Вы удивляетесь тому, что ваша комната общежития пуста. «Кажется, я буду жить один. Спасибо, отец и матушка!» — думаете вы, неприлично свободно бухаясь на кровать.
Комната действительно просторна. Итэр осматривается, припоминая строчки из начала игры, которые невольно подсмотрел у начинающей играть Люмин. Та же гамма цветов, успокаивающая уставший глаз, заправленная белым бельем кровать, стоящая слева между фарфорово кисловато зеленной стеной и письменным столом из светлой древесины, перед которым располагается окно, прикрываемое белоснежной тюлью и плотными шторами цвета пастельного хризолита; справа же стоит шкаф цвета стола, на полках которого покоятся горшки с красивыми распустившимися с приходом весны цветками, а внутри ожидает нового жителя комнаты зеркало в полный рост, больно похожее на то, куда смотрелся Итэр сегодняшним утром; вторая дверь в маленьком коридоре при входе ведёт в ванную комнату, совмещенную с туалетом, который юноша моментально узнаёт. Именно здесь Тарталья жестко брал главного героя, оставляя следы острых зубов на алебастровом холсте нежной шеи и входя в невинное нутро студента по обмену. Итэра передёргивает, и он с грубым хлопком закрывает дверь. Ему тошно представлять то, что в него сможет поместиться это… За все прожитые двадцать шесть лет Итэр был только в верхней позиции, поэтому мысль о ее резкой смене до чертиков пугает его и задевает его честь и достоинство. Безусловно, его мировоззрение не узколобо, потому юноша допускает вариант влюбиться в мужчину и иметь с ним более близкую связь, но он явно не хочет этого делать в мире, где его может поиметь десять парней с… Давайте опустим подробности о размерах. Раскладывая вещи по полочкам, Итэр ложится на кровать, совсем позабыв о грязных от воды штанинах и носочках. Задумчиво и безучастно сверля белый потолок, куда вставлены аккуратные софиты, он пытается вспомнить еще что-нибудь, касающегося лора и закрытых квестов игры, чтобы уверенней стоять на ногах. К сожалению, кроме нечленораздельных возгласов Люмин и незначительных новостей о выходе последнего любовного интереса, Камисато Аято, ничего в голову не приходит. «Раз это игра, возможно, мне нужно пройти ее на какую-нибудь из концовок и тогда я вернусь обратно?» Если мысли Итэра правдивы, то это бесчеловечная и жестокая забава проказницы-судьбы. Юноша тяжело вздыхает и глядит вниз, на свои испачканные грязной водой светлые брюки. Очередной раз матерясь неблагочестивыми словами, он снимает штаны и бросает их на пол, тем временем скидывая некогда белоснежные простыни туда же. Да начнётся его веселая жизнь.***
Следующее утро начинается спокойно и уравновешенно. За ночь Великий Вассаго, князь сновидений, разложил беспорядок вихрей мыслей по отдельным капсулам, пробудив Итэра с относительно хорошим настроением. Его можно описать тремя словами: смирившееся, любопытное, праздное. Юноша ленно, словно кот, разморенный игривыми солнечными лучами, тянется, разминая затёкшие от здорового сна мышцы, и поворачивает голову к окну. Вчера он не закрыл его, из-за чего дуновение раннего ветерка шлейфом тянется по комнате, приподнимая листы на столе, колоша взъерошенные пряди волос юноши, и, забравшись под легкие ткани одежды Итэра, ласкает холодком тёплое тело. От такой прелюдии юноша ёжится, покрываясь мурашками, и юрко встаёт с нагретой за ночь постели, отдаваясь на растерзание колючей боли от низкой температуры. Сон постарался на славу, раз Итэр так легко пробуждается без головной боли и идёт приводить себя в порядок в непотребной для нормального восприятия ванной комнате. Вчера, когда Итэр заселялся, ему выдали полное расписание на год обучения со всеми выходными, каникулами, фестивалями, церемониями и