Записки на полях и запястьях

      В доме Джэхёна тепло, но на груди и без того жарко — щенок притих на руках, а он не хочет отпускать его ни на минуту.       — Я поехал, милуйтесь тут, тискайтесь, — Джонни ставит на пол огромный пакет с приданным для щенка, купленным по дороге.       Тэён зарывается в ворох вещей, одной рукой выуживая лежанку и одноразовые пелёнки, едва не вприпрыжку направляясь в гостиную.       — Пообедаешь с нами? Я заказал на три персоны, — Джэхён разбирает оставшиеся покупки.       Джонни смотрит на часы и кивает, располагаясь на диване, наблюдая, как Тэён воркует неподалёку, объясняя щенку, где теперь будет его место. Джэхён присоединяется к нему спустя пару минут.       — Какой же он милый, — улыбается Джонни, на что хозяин дома фыркает.       — Кто из них?       Тэён поднимает взгляд, понимая что смотрят сейчас на него.       — Щеночек, — Джонни сползает спиной по дивану, откидываясь назад и вытягивая свои, кажется, бесконечные ноги.       — Который из двух? — смеётся Джэхён. От его слов в груди Тэёна зарождается неприятное ощущение: он тоже для него питомец? Чон продолжает, — Ты посмотри, словно два брата: лохматые, милые, глазастые, беззащитные.       За рёбрами сжимает ещё сильнее и Тэён сглатывает горький комок, пока щенок у его ног пытается поймать свой хвостик и валится на спину. Джэхён даже не представляет, сколько правды в его словах.       — Придумал как назовёшь его? — Джонни окончательно сползает с дивана и садится рядом, протягивая пальцы щенку, что начинает их облизывать.       Даже это счастье Тэёна оказывается омрачено чужими словами, вероятно ненамеренно обидными, но всё же. Он поднимает взгляд на Джэхёна.       — Марк, — он чувствует, что не ходит по грани, а танцует на ней, когда видит, как сжимаются челюсти Чона, всё продолжающего улыбаться, но под этой маской видно чужую боль и злость.       Джонни после секундной заминки хмыкает и поднимает щенка в воздух, заглядывая в тёмные бусинки глаз.       — Ему подходит, — Тэён смотрит на него и замечает, что вместо улыбки снова ухмылка — однобокая, колючая. — Надеюсь, ты будешь хорошим мальчиком и не доставишь неприятностей.       В гостиной тишина становится всё холоднее, двусмысленнее, и Тэён немного жалеет о своей вольности, потом вспоминает слова доктора Кан о том, что подмечает-то он всё верно, но неправильно понимает.       — Не нравится?       — Нравится, — кивает Джэхён, — ты можешь назвать его как хочешь, единственное — мне теперь надо будет привыкнуть, что с нами живёт М-м-марк, — он запинается на этом имени, но тоже спускается на пол, садясь возле Тэёна, мягко проводя кончиками пальцев по его щеке. — Всё, что угодно, лишь бы ты улыбался чаще, малыш.       Палец замирает на нижней губе, едва-едва нажимая. Взгляд бегает от широко распахнутых глаз к приоткрытым губам, и Джэхён облизывает собственные пересохшие.       — Я забыл сказать спасибо за подарок, — голос теряется от того, насколько жадно на него смотрят. Прикосновения Джэхёна, не в пример прикосновениям Тэна, не вызывают желания сбежать. Дело ли в подарке или в доверии — сложно разобраться.       — Люблю баловать своего котика, — палец пробирается глубже, касается зубов, кончика языка, и выбирается обратно, размазывая по губе слюну. — Я подарю тебе весь мир, — шепчет Джэхён, склоняясь ещё ближе, коротко соприкасаясь кончиками носов. — Попроси, малыш, сделаю всё, что захочешь…       На губах остаётся лёгкий поцелуй, быстрое касание, но Тэён вспыхивает как солома в сухую погоду, перебираясь на колени мужчины, целуя с жадностью, приникая всем собой, забывая о третьем в комнате, что тихо поднимается, забирая с собой щенка, уставшего и клюющего носом в тёплых руках.       