Torn apart

Тэхен лежит в широкой мраморной ванной, наполненной алой жидкостью. Кровь не его. В воде вообще нет крови. Закат пробрался сквозь витражное окно, окрасив давно остывшую воду в кровавый. Тэхен не чувствует холода, который пробрался под кожу. Не чувствует жжения в глазах от слез, нескончаемым потоком лившихся последние несколько дней. Боли от ссадин, любезно подаренных личным Дьяволом, он тоже не чувствует, как и голода. Тэхена выворачивает наизнанку от того, что он позволил Чонгуку с собой сделать. Омега чувствует, что предал того, кому свое сердце даровал с самой первой встречи, позволив грязными руками и ядовитым губам оставлять следы на теле, ставшим ужином для изголодавшегося зверя. Тэхен помнит каждую секунду того, что делал с ним Чонгук. Каждый толчок меж дрожащих бедер, которые впоследствии покрылись уродливыми отметинами. Каждый грязный поцелуй на шее и ключицах. В ушах до сих пор стоит собственный надрывный крик и рыдания. Тэхен даже помнит тональность хриплых стонов Чонгука и ритм дыхания. Та ночь на всю жизнь останется в памяти. А сколько таких ночей ждет этого обреченного человека? Только сама Судьба может ответить на этот вопрос.       Тэхен смотрит в окно немигающим взглядом и ему на секунду становится любопытно, что будет, если спрыгнуть вниз. Смерть от падения со второго этажа маловероятна, но переломов не избежать. Если повезет, лицо изуродуется, и он перестанет быть интересен Чону. Тэхен нужен мужчине живым и не важно, в каком состоянии будет его физическая оболочка. В этом Ким убежден. Если действовать наверняка, то кухонный нож самый верный помощник. Сталь достаточно острая, чтобы добраться до вен. Тогда эта ванна была бы до краев заполнена теплой кровью. Тэхен резко выныривает из размышлений, пугаясь этому мраку, которому он позволил на мгновение взять над собой контроль. Он, как мантру, повторяет слова Намджуна о том, что нужно быть сильным. Сердце  начинает биться быстрее от мыслей о том, ради которого продолжает поддерживать жизнь. — Ты спасешь меня, а Чонгук будет гореть в Аду, — посиневшими от холода губами шепчет Тэхен Намджуну, образ которого он явственно видит перед собой несколько секунд. Три дня добровольной голодовки не остаются без последствий. Тэ протягивает руку чтобы прикоснуться к его щеке, но пальцы проходят сквозь воздух и наступает необъятная тоска. Омегу разрывает изнутри от невозможности увидеть любимого человека, прикоснуться к нему и крепко-крепко обнять. Не успевшие затянуться швы после встречи с Намджуном, расходятся и кровоточат с новой силой. Тэхен не знает, сколько еще он сможет терпеть эту боль. Омега тихонько всхлипывает, прокручивая в голове счастливые воспоминания с любимым альфой, чтобы окончательно не утонуть в собственных мыслях, разъедающих череп. В начале этой зимы они с Намджуном ходили кататься на коньках. Тэхен это делал мастерски, потому что папа с детства водил его на каток по выходным, а вот Джун был слишком неуклюжим на льду и набил себе несколько шишек и даже синяк получил. Омеге стало легче дышать от этого забавно момента, ярко виднеющегося перед глазами.       Через несколько минут прислуга нервным голосом сообщает о том, что господин прибыл. Помяни Дьявола.       Тэхен не верная собака, которая будет хозяина встречать с улыбкой и виться вокруг ног. Омега с места не двигается, лишь пену в воду добавляет, чтобы скрыть свою наготу. — Привет, малыш, — Чонгук открывает дверь в ванную и застывает каменной статуей на месте. — Выглядишь так, будто призрака увидел, — звучит равнодушно из уст Тэ. — Готов поклясться, что уже видел тебя в ванной, полной крови, — Чонгук смотрит на живого Тэхена, а перед глазами его другая версия, немного младше и безжизненная. — Дежавю? — переспрашивает омега и опускает взгляд на свою левую руку, которая заныла тупой болью. Чонгук устало трет глаза, смаргивая наваждение, и отвечает. — Трехдневный недосып, — альфа разминает затекшую от длительной поездки шею. — Чем ты занимался все это время? — первое, что приходит Тэхену на ум. — Пришлось уехать в другой конец страны и разобраться с задержкой поставок товара, — размыто отвечает Чонгук. Тэхен не глупый и сразу понимает, что это что-то незаконное.