Сентябрь 1998
Дорогая Моя Гермиона,
Возможно, я «случайно» оставил одну из опубликованных тобой статей о зельеварении на виду, и Гарри с Драко нашли её в прошлом месяце, когда гостили у меня. Точнее, гостил Драко. Мои покои, разумеется, по-прежнему остаются домом Гарри, пока он не решит иначе. Это могло «случайно» привести нас к обсуждению твоей академической карьеры. А это, в свою очередь, привело парней к пониманию того, что им придется хорошо потрудиться, если они действительно хотят произвести впечатление на магическое сообщество. Окончание Хогвартса не будет иметь большого значения, если у них не будет повода похвастаться своими дальнейшими постакадемическими карьерами. Что делать волшебнику, если он оставил материалы для чтения в своих личных покоях, которые оказались не очень-то и личными? Что делать волшебнику, если он твердо уверен, что ни его подопечный, ни его крестник не смогут даже близко подобраться к уровню интеллекта ведьмы, с которой этот волшебник переписывается? Надеюсь, начало занятий в университете застало тебя в добром здравии, и ты прикладываешь к учебе максимум усилий. Оглядываясь назад на это предложение, я понимаю, что мне не нужно было писать тебе этих слов. Я уверен в этом. И все же я это написал. Похоже, даже ты не можешь вытравить из меня годы педагогической работы. Что касается моего настроения в этом году: что ж, оглядывая свои классы, я впервые в жизни не чувствую уныния, несмотря на то, что, кроме горстки заинтересованных учеников, меня окружают тупицы, которые могут убить себя и меня заодно одним неверным шагом. Прежде чем я выйду из образа и скачусь в слащавость, я закрою эту тему и перейду к главной мысли этого послания. С днем рождения, Моя Гермиона.Твой, Северус Снейп
P.S. В дополнение к прилагаемому подарку в совятне вашего университета ты найдешь сипуху, которая, как меня заверили, сослужит тебе хорошую службу в любых межконтинентальных переписках. Я уверен, что профессор Браун, а также твоя подруга Айяна с нетерпением ждут от тебя письма. Птица ещё не имеет имени, так что выбирай с умом. Клоден не может долго ждать твоих ответов, так как он нужен мне тут для доставки моих зелий. Поэтому я решил, что и тебе нужна твоя собственная сова. Её можно использовать и для доставки писем мне, так что я считаю это хорошо вложенными галеонами. — Так это было специально? — спросил Гарри. Губы Северуса изогнулись в фирменной ухмылке. — Да. Тебе не показалось странным, что я оставил специализированное издание там, где обычно сидите вы с Драко? — Думаю, нет. Я просто предположил, — Гарри пожал плечами, — не знаю, что я предположил. Ты оставил это, — он встряхнул письмо, — намеренно, не так ли? Перечитав послание еще раз, Поттер слегка покачал головой и со словами: «Ты не очень хорош в этом», вернул письмо Северусу. — Скажите, пожалуйста, эксперт. — Ну нет, я не эксперт. Я никогда не писал ведьмам. Ты знаешь это так же хорошо, как и я, но на самом деле ты не написал ей ничего личного. Это больше похоже на деловое письмо. — Мне не по себе… — Ну, мне кажется, если ты хочешь, чтобы она когда-нибудь навестила тебя или пригласила тебя навестить её, тебе нужно перебороть себя. Иначе с чего бы ей думать, что ты хочешь видеть её здесь. Я про то, что в твоем письме нет эмоций. Ты должен сделать так, чтобы она захотела приехать к тебе. Я не говорю, что ты должен цитировать Шекспира или говорить, что хочешь трахать её до потери сознания. Хотя, если подумать, шок от подобных слов мог бы сыграть тебе на руку. — Язык, Поттер. — О, не делай этого. Не бросайся моей фамилией, как будто это какое-то ругательство. Гарри усмехнулся, он знал, что Северусу не нравился его отец, хоть Северус никогда не говорил об этом. Он бы так не поступил. Он не собирался бросать Джеймса Поттера на растерзание волкам. Он был мертв. Это не имело бы смысла. — Ты сам пригласил меня сюда на день. Я не