Джэхён сгребает Тэёна в охапку и неловко поднимается, перетаскивая его на диван, опрокидывает на спину, спускаясь губами по подбородку, пробегаясь вдоль по ключицам.       — Чего ты хочешь, котёнок? — его губы раскраснелись, блестят от слюны, а взгляд затуманен.       Тэёну приходит в голову, что несмотря на то, что с Джэхёном он знаком дольше и ближе всех из этой троицы — тот единственный, кто ни разу…       — Отсосёшь? — Он вызывающе вскидывает бровь, ожидая отказа, но Чон лишь задирает футболку и вылизывает впалый живот.       — Ты похудел, котёнок, — губы пробегаются вдоль пояса, — такой чистенький, такой вкусный, — он широко проводит языком по животу и утыкается носом в районе пупка. — Я так скучал по тебе…       Тэён задыхается от щекочущих касаний и поцелуев, цепляется за чужие волосы и тянет прочь от себя, вдруг стесняясь своей недавней просьбы — он не готов увидеть Джэхёна в этой роли, ему привычнее и комфортнее, что тот больше берёт от него в сексе, чем даёт. Это их равновесное состояние: деньги, время, внимание одного в обмен на тело другого. Для Тэёна это определяющее в их отношениях, в их привязанности — их незыблемая основа. Он не хочет становится паразитом.       — Стой, остановись, — Джэхён его не слышит, пропуская ладони под ягодицы и вжимаясь лицом в пах, обжигает горячим дыханием даже сквозь слои одежды. — Нет! Прошу! Стой! — Тэён вырывается, сопротивляясь собственному плавящему разум желанию, что всё больше отступает перед мыслью, что он просит о том, о чём не должен.       — Джэ? — Джонни окликает с порога кухни. — Он просил остановиться.       Оба поднимают на него взгляды: Тэён — благодарный, Джэхён — недовольный.       — Не вмешивайся, — рыкает он, — я пригласил тебя остаться на обед и ни за чем более, — он присасывается к тазовой косточке, оставляя багровую метку.       Тэён взвизгивает и сталкивает Джэхёна с себя на пол.       — Больно!       Джонни тут же оказывается рядом и, помогая подняться другу, оттаскивает в сторону.       — Аккуратнее с ним! Ведь извиниться хотел, а теперь делаешь больно!       Парень в недоумении и с ужасом смотрит на разыгрывающуюся перед ним драму: Джэхён переводит взбешённый взгляд с чужой руки, сжимающей его предплечье на лицо Джонни, шумно втягивает воздух сквозь плотно сжатые зубы и в следующее мгновение голова Со дёргается от удара кулаком. Тот отшатывается, прижимая ладонь к лицу.       — Не смей вмешиваться! Это! — он тыкает пальцем в сторону съёжившегося Тэёна, — Моё!       Джэхён рычит, словно дикий зверь, и, не обращая внимания на Джонни, закидывает пискнувшего от неожиданности Тэёна на плечо.       — Джэ! — доносится вслед, но Джэхён взбегает по лестнице со своей ношей, игнорируя его. — Тэён! Если что — зови!       В спальне Джэхён швыряет его на кровать и нависает сверху, в бешенстве рассматривая Тэёна словно впервые.       — И когд это наш Джонни стал таким заботливым по отношению к тебе?       Тэён сжимается в комочек, пока в голове проносится: «Когда бинтовал порезанную ладонь? Может когда изнасиловал? Или когда отмывал в тесном душе?». Вместо ответа он мотает головой, проглатывая подступающий к горлу комок, пытаясь задушить слёзы, рвущиеся наружу.       — И что же, котёнок, позовёшь его? — цедит Джэхён обманчиво спокойным тоном, на что Тэён, поджав губы, снова отрицательно машет головой. — Я всё для тебя делаю, но ты отталкиваешь меня?! — он ударяет кулаком по кровати, отчего Тэён всхлипывает и подскакивает, но тут же оказывается прижат к одеялу за плечи. В памяти всплывает реакция Тэна на то, что Тэён тогда закрылся от него — всё же отступил, давая передышку. Не сравнивать не получается.       — Я просто передумал! — выпаливает он в чужое лицо. — Просто хотел, чтобы ты остановился! Я не хочу, чтобы ты брал у меня в рот!       