— А что, тигренок волновался из-за моего отсутствия? — интересуется мужчина и усаживается на бортик ванной. — Не льсти себе,Чонгук. Я мог нормально дышать эти три дня, но как только ты вернулся, я вновь начал задыхаться, — Тэхен берет руку альфы и ставит себе на шею. — Сожми и прекрати это все наконец.       Чонгук внимательно смотрит в глаза цвета поздней осени и видит на их дне отчаяние, но никак не смирение и покорность. Он смыкает пальцы вокруг тэхеновой шеи и давит, не сильно, но ощутимо. Омега моментально начинает задыхаться даже под таким напором и инстинктивно хватается за руку, стараясь отцепить ее от горла. — Ты боишься смерти, — заключает Чон, убрав руку, и тянется поцеловать алеющие следы на лебединой шее. — Не смей, — вскрикивает Тэхен, плеснув мыльную воду ему в лицо и вжимается в бортик ванной спиной, жадно ловя воздух ртом. — Ты прав, сейчас я не готов отдать себя смерти. Но наступит день, когда ты окончательно лишишь меня рассудка, и я покончу с собой. — Ты слишком маленький, чтобы манипулировать мной, — с легкой улыбкой отвечает на это заявление Чонгук и стирает с лица капли стекающей воды. Мужчина начинает присматриваться к лицу омеги и подмечает, что скулы стали более заметны, кожа потускнела и лишилась природного здорового сияния. — Когда ты ел последний раз? — хмуро спрашивает альфа. — После того, что ты сделал со мной в своей спальне, я ничего не мог есть. — Прислуга тебе приносила еду? — звучит как на допросе. — Они накрывали для меня стол в гостиной пять раз на день и даже приносили еду под дверь, но я отказывался. Я и сейчас откажусь, если ты попробуешь заставить. — Тэхен, не веди себя как ребёнок. Твои голодовки ничего не изменяет. Ты только здоровье себе ухудшишь. — На это и расчет. Тебе ведь не нужен больной омега, — язвит Ким. — Ты нужен мне любым. А теперь вставай и пойдём поужинаем. Если не хочешь дома есть, я свожу тебя в любой ресторан на выбор. — Мой ответ все тот же, — Тэхен непреклонен.       Чонгук не говоря больше ни слова, встает и уходит на первый этаж, где собирает всех работников, отвечающих за готовку. Мысль о том, что Тэхен голодал все эти дни будит в нем зверя. Его мальчик и без того хрупкий, а сейчас выглядит еще меньше и болезненнее. Чонгук не хочет принимать тот факт, что именно он является причиной, по которой у Тэхена нет желания поддерживать свою физическую оболочку в нормальном состоянии. Чонгук никогда не узнает сколько слез пролил омега после того, как альфа над ним надругался в обмен на спасение дорогого сердцу человека. Слез Тэхена хватило бы чтобы все океаны вышли из берегов и затопили планету, как чонгуков яд тэхенову душу. О том, что омега хотел содрать кожу с себя в тех местах, к которым он прикасался, и выблевать внутренние органы от тошноты,  Чонгук тоже не узнает. Чону проще сорвать злость на невинных людях, нежели признать тот очевидный факт, что он день за днем отравляет и разрушает Тэхена изнутри. — Почему никто не сообщил мне о том, что Тэхен эти три дня отказывался от пищи? — Чон на змеиный шепот переходит, заглядывая в лицо будущим трупам. — Мы боялись вашего гнева, Господин Чон. — Вашей основной обязанностью было заботиться о моем омеге. Вы не справились с этой задачей. За каждый его день, проведенный без еды, я отниму по одной жизни, — на губах расцветает ядовитая ухмылка.                            —       Как только Чонгук вышел из ванной, у Тэхена возникло лишь одно желание — уснуть и не просыпаться, пока альфа вновь не уедет на работу и не оставит его в одиночестве. Омега неспешно поднимается на ноги, сил двигаться совершенно нет, вытирает замерзшее тело махровым полотенцем и идет в свою спальню. Там натягивает широкие штаны бежевого цвета на худые ноги и белую футболку. Тэхен забирается на широкую кровать, но звук выстрелов разбивает все надежды на сон. Он резко подскакивает с кровати, отчего в глазах моментально темнеет, но быстро придя в себя, омега направляется на источник шума. Пока Тэхен спускается по мраморной лестнице быстрым, насколько позволяет слабое тело, он молится о том, чтобы не увидеть ужас, рождающийся в голове. Спустившись на первый этаж он замирает, словно статуя. Тэхен видит как по мраморному полу расплывается лужа крови, в которой лежит прислуга. Глаза омеги расширяются от страха, а горло сжимает удушающий спазм, перекрывая доступ к кислороду. По щекам катятся кристальные слезы. Тэхен их быстро смаргивает и переводит взгляд на Чонгук, стоящего в рубашке, покрытой брызгами теплой крови. — Ты убил их, — дрожащим голосом говорит Тэхен, наблюдая за тем, как Чон приближается к нему, — Зачем?       Подойдя в упор к Тэхену, мужчина хватает его за локоть и тащит к убитым телам. До омеги с опозданием доходит, что делает мужчина, но сил вырваться совершенно нет. — Смотри внимательно на последствия своих слов, — ядовито шепчет Чонгук подталкивая его вперёд. Не в силах сохранить равновесие, омега валится на пол возле не успевших остыть трупов. Тэхен отчетливо видит отверстия от пуль в их головах, с которых продолжает вытекать кровь, и чувствует крепкий запах пороха и смерти. Внутри все органы переворачиваются от осознания того, что эти люди только недавно еще расхаживали по дому и работали на благо своего хозяина, а сейчас от них осталось лишь мясо и кости. Укол вины задевает тэхеново сердце, и он закрывает лицо, не в силах больше смотреть на этот Ад на Земле.       Чонгук присаживается рядом на корточки, убирает его руки с тонкими длинными пальчиками и заставляет смотреть, сжав щеки татуированными пальцами. — Эти люди могли остаться живыми, если бы ты не капризничал, как ребенок и согласился поужинать, — шепчет в самое ухо альфа и ведет носом по шее, вдыхая терпкий аромат страха и грейпфрута. Адская смесь запахов и такая любимая Чонгуком. — Они не заслужили этого, — сломанно отвечает Тэхен, немигающим взглядом наблюдая за кровавой змеей, которая все ближе подползала к нему. — Я убил не весь персонал, но могу и сделаю это, если ты продолжишь отказываться от еды, — предупреждает мужчина и помогает ему подняться с пола, чтобы омега не испачкался. — Как я могу есть среди горы трупов? — Я не изверг, чтобы заставлять тебя есть в такой обстановке, — совершенно спокойно отвечает Чон. "Ты — монстр", — вертится на языке, но Тэхен не озвучивает этого, чтобы не спровоцировать Чонгука и не стать свидетелем очередной кровавой расправы. — Надень самое красивое, что у тебя имеется в гардеробе. Я буду ждать во дворе, — тоном, не терпящим возражения просит альфа и направляется к себе, чтобы сменить пропахшую смертью и порохом одежду на что-то более приличное, чтобы соответствовать своему спутнику. Тэхен смотрит удаляющемуся альфе в спину и закусывает нижнюю губу до крови, чтобы не издать истошный вопль, которой родился в горле и хочет вырваться наружу. Видеть каждый раз смерть вокруг себя — невыносимо и дико. Омеге даже кажется, что они с ней скоро станут лучшими друзьями и он сам вложит себя в ее костлявые руки, потому что жизнь с Чонгуком невыносима. Альфа каждый раз вгоняет раскаленный клинок Тэхену в грудь своими бесчеловечными поступками, оставляя после себя глубокую кровоточащую рану и когтистые следы на сердце. Ким отрезвляет себя крепкой пощечиной и мысленно велит себе собраться и делать так, как требует от него Чонгук. Чонгук любит, когда он ведет себя покладисто, прямо как послушный, выдрессированный зверек и тогда не применяет насилие.       