Кровь – не вода

Хэспер зашла в свой любимый кабинет, где уже находилась Евклея, увлечённо собиравшая какой-то магический агрегат в виде массивного браслета. Подруга только кивнула в знак приветствия, не отрываясь от дела. За её деятельностью с интересом наблюдал портрет Финеаса Найджелуса Блэка, который явно горел желанием пообщаться, но пока сдерживал себя. Хэспер тоже надо было заняться делами, вернее, уложить в сознании полученную информацию и подумать, что делать дальше. Однако после несколько часов напряжённой работы с домовыми эльфами и доставленным Питером Петтигрю, к человеческому сознанию которого так и не удалось нормально пробиться, ни о каких новых событиях и делах думать у Хэспер не получалось. Ни о Гарри Поттере, которого подруги привели вместе с Гермионой, захотевшей на ночь глядя повидаться с родителями, ни о каких-то непонятных телодвижениях «важных» персон, включая Альбуса Дамблдора, Корнелиуса Фаджа, Люциуса Малфоя и других. Даже о планируемых встречах с носителями крови Блэков не получалось поразмышлять. Потому что мысли упрямо сворачивали на одну тему, а именно, на пророчество и то, чем оно им грозит. Глянув на ситуацию под разными углами, Хэспер пришла к выводу, что ничем особенным не грозит… — Подумаешь, пророчество с толстым намёком на нашу божественность и обещанием всех кар, что никак не могло остаться без внимания власть имущих, включая монархов разных держав и религиозных деятелей. Сожгут нас к чертям, только и всего. Вроде Старый мстить нам не должен, не за что... Одна надежда, что он не помутился разумом и не от любви к искусству всё затеял. Нет, на это тоже не похоже. Есть, наверное, какой-то смысл публиковать такое предсказание… Надо внимательно всю книгу прочесть, а то неизвестно, когда Альта найдём, а на память Гермионы и Гилдероя не стоит полагаться. — Диана уже читает. Доставила Гилдероя к нему домой, уложила спать и вернулась с книгой. Теперь на дежурстве внимательно изучает сей великий труд, — сказала закончившая собирать браслет Евклея. — Я вслух рассуждала? — Да, про пророчество и Старого. — Понятно. — А про сожгут — это ты погорячилась. Видала я тех сжигателей... в гробу, а сил у нас намного больше, чем раньше. Да и времена сейчас другие. И к власти же мы не рвёмся. Так что переживать особо не о чем. — Хорошо, убедила. Что там с Локхартом? — А что с ним будет? Жив, здоров, счастлив и с обновками. Он в полной уверенности, что побывал во Франции на закрытой костюмированной вечеринке, где личности не разглашаются. Теперь Гилдерой помнит только, что приятно провёл время с дамами, которые предпочли остаться инкогнито. Вдобавок к этому ему Диана с Викторией такие «весёлые картинки» навели, что даже я чуть не покраснела. — Хм… Краснеющий от смущения вампир — это забавно, но точно не про тебя. А встречу профессора с Гермионой не затирали? — Нет, слегка откорректировали… В общем, попросила девочка помощи в розыске потерянной волшебной палочки, вот Гилдерой пошёл искать и… нашёл прекрасную незнакомку, просто Звёздочку, упавшую ему с неба! — Понятно. А девочке зачем сразу открылись? И привлекли её к нашим делам? — Я же говорила… Это у Эстель очередное предчувствие было, что так надо. — Ох, если бы все её предчувствия ещё и сбывались… Помнишь же из последних: «Я чувствую, что нам как можно быстрей надо лечь спать… Всего лишь двенадцать лет сна — и будем намного красивей и сильней во всех смыслах этих слов». — А что не так? Я, например, очень довольна собой. К тому же наш уход мог от чего-то нас уберечь, знать бы ещё, от чего… — Ева, я имела в виду десятикратную погрешность. Двенадцать и сто двадцать семь — это очень большая разница. — А причём тут Эстель? Вон, Финеасу говори спасибо за то, что твои родственники не жалели своих и чужих сил на работу наших гробов. — Леди, прошу заметить, что я был не в курсе сложившейся ситуации, действовал так, как считал лучшим для рода, основываясь на имеющихся данных, — откликнулся портрет Финеаса Блэка. — Ты глянь, как он длинно оправдывается! И, кстати, ты магический портрет почившего, а не он сам. — И в чём вы хотели упрекнуть меня, делая столь очевидное замечание? Вам