Последний раз

Мегамозг нервно дышал, глядя на Роксану. Он думал, всё будет в порядке, всё будет как прежде. Как прежде больше не было. Ему пришлось несколько раз провериться на наличие наркотика в крови, даже когда все компоненты полностью вывелись, а все результаты давно были отрицательными. Он продолжал это чувствовать. Он хотел её. Со временем пришлось признать, что дело вовсе не в наркотиках. Он помнил вкус её кожи, запах её тела, мягкость её губ, нежность её пальцев, её стоны, её крик, как она звала его по имени в момент оргазма. Он помнил, каково это — быть в ней, касаться её, двигаться с ней. Он помнил невероятное удовольствие. Он помнил каждой клеткой своего тела, каждым нейроном своего мозга. Он не мог этого забыть. Тем более, всё больше и больше свободного времени он тратил на то, чтобы вспоминать об этом, потому что воспоминания вызывали в нëм зависимость, которую он не мог побороть. Проблемы бы не было, если бы он никогда не ощутил этого всего наяву. Если бы не знал. Но он ощущал и помнил об этом, приложив все усилия, чтобы никогда не забыть ни один миг. Если он не сможет повторить, он хотя бы будет помнить. Поэтому он уже почти привык, что один её вид повергал его в трепет. Раньше он никогда не думал, насколько она была красивая, хотя она никогда больше не была красивее, чем той ночью, когда лежала в его руках полностью удовлетворённая и расслабленная, словно светясь изнутри. Но теперь он никогда не мог налюбоваться ею, её изящными изгибами, её тонкой кожей, её руками, которые он так хотел снова почувствовать. Ему казалось, она видела его насквозь, когда он смотрел на неё, и от этого он не мог не краснеть. В такие минуты она чётко знала, о чём он думал. Тем не менее, они оба соблюдали профессионализм и большую часть времени продолжали делать вид, что между ними никогда ничего не было. Мегамозг получал удовольствие, когда угрожал ей, объяснял ей подробности своего злого плана и медленно, смакуя каждое слово, которым обволакивал её, говорил с ней безукоризненно вежливым тоном, демонстрируя свои изобретения. Почему-то ему доставляло ещё больше удовольствия, когда Роксана вместо демонстрации скуки начинала откровенно грубить ему, прохаживаться по нему острым языком и сверлить злобным взглядом. Раньше такого никогда не было. Благодаря этому он понимал, что она тоже помнила. То, как раздувались её ноздри, то, как сверкали её глаза, вздымалась грудь, как она смотрела на его губы или руки, говорило о том, что она тоже не могла забыть. Но каждый раз в конце концов он едва удерживался от того, чтобы закрыть её язвительный наглый рот поцелуем, особенно когда она переходила черту. Ему снились её сладкие поцелуи каждую ночь. Кровать давно перестала пахнуть ею, а он продолжал зарываться лицом в подушку, чтобы вспоминать её губы, и кусал свои. Он помнил, как она говорила, что ненавидела его. Он помнил, как звучал еë голос, когда она говорила, что хотела его. Но она ни разу за всё прошедшее время не обвинила его напрямую. Злой план с похищением всегда предвещал страдания. Потому что в конце концов несмотря на то, как она была близко, он никогда не мог её даже коснуться. Мегамозг смотрел на спящую Роксану, которая с минуты на минуту должна была проснуться для очередного плана. Как всегда, она была безупречна. Её платье соблазнительно обтягивало её грудь и её ноги. На лице было любимое выражение Мегамозга — абсолютная расслабленность. Он едва держал дыхание под контролем. Проснувшись, Роксана снова начнёт ругаться с ним и охладит его жар. Или распалит. Всё зависело от того, как она будет смотреть. О, она умела смотреть. Прислужник отвлёк его от ленивого, мучительного созерцания