Идти по пути наименьшего сопротивления — лучший вариант, который Тэхен пытается себе внушить. Выпив залпом стакан живительной воды, омега поднимается к себе в спальню и распахивает шкаф, ломившийся от брендов класса люкс. Тэ вспоминает, с каким желанием Чонгук всегда смотрит на его нежную шею и острые ключицы, и останавливает свой выбор на молочной блузке с большим вырезом в области груди. На бедрах оказываются черные штаны из кожи, обтягивающие тощую задницу. Тэхен натягивает на плечи леопардовую шубу и подкрашивает губы ярким тинтом. Свой образ омега намеренно завершает резким парфюмом. Пусть Чонгук задохнется. Ким смотрит на себя в зеркало в пол и остаётся доволен результатом. Спустившись вниз, омега удивляется, когда не видит трупов и лужи крови точно. Вероятно, Чон приказал оставшейся прислуге устранить последствия своего безумства. Охрана распахивает перед Тэхеном дверь, словно он император и сам не в состоянии этого сделать, и он наконец-то оказывается снаружи этой клетки, именующейся домом. Во дворе, вымощенном белым камнем, он видит Чонгука, который прислонился бедром к капоту мерса и неспешно курит. Тэхен намеренно шагает к нему походкой от бедра, как его учили когда-то друзья в старшей школе. Чонгук на секунду зависает от такой грациозной поступи, напоминающий дикую кошку. — Решил сменить образ недотроги на мальчика из эскорта? — довольно скалится Чонгук, притягивая подошедшего омегу за талию и усаживает на капот. — Ты ведь просил одеться в самое лучшее, — равнодушно отвечает Тэхен, выхватив у него сигарету и делает затяжку, отведя взгляд в сторону. Он надеется успокоить себя никотином, потому что сердце в горле начинает биться от пожирающих обсидиановых глаз. Чонгук оглаживает большим пальцем тэхеновы ключицы и ощутимо проводит носом по шее, внюхиваясь. Тэхен делает вторую затяжку, забавно морща лицо от горечи табака, и пытается отвлечься от ненавистного запаха горького шоколада, который бьет в нос вблизи. Лучше так уничтожать свои легкие, нежели феромонами Чонгука. — Даже под литрами духов я чувствую твой запах, — порыкивает альфа ему в шею и оставляет поцелуй-укус. Тэхен вздрагивает от этого, но не отстраняется. Пусть лучше Чонгук шею терзает, но только не губы. Чтобы Чон с ним не делал, поцелуи в губы это сокровенное для омеги. Он только одному человеку готов их дарить. — Как жаль, я надеялся, что это поможет, — театрально вздыхает Ким и хочет затянуться еще раз, но альфа забирает у него сигарету и сам докуривает, смакуя привкус грейпфрута и ягодного тинта с тэхеновых губ. — Даже в этой порочности, ты не теряешь своей ангельской невинности, — Чонгук поправляет блузку на нем и открывает дверь мерседеса. Это уже вошло в привычку. Тэхен располагается на удобном кожаном кресле возле водительского, на заднее он никогда не сядет после того, что там произошло. Чонгук напоминает ему о ремне безопасности и заводит двигатель мерседеса, покидая территорию особняка. — Не вижу твоих цепных псов,— подмечает омега, смотря в зеркало заднего вида, — Разве они не всегда таскаются за тобой? — Там, куда мы едем, охрана не понадобится. — Куда ты меня везешь? — Есть один ресторанчик, где делают вскуснейшее мясо на гриле. — Мясо на гриле, — повторяет следом за альфой Тэхен, облизывая пересохшие губы. Пустой желудок от одной только мысли о пище начинает урчать так громко, что даже шум двигателя не способен заглушить его. — Потерпи немного, мы скоро будем на месте, — с улыбкой произносит Чонгук, смотря на засмущавшегося из-за неловкости омегу и гладит его по плоскому животу. — Держи свои руки при себе, — Тэхен отпихивает его большую ладонь со своего живота и сам обхватывает его, стараясь хоть как-то унять саднящую боль в желудке. Спустя двадцать минут, их встречает Сеул своими яркими огнями и суетой, присущей столице. — За нами хвост, — нахмурившись говорит Тэхен, заметив хонду, которая