🎬
Ким Тэхён — превосходный образец естественного роста. Первую роль он сыграл еще в девять лет, и с тех пор вся страна следила за его ростом из очаровательного ребенка в хорошенького юношу, а затем и в восхитительного мужчину, мечту миллионов, завидного жениха, и как еще его там клеймят журналы и новостные сайты. Он шел к главным ролям постепенно, потратив многие годы на вторых планах: справедливая плата за то, к какой известности это его привело. Чонгук же… ну… Скажем так, Чонгук — айдол. В индустрии отношение к айдолам-актёрам такое себе, и, как ему кажется, вполне заслуженное: айдолов зачастую пихают на главные роли, когда у них опыта кот наплакал, и когда есть уйма достойных начинающих актеров, которые справились бы в разы лучше. Делается это из очевидных причин: фанбаза. Участие популярного айдола — не гарант успеха, но обязательно привлекает к себе огромное внимание. Так вот, это — случай Чонгука. У него из актерского опыта — пара месяцев курса актерского мастерства, что он взял после дебюта, и он бы в жизни не согласился сразу замахнуться на главную роль, но как-то ему предложили сняться в главных ролях в детективе вместе с Ким Тэхёном… и он согласился. Наверное, упоминание того, что у его героя будут отношения с героем Ким Тэхёна, размягчило его мозги достаточно, чтобы он сделал самый рискованный шаг в своей карьере. Как-никак, если бы он не справился, если бы он переиграл или недоиграл (что на фоне актерской игры Тэхёна как раз плюнуть), то на него свалились бы килотонны праведного гнева зрителей. Участь айдолов-актеров, что поделаешь. Но, как оказалось, играть экранную влюбленность не так и сложно, когда влюблен и в реальности. Вы скажете: Чонгук, в чем проблема? Почему ты не можешь просто взять себя в руки и признаться? Ну, дело в том, что Чонгук очень хорошо понимает, что он не во вкусе Тэхёна. Тэхён, в общем-то, никогда не скрывал свои отношения, но никогда и не афишировал их; тем не менее, всех его пассий можно было легко отыскать в интернете. Нет, Чонгук не сталкерил всех его бывших, как какой-нибудь стремный озабоченный тип — информация была в открытом доступе! Он оценивал свои шансы, ладно? Тэхён — человек искусства. Ему нравится джаз, живописцы девятнадцатого века, гольф, художественные галереи, юнгианская психология, изысканные вина. Все бывшие у него из того же теста, с таким же утонченным вкусом — держательница частной галереи, классический музыкант, реставратор, композитор, художница… И с другой стороны Чонгук. Чонгук не понимает современное искусство, считает, что на классическое просто приятно смотреть, но не более, предпочитает гольфу бокс, слушает хип-хоп вперемешку с самой отчаянной попсой, да и вообще, единственное достижение в его жизни — то, что песня, в клипе которой он раздевается по пояс, заняла девятнадцатое место в чарте Billboard Hot 100. Тэхён, наверное, считает его поверхностным. Поэтому Чонгук даже не пытается.🎬
Перед пресс-конференцией Чонгук волнуется, как не волновался перед выпускными экзаменами: у него за плечами семь лет на сцене и немало таких же пресс-конференций, но проблема в том, что на тех конференциях он был один. Никаких Тэхёнов, которые превращают его мозги в желе, никакого риска сболтнуть ерунду. Тем более, на тех конференциях его спрашивали о его музыке. На этой — кто-нибудь наверняка да спросит, каково целоваться с одним из главных сердцеедов индустрии… Восхитительно. Если кто-нибудь спросит, это восхитительно. В комнате ожидания, где стилисты готовят актеров к выходу, тоже прохладно: опять включен кондиционер, тогда как на Чонгуке тонкая рубашка с длинным рукавом. Он пытается согреть руки, спрятав их между коленей, и некомфортно ерзает на своем кресле. Руки и затылок опять покрываются мурашками — но, может быть, все дело в том, что через зеркало он может увидеть Тэхёна, сидящего на диване с телефоном в руках, и в том, что он выглядит ну просто бесподобно с легким макияжем и убранными со лба волосами. В комнату заходит менеджер, и Чонгуку становится некомфортно не только из-за холода, когда он направляется к его креслу. Менеджер оглядывается, как чтобы убедиться, что никто не находится достаточно близко, чтобы их подслушать, и склоняется к его уху. Взгляд Чонгука бросается к зеркалу: Тэхён в отражении опустил телефон и следит за менеджером напряженным взглядом. — Чонгук-ши, вы же помните, о чем мы с вами говорили? Есть ли шанс на то, что вы передумаете? Чонгук вскидывает брови и шепчет в ответ: — А при чем тут я? — Вы не отнеслись к этой идее так негативно, как Тэхён-ши, так что… Чонгук снова невольно ведет плечами — то ли от холода, то ли от взгляда Тэхёна через зеркало, такого сверлящего, что он ощущает его на себе даже не глядя. — От меня ничего не