следовало бы знать, молодая леди, что волшебные портреты бывают разных типов и создаются… — Стоп! Молчи, мазилка! Мне сейчас только многочасовых лекций от портрета не самого умного волшебника не хватало. — Да как вы смеете?! — возмутился нарисованный Финеас Блэк. — Я больше тридцати лет был директором Хогвартса, профессором, заслуженным деятелем… — Лучше молчи! С портретами я долго не ругаюсь — разверну мордой к стене и всё. — Прекратили ругань! — остановила перепалку леди Блэк, хлопнув ладонью по столу. — Евклея, ты лучше скажи, о каком дежурстве Дианы шла речь? — Так следим же за домом Грейнджеров — вдруг кто-то действительно явится по их души. Я понатыкала везде маленьких и незаметных сквозняков. Вот Диана в соседней комнате сидит и одним глазом на экраны посматривает, а другим книгу читает, тренируя сознание по методике Элспет. Не только смотрит, конечно, но и слушает… Можно было и сигнальные чары навести, но решили лишний раз не светиться. А сквозняки можно и отсюда уничтожить, если что. — Леди, вы сейчас говорите о сквозных зеркалах, точнее, стёклах, связанных протеевыми чарами? Но, насколько мне известно, их сложно создавать в виде… — Хэспер, я повешу его лицом к стенке, чтобы больше не встревал? Можно? Пожалуйста! — после такой просьбы Евклеи Финеас решил придержать свой нарисованный язык и даже рот рукой прикрыл. — Всё, остынь. Видишь же, показывает, что будет молчать. И зря ты на него ругаешься. Он хочет помочь, да и скучно ему было висеть многие годы в комнате с гобеленом. Навёрстывает упущенное. — Да и чем он поможет? Обычный попугай на холсте, ничего не соображает, но реагирует на знакомые фразы. — Леди Евклея, к сожалению, мне неведомо имя вашего рода, нас не представили друг другу… — не удержался от замечания Финеас. — Много будет чести для головы на тряпке! — Ева, не груби… — Хэспер попыталась утихомирить подругу, но была прервана портретом. — Не в укор, конечно, моей старшей родственнице, но представить нас требуется по этикету… — нудил нарисованный волшебник. — Ах, ты ещё и против Хэспер что-то имеешь?! Ты старый… — А ну, заткнулись оба! — рявкнула Хэспер, заставив замолчать враждующие стороны. — Ева, остынь! Что-то ты остро на всё реагируешь в последнее время. — Всё. Молчу, — проворчала Евклея. — Трудно не реагировать после всего. — Простите, но хочу поинтересоваться, после чего? — никак не мог угомониться Финеас. — Финеас, не задевай Еву, а то действительно повешу в тёмный чулан лицом к стене… и забуду на сотню лет. — А… Я… Я же ничего такого… — растерялся Финеас, но, осознав, чем и кто ему угрожает, не преминул высказаться: — Это очень жестоко! Не ожидал от вас. Ладно уж эта некультурная особа угрожает, а вы… Хранительница рода… Как вы могли? — Финеас, молчи, не забывайся! — Хэспер вновь пришлось повышать голос. — Как маленькие, честное слово… — Всё, молчу. Прошу меня простить за такие вольности. — Хорошо. Ева, Финеас при жизни поместил очень много своих воспоминаний в портрет, при этом он плотно занимался тем, чтобы научить свой образ самостоятельно мыслить и делать умозаключения, а не реагировать на отдельные фразы и действия, как попугай. Да, наш разговорчивый друг себя полностью осознаёт и при этом не считает себя покойным Финеасом, но… он хочет быть им… В общем, я не против, — закончила слегка неуверенно Хэспер, но, немного подумав, твёрдо продолжила: — Финеас Найджелус Блэк, позвольте вам представить леди Евклею Гор, более известную как Кровавая Ева, грозу убийц, воров и разбойников. А если будете себя плохо вести, она станет и вашей грозой. — Очень приятно, леди! Наслышан о вас и ваших подвигах. Впечатлён! — больше восхитился Финеас, чем испугался. — Видел ваши изображения, портреты… Теперь вы выглядите просто изумительно! Не узнал, прошу меня простить. — Финеас, я сама знаю, что выгляжу намного приятнее, чем в последние годы жизни, да и до того была не красавицей. Не будем об этом… — потупила глазки Евклея, что выглядело несколько наигранно. — Ох, какие вы несдержанные. А говорят, что у нежити нет чувств и эмоций. Нет обиды, симпатий, стыда, любопытства… В общем, ничего нет, кроме чувства голода и некоторых