льготами для тех, кто проживает в общежитии при университете. Так как протагонист перевёлся почти в середине учебного процесса, юноша смело, без зазрения совести рвёт пополам лист бумаги и обводит чернилами ручки вчерашнюю дату его заселения. Переведя взгляд на сегодня, Итэр равнодушно вздыхает, осознавая, что ему снова придётся учиться с первого курса. Как же ему повезло, что их с главным героем цели насчёт будущей карьеры и профессии идентичны, потому они и учатся на одном направлении. С расслабленным расположением духа Итэр готовится к первому учебному дню, мимоходом думая, что за последние двое суток с ним случается излишне много совпадений. Университет поражает своими размерами и масштабами. Скорее он похож на собор для Всевышнего Божества, чем на учебное заведение: выполненное в готическом стиле здание, сень который возвышается к небу, облитому свечением лунного камня, в который проник коварный луч солнца; перед университетом высажен загадочного вида сад с каменной дорожкой, зелёным лабиринтом, где можно без лишних глаз почитать предложенный студенческим комитетом роман или просто подремать, белыми ветвистыми арками, на которых висят кашпо с расцветшими лепестками цветов, а где-то вдалеке виднеется оранжерея со столиками и чайным сервизом. Итэр в полминуты стоит, не двигаясь, перед воротами, не решаясь вступить в столь опасное для его задницы, но, блять, красивое место. От глупого рассматривания территории университета его отвлекают вежливые похлопывания по плечу. — Вы студент по обмену? — спрашивает глубокий мужской голос, от которого Итэра пробивает в озноб. Повернувшись к спрашивающему, юноша видит перед собой статного мужчину: его глаза ярки, как янтарь тысячелетний, зрачок необычной вытянутой формы смотрит будто в саму душу, пока крепкое мужское тело обхватывают в пору плотные ткани делового костюма. Итэр ясно осознаёт, кто перед ним стоит. — Ах, — юноша округляет глаза, делаясь ещё глупей, и робко кланяется, — простите меня, я загораживаю путь! — Не стоит извиняться. Я не по этому делу к вам обратился. Извините, забыл представиться. Меня зовут Чжун Ли, я профессор истории в нашем университете, — он вежливо и со всей элегантностью протягивает руку. — Ах, да! — Итэр, продолжая выглядеть как самое невинное существо, слабо отвечает на рукопожатия. — Я, Итэр Виниколь, студент по обмену. — Хорошо, — Чжун Ли оценивает изучающим взглядом юношу перед собой, что не утаивается от Итэра. Троп «учитель/ученик» довольно популярен, но в случае Итэра это «профессор/студент», в любом случае арка с Чжун Ли стоит на третьем месте по популярности после Тартальи и Кейи, потому невольно юноша о ней наслышан. Первые три места занимают самые горячие постельные сцены и такой же вульгарно развратный конец, прощающийся с игроками иступленными от оргазма главным героем и любовным интересом. Кажется, Итэр нашёл ещё одну причину, почему Люмин выбрала именно рыжеволосого студента. Чжун Ли — самый старший из всех любовных интересов. Хоть он профессор истории, мужчина разбирается в геологии и в философии, потому к нему ластятся многие студенты и студентки, чтобы получить бесплатный дополнительный урок по западающим предметам, да и ещё и с таким профессором, которого грех не считать усладой для глаз. — Эм-м, — неловко разбивает тишину Итэр, нежно убирая за ушко прядь волос. — Я могу идти? — Я вам проведу экскурсию по нашему университету, если хотите, — ухмыляется одним уголком губ Чжун Ли. «Нет уж, спасибо. Моя девственность мне дороже. По геологии и истории у меня все прекрасно, а философия — это моя специальность. Вы мне бесполезны, профессор.» Итэр робко отнекивается и быстрым шагом заходит внутрь учебного заведения под пристальным взглядом