зависит. Или вы хотите, чтобы я поцеловал его насильно? — Нет, конечно нет! Просто если бы вы с ним поговорили, Чонгук-ши… Я уверен, вас он послушает. Чонгук вздыхает. — Извините. Хотелось бы ему отстаивать свое мнение с такой же твердостью, как Тэхён — так же жестко и прямолинейно… Упустим тот факт, что ему не особо и хочется отказывать, это к делу не относится. Менеджер вскидывает брови. — Вы только выиграете от этого, вашему новому альбому не помешает немного шумихи. Тем более, я слышал, продажи вашего последнего сингла малость просели… Ауч. — С этим я как-нибудь сам разберусь, спасибо, — бормочет Чонгук. Хотелось бы ему разозлиться, но все, на что он способен в такой ситуации — просто расстроиться… Конечно, он понимает, что менеджер просто давит на больные точки, но менее обидно от этого не становится, потому что он прав. — Чонгук-ши. — Менеджер достает ещё один туз. — Я почему-то уверен, что вы и сами этого хотите. Ауч. Это, кажется, и впрямь очевидно со стороны. Чонгук стискивает зубы. — И что вы хотите, чтобы я сделал? — Просто поговорите об этом с ним, не знаю, скажите о том, что это для вас важно… И ещё, могу я попросить вас о фансервисе? Ничего вызывающего, самую малость… Чонгук утыкается взглядом в свои колени. Менеджер удаляется — уходит к другим артистам (что он им говорит, для Чонгука остаётся секретом, но вряд ли что-то подобное), пока он остается сидеть в полном раздрае чувств. Был ли в его словах намек на угрозу — мог ли он использовать эту информацию против Чонгука? А если и да, то как? Господи, если он скажет Тэхёну, Чонгук никогда больше не сможет посмотреть ему в глаза. Тэхён нагоняет его в коридоре, когда они уже направляются к репортёрам — берет его за локоть и легонько увлекает за собой, прочь от остальных актеров. — О чем вы говорили? — спрашивает он тихо. — Все нормально? Рука Тэхёна у него на локте, он очень близко, чтобы не услышали остальные, и он заглядывает Чонгуку в глаза. У Чонгука слегка перехватывает дыхание. Он только и надеется на то, что Тэхён не заметил его короткую заминку и то, как его взгляд на мгновение упал на его губы. — Он снова поднял эту тему, — говорит Чонгук. — Ну, с поцелуем. Тэхён сводит брови к переносице. — Ты выглядишь расстроенным. — Я не… не бери в голову, все в порядке. — Слушай, Чонгук, — говорит Тэхён тихо, взяв его за предплечье. — Никто не собирается заставлять тебя делать это, если ты не хочешь. Не похоже на то. На него натуральным образом надавили, сочтя его наиболее сговорчивым и податливым. Чонгук колеблется, решая, стоит ли упомянуть то, о чем менеджер говорил на самом деле, но в конце концов отметает эту идею. Тэхён, очевидно, не горит желанием, и последнее, чего Чонгуку хочется — давить на его жалость спадом своих продаж… Он не хочет драмы. Пусть падают и дальше, он семь лет на сцене, это естественный процесс… А если так пойдет и дальше, то он просто уйдет в актерство, ему даже понравилось… Может быть, они с Тэхёном даже как-нибудь пересекутся ещё раз… — Чонгук? — окликает его Тэхён. — О чем задумался? Чонгук моргает, очнувшись. — Ни о чем, извини. Пойдем? О, кстати, если я буду странно на тебя смотреть, не обращай внимания. Это фансервис. У Чонгука в индустрии, как у артиста стажем в семь лет, сложилась определенная репутация. Мягкий, тихий, вежливый, уважительно относящийся ко всем вплоть до букашки на тротуаре, что очень не вязалось с его рукавом из татуировок, пирсингом и концептом некоторых его выступлений. Нет ничего удивительного в том, что на пресс-конференции он в основном молчит, слушает, записывает вопросы, и отвечает лишь тогда, когда к нему обращаются напрямую. Плюсом к этому, у него есть стратегическое прикрытие в виде фансервиса, так что он может со спокойной душой наблюдать за Тэхёном. Стилисты хорошо постарались, подчеркнув его аристократическую внешность: белая шелковая рубашка расстёгнута на две верхние пуговицы, показывая совсем немного, но достаточно, чтобы разгулялась фантазия. Рукава закатаны: видны сильные жилистые предплечья. Его густые кудри зачесаны назад — на лоб падает одинокая вьющаяся прядка, так и хочется заправить за ухо… Он смеётся. Крутит ручку в длинных пальцах, слушая ответы своих коллег. Непринужденно поправляет сползшие рукава рубашки и откидывает с глаз непослушную прядку. Чонгук никак не может насмотреться. Он пытается сделать это не таким очевидным: смотрит и на других актеров тоже, рассматривает записанные вопросы, ищет направленные на него камеры… но в конце концов его взгляд всегда возвращается к Тэхёну. Их посадили рядом (ну конечно же), и они так близко, что Чонгук может сосчитать крошечные родинки на его пальцах… Он вспоминает эти пальцы на своей щеке — нежные-нежные, потому что Тэхён всегда