А начиналось так красиво...

Больше всего в жизни Серкан Болат любил работу. Конечно, он также любил своих друзей, своего верного пса Сириуса и маму. Ох, его мама! Айдан Болат всегда была и оставалась самой эксцентричной женщиной на планете. И сейчас, когда она удумала нарисовать портрет своего сына, потому что он слишком много времени посвящал работе, а просто распечатать фотографии и повесить в рамку ей не хватало, сын был готов провалиться сквозь землю. Меньше всего на свете ему хотелось сидеть перед каким-то старым дедом неподвижно и притворяться, как будто ему нравилась эта затея. И только обещание матери, что она не будет ничего подобного выкидывать в течение полугода, смогло его остудить. — Серкан, сынок, мне нужно, чтобы ты подъехал сегодня домой к четырём часам, чтобы пообщаться с художником! Ты никогда не поверишь, кого я уговорила нарисовать моего самого красивого сына! — щебетала на другом проводе Айдан. Архитектор даже не успел поприветствовать мать, когда поднял трубку, как она уже вывалила на него всё. — Ну и кого же? — безразлично спросил сын, потирая переносицу. — Эду Йылдыз! — воодушевлённо воскликнула госпожа Айдан и принялась ждать реакции от её чада. Но, когда он помолчал пару секунд, она точно поняла, в чём причина. Хотя Болат младший и был начитанным и хорошо образованным человеком, он явно понятия не имел, о ком идёт речь, — оф, Серкан! Какой ты скучный! Эда Йылдыз — одна из самых известный художников страны. О ней пишут все самые известные журналы и блоги. А очередь, которую нужно отстоять перед тем, как она хотя бы рассмотрит возможность нарисовать тебя, буквально бесконечная, — поясняла женщина, чтобы хоть как-то впечатлить рыжеволосого, но даже через телефон и несколько десятков километров, разделяющих их, она чувствовала его безразличие. Невыносимый. — Мам, у меня встреча в половину четвёртого, я никак не смогу, — лишь холодно ответил сын. — Нонсенс! Я уже позвонила Лейле, и она сдвинула твою встречу на завтра, — прощебетала мать, и, почувствовав, что сын уже открыл рот, чтобы отчитать её, продолжила, — не стоит благодарности, родной! Люблю тебя и жду к четырём, — сказала госпожа Болат и быстро повесила трубку. Серкан, не веря, посмотрел на свой телефон, когда он не успел вставить даже и слова. Невозможная. — Лейла! — крикнул Болат, и темноволосая женщина, которая знала все интонации босса, округлила глаза. Его тон не был, как обычно, холодным, в этот раз он был ледяным. Наверное, айсберг был теплее голоса начальства. На еле гнущихся ногах она помчалась в кабинет босса, дабы не раздражать его ещё больше, и, когда, постучавшись, столкнулась с ним глазами, не была уверена, что не будет похоронена прямо сегодня. Почему она до сих пор работает на него? — Господин Серкан, — собравшись, произнесла она, но её голос прозвучал слишком взволнованно. — Лейла, тебе звонила моя мать? — поинтересовался Болат, и она кивнула, — она просила тебя перенести мою встречу? — и женщина снова просто кивнула, — и ты сделала это? — уточнил он — получил идентичную реакцию от испуганной сотрудницы, — потому что твой начальник — моя мама, и она платит тебе жалование? — спросил грозно Болат. — Нет, господин Серкан, — тихо ответила она. — Почему ты тогда позволила себе такую вольность? — спокойно спросил он. Спокойный Болат был хуже кричащего, ей Богу, подумала Хактан. — Господин Серкан, вы же знаете свою маму. Она не остановится, пока не получит своё. Я пыталась ей сопротивляться, как могла, но не смогла, — брюнетка опустила голову вниз и глубоко вздохнула. — Это был первый и последний раз, — грозно сказал Серкан, понимая, что ассистентка была, как никогда, права. Его мама и мёртвого уговорит, — последний раз, — повторил мужчина, стуча пальцами по дорогой столешнице, ожидая подтверждения от сотрудницы. — Такого больше не повторится, господин Серкан, — отчеканила брюнетка и увидела привычный жест, показывающий, чтобы она покинула