Чжун Ли. «У протагонистов есть невидимые чары на любовные интересы?» Думает Итэр, смешиваясь в толпе студентов. С безразличием на лице юноша осматривается, подмечая архитектурные мелкие детали, которые не кажутся лишними или броскими, а наоборот, за них хочется похвалить мастера и осыпать его руки поцелуями. Пока Итэр исследует холл, где на стенах висят портреты великих философов, писателей, алхимиков, археологов и главнокомандующих, он в мыслях твердит себе, что это не сон. Было бы это все глупой шуткой сознания, то у людей, картин и других деталей, по типу книг, не имелось бы чётких и разных лиц и какого-либо содержания. Он не знал, как выглядел университет, не знал, как выглядели НПС. Признаться честно, юноша даже не знал, как выглядит половина любовных интересов. Про книги можно не распинаться, если бы это был сон, Итэр не смог бы прочитать хотя бы одну станицу. Возможно, вселенная желает, чтобы он вдоволь потрахался, потому «засосала» его в этот мир? Разного темпа топот студентов и профессоров, переходящих из аудитории в аудиторию, гул громких голосов раздражают чувствительный слух юноши, заставляя его прикрыть уши ладонями и погрузиться в звуки безмятежного морского бриза. Так, пытаясь не привлекать лишнего внимания, студент по обмену идёт вдоль стены в кабинет студсовета. — Прошу прощения, — Итэр вновь скрывает своё ледяное равнодушие за маской несмышлёного ангелочка, как только открывает дверь в кабинет. — Доброе утро. — Доброе… Отвечает ему мелодично томным голосом белокурый парень, заплетая незамысловатый хвостик. Переведя взгляд карминовых, сродни листу клена, глаз на зашедшего, юноша в оцепенении комично замирает. Здесь либо феромонные чары протагониста работают без выходных, либо абсолютно каждый любовный интерес будет при первой встрече обращать излишнее внимание на Итэра, изучающе и оценивающе проводя жадным взглядом по всему неприступному телу. Вселенная точно хочет, чтобы Итэр потрахался на славу. Белокурый парень вздрагивает спустя пару секунд и соскакивает со стола, медленным шагом подходя к очаровательному созданию, что не может отважиться поднять голову на него. — Вы студент по обмену, Итэр Виниколь? — Ах, да, вы правы, — юноша не поднимает взгляд, пытаясь казаться максимально безобидным. Перед глазами Итэра появляются носки черных лакированных ботинок. Холодные длинные пальцы цепко, но аккуратно поддевают подбородок юноши, вынуждая поднять взгляд очаровательных цитриновых глаз, где отражается президент студсовета, Каэдэхара Кадзуха. Время будто останавливается в этот момент, ожидая всеми горячо ожидаемого прикосновения лепестков губ под нежные спецэффекты и романтическую музыку на фоне. Но этого, конечно же, не происходит, а Итэр продолжает глупо стоять на пороге кабинета, даже не пытаясь вырваться из слабой хватки бледных пальцев. Они прожигают друг друга непроницательными взглядами: один старается всеми силами понять, что его так зацепило в цитрине радужки напротив, а второй держит маску невинного протагониста, внутренне радуясь заалевшим щекам от вспыхнувшего румянца неловкости, который можно интерпретировать в пылающее смущение от столь интимного для милого протагониста контакта. — Каэдэхара Кадзуха. Из глуби кабинета доносится новый голос с нотками негодования и дрожащего раздражения. Слева слышатся шаги, на которые президент студсовета подворачивается, но не отпускает нежное и бледное личико новенького. — Что? — довольно грубо отвечает Кадзуха, что не свойственно для его доброжелательной внешности. — Что вы творите? — цедит сквозь зубы темноволосый парень, стремительно ускорив свой шаг. — Итэр вам разрешал трогать его лицо? До смерти красивый юноша крепко хватается за запястье Кадзухи и