подозрительно сворачивала в тех же местах, где и мерседес Чонгука. — Это один настырный журналист, который хочет на моем имени сделать сенсацию, — объясняет альфа, крепче сжимая руль от накатившего раздражения. — Надо было с ним разобраться еще тогда когда, когда он пробрался на закрытую вечеринку и сделал снимки оргии, в которой я участвовал, после чего слил их в сеть. — Даже не думай о том, чтобы убить этого человека. Он ведь ничего тебе не сделал, оргия не в счет, — Тэхен кривит лицо от неприятного слова. —  Я не думаю, что та статья сильно повлияла на твою репутацию в мире бизнеса. Если бы он мог накопать на тебя что-то серьезное, то ты давно бы уже сидел за решёткой. — Малыш, как же ты наивно мыслишь, — Чонгук издает смешок. — Полиция давно уже работает в моих интересах. — Тогда почему ты так переживаешь об этом журналисте? Он ведь для тебя не более, чем насекомое. —Я ценю свою приватность. Этот журналист очень назойливое насекомое, которое крутится под  ногами и ждет, когда я его раздавлю. — Долго еще ехать? Я сейчас умру от голода, — хнычет омега, высматривая что-то похожее на кафе. — Мы на месте, — воодушевляет его альфа и ищет место для парковки. — Ничего не понимаю. Где здесь ресторан? — омега осматривается по сторонам, но ничего кроме многоэтажек не видит. — Он на последнем этаже этого здания, — альфа тычет пальцем в высотку с неоновой надписью. Тэхен стремительно открывает дверь авто и собирается побежать к источнику еды, но Чонгук его останавливает, крепко взяв за руку. — В чем... —  Тэ не договаривает, наблюдая за тем, как из преследовавшей их машины выходит молодой альфа с камерой в руках. — Господин Чон, добрый вечер. Какое совпадение Вас здесь встретить, — С дежурной улыбкой приветствует мужчина. — Кто Ваш очаровательный спутник? Какие между вами отношения? Тэхен внимательно следит за реакцией Чонгука, чувствуя волну гнева, которая рождается в альфе и гладит его руку своей, чтобы избежать очередного убийства. Чонгук переплетает с ним пальцы, отбрасывая мысль о том, чтобы спустить всю обойму в лицо этого настырного ублюдка. — Наши отношения не для камер, — холодно отвечает Чон и уходит, не отпуская маленькую ладошку.                               ***       Джаз. Это первое, на что обратил Тэхен внимание, когда оказался в ресторане на сорок пятом этаже. Этот жанр музыки он обожал с самого детства и вечерами напролет мог слушать виниловые пластинки, лежа в своей постели и наслаждаясь ласкающей слух музыкой. По одному звонку Чонгука, ресторан опустел и остались лишь шеф-повар и один официант. Альфа выбрал столик возле большого панорамного окна, с которого открывается вид на реку Хан и весь Сеул. Мужчина понимает, что не прогадал, когда видит в тэхеновых больших глазах удивление, быстро сменившееся на восторг. У Тэхена дыхание перехватывает от мерцающих огней по ту сторону стекла. Машины, здания, люди там внизу кажутся такими далекими, что омеге невольно начинает казаться, будто это все не реальность, а искусно написанная картина гениальным художником. — Пожалей свой желудок и закажи что-нибудь наконец, — возвращает его в реальность Чонгук и продвигает меню. Тэхен быстрым взглядом скользит по перечню блюд, от одного только вида которого рот начинает наполняться слюной, и выбирает куриный бульон, стейк из свинины и овощной салат. Чонгук заказывает лишь стейк и бутылку красного сладкого. Официант, омега средних лет, внимательно слушает и записывает заказ в блокнот, молясь о том, чтобы влиятельному гостю и его спутнику понравились блюда, иначе он может лишиться работы. Он готов был уже передать заказ повару, как вдруг Чон остановил его на полпути и попросил вдобавок десерт для Тэ. — Хочешь споить и воспользоваться моим бессознательным состоянием, как в тот раз? — с укором произносит Тэ, снимая с себя шубу, после чего вешает ее на спинку стула. — Ты слишком напряжен. Алкоголь