Джэхён замирает над ним каменным изваянием, пока сердце Тэёна с грохотом пытается пробить грудную клетку.       — Что? — он даже в сторону садится. Ярость в глазах сменяется откровенным недоумением, прорываясь наружу нервным смешком.       Тэён пятится, отползая к противоположному краю кровати.       — Я не хочу, чтобы ты давал мне ещё больше, — он перебирает пальцами по смявшемуся под ним покрывалу. — Ты ведь и правда, всё для меня: подарки, внимание, даже щенок. А что я могу дать взамен? Только себя, — говорить откровенно сложно, но за последнее время он наловчился в кабинете доктора Кан. — Если ты ещё и в сексе будешь мне больше отдавать, чем получать, то я не знаю, чем смогу тебе отплатить.       Джэхён фыркает и подползает ближе, ловя беспокойную тэёнову ладонь и целуя.       — Кто сказал, что ты должен чем-то платить за мою любовь? Кто сказал, что ты недостоин того, чтобы тебя баловали просто так, а не в обмен на что-то? Мы ведь не на рынке.       Тэёна накрывает ощущение, что он снова в кабинете психотерапевта. Внезапно становится стыдно за то, что сначала предложил, а потом только подумал.       — Прости, — шепчет он одними губами, опуская голову, но Джэхён приподнимает за подбородок.       — Это я должен просить прощения, — он нежно улыбается и вздыхает. — Втянул тебя непонятно во что, не даю спокойно жить. Видимо, не умею по-нормальному, — пожимает плечами, — но готов попытаться ради тебя. Готов исправиться. Прости.       Оба неловко улыбаются, и когда Джэхён тянется за новым поцелуем, Тэён останавливает, упираясь кончиком пальца в чужие губы.       — Кажется, ты должен попросить прощения не только у меня, — он мило дуется, и хоть Джэхён недовольно ворчит, но всё же отползает к краю, — и поцеловать его не забудь, чтобы не болело! — Настроение переменчиво как ветер у моря, и в глазах Тэёна озорство напополам с невинностью.       — Ладно, — чуть помявшись всё же кивает в ответ Чон. — Я обещал тебе весь мир, а ты просишь о поцелуе для другого.       — И я должен убедиться, что он тебя простит, — Тэён поднимается со смятой кровати вслед за Джэхёном.       Джонни сидит на полу гостиной, наблюдая за шумно сопящим в своей лежанке чёрным комочком, и даже бровью не ведёт, когда Тэён устраивается на диване, перемахнув через спинку. Джэхён подходит общепринятым способом и также опускается на пол.       — Приехала доставка. Накрыл на вас двоих, горячее в духовке на подогреве. Марк покормлен, в туалет сходил, дрыхнет, — он легонько касается мохнатого уха, но щенок не реагирует — настолько крепко спит.       — Спасибо и… — Джэхён вздыхает и оглядывается на Тэёна, что сейчас, точь-в-точь любопытный зверёк, рассматривает их, — прости меня.       Тэён переводит взгляд на Джонни, тот сначала приходит в замешательство, а после, облизнув рассечённый уголок губ, улыбается своей уютной улыбкой.       — Я не первый раз от тебя получаю, но впервые слышу извинения, — он поворачивается. — Ты хорошо влияешь на него, Тэё…       Он не успевает закончить, потому что Джэхён резко подаётся вперёд, ловит за подбородок и разворачивает к себе, прижимаясь к губам в поцелуе. Джонни, не ожидавший такого нападения, теряет равновесие, заваливаясь назад, хватаясь за плечи Джэхёна в попытке усидеть, и утягивает его за собой. Тэён прыскает, наблюдая, как его мужчина пытается подняться, но имея под собой в качестве опоры только чужое тело, барахтается на месте. Джонни только хихикает и пытается столкнуть с себя друга, но Тэён окликает их.       — Стоп! — оба замирают по его команде и оглядываются. В голове Тэёна одна безумная идея вытесняется другой. Он никогда не любил качели, предпочитая им карусель. Сейчас хочется затащить на неё и других, чтобы не так грустно было одному кружиться до тошноты. — Ты должен был поцеловать, где ему больно, а не новые шишки набивать, — тыкает он пальцем в сторону Чона, затем переводя его на Со, — а ты вообще простил его?       Тот, уловив чужой настрой, задумывается, щурясь и поджимая припухшую после удара губу.       — Нет, — машет головой, — определённо нет.       Джэхён упирается в грудь Джонни и седлает его бёдра, смотря на мужчину под собой с абсолютно серьёзным лицом.       — Придётся мне попросить получше, — он наклоняется и кончиком языка проходит по чужой ранке, припадая к губам в неспешном поцелуе. Джонни замирает, но спустя несколько секунд устраивает ладони на чужой талии и приподнимает голову, отвечая на ласки.       Тэён заворожённо наблюдает как поцелуй из ласкового перерастает во что-то большее, ощущая как собственное возбуждение поднимается электрической волной, покалывающей кончики пальцев. Джонни стонет в чужие губы и толкается бёдрами, подбрасывая Джэхёна. Тот крепче сжимает пальцы на предплечьях и притирается ближе.       — А вы когда-нибудь трахали друг друга? — Тэён ёрзает на месте, глазами чёрными как ночное небо, наблюдая за происходящим.       В ответ смотрят две пары опьянённых глаз.       — Нет, котёнок, мы играем в другие игры, — голос Джэхёна звучит хрипло. — Хочешь посмотреть?       — Только не при детях, — хмыкает Джонни, кивая в сторону лежанки, где спит Марк, которого происходящее рядом ничуть не тревожит.       — Прости, но я не смогу затащить тебя на второй этаж, — Джэхён игриво кусает Джонни за нос и встаёт, помогая тому подняться, затем поворачивается к Тэёну, — а тебя смогу, — его снова закидывают на плечо, но в этот раз он не против.       Джонни поднимается по лестнице следом, озорно подмигивая.       Его снова скидывают на кровать, и Тэён отползает в изголовье, устраиваясь между подушками в предвкушении. Он знает, что ожидание события иногда волнительнее его самого, но когда оба мужчины скидывают верх, в брюках забираясь на постель, то восторженно вздыхает как минимум потому, что находит это красивым: крепкие тела с чётко очерченными мышцами, прижимающиеся друг к другу, пока Джонни с Джэхёном снова начинают целоваться, бегая руками по лицам, плечам, спинам. Они смотрятся гармонично, идеально, словно две половинки единого запретного плода. От них не слышно ничего, кроме потяжелевшего дыхания и мокрых звуков поцелуев, но они и без слов знают, что нужно делать. Джонни вытягивает ремень из шлёвок и закидывает его Джэхёну на плечи. Тэён понимает, что они проделывали всё это не один десяток раз, и в нетерпении закусывает палец. Происходящее словно разученный танец. Джэхён отрывается от Джонни и встаёт лицом к Тэёну, закусывая губу в искушающей ухмылке, глядя в самую душу, где сейчас взрываются фейерверки. Джонни за его спиной перекидывает ремень, петлёй затягивая на выгнутой шее.       — Нравится, котёнок? — Джэхён звучит искушающе порочно.       Тэён часто кивает и задерживает дыхание, сбегая взглядом ниже, туда, где руки Джонни приспускают чужие брюки и бельё, выпуская наружу налитый кровью член. Чтобы Тэён не думал о том безумии, что Джэхён принёс с собой в его жизнь, одного он отрицать не может: Тэён его хочет. Всё в этом мужчине заводит, заставляя крепче сжимать колени, ёрзать от зрелища того, как Джонни ласкает Джэхёна; как крупные ладони скользят по толстому стволу, увитому вздувшимися венками; как тонкие пальцы оглаживают глянцевую головку.       — Тэёну нравится твой член, — Джонни шепчет куда-то в шею Джэхёна, на что тот кивает. — Мне тоже, — его руки убегают назад, затягивая крепче ремень на чужой шее, и Джэхён начинает сам себя ласкать. — Хочу посмотреть, как его губы будут растягиваться на нём, — Чон низко стонет и в тот же миг Джонни тянет ремень, прерывая звук. — Но это позже, а пока поиграем, — он крепче затягивает ремень.       