соблазнительных изгибов и глубокого декольте, куда он хотел бы зарыться лицом и провести языком по её коже, вкус которой он ощущал, словно только что коснулся еë. Он многое бы отдал, чтобы сделать это ещё раз. – Сэр, так не пойдёт. – Что не так? – Мы не можем вести прямую трансляцию похищения, когда вы в таком виде. Мегамозг непонимающе бегло осмотрел свой костюм. Прислужник снова ткнул в него пальцем. – Эрекция, – спокойно сказал он. – Сэр, я всё понимаю, но мне и так в последнее время приходится контролировать каждый кадр и снимать вас только выше пояса, чтобы вы не засветились на весь город своей... выпуклостью. Мегамозг посмотрел вниз на выступающую очевидную эрекцию. – И часто это происходит? – спросил он, будто сам не знал. – Всё чаще и чаще. – Очевидно, проблема в спандексе, – вздохнул Мегамозг. – Слишком легко тянется. – Очевидно, дело в ваших отношениях. – Нет никаких отношений. – Скажите это своей эрекции. – Ребята, вы бы заткнулись, я не хочу слушать ни про чью эрекцию, когда просыпаюсь, – прервал их раздражённый голос Роксаны. – О боже, – уронил Мегамозг и прыгнул к ней за спину, чтобы она его не увидела, будто это бы что-то изменило. – Но я была бы тебе благодарна, если бы ты не стоял за моей спиной с эрекцией, это нервирует. Мегамозг густо покраснел и в поисках поддержки уставился на растерянного Прислужника, который стоял и хлопал плавниками. Тот развёл руками. Мегамозг вздохнул и посмотрел на затылок Роксаны прежде чем принять решение, наклониться и прошептать рядом с её ухом: – Боюсь, мисс Ричи, это, наконец, именно та реакция, которую всё это время я пытался от вас добиться, – медленно и плавно сказал он. – Раз уж вас не пугают лазеры, пушки... – Ублюдок! – зашипела она, – Выйди из-за моей спины, или я убью тебя. – Наивно, – успел бросить Мегамозг. Роксана резко ударила головой прямо ему по носу. Вскрикнув и зажав руками нос, Мегамозг отскочил в сторону, пытаясь понять, сломан ли он, пока Роксана зло смеялась. – Сунешься в моë личное пространство ещё раз, это будет лучшее, что ты почувствуешь, – зарычала она, когда их глаза снова встретились. – Эй, это уже перебор! – возмутился Мегамозг. – Так нельзя! – Ты первый перегнул палку. – Я всегда так делаю! Я вообще-то тут злодей! – Неужели? А я думала, клоун. – Думать здесь моя прерогатива. – В таком случае, тебе стоило с этого хотя бы начать. – Или, мисс Ричи, вы сидите смирно, как подобает девице, или... – Так, всё, хватит, – резко встрял Прислужник и пшикнул в Роксану усыпляющим спреем. – Вы оба сегодня не в духе, злодейский план откладывается. – Прислужник! – начал Мегамозг. – Скажете мне спасибо, когда я вернусь, – отмахнулся Прислужник, взвалив бесчувственную Роксану на плечо. Мегамозг так и остался в гордом одиночестве посредине подготовленного и оборудованного для трансляции зала. Хотя ему было ещё что сказать. Определённо, не в духе был именно Прислужник. Несколько минут злобно походив из угла в угол, Мегамозг со вздохом сел за заботливо принесённый умботами компьютер решать проблему эрекции, потому что он мог говорить что угодно и как угодно отрицать, но эта проблема стояла довольно остро. Трансляции и прочие злодейства действительно становились затруднительными. Увы, самостоятельно справиться с собственным организмом одной силой воли он не мог. Или мог, но для этого должно пройти много времени, потраченного на тренировки. Он прекрасно понимал, что стоило ему снова залюбоваться на Роксану — контролировать естественную природную реакцию он уже не сможет. Или сможет, но только после того, как снова получит по лицу. Но даже это спорно. Готовое решение не заняло много времени — смоделированный компактный