поможет тебе избавиться от стресса,— Чонгук достает зажигалку из кармана своей куртки и поджигает две свечи, наполняя их уголок мягким светом. — Если ты опьянеешь, я помогу тебе добраться до постели и на этом все. Я не такой ублюдок, каким ты меня считаешь и свое обещание помню. — Ты забыл, что сделал со мной несколько дней назад? — Тэхен складывает руки на груди и мечет в него взглядом, полным презрения и отвращения. —  Я солгу, если скажу, что мне не понравилось иметь с тобой такого рода близость. — Близость? Так ты это называешь? Ты набросился на меня, как дикое животное, — во рту скапливается горечь. — Мое тело получило удовольствие, но это удовольствие было кратковременным. После того, как ты уснул, я вернулся и сидел напротив твоей постели до рассвета. Ты плакал во сне, а у меня внутри все жгло огнем, — Чонгук задумчиво смотрит на пламя свечи, не находя лучшей аналогии для того, что происходило внутри него. — Я не пытаюсь себя оправдать или переложить вину за случившееся на тебя. Я лишь хочу, чтобы ты больше никогда не поступал так безрассудно и мне не пришлось видеть твои слезы вновь. — Ты причина моих слез, Чонгук, и всегда ею будешь. Я несчастен рядом с тобой и ты тоже обрекаешь себя на несчастье, если не одумаешься и не отпустишь меня, — Тэхен тяжело вздыхает и комкает рядом лежащую салфетку. — Ты не даешь мне шанса доказать обратное. — Здесь, — омега тычет пальцем в свою грудь, — есть место только для одного человека. — Ты знаком с ним всего два года. Этого мало, чтобы безвозвратно влюбиться, — погрубевшим тоном заявляет Чон. — Что ты вообще знаешь о наших с ним отношениях? — омега вскидывает руки и со всей силы бьет по столу, от чего сервиз чуть не летит на пол. — Я никогда так в своей жизни не был счастлив, как с Намджуном. Каждая моя минута, проведенная с ним была наполнена трепетом, от которого у меня внутри тепло разливалось. Он дорожил мной и относился, как к самому ценному, что есть в его жизни. Я ни одной слезинки не пролил из-за него.       Тэхен во всем прав. У Чонгука сводит зубы от этой правды, которая режет его острым лезвием, вспарывая грудную клетку и вырывая все органы, лишая жизни. Будь его воля, он бы переродился другим человеком, который был бы достоин Тэ. Но у людей только одна жизнь. В этой жизни Чонгук не умеет любить. Ему никто не показал, что это за чувство такое. Никто не объяснил, что оно светлое и мягкое, подобно крыльям ангела и такое же сладкое как сахарная вата. Тэхен в мужчине пробудил столько ранее неизведанных эмоций и чувств, что голова идет кругом. Чонгук хочет обладать его сердцем, и если для этого придется его вырвать собственными руками, то так тому и быть. — Пусть у нас с тобой все началось не так гладко, но я костьми лягу, чтобы ты на меня посмотрел таким же взглядом как на него. — У меня для тебя плохие новости, Чонгук. Этому никогда не бывать, — у Чонгука что-то в груди скребет от этих слов. — Я упорный человек и всегда своего добиваюсь, независимо от поставленной задачи и ее тяжести. — Человеческие чувства это не бизнес. Их нельзя получить материальным способом или методом грубой силы. Этому учат родители с малого возраста. Разве тебе папа не объяснял, когда ты был ребенком? — Не продолжай эту тему — резко перебил его альфа. Тэхен уловил в его взгляде нечто, похожее на боль, но чонгуковы глаза вновь стали холодными и непроницаемыми. — Ваш заказ, — как по щелчку появился официант и поставил на стол тарелки с едой, клубящейся паром. Вдохнув ароматный запах, Тэхен застонал в голос и принялся быстро ее поглощать, забывая о всех правилах этикета. Пока омега жадно глотал куриный бульон, Чонгук разрезал для него мясо на небольшие кусочки, чтобы желудок не сильно нагружать, и разлил вино по бокалам. Пока Чонгук неспешно доедал стейк, Тэ умудрился съесть всю еду и даже десерт слопать. Омега запивает все красным сладким и откидывается