Джэхён краснеет от недостатка кислорода, а Тэёну, кажется, что он сейчас взорвётся от его тяжёлого взгляда, опьянённого возбуждением, от вида того, как кожа собирается маленькими складочками под туго затянутым ремнём, того, как ладони Джэхёна постепенно ускоряются, наращивая темп. Ему стоит усилий оставаться на месте, иначе уже сейчас исполнил бы желание Джонни, но пока что Тэён — лишь зритель, заворожённо наблюдающий за тем, как Джэхён коротко дышит, когда Джонни позволяет, и как быстро краснеет, когда тот затягивает ремень. Когда по телу Джэхёна пробегает дрожь и Тэёну кажется, что тот вот-вот кончит, Джонни отпускает ремень и зажимает член у основания, оттягивая яички, не позволяя оргазму накрыть его. Джэхён протяжно стонет и глубоко дышит, сбрасывая возбуждение.       — Ты так смотрел, котёнок, — он опускается к Тэёну и глубоко целует, запыхано забирая кислород с чужих губ, — я хотел кончить на твоё милое личико, малыш, но это всё попозже, если захочешь, — он стирает пальцем слюну с дрожащих губ Тэёна, кивающего в ответ. — Посмотришь, как я также играю с Джонни? — Тэён снова кивает в ответ, не в силах произнести ни звука. Ему больно от того, насколько сильно возбуждён.       — Только… — Джонни расстёгивает свои брюки, нетерпеливо приспуская их, — Сядь поближе, открой ротик и ничего больше не делай, — он меняется местами с Джэхёном, устраивающимся за его спиной. — Твои глаза с ума сводят.       Тэён садится ближе и запрокидывает голову, открывая рот как и просили. Джонни быстро надрачивает, бегая взглядом от глаз к широко раскрытым губам, пока Джэхён то крепче сжимает ладонями чужую шею, то ослабляя хватку, целует Со в плечо. У Тэёна немеют челюсть и шея, а во рту пересыхает. Чтобы подстегнуть и подразниться, он шире раскрывает рот и высовывает язык. Джонни в ответ на это стонет и тут же давится воздухом, потому что Джэхён сжимает ладони, задерживает чужое дыхание дольше, чем до этого. Со хватает воздух ртом как рыбка и закатывает глаза. Ещё несколько мучительно долгих мгновений и Джэхён отпускает его шею и оба снова становятся лицом к лицу, целуясь шумно, мокро, пошло. Джонни опускает ладони, обхватывая оба члена, начиная ласкать их одновременно. Тэёна ведёт от этого зрелища и севшим голосом он просит:       — Я хочу, чтобы вы кончили на меня.       Ему в ответ стонут в унисон, и оба зарываются пальцами в его волосы, аккуратно оттягивая. Тэён быстро стягивает худи с футболкой, снова запрокидывая голову и высовывая язык. То как на него смотрят — жадно, похотливо, откровенно — заводит сильнее, чем то, что он сидит на коленях перед двумя мужчинами, дёргано ласкающими себя перед его лицом.       — Милый, ты просто сводишь с ума, — севшим голосом шепчет Джонни.       — Котёнок, я так люблю тебя, — Джэхён кончает первым и Тэён жмурится, чувствуя как на лицо падают тёплые капли, стекающие ниже по шее.       Джонни доходит до пика следом, выплёскиваясь поверх следов Джэхёна.       — Спасибо, Ёни, ты был таким хорошим мальчиком, мы тобой очень дорожим, — Джонни целует под ухом, и от слов, произнесённых тихим шёпотом, пока он стирает салфетками с его лица сперму, волна возбуждения и обжигающего тепла накрывает Тэёна таким плотным покрывалом, что он крупно дрожит и чувствует, что теперь ему придётся в ванной не только умываться, но и смывать следы собственного удовлетворения. Мозг превращается в клубничное желе, и Тэён едва снова не проваливается в темноту манящей бездны, когда его подхватывают две пары рук.       — Я набрал воды, идём, — над ухом слышен голос Джэхёна, — снова отрубился, умоешь?       