проектор жёсткого света ограниченного радиуса действия на поясе сделает проблему полностью невидимой, когда бы она ни возникла. Собрать такой из уже готовых материалов будет ещё проще. Ну, по крайней мере десять минут вечера в логове сегодня у него будет занято. Ещё десять чтобы придумать дизайн новой бляшке на ремне. Закончив с разработками, Мегамозг снова встал и принялся злобно прохаживаться по залу. Наконец, Прислужник вернулся. – Ты зачем это сделал? – сразу спросил Мегамозг. – Во избежание членовредительства, – по-деловому заявил Прислужник, спокойно начав убирать оборудование в зале. – Не говори ерунды, я прекрасно регенерирую. – Вы — да, а вот репутация мисс Ричи как хрупкой девушки в беде — вряд ли. Она не должна победить вас раньше Мачомена. Иначе зачем это вообще затевать? – Она бы не победила. – Вы едва не сцепились. Простите, шеф, но в честной битве я ставлю на мисс Ричи. Она вывела вас из строя связанной. – Это было случайно. Она застала меня врасплох. – Давайте сделаем паузу, вы оба успокоитесь, и мы снова сможем нормально работать, – отмахнулся Прислужник. – Это мы злодеи, которые должны заставать врасплох. – Чтобы мы могли нормально работать, мы должны были как минимум договориться об этом, а ты нам не позволил договорить. – Чтобы вы могли договориться, вам нужно остыть и прекратить друг друга оскорблять. – Я даже не начинал. – Откровенные домогательства тоже считаются. Мегамозг секунду шокировано смотрел на Прислужника. – Ты на чьей стороне? – не понял он. – На вашей. Поэтому мисс Ричи сейчас приходит в себя в парке, а не заканчивает тут всё крушить. – Она бы не стала. Прислужник состроил скептическую физиономию. – Но я в любом случае не виноват. Прислужник вытянул лицо ещё сильнее. – Ладно, но раз так, мы похитим её завтра! – Через неделю, – возразил Прислужник. – Не раньше чем через неделю. – Эй, тут я босс! Я решаю! – За неделю мисс Ричи остынет, простит вас за грубую шутку с эрекцией, а ещё после этого инцидента она начнëт волноваться, что мы перестанем её похищать, и её карьере придёт конец, так что через неделю она даже будет рада нас видеть. – Мы похитим мисс Ричи через неделю, – решительно сказал Мегамозг. Прислужник согласно кивнул. Ночью в злодейском логове, переделав все дела, Мегамозг откровенно скучал. Он не любил, когда у него сбивался график. По графику он должен был в тюрьме доставать начальника и нервировать охрану, а не мучиться от бессонницы и играть с умботами среди ночи в игру «принеси шарикоподшипник», и так примерно всю следующую неделю. Хотя, теоретически, он мог внести коррективы в последний злодейский план и бросить вызов Мачомену без похищения заложницы. Правда, это бы было скучнее и значительно быстрее. Мегамозг ещё не решил, стоило ли оно того. Настроение у него было испорчено основательно. Он снова и снова вспоминал детали неудачного похищения и думал, что пошло не так. К сожалению, всё пошло не так из-за переменной, которую он не мог контролировать — Роксаны Ричи. Ему постоянно хотелось признать, что у неё были реальные и весомые причины злиться на него, но объективно это было не так. Или не совсем так. Он был точно такой же жертвой обстоятельств, что и она. И разве они не договорились делать вид, что между ними ничего не было? Со своей стороны он полностью соблюдал договорённость. Почти. Возможно, он действительно не подумал, когда принялся угрожать Роксане эрекцией. После той ночи и её итогов это действительно было не то злодейское орудие, которое уместно. Если вообще уместно. Неприятное ощущение нашёптывало ему, что, вполне вероятно, после такого грубого нарушения соглашения и всей злодейской этики с его стороны Роксана