только так, только с полным погружением в образ и чувства своего персонажа… — Чонгук-ши, — обращается к нему журналистка с первых рядов. — До премьеры дорамы новость о том, что вы сыграете одну из главных ролей, вызвала большой диссонанс, но теперь ваши актерские навыки оцениваются в основном положительно. Что вы можете сказать по этому поводу? Чонгук берет в руки микрофон и, сам не зная зачем, кидает еще один короткий взгляд на Тэхёна, как если бы ему нужна была поддержка. Тэхён мягко ему улыбается. — Тут я должен поблагодарить старших коллег по дораме, потому что они на протяжении всех съемок помогали мне и делом, и советом… Сора-сонбэним, — он поворачивается к актрисе, которая после начала съемок взяла его под свое крылышко, — вообще прогоняла со мной почти все мои реплики, мне кажется, половина моего гонорара по праву принадлежит ей… Вторая половина у Сокджин-хёна: советы, которые он мне давал, просто бесценны. И, конечно, Тэхён-хён… Только благодаря ему у меня получилось вжиться в роль. Чтобы помочь ему вжиться в роль безнадежно влюбленного, Тэхёну даже не понадобилось ничего делать. Они переглядываются с улыбками, и Чонгук уже может предвидеть, как вечером зайдет в соцсети с фейкового аккаунта, и вся его новостная лента будет целиком состоять из фотографий этого момента. Пресс-конференция проходит хорошо. Его еще немного спрашивают о том, планирует ли он сфокусироваться на актерской карьере, как будет поживать его карьера айдола, поступили ли ему предложения сняться где-нибудь еще… Когда им задают вопрос, что можно ожидать от последних серий, Чонгук и Тэхён опять переглядываются с хитрыми улыбками — никто ведь и не подозревает, что рейтинг 19+ у дорамы не только из-за нецензурной лексики. После конференции они проводят небольшую фан-встречу — то, с чем Чонгук тоже более чем знаком; Тэхён много шутит, смеется и то и дело закидывает руку на его плечо. Если у Чонгука остановится сердце, то в этом нужно будет винить фансервис. — А все прошло неплохо, да? — спрашивает Тэхён, когда они уже выходят со сцены. — Хотя зачем я спрашиваю, ты же в таких делах ас. — Ну не знаю, — пожимает плечами Чонгук. — Наверное, дело в том, что все внимание не было сфокусировано на мне, я чувствовал себя спокойнее… Мимо них проходит Сора-сонбэним, треплет его по плечу и говорит, что он может оставить гонорар себе, если пришлет ей подписанный альбом, когда он выйдет. Чонгук не может сдержать широкой улыбки: каст на самом деле очень тепло воспринял то, что среди настоящих актеров затесался самозванец в виде айдола. Его просили спеть, чтобы поднять моральный дух, подписать альбом (для дочки, как оправдался Сокджин-хён, тогда как Чонгук точно знал, что у него нет детей) или дать спойлеры по поводу концепции нового альбома. Тэхён не стал исключением. — Кстати, — говорит Тэхён, — по поводу альбома. Тот отрывок, который ты напел — это заглавка? Тэхён, как оказалось, слушал его музыку еще до того, как они начали вместе работать: когда они встретились на чтении сценария, Тэхён очень горячо похвалил его невыпущенную Decalcomania, кусочек которой он выложил в соцсети еще три года назад — Чонгука это настолько затронуло, что он отрыл старый файл с наработками и продолжил над ней работу. — Это бисайд. Но, думаю, заглавка тебе тоже понравится, хён. — Есть ли какой-то шанс на то, что я могу услышать их раньше релиза? Еще целый месяц до даты, не думаю, что вытерплю… Чонгук опускает глаза себе под ноги, улыбаясь. — Ну, если ты очень хорошо попросишь, хён… Он переодевается в свою одежду — обратно в мешковатые треники и огромную толстовку, вставляет обратно весь пирсинг, который попросили снять, отлепляет телесный пластырь от татуировок на костяшках… По расписанию у него тренировка, потом нужно бы наведаться в студию и еще раз прогнать хореографию, а если останется время, то и попрактиковаться в пении. Снаружи уже стемнело, где-то неподалеку все еще стоят люди, не разошедшиеся после фан-встречи; Тэхён нагоняет его у заднего выхода, когда он направляется к своей машине. — Чонгук? У тебя есть планы на вечер? — Планы? — Чонгук спешно вытаскивает наушники из ушей. — Нет. Весь вечер свободен. — Сонбэ хотят собраться где-нибудь и выпить, не хочешь присоединиться? Забудьте. — О, я… эм… Я принимаю лекарства, так что мне пока нельзя пить. Очень жаль. Но вы повеселитесь… — Все в порядке? Чонгук нервно перебирает провода от наушников в пальцах, встречая серьезный взгляд Тэхёна. В порядке ли? Что ему ответить — он расстроился, потому что подумал, что Тэхён хочет его куда-то пригласить? Да это же очевидно. Такой уж Чонгук — как открытая книга. — Почему что-то должно быть не в порядке? — Ты сам не свой с того момента, как с тобой поговорил менеджер. А, вот в чем