заставлял тебя делать это. — Я знаю. Они с Гарри проводили тихий день у себя дома. Северус был уверен, что Гарри считает своим настоящим домом Хогвартс, но именно это жилище, по сути, было его домом. Если Северус по каким-то причинам покинет Хогвартс, то именно здесь будут храниться его вещи. Кроме того, адрес именно этого дома он использовал для любых документов, требующих маггловской прописки. — Да ладно, ты думаешь, Виктор тоже ей так пишет? — Не надо! — прорычал Северус. Меньше всего ему сейчас хотелось думать о том, что Виктор Крам пытается ухаживать за его ведьмой. Гарри хмыкнул. — Северус, я не пытаюсь заставить тебя ревновать и не намекаю, что он для неё нечто большее, чем друг. Увидев, как вы разговариваете, Виктор признался, что они просто друзья. Хотя я уверен, что он пытался. Я клоню к тому, что, если ты хочешь завоевать её внимание, её привязанность, а я полагаю, что ты этого хочешь, тебе придется выйти за пределы своей зоны комфорта. Северус пристально смотрел на подопечного, потягивая огненное виски из своего бокала. Гарри был прав, и Северус это понимал. Но он предполагал, что Гермиона предоставит ему некоторую свободу действий, пока он будет осваивать личную переписку и учиться чувствовать себя при этом комфортно. Она должна была знать, что это для него в новинку. — В любом случае, почему она? Гарри задался этим вопросом уже не в первый раз. Северус был уверен, что парень думал об этом гораздо больше, чем говорил вслух. — То есть я понимаю, что она очень умная и хорошенькая. Это очевидно. Но должны же быть в округе другие умные и красивые ведьмы, которые не… Гарри пожал плечами, избегая смотреть ему в глаза. Северус знал, что собирается сказать младший волшебник, и, вероятно, в этом и была суть его вопроса. — Ну, не моего возраста. Северус знал, что о них с Гермионой говорили в Малфой-мэноре. Но никто не спрашивал ничего у них напрямую. Они редко разлучались, разве что спали в разных спальнях. Все, кто знал Северуса лично, понимали, что он ведет себя очень необычно. А вот Люциус любил посплетничать. И Драко, как ни старался, не избежал этого качества своего отца. Конечно, не помогало и то, что за все то время, что они были знакомы, Северус ни разу не попытался заговорить с ведьмой, не говоря уже о том, чтобы прогуляться с ней по огромным садам Малфоев или посидеть в библиотеке. Они с Лили провели первые пару лет обучения в школе в хогвартской библиотеке, но это было совсем не то же самое. Они были друзьями до Хогвартса, и, если быть честным с самим собой (двадцать лет спустя), Северус никогда не считал свою подругу по-настоящему очаровательной. В то время он так думал, но теперь знал, что на самом деле это было не так. То увлечение не было даже влюбленностью. Гермиону же Северус считал очень очаровательной. И с ней… это не было простым увлечением. Реальная Гермиона была намного лучше любой фантазии, которую он мог бы придумать о Лили. Северус дважды проверил, на месте ли его обереги, а также убедился, что камин закрыт. Не то чтобы кто-то знал, где находится его дом, поскольку Северус хранил само его существование в секрете и никогда не пользовался камином, предпочитая вместо этого аппарировать. Но все же случайности порой случаются, и, если сегодня ему предстоял разговор с Гарри, он не собирался рисковать. — Налей себе виски, Гарри, и садись, — сказал он, жестом указывая на стоящее рядом со своим кресло. Гарри молча выполнил указание, понимая, что раз Северус проверяет, на месте ли обереги, то всё, что он собирается сказать, действительно важно. — Все началось в июне моего пятого курса, — начал Северус, надеясь, что не совершает ошибки. Он рассказал Гарри все. От их первой встречи в Комнате до последней. О задании, которое она дала ему и которое он выполнил вопреки всякой надежде, что сможет каким-то образом спасти свою подругу детства, её мужа и их маленького сына, даже