инстинктов самосохранения. — Кто говорит? — заинтересовался Финеас. — Да те же хогвартские привидения вполне эмоциональны. Или вы хотите сказать, что они просто изображают чувства? Но, изучая себя и анализируя то, что я помню о других, могу с уверенностью утверждать, что это не так. — В общем, все врут! — заключила Евклея. — Кстати, если я — высший вампир, то Финеас — высшая живопись? — Нет, не живопись. Дух, призрак, привидение — выбирай, что больше нравится. — У призраков же и привидений умерших нет материальных тел, — заметил дотошный Финеас, — а у меня есть тело из краски на основе моей крови. — Финеас, ты не прав. Тела есть у всех. У тех же призраков и привидений тела воздушные, газообразные, туманные… Да, сотворённые и удерживаемые за счёт магии, но есть же. К тому же у привидений умерших есть останки прежнего тела, с которыми они, как правило, тесно связаны. Водяные духи, например, келпи, также имеют тело, состоящее в основном из воды, при этом они его могут наращивать и наполнять не только жидкостью, но и водорослями, мелкой живностью и другим. — Если так рассматривать, то ходячие мертвецы тоже духи, — проворчал недовольный Финеас, поудобнее устраиваясь в нарисованном кресле. — Это ты на нас намекаешь? — с угрозой в голосе уточнила Евклея. — Хотя, чёрт с тобой, я даже не обижусь. Чего обижаться? Мёртвые же. Так-то ты прав, бывший директор Хогвартса, все мы духи в своих домиках, правда, кто-то более разумен, а кто-то менее… Ладно, хватит уже этих научных диспутов. Какие у нас планы? — Планы пока туманные… Изучим все полученные на этот момент данные, тогда уточним. К сожалению, я даже с документами и воспоминаниями по своему роду не знаю, когда справлюсь. Скажи, а что по вашим родственникам? — У меня, как ты знаешь, никого не осталось — я была последней. У нас на протяжении трёх столетий с рождаемостью и выживаемостью было не очень… Появление на свет девочек было вообще большой редкостью. У Максов всё более-менее нормально. С Эстель мы уже выяснили, они за это время разделились на несколько родов. По всем их веткам глубоко не копали, Эстель это не очень интересно. Она больше озабочена судьбой потомков своей сестры Эллы и твоего племянника Сигнуса, родителей Финеаса, который очень хочет что-то сказать, аж из рамки готов выскочить. Что у тебя, Финеас? — Леди, я правильно понимаю, леди Эстель — моя родная тётя? — Да, правильно, — подтвердила Хэспер. — И именно в её честь Элла хотела дать имена звёзд своим детям и внукам. Однако наши желания не всегда совпадают с возможностями — тебя нарекли старшие Блэки, дав тёмные и абсолютно не звёздные имена. — Я знаю, мама рассказывала об этом, но подробно о своей сестре не говорила, ссылаясь на фамильные тайны Максов. Правда, она упоминала ещё и Вечернюю Звезду, благодаря которой я рос здоровым и сильным. Я догадывался, что речь идёт не о богине или планете Венере, а о моей двоюродной бабушке Хэспер Блэк, но теперь знаю точно. — Да, ты прав. Это я и есть. Только бабушкой меня называть не надо. — Я понял. Благодарю! — Финеас широко улыбнулся, довольный собой и подтверждением догадки. — А можно задать ещё вопрос? — Финеас, имей совесть, дай мне закончить с докладом, — достаточно дружелюбно, без грубости и агрессии заметила Евклея. — Потом ответим на твои вопросы. — Прошу прощения, леди. — Прощаем. Итак, по Максам всё нормально. Род Слагхорнов практически в полном составе ещё в начале века переселился в Бразилию, растёт и развивается. Печальная судьба рода Элспет тебе известна, подробности выясняем. Если кратко, то всё. Думаю, в твоих архивах найдётся немало информации, которая прольёт свет на то, как до этого всё дошло. — Мне потребуется помощь, чтобы быстрее закончить с разбором того, что есть. — Я с радостью помогу, — воодушевился Финеас. — Мне, я думаю, по силам просмотреть воспоминания родственников, которые есть в гобелене, и принесённые из усыпальницы. Десятки лет висеть в комнате с кладезем воспоминаний о моей семье и не иметь доступа к нему — это было очень печально. К тому же не прибавляло радости наличие за стеной огромного источника знаний в виде библиотеки. Да, грустно было… Но всё же