на спинку стула, не в силах нормально дышать. Альфа смотрит на его выпирающий из-за большого количества еды живот и растягивает губы в подобии улыбки. — Было безумно вкусно. Оставь сотрудникам хорошие чаевые, — просит омега, смакуя на языке терпко-сладкий алкоголь. Вино дарит долгожданный покой и убирает куда-то на задворки сознания весь стресс и переживания. — Оставлю, — заверяет его Чонгук, складывая столовые приборы на пустую тарелку. В помещении начинает играть любимая песня альфы. — У меня будет к тебе просьба: подари мне танец. — Ты ведь не отстанешь, верно? — Верно, — мужчина поднимает со своего места и подходит к нему, протягивая руку. — Всего один танец, Тэ, прошу тебя. — Один танец и мы уезжаем. Я спать хочу, — строго говорит омега и вкладывает свою ладонь в чонгукову.       Они стоят в центре помещения, окутанного приглушенным светом, создающим интимную атмосферу. Альфа располагает левую руку на омежьей утонченной талии, а правой аккуратно сжимает тэхенову ладошку, такую крошечную по сравнению с его. Чонгук наслаждается этим редким моментом полного умиротворения и запоминает каждую его секунду. Его демоны успокаиваются рядом с ангелом. Между их телами расстояние можно сосчитать в миллиметрах. Будь Тэхен трезв, его наверняка трясло бы от настолько близкого контакта с Чонгуком. Но алкоголь притупляет гадкий, словно змеиный, клубок чувств и создает приятную пустоту в сознании. Омега позволяет мужчине вести в танце и слабо покачивается в такт расслабляющей музыке. — Я так скучал по тебе, Тэ, — шепчет на ухо Чонгук и зарывается носом в его каштановые волосы, впитывая в себя, ставший родным запах. — Эти три дня тянулись, словно целый месяц. Я думал, что с ума сойду, если не увижу тебя вновь. Три дня, состоящие из рек льющейся крови, в бизнесе Чонгука по-другому нельзя, мужчина только мог мечтать о том, чтобы поскорее разобраться со всем и вернуться домой.Для альфы теперь дом там, где есть Тэхен. Он скучал по милой родинке на кончике идеального носа, розовым губам и глазам цвета поздней осени. Чонгук с каждой секундой тонет в этих невинных глазах. Внутренний зверь альфы скулил и выл без Тэхена. Тэхен — зависимость, одержимость, помешательство, сумасшествие, безумие. Чонгук способен на самые безумные вещи ради того, чтобы его личная аддикция была рядом с ним остаток его жизни. — Настолько сильно хотелось трахнуть меня, что не мог дождаться? — это алкоголь говорит за Тэхена. Омега никогда бы не решился говорить настолько провокационные вещи человеку, которому ничего не стоит лишить жизни его любимых людей, а потом и его самого. — Твое тело прекраснее всех известных скульптур, — Чонгук укладывает подбородок ему на плечо, примостившись как кот. — Было бы глупо отрицать, что ты меня не возбуждаешь. Но кроме физической оболочки, я хочу узнать тебя как человека. Понять, о чем ты мечтаешь и чего желаешь достигнуть в жизни. Я хочу узнать тебя как личность. — Моя мечта — побывать во Флоренции, — выдержав небольшую паузу, отвечает Тэ. — Почему именно этот город? —  искренне интересуется альфа, и надеется, что омега позволит узнать о себе побольше. — Флоренция — это колыбель эпохи Возрождения, — цитирует своего лектора по литературе Тэхен. — Эта величественная эпоха породила множество известных во всем мире картин, архитектурных скульптур и зданий. Есть там один музей, который я  хотел посетить еще со старшей школы...— Ким резко замолкает, когда осознает, что сболтнул лишнего. — Как этот музей называется? Почему молчишь, тигренок? — альфа чувствует себя ребенком, для которого сказку оборвали на самом интересном месте. — Мне интересно тебя слушать, продолжай, пожалуйста. — Мои мечты тебя не касаются. Если бы не вино, я бы не сказал тебе ни слова, — Тэхен прикусывает губу до крови, наказывая себя за выпитое. — Флоренция значит, — довольно хмыкает мужчина, запомнив каждое его слово до единого. — Песня уже закончилась, — напоминает омега и одним взглядом просит отпустить его. — Я бы танцевал с тобой до самого рассвета, но тебе действительно нужно отдохнуть, — Чонгук с неохотой отстраняется от него и подзывает официанта, чтобы расплатиться за ужин.       