дело. Чонгук снова опускает глаза. — Все нормально. Правда. — Просто… я как-то даже не спросил твоего мнения. Ну, что ты думаешь насчет этой затеи с поцелуем. Ну, как открытая книга. Тэхён наверняка понял, что Чонгука расстроил именно его отказ. Стыдобища. Чонгук решает позориться до конца и отвечает честно, не увиливая от ответа. — Я не против. Но это не имеет значения, если ты сам этого не хочешь. — То есть ты не против того, что нас после этого заклеймят парочкой? Чонгук нервно хихикает. — Ну, состоять в фейковых отношениях с Ким Тэхёном даже лестно… — Ты не ответил. Не против ли он? Чонгук понятия не имеет. Единственное, в чем он точно уверен — ему очень сильно хочется, что если бы и пошли слухи о его отношениях, то хотя бы о настоящих. — Не знаю. У меня ни разу не было скандалов об отношениях, надо бы хоть раз для приличия. Тэхён фыркает. — Все еще не ответил. Чонгук трет лицо и бормочет: — Я не против. Ясно? Не против. Но если ты на это не согласен, то опять же, это не имеет значения. — Я отказался, потому что знал, что ты не смог бы. Ты слишком мягок на свою же беду, я заметил, что ты принимаешь даже откровенно плохие предложения из чистой вежливости. — Я бы отказался, если бы не хотел, — возражает Чонгук. Тэхён засовывает руки в карманы штанов и перекатывается с носков на пятки, глядя на него с сомнением. Макияж он снял, но волосы все еще держат укладку, тогда как одинокая вьющаяся прядка все так же лежит у него на лбу. Даже в такой стрессовой ситуации Чонгуку все еще хочется ее поправить. — Но ты айдол, Чонгук. Не пойми меня неправильно, но попасться на отношениях, будучи айдолом и будучи актером — совершенно разные вещи. Для актеров это обыденность: я ни разу не видел, чтобы о моих отношениях в интернете ходили споры, тогда как если айдола, упаси господь, поймают на том, что ему кто-то нравится, то часть фанатов разочаруется и начнет сжигать его альбомы. Чонгук приоткрывает рот. Тэхён что, заботится о его репутации? — Да, — говорит он слабо. — Да, ты прав. И я это ненавижу. Индустрия продает вместе с моей музыкой идею того, что со мной можно встречаться. Ну, понимаешь, идею того, что я идеальный бойфренд — она продает фантазии. Я просто терпеть не могу то, что тот факт, что я одинок — часть моей товарной ценности. И, знаешь, если какая-то часть фанатов начнет сжигать мои альбомы, потому что я в кого-то влюбился, я не расстроюсь. Кто-то наверняка меня с этим поддержит. Тэхён качает головой. — Ты уверен? — Да. Только… давай без официальных заявлений, ладно? Ограничимся слухами. — Без проблем, — пожимает плечами Тэхён. — Там, поодаль. Это же твои фанаты, да? Они нас заметили? — Они притихли. Наверняка заметили. Чонгук тянется к его лицу, осторожно заправляет непослушную прядку за его ухо; без этого, конечно, можно было обойтись — издалека, тем более в полутьме, этого все равно не видно. Он не сдержался. Не вините его. Тэхён улыбается, и в этой улыбке есть что-то… новое. Нежное. Но не такое, какое он уже испытал на себе, когда они были на съемочной площадке — эта нежность совершенно другая, как если бы у него была ее настоящая версия и версия для камер. Плевать, что их отношения будут ненастоящими — пока Тэхён вот так по-настоящему ему улыбается, Чонгук смирится со всем. Тэхён поддевает пальцами его подбородок, и глаза Чонгука сами собой закрываются, когда он слепо тянется навстречу поцелую. Да, этот поцелуй тоже ненастоящий, тоже напоказ, но все же ощущается совсем по-другому. Нет осветительного оборудования вокруг, никто не направляет их, куда класть руки и как поставить поцелуй эстетически красивым, нет выкриков «снято», смущенного хихиканья и таких же смущенных поклонов друг другу с «отлично поработали!». Чонгук так и застывает с неловко застывшими в воздухе руками, пока Тэхён не подхватывает их, закидывая на свои плечи, и сам обнимает его за талию. Кто-то среди фанатов тихо пищит, и Чонгук этого человека очень понимает. Губы Тэхёна мягкие и чуть скользкие от бальзама, его щеки слегка колются свежей щетиной, волосы густые и шелковистые, ни разу не тронутые осветлителем, он пахнет терпким парфюмом, средством для снятия макияжа, кока-колой, немного сигаретным дымом, а его ладони на поясе Чонгука ощущаются так правильно, словно созданы для того, чтобы касаться его тела… Чонгук отчаянно пытается запомнить как можно больше. Как жаль, что нельзя попросить снять еще один дубль, потому что «случайно» начал смеяться. Как жаль, что Тэхён не целует его просто так, по своему желанию и из-за своих чувств.🎬