если эта подруга больше не разговаривает с ним и не доверяет ему. Об эликсире, который он дал Гарри, чтобы избавить его тело от последнего крестража. Гарри знал лишь какие-то крохи о прошлом своего наставника, до этого Северус никогда раньше так не обнажался. Северус даже рассказал парню, почему, по его мнению, Комната изначально ему открылась. О том, что привело его в тот коридор в тот день, который всё изменил. О том, что ему был нужен кто-то, кто принял бы его таким, какой он есть. Что он нашёл это принятие в ведьме, которая на момент их первого разговора ещё даже не родилась. В ведьме, которая была готова рискнуть своим будущим, чтобы другие могли жить. Что ж, было очевидно, что он должен был общаться с Гермионой в предыдущей временной шкале, но Гарри этого, естественно, не помнил. Его нынешнее прошлое также кардинально отличалось от того, что пережил «настоящий он», доживший до этого возраста. Конечно, это звучало так, как будто его наставник, возможно, не выжил в той майской битве за свою жизнь. Как и та версия его самого вполне могла быть мертва. Северус хотел бы сказать, что этот разговор стал для него очищением, но на самом деле он чувствовал себя голым. И уязвимым. Как будто все слои его защиты были не просто сняты, они были грубо содраны. И он никогда больше не сможет вернуть их на место. Пока он рассказывал свою историю, в бутылке виски образовалась изрядная такая пустота. Гарри мудро решил дать опекуну выговориться и не перебивал, понимая, что, если он в какой-то момент его остановит, Северус может просто замкнуться в себе и больше никогда не попытается рассказать эту историю. Гарри долгое время молчал. На самом деле дольше, чем Северус после того, как Гермиона поделилась с ним воспоминаниями о своей первоначальной временной шкале. — Итак, она буквально пожертвовала всем и вдобавок позаботилась о том, чтобы меня воспитывал ты, а не тётя Петуния. — В целом, да, но в любом случае это должен был быть кто-то лучше их, не обязательно я. Уверен, она не имела этого в виду, когда просила меня позаботиться о тебе, — забавляясь, ответил Северус. — Если бы ты видел, каким я был, каким она меня знала. Каким ты знал меня изначально. Сомневаюсь, что ты бы подумал, что она предлагала это предприятие мне. Из воспоминаний, которыми Гермиона поделилась с ним, было ясно, что он вообще не питал особого уважения к Гарри Поттеру. Северус мог только предположить, что она считала, что Дурсли — это настолько плохо, что кто-то другой (кто угодно) будет намного лучше. Однако она доверила ему спасти Гарри и помочь мальчику оказаться в другом месте. Восемнадцать лет спустя это всё ещё поражало его. Никто никогда не доверял ему так, как она. Никто. Ни его родители. Ни Альбус. Честно говоря, даже он сам себе так не доверял. — Имей в виду, Гарри, её жизнь точно не стала хуже из-за произошедших изменений. У неё есть родители, а это очевидное улучшение. Как ни странно, судя по тому, что я видел, у неё до сих пор сохранились шрамы, которые я видел на ней много лет назад, но она говорит, что эти отметины внезапно появились на её теле вместе с воспоминаниями. Не случилось ничего из того, что могло бы вызвать их, но они всё ещё там. С мая они поблекли, так что может быть, когда-нибудь они исчезнут совсем. У неё всё ещё взгляд человека, который видел слишком много, но физически она цела. Думаю, и душевно тоже. — Но она не знала этого! Она не знала, что изменит всё к лучшему. Она не могла быть в этом уверена. Она не знала, не предашь ли ты Орден, получив эту информацию. — Гарри. — Я не говорю, что она совершила ошибку или что была неправа, доверившись тебе. Конечно, я знаю, что ты бы этого не сделал, но тебя ничто не останавливало. — Она остановила меня, — твердо ответил Северус. Наступила тишина, столь знакомые ему зеленые глаза уставились в его собственные. Глаза его подопечного расширились от понимания, как