кабинет архитектора как можно быстрее, быстро ретировалась. Это было не так уж и плохо. Серкан прибыл домой без двух минут четыре, готовый к причитаниям его матери, но госпожа Болат стояла на подъездной дорожке в компании её постоянного спутника — Сейфи. Художница, видимо, не была в той степени профессионалом, как рассказывала его мать. Мужчина вышел из машины, припарковав любимый автомобиль недалеко от родственницы, и уже хотел съязвить, что художница, как её там звали, может не рассчитывать на его благосклонность, но он услышал характерный звук трения шин об асфальт, будто кто-то решил погонять в их спокойном районе. Мужчина обернулся и был удивлён картине: на его подъездную дорожку лихо въезжал полностью тонированный черный Land Rover Defender. Он посмотрел на свою маму, как бы спрашивая, кто пожаловал и нужно ли ему приготовиться к перестрелке, но она, видимо, чувствуя напряжённость своего сына, замотала головой. Болат всё-таки проследовал к своей маме, не до конца уверенный в том, что беспокоиться не о чем, но когда, дверь открылась и на дорожку ступила худенькая ножка, обутая в чёрные босоножки на подвязках, он выдохнул. Дверь закрылась и из-за внедорожника показалась она. Как её звали? Ангел? Фея? Как-то так? Красивая будет преуменьшением, за которое можно быть точно упрятанным в тюрьму. Она была восхитительна. Не меньше. Брюнетка выглядела так, будто только что сошла с обложки самого модного журнала, хотя его мама и говорила, что так и есть, но, вроде, она была на обложках из-за своего таланта. Серкан исследовал её внимательно, безумно медленно, как бы вбирая в себя все её черты. Он неторопливо поднимался вверх по её телу, в голове думая, что таких длинных ног он давно не видел. Её наряд оставлял мало простора для фантазии, ведь кожаные шорты открывали прекрасный вид на бесконечные ноги, короткий черный топ прекрасно подчёркивал грудь, оголяя небольшой кусочек идеального пресса. Девушка двигалась элегантно, и теперь Болат прекрасно понимал, про какую «женскую энергию» говорила Пырыл и Селин на их дружеском семейном ужине. Правда, вряд ли такому учат на курсах, на которые ходили девушки. Конечно, его подруги были красивы и элегантны, но Серкан, был уверен, что, если бы они были сейчас на какой-то оживлённой улице, все взгляды мужчин были бы повернуты в сторону брюнетки. Шоколадные кудри немного подпрыгивали, вторя движениям девушки, буквально светясь от солнца Стамбула, и пальцы архитектора закололо от желания провести по ним руками. Её лицо было прекрасным, хотя Серкан и не видел глаз, которые скрывались за тёмными очками, но пухлые губы, острый подбородок и крохотный нос заставляли его мечтать увидеть её глаза. Как вообще она дышала таким маленьким носом? Что вообще за мысли, Серкан? Соберись. Красотка поравнялась с ними и потянулась снять очки левой рукой, и тут Болат утонул. Никогда бы в жизни он не подумал, что увидит такие красивые глаза цвета виски. Кажется, когда его художница удалится, ему нужен будет ни один бокал напитка. В её глазах, возможно, и не было ничего примечательного, но то, как они искрились радостью, не могло не притягивать внимание. Девушка аккуратно сложила солнцезащитные очки левой рукой, в которой также теперь держала свою в тон пиджаку, оранжевую сумку. — Добрый день! Я Эда Йылдыз, — поздоровалась красотка, и Серкан, возможно, совсем маловероятно, но проглотил свой язык. Её голос был таким обволакивающим, этой девушке явно подошло бы курить. За кадр, как она томно потягивает тонкую сигарету Голливуд наверняка отдал бы очень большие деньги. Но почему-то у Серкана была уверенность, что этот несколько хриплый, но одновременно мелодичный — как такое вообще возможно? — голос был у девушки не из-за вредной привычки. — Добрый, госпожа Эда! Очень рады с вами познакомиться! — воскликнула Айдан, — Аллах, какая же вы красивая! — щебетала мать, которая всегда поражала сына своим «умением» иногда не