может не остыть и не простить его даже за неделю, и будет совсем не против завершить свою карьеру заложницы, на чём она вполне имела право настаивать ещё тем утром, когда проснулась в его постели. Более того, Мегамозг даже вряд ли мог что-то возразить. Он, конечно, мог продолжать похищать её и против воли. Придёт конец их миролюбивым беседам, тонким насмешкам и идеальному поведению Роксаны в кадре. Мегамозг знал, что Прислужник прав — если бы она захотела, она вполне могла ему открыто противостоять, вывести из строя и разрушать его злодейские планы раньше, чем он даже успел бы бросить вызов Мачомену. Если смотреть правде в глаза, все похищения и удачные применения заложницы держались исключительно на условной негласной добровольности Роксаны и еë абсолютно предсказуемом лояльном поведении, под которое можно подгонять сценарии. Раньше ей было интересно посмотреть, что он мог продемонстрировать, и она была заинтересована быть активной участницей событий, а не зрителем по ту сторону экрана, только и всего. Но теперь это рушилось. Вероятно, за эту неделю он гораздо больше Роксаны будет подавлен перспективой прекращения еë участия в злых планах. Определëнно, это было не то, чего он хотел, но это было так же и не то, что от него зависело. Разве что, Мегамозг мог пойти к ней прямо сейчас и просить прощения, чем бы еë ни обидел. Он, конечно, знал, чем. Больше никакой эрекции, больше никаких пошлых намëков, больше никаких воспоминаний. Он будет вести себя идеально. Сама скромность и невинность. Какие бы тëмные мысли ни бродили в его голове. Тем более, он никогда больше не снимет портативный маскировщик эрекции. Только злодеи не просили прощения. Да и заявиться к ней домой в два часа ночи не самый дальновидный способ получить прощение за домогательства. К сожалению, никакие другие вообще не шли ему в голову. Он не мог отправить ей официальное письмо с извинениями, не мог прийти к ней на работу, не мог вообще поговорить с ней вне похищений. Мегамозг рассеяно бродил по тëмному логову и пытался думать. Один из умботов вместо шарикоподшипника принёс ему мобильный экран и издал вопросительное звяканье. Мегамозг с раздражением увидел зафиксированную камерами наблюдения тёмную фигуру, бредущую вдоль стены и прощупывающую кирпичную кладку. Очередной энтузиаст рискнул попытаться разыскать его логово, и был близок к цели. По крайней мере, у него появилось развлечение на ночь. Свистнув рой, Мегамозг приказал переодеть себя к бою. Точнее, к показательному акту запугивания. Запугивать шпану в пижаме не подобало ему по уровню. Выйдя через запасной ход в сопровождении гудящих от нетерпения умботов, он обошёл злоумышленника сзади и, когда тот почти добрался до парадного, взял его на прицел и шёпотом приказал умботам включить фонарики для максимального эффекта неожиданности. Роксана Ричи, обернувшись, прижалась к стене. – Ты что здесь делаешь? – удивлённо вскрикнул Мегамозг, тут же жестом велев умботам убрать свет. – Мы не договорили! – заявила Роксана. – Чёрт, ты ослепил меня! – Ты одна? – Естественно, я одна! На всякий случай осмотревшись и не заметив в поле видимости белых пятен на фоне ночи, Мегамозг под возмущённый возглас Роксаны быстро подхватил её под локоть и, преодолев два шага, протащил сквозь голограмную стену в логово. Роксана тут же вырвалась и оперлась на груду ящиков, скрестив руки на груди. – Патрулировать! – резко приказал Мегамозг сунувшимся за ними умботам, – всех посторонних нарушителей за периметр! – Я же сказала, я одна, – фыркнула Роксана. – То, что ты думала, что ты одна, не значит, что за тобой не могло быть слежки, – пожал плечами Мегамозг. – Зачем ты простукивала стены? – Думаешь, я