Последнее проклятие Мерлина

Лейла не торопясь продвигалась по коридору Мэнора, осматривая немногочисленные картины. Драко предупредил, что они двигаются, это особенность всех магических портретов. Но видеть это вживую совершенно иное. Девушка вздрагивала от резких звуков и шорохов. Один из портретов особенно пристально наблюдал за гостьей, провожая её от картины к картине. Женщина с платиновыми волосами не смотрела пристально, но и не выпускала её из виду. Обойдя еще пару комнат, в которых не было ничего особого, Лейла нашла Драко, только вышедшего из душа. На юноше было только повязанное на талии полотенце. Его волосы намокли, и он небрежно зачесал их рукой назад. Она прикусила пухлую нижнюю губу. — Мистер Малфой, — томно обратилась она. — Вы такой чистенький. Он расплылся в улыбке. — Мне нужно было смыть остатки магии, успокоиться. — Хорошо. — Девушка распахнула полы белого махрового халата, и Драко вмиг обвил руками её изящную талию. — Как тебе дом? — с придыханием прошептал Драко. От его обнажённой кожи поднимался пар, серые глаза покрылись похотливым туманом. Лейла придвинулась ближе, обняла ладонями его голову и прильнула губами к его. Прерывисто дыша, они долго не могли оторваться друг от друга. Драко провел рукой вверх по бедру девушки и задрал шёлковое платье, оголив ягодицы и крепко сжав их. Двумя пальцами пробравшись под её нежные тонкие трусики, потянул их вниз. Движением ног она помогла снять их и бросила халат рядом. Толкнув парня, Лейла вмиг оказалась сверху, оседлав его, не разрывая поцелуя. Девушка не спеша проложила дорожку из поцелуев по его бледной коже, которая не поддалась загару даже в пустыне. Она размотала плотное полотенце, и её азарт удвоился, ведь член Драко отбил ей приветственный поклон. — М-м-м… — с ухмылкой простонала она и облизала головку своим горячим языком. С неприличным причмокивающим звуком она активно поглощала орудие любви до самого основания, параллельно массируя машонку своей рукой. Драко стонал, теперь ему уже не нужно сдерживаться, чтобы Мансур не услышал. Малфой ощущал волны блаженства, которые поднимались из глубин его живота и, как цунами, разливались по всему телу до кончиков пальцев. Когда ситуация достигла апогея, он выгнулся и с протяжным гортанным стоном кончил, заполнив семенем рот и глотку девушки. Резко дернувшись, он поднял голову Лейлы и перевернул её на спину, уложив поперёк огромной кровати. Он опустился на пол и зарылся лицом в влажные складки её влагалища. Лейлу пробил электрический ток. Драко неистово вылизывал нектар её плоти, причмокивая, погружая язык в трепещущую щелочку. Вскоре Лейлу накрыл экстаз. Такой сладкий и желанный, которого прежде не было никогда. — Ты — моя! — прошептал Драко, обхватив рукой лицо девушки, и впился в неё губами. Его губы на вкус, как она. — Ты только моя. *** Человек, чьё имя Гермиона так и не смогла запомнить, вёл нас по узкой скрипучей лестнице наверх. Мы прошли до маленького чердака, который оказался на удивление чистым и светлым. Мне пришлось склонить голову, чтобы как-то продвинуться. Молча закрыв за нами дверь, он ушёл, оставив нас одних. — Место удивительное. — Гермиона скинула тёплую толстовку с капюшоном и свою отвратительную бисерную сумочку на пол. — Наколдуешь кровать? — Слишком мало места. Обойдёмся матрасом. Миона сделала несколько шагов мне навстречу. — С тобой даже на улице мне будет хорошо. — В кустах? — Голыми. Наши губы нашли друг друга после долгого расставания. Почти не дыша, мы не разрывали его долго, наслаждаясь каждой трещинкой на обветренных губах друг друга. Моя