Возможно, Чонгук немножечко соврал. Ему не плевать на то, что общественность подумает по поводу его личной жизни. Понимаете ли, в основном этим грешат новички: читают о себе абсолютно все выходящие статьи, даже те, что пишут хейтеры на форумах для таких же хейтеров. С годами интерес к этому ослабевает, ровно как и восприимчивость к подобным статьям, грязным слухам и комментариям… у всех, но только не у Чонгука. Чонгуку жизненно важно знать, что о нем думает публика. Стоит ли это нервов, испорченных вечеров, слез в подушку? Нет. Может ли Чонгук остановиться? Тоже нет. Когда они с Тэхёном расстаются в тот вечер, Чонгук еще немного приходит в себя в машине, уткнувшись лбом в руль и без конца трогая свои еще влажные губы. Потом он все же едет выполнять расписание на вечер: тренируется как сумасшедший, подгоняемый воодушевлением, потом оттанцовывает всю запланированную хореографию, снимает одну дэнс-практику и выкладывает парочку видео к себе в инстаграм, потом практикуется с тренером по вокалу… И только потом, когда он, окончательно выдохшийся, едет домой, до него наконец доходит. Он влип в скандал с отношениями. Чонгук годами читал тонны всякой дряни, написанной про него в интернете, так что он примерно может себе представить, что там увидит. Что-то типа того, что Чонгук искатель внимания и пользуется Тэхёном только ради славы. Что он не во вкусе Тэхёна и наверняка просто навязывается. Что у него нет совести, что он не уважает своих поклонников, что фанатам пора очнуться, потому что он считает их только источником дохода… и бла-бла-бла. Да, конечно, он осознает, что в основном это пишут люди, которым больше нечем заняться, кроме как страдать херней, но тем не менее. Вишенкой на торте становятся его глупые чувства и осознание того, что будучи так близко к тому, чтобы встречаться с Ким Тэхёном, он все равно не сможет этого достичь. Ну, получается так, что в итоге Чонгук немного замыкается в себе. Он предупреждает менеджера о том, что пропадет ненадолго, и отключает основной телефон, тогда как другой остается включенным — на случай того, если позвонят родители. Его распорядок дня не особенно меняется: он все еще часами застревает в качалке, сжигая тысячи калорий, а потом восполняет эти тысячи с лихвой, заказывая на дом все, на что падает глаз. Он занимается йогой по урокам из ютуба, пытается начать выкладывать бисером картинку, которую заказал в интернете еще несколько лет назад, но быстро бросает это дело, убирается в гардеробной, наконец заканчивает демо песни, над которой корпел месяц… В таких его приступах одиночества нет ничего особенного: все его окружение привыкло к тому, что временами на него нападает острое желание побыть отшельником. Такая депривация от соцсетей и социальных контактов неплохо помогает прочистить мозги и прийти к правильным выводам — Чонгук ни к каким выводам не приходит, но зато перестает себя накручивать. Долго это все равно не продлится: на среду у них с Тэхёном запланированы совместные съемки для журнала, и им придется поговорить о том, как они будут развивать свои фейковые отношения. Где-то четыре дня Чонгук не включал платные каналы вообще — он смотрел только нетфликс, всеми силами избегая выпусков развлекательных шоу и всяких околоновостных каналов. Правда, в понедельник он все же сдается — только ради нового эпизода их дорамы, в котором как раз должна засветиться их постельная сцена… Снимать ее было очень неловко и очень будоражаще — они (ну ладно, в основном Чонгук) все время хихикали, не в силах даже приступить. Но когда Чонгук взял в руки себя, а Тэхён — ситуацию, все пошло как по маслу: отчаянный поцелуй, спешно расстегнутые пуговицы, спущенные с плеч рубашки… Самое неловкое, что когда режиссер крикнул «снято» и Тэхён отстранился от его губ, Чонгук потянулся следом, слишком увлеченный, чтобы остановиться. Кто-то на съемочной площадке посмеялся, кто-то похвалил его за погружение в роль, тогда как сам Тэхён просто улыбнулся и потрепал его по волосам. И теперь Чонгук сидит в своей гостиной, завернутый в одеяло и обложенный початыми пачками чипсов, и завороженно наблюдает за тем, как восхитительная работа операторов и монтажеров сделала из их экранной близости маленький визуальный шедевр. Крупный план на пальцах, отчаянно цепляющихся за простынь, Тэхён запрокидывает голову, и освещение вырисовывает его аристократический профиль, приоткрытые губы, длинную шею и выступающее адамово яблоко… Чонгук ерзает в своем одеяльном коконе и подавляет желание включить телефон и зайти во все соцсети, чтобы посмотреть, что фанаты думают об этой сцене. Тем более, четырех дней было достаточно, чтобы фотографии расползлись по всему интернету и породили тонны слухов и догадок — на фоне этого всего эта сцена точно произведет фурор… Когда оставленный включенным запасной телефон вдруг звонит, Чонгук едва не падает с дивана, сшибая несколько пачек чипсов на пол. Это мама, и Чонгук, кажется, совершенно забыл