запомнила, где вход? – Думаю, да. – Если я сказала тебе, что я ничего не видела, значит, я собиралась держать слово и ни на что не смотрела. – А я бы всё равно подсмотрел. – В этом между нами разница. Я, в отличие от тебя, порядочная. – Смею напомнить, что это не я заявился к вам домой в два часа ночи, чтобы что-то «договорить», мисс Ричи. Роксана смерила его долгим взглядом, тряхнула чёлкой и, оттолкнувшись от ящиков, направилась к выходу. – Я передумала. Мегамозг загородил ей дорогу. – Договаривайте. Мисс Ричи. – Ты мерзкий злобный эгоист! – выпалила она ему в лицо. Мегамозг, усмехнувшись, приподнял бровь. Это не было что-то новое. – Я тебя, чтоб ты знал, ненавижу! Мегамозг чуть дёрнул уголком рта в знак короткой ухмылки, хотя он впервые отметил, что от этого ему действительно неприятно. – Думал, я не замечу, как ты упиваешься этим? Вздохнув, он закатил глаза. – Твои мерзкие взгляды, твой мерзкий шёпот мне на ухо, ты что же думаешь, мне всё равно? Мегамозг был уверен, что всегда разговаривал с ней в прежнем стиле, хотя за взгляды действительно не мог поручиться. Наклонившись к ней ближе, он так же медленно и небрежно, как всегда, бросил, потому что действительно был зол на неë за это и не собирался облегчать еë жизнь: – Вам должно быть всё равно. Между нами никогда ничего не было. Это вы настояли на такой формулировке, мисс Ричи. Её руки оказались у него на воротнике, она с неожиданной силой встряхнула его и впечатала в стену, злобно оскалившись ему в лицо. – Тогда не смей напоминать мне, что было, своим видом, своими взглядами, своим голосом, своими шутками, не смей смотреть на меня, как будто ты меня раздеваешь, не смей говорить со мной, как будто ты меня ласкаешь, не смей подкрадываться ко мне, не смей... Не смей прикасаться ко мне! Мегамозг запоздало отметил, что его руки непроизвольно легли ей на талию, она резко замолчала, их глаза встретились, но она выглядела скорее растерянной. Он едва мог сопротивляться желанию обнять её крепче, когда её грудь вздымалась от гнева, а взгляд её глаз прожигал его насквозь. Роксана всё ещё держала его за воротник и плотно прижимала к стене, он не мог справиться с похотью, которая разгоралась в нём от её близости, жара её дыхания, запаха её тела и того, как менялось еë выражение лица. Он считал вдохи. Один, второй, третий. – Боже, останови меня, – тихо бросила Роксана и, наклонившись, впилась в его губы. Мегамозг решил не проявлять самодеятельность и переложить ответственность за обязанность остановить это на бога. Если тот не вмешается — не его вина. Он прижал её к себе, жадно отвечая на поцелуй, торопясь взять всё, что только сможет, и плевать, какими словами она будет крыть его после этого. Еë пальцы плавно переместились по его лицу, коснувшись скул, ушей, затылка, она обвила руками его голову, поворачивая для более глубокого поцелуя, лаская, гладя языком, кусая его губы, становясь более требовательной, и застонала в его рот. Мегамозг с голодным рыком, сойдя с ума от страсти, развернул еë и сам прижал к стене, запуская руки под толстовку, чтобы почувствовать еë кожу, и нетерпеливо задирая футболку, наконец, прикоснувшись к голой спине, быстро сорвав с себя перчатки и снова прикоснувшись. – Скажи, что ты хочешь, – прохрипел он в еë рот перед ещё одним поцелуем. – Скажи, что ты этого хочешь... Скажи... Скажи... Скажи... Он оторвался от еë губ и принялся целовать еë кожу, шею, горло, жадно поглаживая еë тело, горячее, нежное, податливое под его пальцами, вдыхая еë запах. Снова шею, снова губы, щëку, шею с другой стороны. – Скажи... Скажи... Скажи... – Да... – прошептала, почти прохныкала она. – Моя, – он накрыл ртом еë губы.