Джонни угукает в ответ и Тэён, расслабляясь в тёплых руках, чувствует, что его куда-то несут. Пусть хоть на край света — ему сейчас настолько хорошо, что плевать. К нему и пальцем не притронулись, а он снова проваливается за грань своего сознания.       Стробоскопными вспышками перед сознанием калейдоскоп образов и ощущений: мягкость рук Джэхёна, придерживающих его, когда Тэёна опускают в тёплую воду, фруктовый аромат мыла, которым Джонни нежно умывает его, тихий смех и приглушённый разговор мужчин, вытирающих его пушистым полотенцем — всё это доносится словно сквозь толщу воды.       Окончательно приходит Тэён в себя, сидя на коленях Джэхёна, пока Джонни разливает по чашкам ароматный кофе. По-прежнему полураздетый, он смотрится на чужой кухне очень по-домашнему, словно этот дом и его тоже.       — Про секс я понял, — бурчит Тэён, носом зарываясь в тепло шеи перед собой, — а жить вдвоём вы пробовали?       Джэхён тихо смеётся, поглаживая по голове, баюкая в своих руках.       — Конечно пробовали, и это было… ужасно.       — Я до сих пор с содроганием вспоминаю, — перебивает его Джонни, ставя на стол кофе, подталкивая Тэёну бутылочку с вишнёвым сиропом. — Одно дело набегами бывать друг у друга, другое — делить быт, обязанности. Это как жить с…       — Братом, ну не родным конечно, сводным, — заканчивает Джэхён, щедро наливая в кружку сироп. — В какой-то момент ссор становится больше, чем приятностей. Кстати, котёнок, расскажи о своей семье?       Парень каменеет в его руках и поднимает испуганный взгляд на Джонни, благодаря судьбу, что Джэхёну сейчас не видно его лица.       — Думаю, если бы у него был брат, то мы бы знали, — ухмыляется Джонни.       — Да, — Тэён чувствует, что ступает на тонкий лёд и каждый шаг сопровождается звонким треском и гулом бездны, прячущейся под ногами. Ему непонятно, почему он должен скрывать правду о Минхёне, но раз уж Джонни так решил — так и сделает.       — А кто-то кроме тёти у тебя оставался?       Чужой интерес вроде самый праздный, но Тэёну сейчас почему-то особенно неуютно признавать, что:       — Я остался один, — он напряжённо наблюдает за тем, как Джонни садится напротив и подхватывает из общего блюда кусочек мяса, протягивая Джэхёну.       Тот принимает еду, а Джонни уже снова протягивает палочки, на этот раз угощая Тэёна. Пока он пережёвывает, Джонни ухмыляется.       — Это хорошо, что нам не придётся тебя ни с кем делить: целиком и полностью наш.       Тэён едва не давится от чужих слов, косясь на Джэхёна.       — Будь моя воля — запер бы дома и никуда не выпускал, чтобы не случилось ничего, иначе мы будем единственными, кто будет знать, что ты пропал.       По спине ползут ледяные колючки, пробираясь под кожу, просачиваясь в лёгкие, заставляя нервно рассмеяться, чтобы скрыть страх, окутывающий от макушки до пяток.       — Ну ещё есть… Тэн, — слова под конец звучат как вопрос.       Джонни смотрит на него не моргая, отчего кажется, что видит всю ту бурю, что сейчас разыгрывается в душе Тэёна из-за чужих слов, затем всё-таки улыбается.       — Видишь, как много у тебя людей, кому ты нужен, это здорово.       Джэхён проводит горячей ладонью по спине, и Тэён вздрагивает от простого прикосновения.       — Знаешь, возможно, мы станем для тебя новой семьёй. Неправильной, со своими скелетами в шкафах, но всё же…       Тэён смотрит в свою чашку с кофе. Буквально только что Джэхён обещал постараться исправиться, попробовать быть «нормальным», потом устроил Тэёну то, что никак не вписывается в понятие о нормальности. Впрочем, если в этом доме даже в кофе льют вишнёвый сироп, может «нормальностью» в общепринятом понимании здесь и не пахнет? Он отпивает из кружки и удивлённо поднимает брови.       — Очень вкусно.