сказать ей, что снялся в сцене 19+… — Чон Чонгук, ты даже не представляешь, что мне только что пришлось объяснять твоей бабушке. Чонгук внутренне холодеет. — Боже, мам. Только не говори, что бабушка смотрит мою дораму. — И она, и дедушка, и тетушка Чанми, и мы с папой… Голос у мамы какой-то сдавленный, как будто она едва сдерживает смех, тогда как на фоне слышно заливистый смех его двоюродной сестры. Чонгук неуютно съеживается и прячет лицо в руки, ставя звонок на громкую связь. — Бабуля сама позвонила тебе? И что она сказала? — Она спросила, почему я позволила тебе сниматься в таких непристойных вещах. — О боже, мама, — стонет Чонгук. — И я ответила, что это искусство, и что нет ничего плохого в том, чтобы изображать любовь на камеру, а она сказала, что это не искусство, а порнография. — Смех сестры становится громче, тогда как Чонгук мечтает просто провалиться под землю. Он определенно не сможет смотреть бабуле в глаза, когда приедет домой на Чусок. — Если тебе интересно, дедушка похвалил твою актерскую игру. Папа говорит, что это Ким Тэхён, так что все нормально. Я, в принципе, согласна. — Чон Чонгук, везучий ты засранец! — хохочет его кузина, и мама, не выдержав, смеется тоже. После того, как они, поиздевавшись над ним вдоволь, наконец завершают звонок, Чонгук еще немного пытается оправиться от стыда, спрятавшись под одеяло с головой. В принципе, реакция его родственников на то, что он снялся в постельной сцене, оправдана — такая у него была репутация, в свои двадцать три он до сих пор ни с кем не встречался (ладно, встречался, но никому об этом не рассказывал), а на все вопросы смущенно отвечал, что у него нет на такое времени. Ну, понимаете, невинный ангелочек, младший ребенок в семье. Из этого вытекает другой вопрос: почему никто не спросил его о том, правда ли он встречается с Ким Тэхёном? Да, может быть, его родители (и тем более бабушка) не очень следят за слухами, но кузина? Она всегда была в курсе того, что происходит в его фандоме, и не упускала шанса подколоть его по поводу порванных на сцене штанов или ажиотажа, который он вызвал, выложив фото с тренировки… Хороший ли это знак? Чонгук понятия не имеет. По крайней мере, у него нет времени на раздумья, потому что кто-то звонит в дверь. Чонгук нехотя выползает из-под одеяла, растирая щеки, чтобы разогнать оставшийся румянец, и топает на первый этаж. Скорее всего, пришел курьер — Чонгук заказал еще парочку картинок для выкладки бисером… Правда, с экрана на него смотрит Тэхён. Чонгук сразу же нервно поправляет волосы, как если бы Тэхён мог увидеть его с той стороны экрана. Что ему делать? Он весь день провел дома, волосы как высохли после душа, так и легли, его любимые домашние треники слишком растянуты, чтобы выглядеть пристойно, а еще от него наверняка пахнет чипсами… Может, притвориться, что никого нет дома? Поздно, он уже ответил на звонок. — Чонгук? — улыбается Тэхён в камеру. — Можешь выйти на минутку? Чонгук паникует. Очень сильно паникует. — Да, конечно, хён. Заходи во двор, я сейчас… Он в срочном порядке взлетает наверх, чтобы переодеть треники на более приличные, на всякий случай полощет рот, чтобы перебить запах чипсов с беконом, и попутно поправляет волосы влажными руками. Это заставляет его нервничать. Каждый раз, когда они с Тэхёном виделись, он был уверен в том, как выглядит — для съемок, фотосессий и встреч с прессой ему наносили макияж и делали укладку, а для репетиций, на которых абсолютной нормой было выглядеть так, словно только что встал с кровати, он прихорашивался самостоятельно. Не то чтобы он так сильно сомневался в своей внешности, просто… это же Тэхён… — Какой прелестный у тебя сад, — говорит Тэхён, кивая на аккуратно подстриженные кусты и крохотные клумбы с цветами. — Ты сам им занимаешься? — Оу, нет… — бормочет Чонгук, прикрывая за собой входную дверь. — За ним ухаживает моя домовладелица. Как-то раз я хотел помочь и прополоть клумбы, но случайно вырвал несколько ростков каких-то дорогущих цветов… С тех пор мне настоятельно советуют только любоваться. Тэхён смеется, и Чонгук напоминает себе продолжать дышать. Он выглядит просто волшебно в желтом свете фонарей, черные кудри падают на глаза, губы растянуты в улыбке, которая предназначена только Чонгуку, и которую видит только Чонгук, вокруг никаких репортеров, стаффа и снимающих их камер… Это, если подумать, первый раз, когда они находятся по-настоящему наедине. — За домом есть беседка, не хочешь присесть? — спохватывается Чонгук. — Или войти внутрь, на улице прохладно… Тэхён качает головой и смотрит на часы на запястье. — Извини, у меня через полчаса встреча, я тут заскочил на минутку, чтобы узнать, все ли у тебя в порядке. — А-а, — тянет Чонгук. Он не знает, радоваться