будто его только что осенило. Как будто всё встало на свои места. — Ты любишь её, — тихо сказал Гарри. — Люблю, — честно ответил Северус. — И она любит тебя. Это было утверждение, а не вопрос, поэтому Северус не стал отвечать. — Почти двадцать лет ты любил её. И я единственный, кто об этом знает. — Да. — Я польщен, что ты мне рассказал. — Полагаю, твоих навыков окклюменции достаточно, чтобы эта информация не попала в чужие руки. — Тебя действительно это беспокоит? — Что именно? То, что кто-то узнает о том, что Комната может быть использована подобным образом? Да. Это беспокоит меня. То, что кто-то может… причинить ей вред за то, что она сделала, за то, что она предотвратила? Да. Это беспокоит меня. Альбус видел её в Хогвартсе в тот вечер, когда я показывал его ей, и, признаюсь, это само по себе меня беспокоит. Он узнал её имя и, скорее всего, со временем вспомнит, что я спрашивал о Гермионе много лет назад, если уже не вспомнил. Я не хочу, чтобы он копался в моих или твоих мыслях в поисках информации о ней. — Очень хорошо. Я буду тщательно охранять всё, что ты мне рассказал. Очевидно, Гарри не освоил Окклюменцию в первоначальной временной шкале Гермионы, хотя Северус и пытался его научить. Безуспешно. Гермиона не знала, почему. Северус тоже этого не знал. Однако в этой временной шкале Гарри всё же постиг это искусство, и Северус предполагал, что в этом сыграла свою роль разница между ним и его прошлым «я». — Спасибо, Гарри. — Спасибо, что доверяешь мне. — Её патронус, — продолжил Северус, сделав еще один глоток виски. Он подумал о великолепной Гром-птице, которую она прислала ему, и тяжело вздохнул. — Это одна из самых впечатляющих вещей, которые я видел в своей жизни. — Правда? — Даже не его форма, она впечатляет сама по себе. Его телесность… Если бы он не проходил сквозь стену, я бы подумал, что в моей спальне действительно находится Птица-гром. — Это звучит немного тревожно. — Вполне, — согласился Северус, делая глоток виски. — Однако это письмо, Северус, — Гарри указал на пергамент, из-за которого начался весь этот разговор. — Я по натуре не романтик, Гарри. Кроме того, я не знаю, какие меры безопасности действуют в Эдинбурге, и не хочу ставить её в неловкое положение, когда содержание моего письма может смутить её. Магглы и волшебники там живут все вместе. Гарри, казалось, обдумал это. — Я могу это понять, — сказал он, кивнув головой, — но тебе всё равно придется поработать над этим, Северус. — Я приму это к сведению. По правде говоря, Северус и сам собирался поработать над этим. Он хотел должным образом ухаживать за ней, хотел, чтобы Гермиона никогда не пожалела о своём решении стать его ведьмой. Он знал, что ему ещё многому предстоит научиться. — Могу я взглянуть на подарок? Северус насмешливо хмыкнул и призвал к себе ювелирную шкатулку. Он протянул её Гарри, который явно колебался с её открытием. — Она не укусит тебя, Гарри. — Я знаю. Но, учитывая мир, в котором мы живем… Это простое… украшение? — Это не помолвочное кольцо! Даже у меня хватает мозгов. По правде говоря, он с удовольствием купил бы такое украшение уже сейчас, но понимал, что еще слишком рано. — Это от маггловского ювелира? — уточнил Гарри, явно не узнав название магазина на футляре. — Да. Я чувствовал себя… некомфортно, собираясь идти к волшебному ювелиру. — Я вижу, — сказал Гарри и, кивнув, наконец открыл коробку. Скорее всего, Северус так поступил потому, что точно знал: если он зайдет к волшебнику-ювелиру, «Пророк» сообщит об этом в первом же своем выпуске. То же самое касалось и Гарри. Северус считал, что это одна из причин, по которой его подопечный до сих пор не выбрал себе ведьму. Опять же, если предположить, что юный волшебник хотел обзавестись именно ведьмой. — Ооо, — вымолвил Гарри. Это не было похоже на порицание, что обрадовало и успокоило Северуса. Это был браслет-оберег. На браслете висели шармы: дверь, шляпа ведьмы, котел, лев, змея и роза. — Она тоже была гриффиндоркой, — парень наклонил голову, как будто размышляя над чем-то. — Конечно, — сказал Гарри, внимательно изучив браслет и его подвески. — Была. Именно так вы и подружились, — подтвердил Северус. — Символ её нынешнего факультета — Вампус, но я не смог найти такой шарм в маггловском мире. — Да, думаю, что и не нашёл бы. Может быть, что-то вроде горного льва или пумы? — Как ни странно, ни то, ни другое мне тоже не попадалось. — Ооо… Ну, может быть, ты ещё сможешь найти где-нибудь одного из них или заказать. — Что? — Ну, — сказал Гарри, указывая жестом на шарм в виде льва. — Смысл браслета в том, что ты можешь добавлять и убирать шармы. Верно? Такие обычно получают ведьмы, у которых есть дети, и они добавляют туда новые шармы с появлением каждого нового ребенка. Так что ты наверняка сможешь где-нибудь найти нужный шарм. Вампусы родом из Америки, так что, возможно, там. Может быть, в волшебном Салеме… — Я и не подумал об этом. Спасибо, Гарри. То, что он не знал об этом, не подумал о том, что может просто заказать необходимый шарм, чтобы дополнить браслет, беспокоило его. Как он мог даже не подумать об этом? — Конечно, и насчет письма… я понимаю. Для твоих целей и для тебя, думаю, оно приемлемо. Северус усмехнулся. — Приемлемо? Гарри пожал плечами. — Я не знаю её, у нас было всего несколько разговоров в Малфой-мэноре во время празднования моего дня рождения. Она была милой и вежливой, мне было приятно с ней общаться. Думаю, она будет очень рада браслету, потому что ты явно вложил в него душу. Это компенсирует любое её мнение о письме. — Очень хорошо. — А что бы ты сделал, если бы я не захотел его читать? Северус пожал плечами. — Полагаю, всё равно отправил бы. Я не собирался просить кого-то ещё читать его. Некоторое время они молча потягивали виски. Гарри, очевидно, все еще переваривал услышанное. — Они действительно заставили меня жить в чулане? — Она так говорит. Они оба замолчали, обдумывая сказанное. За эти годы Северус с Гарри несколько раз бывали в доме Дурслей. Гарри и его кузен Дадли не были друзьями, но достаточно хорошо ладили. Он и его мать были единственной кровной семьёй Гарри, поэтому Северус старался… поддерживать их отношения в меру своих возможностей. Оба волшебника прекрасно знали о том, что под лестницей в доме Дурслей действительно есть чулан. Они оба также знали, что Петуния не любит ничего магического, а это значит, что и Вернон тоже. Северус уже давно решил, что Вернон просто не понимает сути магии, потому что никогда не уделял времени своему самообразованию и не знал ничего, кроме того, что ему рассказывала Петуния. С другой стороны, он точно знал, что Петуния завидовала тому, что её сестра была волшебницей, а она — нет. — И Сириус умер, потому что я был связан с Риддлом? — Похоже на то, — ответил Северус. — Я видел её шрам, когда мы впервые встретились. Она никогда не говорила мне, откуда он. Вообще-то, до последней нашей встречи она старалась не раскрывать лишнего. — Верно, — пробормотал Гарри. — Как ты думаешь, почему Комната это сделала? — Понятия не имею. За последние двадцать два года, с тех пор как она впервые показала мне её, я много раз думал об этом. Северус встал и, поставив пустой стакан, подошёл к книжному шкафу. Там он переложил несколько книг, открыл скрытое ими отделение и достал оттуда ещё одну книгу. Он коснулся его своей палочкой, временно прекратив действие чар. — Это то, что она читала, когда мы впервые встретились, — сказал он, показывая Гарри книгу. — Я думаю, Комната заставила её забыть её там. Она так же добросовестно относится к своим книгам, как и я. Если бы я не увидел страницу издателя с датой выпуска тиража, я бы не понял, что происходит. Не то чтобы я действительно сразу все понял, но в своё время я искал её. Гарри взял книгу и пролистал экземпляр «Кэрри», который Северус