жена незаметно для меня расстегнула мою рубашку и отправила её в дальний угол. Я стянул с неё через голову футболку с потертым логотипом Pink Floyd с преломленной радугой. Она исхудала. И так слишком тонкая, она стала почти прозрачной. Одна кожа да кости. Я осыпал поцелуями её тонкую кожу, из-под которой проступили вены и жилки. Она вздрагивала от моих прикосновений, ее кожа покрывалась мурашками. Я расстегнул её бюстгальтер и откинул к вещам. Её небольшая упругая грудь встретила меня острыми вздернутыми сосками. Я припал к одному из них, и Миона сразу издала громкий выдох и стон. Второй рукой в этот момент я ласкал другую её грудь. Прервав долгожданные ласки, я уложил Гермиону на матрас, быстро лишив остатков одежды и подвижности, прижав к постели своим телом. Мы не разрывали взгляда. Рукой, которой не было ещё позавчера, я опустился к её промежности и уделил ей внимание. Настойчиво лаская её сокровенный бугорок, я дождался, когда её глаза покроются пеленой вожделения, и проскользнул в её лоно. Активно двигаясь, я наблюдал, как девушка подпрыгивала от каждого толчка, который со страстью принимала. Её грудь едва касалась моей, и от этого она прогибалась. Я просунул руку ей под спину и прижал её к себе. Её глаза закатились, и очень быстро по матке прокатилась волна наслаждения. Следом — почти сразу — я излился в неё, обильно, до последней капли. Я рухнул поверх неё. Миона обвила меня своими дрожащими ногами. — Я так соскучилась по тебе, — сквозь слезы молвила она. — Я тоже, милая. Мы лежали в обнимку, наблюдая за закатом над острыми пиками гор. — Я бы хотела остаться здесь навсегда. — Возможно, это и придётся сделать. *** На рассвете новый сад Мэнора особенно чудесен. В панорамные окна с распахнутыми бардовыми габардиновыми шторами Лейла увидела цветочный сад, утопающий в ярких цветах. И это в середине октября. Позади поля разноцветья возвысился кедровый дуб, кустарники дикой малины и аллея из сорока восьми рябин на месте старого лабиринта. Драко ещё спал, повернувшись на другой бок, спиной к ней, и девушка использовала этот момент, чтобы осмотреть его многочисленные шрамы. Они прорезали его плоть белыми толстыми и выпуклыми или розоватыми тонкими линиями. Она помнила, что последние — от плети Мансура, ведь у неё таких же следов полно. Солнце застенчиво выглянуло из-за плотной пелены серых облаков и озарило их комнату. Драко дёрнулся и перевернулся на спину. — Доброе утро, любимый, — прошептала Лейла и поцеловала его в лоб. — Доброе утро, любимая! Драко перевернулся к ней лицом и сжал в своих крепких объятиях. — Я рад, что ты здесь. Лейла улыбнулась, едва сдерживая слезы. — Я тоже. *** Гермиона мирно спала на моей груди. Тонкий завиток её кудрявой гривы мягко подпрыгивал от её размеренного дыхания. Я любовался её беззаботностью, ведь стоило ей проснуться, как брови сразу опустятся, а скулы напрягутся. Свои маленькие сладкие губки она вмиг подожмет. *** К вечеру солнце едва пробилось из-за туч всего на одно мгновение. Двое сидели за ежевичным чаем в малой трапезной. — Это слишком серьёзно, — проговорила Моргана. — Нам вновь придётся вмешаться. Мерлин тяжело и протяжно выдохнул. — Ты права. Мы можем придать им сил. Но как заставить их пробудить? — Нужно что-то шокирующее. Им нужна встряска, они слишком в безопасности. *** Едва заметный стук в заколдованную дверь в Норе не сразу привлёк внимание обитателей. Джинни и Гарри, сидевшие в гостиной, приняли это за стук ветряной мельницы, которую давно никто не смазывал. Джинни все же решила проверить и, открыв входную дверь, вскрикнула от