ли ему из-за того, что Тэхён заботится о его благосостоянии, или расстраиваться, что у них так мало времени. Тэхён улыбается. — Так что? У тебя все нормально? Просто на звонки ты не отвечаешь, онлайн не появляешься… Твой менеджер сказал, что тебе нужно побыть одному, вот я и подумал, может, что-то случилось… — Все в порядке! — убеждает его Чонгук. — Правда. Мне просто иногда нужно брать перерывы от общественности, чтобы не чувствовать себя тревожно. Извини, хён. Не хотел заставлять тебя волноваться, просто я не думал, что ты будешь беспокоиться… Тэхён вскидывает брови. — Почему? — Что? — Почему я не должен беспокоиться? Чонгук хмурится. — А, ну да. Мы же типа встречаемся… — Ну, во-первых, мы друзья. А во-вторых, говоря про это… похоже, мы все-таки не встречаемся. Чонгук замирает, глядя на него с недоумением. Тэхён передумал. Тэхён не хочет заводить с ним даже фальшивые отношения, и Чонгук, честно говоря, его даже не винит… — Что? — Никаких слухов, — улыбается Тэхён. — И никаких разлетевшихся по интернету фото. Судя по всему, твои фанаты нас не сфотографировали. Надо сказать, я приятно удивлен. Чонгук ахает. — Правда? — Ну, я увидел парочку постов о том, что нас заметили целующимися, но без доказательств этому никто не верит. Так что если менеджер снова к тебе пристанет, можешь с честной душой сказать, что мы сделали все, что от нас требовалось… Чонгук опять же теряется: он расстроен, что между ними ничего нет? Он счастлив, что получил этот поцелуй только для себя, а не для широкой публики? — Оу… и что мы будем делать? Тэхён пожимает плечами. — Ничего, я думаю? Или… погоди. Ты расстроен? — Что? Нет, я… — Чонгук, если ты все же за эту идею с отношениями, то можем попробовать еще раз. Я все еще не одобряю эту культуру сасэнства, так что мы могли бы придумать что-нибудь поизящнее, типа парные вещи или лавстаграм, как это сейчас принято… Чонгук опускает глаза. — Хён, а ты сам-то этого хочешь? — Я не знаю. Мне без разницы. Не пойми меня неправильно, просто я услышал, что твоему будущему камбэку не помешал бы шумовой маркетинг… Чонгук вздыхает и трет глаза. — Так вот, в чем дело… Спасибо, но не стоит. Давай тогда просто забудем об этой идее, ничего хорошего из нее все равно не получится. Они молчат какое-то время, пока Чонгук гипнотизирует мощеную дорожку под своими ногами. Ему так и хочется сказать, что у Тэхёна же какая-то там встреча, минутка давно прошла и что он опоздает, если не уйдет прямо сейчас. Ему срочно нужно остаться наедине с собой. Может, потренироваться чуть-чуть, чтобы ни о чем не думать, а потом объесться до отвала какой-нибудь дрянью на заказ и всю ночь выкладывать бисером картинки… Наконец Тэхён вздыхает. — Без проблем. Тогда увидимся в среду? Чонгук только кивает, все еще глядя себе под ноги и отчаянно пытаясь удержать ползущие вниз уголки губ. Тэхён, словно сомневаясь, все еще стоит на месте с пару секунд, а потом разворачивается и спускается вниз по ступеням его веранды. И в этот момент Чонгуком овладевает какое-то странное чувство: он вдруг осознает, что если отпустит Тэхёна сейчас, то все между ними так и затухнет, оставшись на уровне бывших коллег по съемкам — ну, понимаете же, парочка комментариев под постами друг друга в соцсетях, светские короткие разговоры при встрече на церемониях награждения, приветы, переданные через общих знакомых… — Хён! — окликает его Чонгук, и Тэхён немедленно останавливается, обернувшись. В его глазах читается не то ожидание, не то надежда. — Да? — Могу я попросить у тебя кое-что? — Все оно непременно затухнет, непременно окрасится неловкостью и перейдет в категорию приятных воспоминаний, но Чонгук хочет, чтобы к этим воспоминаниям добавилось еще одно. Тэхён с готовностью кивает. — Поцелуй меня. Пожалуйста. Тэхён преодолевает расстояние между ними в несколько больших шагов, обхватывает его лицо руками и целует так отчаянно, что Чонгук даже пошатывается. Вот оно. Не для камер, не для чужих глаз, не для рейтингов, прибыли и слухов, а только для него, для Чонгука. Чонгук цепляется за лацканы его пальто, опасаясь, что колени подведут его, и едва может отвечать на поцелуй, слишком ошеломленный, с застрявшим где-то в груди дыханием и сбившимися в полнейшую кашу мыслями. Его губы, нежные и слегка скользкие от бальзама, запах его терпкого парфюма и отголоски сигаретного дыма, прохладные пальцы, колотящееся от волнения сердце, тепло его тела — Чонгук запечатляет детали так тщательно, словно хочет зарисовать эту картину по памяти. Это как бросать курить. Убеждаешь себя, что это — последняя сигарета, последняя затяжка, а ты просто пытаешься максимально насладиться напоследок, не понимая, что каждый «последний раз» делает попытку отказаться все сложнее и только заставляет