Они спускаются на лифте на первый этаж и покидают здание. Тэхен плюхается на переднее сиденье и прикрывает глаза от накатившей эмоциональной и физической усталости. Звук работы двигателя усиливает сонливость. Омега готов был провалиться в сон, но голос Чонгука вернул его в реальность. — Знаешь, тебе идет Италия. — Ты о чем? — зевает Тэ, прикрыв рот ладошкой. — Я там был несколько раз по работе и могу сказать, что эта страна очень солнечная и теплая. Тебе понравится отдыхать на Средиземном море, я в этом уверен. — Что значит, мне там понравится? — сон как рукой сняло и омега напрягается от этих слов. К горлу подступает тяжелый ком. — Я отвезу тебя туда. Это будет моим свадебным подарком для тебя,— Чонгук переводит взгляд с дороги на тэхеново лицо и ему не нравится то, что он видит. — Я не хочу за тебя замуж. Как ты вообще представляешь наш брак? — вскрикивает омега, задыхаясь от жгучего чувства раздражения и отчаяния. — Думаешь, если наденешь кольцо на мой палец, то это изменит мое отношение к тебе и я сразу загорюсь желанием прожить до конца своей жизни с таким монстром под одной крышей? Может, ты еще и детей от меня хочешь? — Твоя категоричность не уместна в данной ситуации. Будет лучше, если ты смиришься с тем фактом, что твое  будущее только рядом со мной. Чем больше ты отрицаешь, тем болезненнее для тебя будет принятие этой реальности, которая скоро наступит. Насчет детей ты прав. Я вижу тебя прекрасным папой моих наследников. Тэхен четко слышит каждое слово, но его мозг отказывается принимать смысл сказанного, — Чонгук все решил за них двоих и его не заботит мнение самого Тэ. Никогда не заботило. Мужчина идет на поводу своего больного эгоизма, как и всегда. Тэхену хочется чтобы они не доехали до особняка Чона живыми. Пусть лучше они слетят с моста в реку Хан и она заберет их жизни. Тэхена не пугает смерть. Омегу вводит в состояние ужаса и паники одна только мысль о том, чтобы прожить с этим мужчиной до конца своих или его дней. — Как ты можешь решать судьбы других людей? Кто дал тебе на это право? — во все горло кричит Тэхен, но у Чонгука ни один мускул на лице не дрогнул. Он глух к его мольбам о свободе. У Тэхена больше нет свободы и не будет, как бы сильно он на это не надеялся. Чонгук собственными руками вырвет с корнем оставшуюся надежду, как и тэхеновы крылья. С мясом и кровью, но альфа их вырвет и сожжет на костре мечт, покрытых пеплом. — Я решил твою судьбу в тот вечер, когда оставил метку. Дьявольская метка. Клеймо, показывающее принадлежность. У Тэ в голове проносятся события того злосчастного вечера и слезы невольно начинают катиться по бледным щекам.Тэхен не хочет этого признавать,но Чон прав. У него никогда не было выбора и не будет. — Я срежу ее ножом, — выплевывает омега и ногтями скребет по укусу, покрышемуся огрубевшим слоем кожи. — Попробуешь навредить себе, и я прикую тебя наручниками к постели на всю оставшуюся жизнь. Будешь кормиться с моих рук и ходить в туалет под себя. Я не брезгливый, и позабочусь о тебе, можешь не переживать. — Я ничего себе не сделаю, не переживай, — Тэхен резко перестал царапать метку и опустил руки, не сомневаясь в правдивости сказанного. — В следующем месяце мы летим в Италию. Есть какие-то возражения? — Нет, — мотает головой Тэ и отворачивается к окну, не смотря больше в ненавистные чонгуковы омуты. Тэхен свято верит в то, что чёрная полоса в его жизни скоро закончится и страданиям настанет конец. Главное — дожить до этого момента. Даже если придётся переступить через себя и окунуться с головой в кровавое безумство. Вера — это все, что у него осталось.