хранил с того июньского дня, когда учился на пятом курсе и когда они с Гермионой впервые встретились. Северус никогда не читал именно этот экземпляр, чувствуя, что не должен запятнать или испортить его. В потайном отделении шкафа хранились и её маггловские сандалии. Пока Гарри листал книгу, Северус вернул браслет в шкатулку, завернул ту соответствующим образом для дня рождения и затем вместе с письмом запечатал в посылку, которую Клоден отнесёт Гермионе. Много лет назад благодаря своей работе он вложил деньги в сову, которая могла летать между континентами. Клоден был его второй совой, и Северус должен был признать, что эта птица ему очень нравится. Будучи студентом Хогвартса, он никогда не задумывался о сове или её отсутствии. Это была ещё одна вещь, которую он не мог себе позволить.***
Дорогой Северус,
Сова была совершенно лишней, но я оценила её, так как порой бывает трудно найти в школе сову, которая могла бы совершить длительный перелёт и доставить мои письма профессору Брауну и Айяне. Я подозреваю, что ты знаешь это по собственному опыту. Невозможность поддерживать переписку расстраивала моих родителей, но, к счастью, поскольку мои тетя и дядя живут в Бостоне, я обычно могла обойти эту необходимость. Хотя они (мои тётя и дядя) — магглы, они знали о магии, и поэтому мне было достаточно просто послать им сову, а они, в свою очередь, отправляли любые письма моим родителям через маггловскую почтовую систему. Мои родители, если хотели отправить мне письмо, всегда могли отправиться в Косой переулок и воспользоваться там межконтинентальными совиными услугами. Теперь, очевидно, с перепиской между Эдинбургом и Лондоном проблем не возникнет. Думаю, мои родители рады, что я хотя бы снова на том же острове, что и они. Браслет прекрасен. Тебе снова удалось мне польстить. Мне нравится лев. Искренне. Я говорю это, потому что подозреваю, что ты беспокоился о его уместности, учитывая, что я, на самом деле, не львица. Спасибо. Я буду носить его с гордостью, и мне уже задают вопросы о том, откуда он взялся. Я не совсем понимаю, как отвечать на такие вопросы. Я отвечала друзьям, когда меня спрашивали, но по румянцу на моих щеках, я уверена, они поняли, что я не совсем честна. Моя соседка по комнате, Хелена, очень недовольна мной. Она считает, что я что-то скрываю. Она мне нравится, как ты уже знаешь, но мы с ней не так близки, как Айяна и я. Клоден* — просто великолепное создание. Мне нравится его имя. Кто-нибудь ещё знает значение его имени? Я полагаю, Люциус знает, да? И Драко с Гарри, наверное, тоже. Интересно, понимает ли кто-нибудь ещё иронию его имени? Поскольку ты подарил мне сову, я сочла необходимым продолжить тему имен. Так что, когда ты увидишь мою сову, можешь звать её Персеваль. Я бы не была настолько тщеславна, чтобы назвать его Галахадом, а Борс просто звучит глупо. Я не собираюсь следующие двадцать лет призывать Борса. Учеба идёт неплохо, конечно, в напряженном режиме, поскольку пока я привыкаю к разнице между Ильверморни и маггловским университетом. Мы с профессором Брауном уже обменялись парой писем. Ему, конечно, не хватает моей помощи в сборе ингредиентов. Я подозреваю, что, хотя он и был разочарован моим выбором, он знал, что в конечном итоге я остановлюсь на чем-то большем, чем простое следование по его стопам. Просматривая последнее предложение, я надеюсь, что ты не обидишься. Я не хочу сказать ничего плохого о профессии учителя. Это благородная профессия, и я не подразумеваю, что никогда не стала бы работать учителем. Возможно, однажды я именно так и поступлю. Его точная цитата была такой: «Я понял уже во время вашей сортировки, что вам суждено совершить великие дела для нашего рода, Гермиона. Конечно, я надеялся, что смогу соблазнить вас, чтобы вы полюбили зелья так же сильно, как я, поскольку у вас уже имелось к ним пристрастие». Не так впечатляюще, как: «Я расскажу вам, как