жене.