меняется? Правильно я понимаю? — Правильно. Чуть позже попробую связать тебя с гобеленом. Ева, поможешь мне? — Хэспер, я, конечно, твоя подруга и, можно сказать, соратник, но ты не находишь, что это дело рода? Подпускать к фамильным артефактам и секретам постороннего? Я и так уже много лишнего узнала, пока дом чистила. — Забудь. Никакая ты не посторонняя. А если посмотришь на гобелен рода Блэк, то увидишь себя в виде очень милого черепа. — С каких пор я отношусь к твоей фамилии? — Я же перед сном связала настроенные на вас саркофаги. Не помнишь? — Было. Помню. Ну и что? Мало ли что там артефакты начудили, пытаясь все связи отобразить на гобелене. — Да, начудили, я не спорю. Но есть реальные связи, моё доверие… К тому же ты говоришь о деле рода Блэк, в котором нет никого живого, кроме малолетнего наследника Драко Малфоя, признанного и принятого покойным главой рода, его дедом. Однако у меня есть большие сомнения, что Люциус согласится отпустить Драко. Притом род — это не алтарь, не гобелен и даже не родная кровь, а нечто большее… — Хэспер, род волшебников, состоящий только из нежити, это точно не то, что ты хотела. И слово «род» здесь неуместно. Род, в котором никто не может родить… Смешно. — Живые будут, но кто мне запретит принять тебя в род… хорошо, уговорила, пусть будет клан. Согласна? — А зачем это делать? Род волшебников — это одно, клан вампиров — другое. Зачем смешивать? — Девочки, хватит спорить! У нас есть для вас сногсшибательная новость, — объявила вошедшая в дверь Эстель, выталкивая вперед Элспет: — Покажи им, пожалуйста! — Эстель, мы же договорились придержать произошедшее в секрете, пока я исследую… — возмутилась леди Маккиннон, обманутая в лучших чувствах. — А я тебе поверила! — Я чувствую, что так будет правильно! Не спорь и не обижайся. Ну покажи! — Ох, Эсти, снова ты со своими предчувствиями, — покачала головой Хэспер. — Я уверена, что ты иногда пользуешься нашим доверием и выдаешь желаемое за действительное. — Нет, вы на меня наговариваете. Я не такая. Что чувствую, о том и говорю. Элспет, ну пожалуйста! Покажи! — Хорошо, — леди Маккиннон на одно мгновение вся покрылась белым пушком, а потом вернулась к прежнему виду. — И что это было? Или ещё не всё? — недоумевала Евклея. — Хотя… Подожди… Запах крови, да и другие признаки жизни… — Да, Ева, ты права. Она ощущается живой, — подтвердила Хэспер, подойдя и начав внимательно осматривать и даже ощупывать Элспет. — Хорошая маскировка. Как удалось? — Скафандр из грибов, накачанных кровью Гермионы? — предположила Евклея, уже раздумывая над тем, где и как это может пригодиться. — Супер! Будем как Терминатор, который железное тело живой плотью прикрывал, а у нас — мёртвое живым. Ты таким образом смогла через защиту Хогвартса пробраться? — Хи-хи! — не удержалась Эстель. — Не угадали! Она вся живая! Полностью. Оборотень она — из мёртвой в живую, и обратно. — Это шутка? Абсолютно не смешно, — заметила Хэспер, накладывая на Элспет диагностирующие чары. — Нет, не шутка, но я уже говорила Эстель, что надо всё проверить, изучить, понять… Не хотела вас обнадёживать, но… честно говоря, долго скрывать от вас такое не смогла бы, совесть бы не позволила. К тому же потребуется ваша помощь в исследованиях и экспериментах. — А разве так бывает? — спросил удивленный Финеас. — Я не слышал о таком чуде. — Чудо — это верный термин, Финеас, — заявила Евклея и хищно оскалилась. — И наши дорогие и многоуважаемые подруги не выйдут из этого кабинета, пока мы не выпотрош… не получим от них всю информацию о произошедшем чуде и том, как его можно повторить. Я правильно говорю, Хэспер? — Правильно. Я уже заблокировала возможность побега. Быстро колитесь, как по-новому выражается Ева. Мы вас внимательно слушаем. — Нет, ну вы прямо совсем озверели! — обиженно воскликнула Эстель. — Эсти, а я тебе говорила… Хорошо, ночь длинная, Грейнджеры и Поттер уже спят. Если ничего срочного нет, то я готова в подробностях изложить и что планировалось, и что случайно получилось, и что я планирую дальше с этим делать. — Да, вроде ничего такого срочного пока нет, до утра всё терпит, — сказала Хэспер. — Рассказывай, показывай…