разлить по бутылкам известность, как заваривать славу и даже как закупорить смерть», — но тем не менее тоже запоминается. Он прав, и, возможно, закончив университет, я пойму, что не хочу продолжать юридическую карьеру и вместо этого поступлю в подмастерья на двойное обучение, о котором я тебе рассказывала. У меня ещё есть время принять решение, но университет обязателен. Полагаю, ты знаешь, почему для меня важно получить эту учёную маггловскую степень. В любом случае, хватит об учёбе. Как ты? Нет, правда, как ты, Северус? Покупка такого предмета в качестве первого подарка должна была быть довольно нервной. Я не буду врать и говорить, что никогда не сниму его, так как, возможно, для некоторых вещей мне придется это сделать, но в целом я буду носить его с любовью. Если я приеду в гости, мне устроят ещё одну экскурсию по Хогвартсу? Я совершенно уверена, что всё должно быть по-честному. Ты видел гостиную Гриффиндора, так что будет вполне уместно, если ты покажешь мне Общую комнату Слизерина.С любовью, твоя Гермиона
P.S. Ты единственный Северус, которого я знаю, поэтому уверяю тебя, что ты можешь подписывать свои письма без фамилии, и я буду знать, от кого они. Северус перечитал письмо, наверное, намного больше раз, чем требовалось. Её сова, Персеваль (он усмехнулся, прочитав это имя, потому что Гермиона была одной из немногих, кто, как он предполагал, смогла понять имя его совы). Со своего места за Главным столом он смотрел на студентов. Гарри взглянул на него. Он больше не был студентом, но время от времени обедал в Большом зале, где сидел вместе с учениками. В конце концов, он был Гарри Поттером и всего несколько месяцев как перестал быть местным учеником, поэтому его присутствие в школе было желанным для всех. Временами было всё ещё тревожно смотреть в его глаза, такие же, как у его матери. Тревожно, потому что он мог вспомнить похожие взгляды, которые она бросала на него в этой самой комнате. Странно, но семнадцать лет спустя Северус больше не думал об этом как «о Гарри с глазами Лили», скорее наоборот. Странно было об этом думать, но он был неотъемлемой частью жизни Гарри гораздо дольше, чем сама Лили была в его жизни. Любой, кто думал, что Северус приютил Гарри из-за Лили Эванс, очевидно, не задумывался о том факте, что на тот момент совсем ещё молодой человек брал на себя пожизненные обязательства перед ребенком женщины, которую знал только половину своей жизни. Он узнал взгляд, которым Гарри сейчас смотрел на него. Это был его любопытный взгляд. Очевидно, он видел, как Северус получил почту. Старший волшебник лишь кивнул в сторону своего подопечного, и Гарри в ответ показал ему поднятый большой палец. Он так и не понял, почему получение им письма считалось молодым волшебником таким важным событием. Таков был его жизненный жребий. Северус сунул письмо в карман мантии, чтобы перечитать его вновь и ответить ей позже. Пора было приступать к работе. Первым его уроком был второй курс Хаффлпаффа и Равенкло. Он вошел в класс и окинул взглядом своих учеников. Равенкловцы всегда считались умными. В течение многих лет на Равенкло попадали самые умные из первогодок. Северус не мог представить, чтобы хоть один из этих студентов смог даже отдаленно правильно, при надлежащем оборудовании и наблюдение, сварить Оборотное зелье. Как она это сделала? Как она осмелилась? Да еще и в туалете Миртл! Северус покачал головой, содрогаясь от этой мысли. Это навело его на мысль, что где-то в подземельях до сих пор дремлет Василиск, и он понял, что должен притормозить, иначе сойдёт с ума. Он знал, что в какой-то момент ему придется вернуться к этой теме, но ему все еще нужно было придумать, как сообщить об этом Альбусу, и не показаться при этом сумасшедшим. Или не раскрыть при этом того, чего не следует. — Доброе утро, класс, — сказал он, махнув рукой в сторону доски. — Вот сегодняшнее задание. Можете начинать.