неожиданности. На неё почти без сознания упал гном. — Джинни, — вырикнул Гарри, закрыв её собой, — отойди. Оба волшебника нацелили палочки на незваного гостя. — Кажется, — рассуждал Гарри, — это тот гоблин из банка Гринготтс. Крюкохват, по-моему. — Верно, — донёсся снизу слабый хриплый голос, и гоблин поднялся с пола. — Что вы здесь делаете? — не стерпела Джинни. Сев на колени, гость заговорил: — Я вынужден просить у вас помощи и защиты. За мной охотятся. — Вы помогали ему! — Гарри закипел от злости. — Почему бы нам не отдать вас им? — Потому что я знаю, где крестражи. *** Я видел тысячи рассветов, но этот был самым великолепным. Над над острым как бритва холмом поднималась алая заря. Облака, окрашенные в такой тёплый цвет, едва расползлись по ещё черному горизонту. В низине слой густого тумана скрыл от знойной дневной жары колыбель местной фауны. Миона все ещё спала. Этой ночью, после двухнедельного перерыва, мы снова любили друг друга, наслаждаясь каждым вздохом, каждым прикосновением, каждым поцелуем. Мы будто танцевали самый медленный вальс и латиноамериканский танец одновременно. Страсть и наслаждение, затянувшиеся моментом. Я вышел на балкон. Не знаю, как долго получилось забыться мыслями, вскоре пришла Гермиона. Она закуталась в тонкое льняное одеяло и больше ничего. — Я замёрзла без тебя, — прохрипела она. — Идём обратно. Я машинально кивнул. *** Драко ещё спал, когда Лейла вновь решила пройтись по Мэнору. Как он и рассказал, обстановка и интерьер оказались менее готическими, больше современными. Стены светлые, с лепниной в виде скандинавских завитков. Лестница вниз широкая, с красивым ковровым покрытием на тот же мотив. Вновь она заметила женщину, идущую следом за ней по портретами. Лейла осмелилась подойти и заговорить. — Вы следите за мной? Женщина медленно и изящно села в старинное витиеватое кресло, явно викторианской эпохи, и сложила руки на подоле своего красивого чёрного платья. — Я не слежу, а сопровождаю. — Её голос прозвучал мягко и мелодично, но пугающе. Лейла в шоке уставилась на неё. — Вы можете говорить? Женщина кивнула. — Кто вы? — Я — мама Драко. Девушка в недоумении уставилась на неё, обдумывая услышанное. Женщина продолжила: — Нарцисса Малфой, — её подбородок взлетел вверх. — Роскошное имя. А я — Лейла. — Я знаю, — женщина кивнула. *** Почти без сил Гарри и Рон вернулись в Нору с триумфальной победой. — Джинни! Получилось! — твердил Гарри. — Ещё есть надежда. Джинни со слезами кинулась на шею любимому. — Я не сомневалась. Это должно было случиться. — Не так уж и нужна нам эта предательница Гермиона, — выпалил Рон, и все присутствующие вмиг замолчали и обернулась к нему. — А ведь правда, — поддержал Сириус, — пусть уходит. Давайте отметим эту маленькую победу! Трясущимися руками Сириус раздал всем фужеры. В его груди окружающие и без слов ощущали зияющую дыру, разросшуюся от предательства Гермионы. Он с нетерпением ждал её совершеннолетия и будто получил сердечный приступ, узнав о Снейпе, своём заклятом ненавистном враге. Вскоре бокалы опустели, Гарри с Джинни и Рон с Лавандой поднялись в комнаты. — Молодёжь празднует по-своему, — Люпин похлопал друга по плечу. — Когда это мы перестали быть молодёжью? — уныло прошептал он. — Идём, — Римус потянул друга на улицу. — Теперь старые мы! *** Джинни раздела Гарри и отправила в душ. Потом, сбросив свою одежду и приняв противозачаточное зелье, проследовала за любимым. В соседней ванной лёгкие стоны сменились ритмичным постукиванием. — Мы знаем, что делать дальше, Джинни! У нас есть план, — шептал Гарри в любимые губы.