хотеть большего. Чонгук знает, что лучше бы и не просил — возможно, потом это причинит ему боль, возможно, позже Тэхён сочтет его просьбу странной, но он берет от этого поцелуя все, потому что он принадлежит только им вдвоем. Тэхён отстраняется, покрывает короткими поцелуями его лицо — кончик носа, веки, висок, уголок губ, и в этом всем тоже есть какая-то особая, искренняя нежность, та самая, что не для экранов. Чонгук улыбается против воли, прикрыв глаза; он чувствует себя удивительно особенным, обласканный его вниманием и изнеженный его прикосновениями. Удивительно красивая сцена, как ни погляди. Освещение — одинокий фонарь с желтым как масло светом, легонько подрагивающим из-за вьющихся вокруг мотыльков, декорации — его прелестный крошечный сад, уже увядающий от осенней прохлады… В качестве актеров, постановщиков, сценаристов и зрителей — они вдвоем. Тэхён обнимает его за поясницу, притягивая его чуть ближе, кладет подбородок на его плечо, и так они стоят с минуту или две, не решаясь испортить момент словами. Чонгук говорит первым, и (неудивительно) выдает самую глупую вещь, на которую только способен: — Ты опоздаешь на встречу. Тэхён тихо смеется в его плечо, поглаживая волосы на его затылке. — Скорее всего, я уже опоздал. Плевать, никто не умрет, если я пропущу начало. Это все, что ты хочешь сказать? — Хён, я… — Чонгук прячет глаза в его плече, искренне надеясь, что не придется реветь и портить его наверняка дорогущее пальто своими слезами. — Ладно, ты наверняка все и сам понял. Ты скажешь, что непрофессионально влюбляться в партнера по фильму, да? Не вини меня, у меня не оставалось шансов. Чонгук чувствует, как Тэхён улыбается. — Да? И чем же я тебя сразил? Чонгук не хочет быть поверхностным — не хочет говорить о широко обсуждаемой всеми внешности Тэхёна, его харизме, ауре его присутствия, тому, как спокойно и уверенно он себя держит… — Тем, что ты меня выслушал и понял. Помнишь, как мы говорили с тобой на последнем дне съемок? Я не помню, чтобы кому-нибудь так сильно открывался, даже друзьям из компании. — Какие невысокие у тебя стандарты, — посмеивается Тэхён, и Чонгук хнычет. — Ты, должно быть, шутишь. Он вздыхает, поудобнее устраивая щеку на его плече. С души как будто камень упал — он признался, он больше не хранит это в себе, и Тэхён, кажется, его даже не осуждает… — А я-то думал, что я был очевидным… — шепчет Тэхён. — Сокджин-хён сказал, что у меня на лице все написано каждый раз, когда я на тебя смотрю. Но в отличие от тебя, у меня не хватило смелости признаться первым. Чонгук замирает, чувствуя, как сердце начинает разгоняться с новой силой. — Что? — И я, признаться, был уже немножечко влюблен до того, как мы встретились. Я влюбился в тебя через твои песни. Странно, наверное, но встреча с тобой это только укрепила. — Хён, ты точно шутишь, — шепчет Чонгук. На мгновение он допускает мысль, что переел чипсов и теперь бредит. — Чонгук. — Тэхён снова берет его лицо в свои ладони таким привычным уже жестом и заглядывает ему в глаза. — По мне похоже, что я шучу? — Нет, но… но я же не в твоем вкусе… Тэхён чуть хмурится. — Что? Кто тебе сказал? — Это очевидно, — качает головой Чонгук. — Ты же встречаешься только с людьми искусства… Такими как ты. Тэхён шепчет, поглаживая большим пальцем его щеку: — Чонгук. Ты — и есть искусство. Прежде чем Чонгук успевает осознать сказанное и тем более подыскать правильные слова, в кармане пальто Тэхёна вдруг жужжит телефон, и тот тихо чертыхается, доставая его и глядя на экран. — Босс, — вздыхает он. — Пишет, что если я не явлюсь через пятнадцать минут, он лишит меня премии… Чонгук кивает. Как бы ему ни хотелось попросить Тэхёна остаться, ему лучше идти — как раз будет время проветрить голову, привести мысли в порядок и осознать то, что Тэхён только что признался ему в своих чувствах. Даже думать об этом кажется дикостью. — Иди. Если захочешь заглянуть после встречи, я буду только рад. Тэхён широко ему улыбается, целует его еще раз — невыносимо, невыносимо ласково! — и треплет его по волосам. — Постараюсь. И когда он уже открывает калитку, Чонгук почему-то вспоминает: — Хён! Я дописал для тебя Decalcomania! Он выложит эту песню в интернет позже, когда ее услышит ее официальный первый слушатель; он уверен, что в комментариях под песней обязательно найдется как минимум один, отчаянно заминусованный — он будет гласить, что Чонгук посвятил эту песню Тэхёну, потому что все в ней так и кричит о любви. Другие комментаторы будут оставлять гневные ответы, мол, автору пора выйти из своих фантазий и не оставлять подобные глупости под официальным постом исполнителя, но Чонгук, спрятавшись под анонимностью, тайком поставит этому комментарию плюсик. Ах, если бы они только знали.