злостно испепеляет плавленным золотом своего оппонента. Дайте Итэру попкорн, а лучше оскар за искусную игру слабой креветки, которая, находясь меж двух огней хищных акул, еле держит себя в руках от кощунственного испуга. «Хм, кто это? — спрашивает себя юноша, все ещё оставаясь в плену цепких рук президента студ совета. — Он знает мое имя и обращается ко мне неофициальным тоном… Должно быть, это какой-нибудь друг детства?» — Отпустите Итэра, — твёрдо и строго приказывает юноша, больно сжимая запястье. — Как вы можете своими грязными пальцами касаться его чистейшей кожи? — Будьте добры, вице-президент Сяо, властвовать собой и не выставлять на показ столь очевидную ревность к своему сокровищу, — Кадзуха, используя свой красноречивый язык, расслабляет пальцы на подбородке Итэра, даруя ему свободу. — Тц. Сяо презренно кидает на президента студсовета последний взгляд и заключает в свои тёплые объятия юношу. Недоумевающий Итэр просто мило улыбается, когда рука студента ласково гладит его макушку, а сам Сяо что-то спрашивает о семье и Люмин. Юноша убеждается в своей теории о тропе «друг детства» и внимательней изучает парня перед ним. Тёмные локоны волос отдаются в синем оттенке, некоторые пряди покрашены в свежий бирюзовый, глаза очень выразительны за счёт своего золотого сияния и красной подводки в уголках, одежда повседневного стиля. Из краткого эпизода, произошедшего почти только что, можно сказать, что у Сяо синдром мамочки, либо он с детства любит главного героя, студент ревнив до мозга костей и считает протагониста особенным. Как занимательно. — Итэр, почему ты смотришь на меня, как на незнакомца? Они уже отошли порядком от кабинета студсовета, привлекая на себя много внимания: невинное облачко под опекой грозной тучки — так Итэр и Сяо выглядят со стороны. — Ты изменился. Еле как тебя узнал, Сяо, — юноша устремляет олений взгляд на друга детства, немного наклонив голову на бок. «Дайте этой богеме оскар!» — Хм, — вице-президент студсовета с толикой подозрения устанавливает длительный зрительный контакт, что начинает напрягать Итэра. «Ох, кажется, оскар отменяется.» Поток студентов резко сокращается, как только начинаются лекции, но парочка облачка и тучки продолжает стоять, как истуканы, посредине широкого коридора, где эхо может вдоволь порезвиться. От давления со стороны друга детства спирает дыхание, и Итэр невольно пятиться от него назад. Его хватают за тонкую кисть и волочат к стене. «Клише на клише.» Итэр послушно стоит у стены, прижатый напором вице-президента, ожидая его вердикта. — Что с тобой? — их лица так близка, что юноша чувствует тяжелое дыхание на своей щеке. — Что со мной? — продолжает играть в глупую милую зверушку Итэр, недоуменно хлопая глазками. — Ты же обещал мне в конце средней школы, что будешь показывать мне себя настоящего, — голос Сяо ощутимо дрожит, будто сдерживая злость и отчаяние. «Это что за подводные камни?» Итэр с искренним удивлением ровно поворачивает голову к другу детства, анализируя его слова. Кажется, он сейчас узнал что-то сокровенное. Протагонист лишь притворялся слабой безобидной креветкой? Что ещё скрывает эта блядская игра? — Так и будешь молчать, Итэр Виниколь? — Прости. Я слишком устал, поэтому мне легче держать эту чёртову маску со всеми, — студент по обмену уверенно смотрит в глаза Сяо, чтобы убедить его в правдивости своей чистой лжи. Вице-президент студсовета ищет в глубине тусклого цитрина истинный ответ. Они так давно не виделись, вроде бы около пяти лет, и все его ожидания желанной встречи канули в реку разочарования. Сяо досадно цыкает, отстраняется, обижено отвернувшись, и доводит Итэра до его аудитории, оставляя юношу с острым укором чувства вины.Продолжение следует…