контролировать свою речь. Но больше Серкана удивила реакция красотки — неяркий румянец проступил на её щеках. Неужели ей редко говорят комплименты? , — подумал он, — я Айдан, это мой сын Серкан, ну а с Сейфи вы, видимо, знакомы, — представляя всех, сказала женщина. Болат младший перевёл взгляд на помощника, бесшумно задавая вопрос, откуда это у него такие знакомства, на что ассистент лишь пожал плечами, как будто это было чем-то самим собой разумеющимся. — Приятно познакомиться, — лучезарно улыбаясь, заверила она и протянула руку сначала матери, а потом и объекту её изучения. Ох, этого мужчину она будет рисовать с большим удовольствием. Когда его большая ладонь соприкоснулась с её нежной кожей, толпа мурашек пробежала по хрупкому позвоночнику, и она не была уверена, что легко устоит на своих каблуках. — Предлагаю пройти на террасу, мы хотели бы угостим вас чаем, — предложила Айдан, показывая направление. Девушка быстро кивнула и проследовала за госпожой, ощущая, будто идущий сзади человек сейчас разденет её взглядом, — госпожа Эда, очень рады, что вы согласились, не передать, как мы рады! — снова прощебетала блондинка, и сын закатил глаза. Ну да, красивая, наверное, неплохо рисует, но что тут такого? — Спасибо, госпожа Айдан, — нашлась брюнетка, немного краснея. Чай с ромашкой был, как никогда кстати, ведь ей было сложно воспринимать такое поведение заказчицы, — обращайтесь ко мне просто Эда, пожалуйста. Как я уже говорила перед тем, как начать работу, я всегда общаюсь с тем, кого рисую. Из того, что мне сказал Сейфи и вы, я понимаю, что моей моделью будет господин Серкан. — Да, так и есть. Я хочу повесить его портрет в доме, потому что не вижу своего сына от слова совсем. Он женат на своей работе. А его любовница — это его домашний офис, — начала Айдан, и сын предупреждающе уставился на мать. Девушка одновременно хотела хохотнуть и округлить глаза. Этот мускулистый мужчина совсем не походил на маминькиного сынка, но почему госпожа тогда не унималась? Она перевела взгляд от собеседницы к модели и прочитала в его глазах просьбу побыстрее с этим закончить. Она еле заметно кивнула ему, и он поднял один уголок губ в полуухмылке. Неужели она его и правда поняла? — я читала, что на ваших картинах вы отражаете то, что люди скрывают за глухими стенами, которые они выстроили вокруг себя, — рассказывала мать, и Серкан немного усмехнулся. Ну да, как будто эта девица сможет проникнуть за бетонные стены, которые он возвёл, ну-ну, удачи, — так вот, я мечтаю посмотреть на то, как вы увидите моего сына. — Хорошо, спасибо, госпожа Айдан, — вежливо ответила она, — но, не поймите меня неправильно, но в данном вопросе мнение и участие господина Серкана первостепенно. Я никогда не приукрашиваю картину. Если я вижу злобу, невоспитанность или ещё какие-то не самые приятные черты, я всегда это отражу на картине, хотя не каждый это заметит. Для этого нужна насмотренность, — твёрдо поясняла Эда, и мужчина поднял одну бровь, неужели он сделал поспешный вывод о ней. Мало того, что она аккуратно указала матери, что музыку здесь заказывает не она, как он и попросил, так ещё и вот это, — но я уверена, что у нас всё получится, — воодушевлённо сказала она, — а теперь я хотела бы пообщаться с господином Серканом наедине. Сейфи сказал, что в доме будет отдельная комната, где будут проходить наши встречи. Мы можем пройти туда или куда господину Серкану будет удобнее, — мягко говорила девушка. Айдан нехотя кивнула. — Пойдёмте ко мне, там будет комфортнее, — предложил он, и девушка подняла одну бровь, — Я живу в соседнем доме, — пояснил Болат, предлагая свою руку, чтобы помочь ей встать. Она вложила свою мягкую ладонь, и он с трудом подавил желание так и держать её, — спасибо, — шепнул он ей на ухо, когда они отошли на приличное расстояние от компании. Она повернулась к нему лицом и смущённо улыбнулась, — что вы обычно спрашиваете у своих подопечных? — поинтересовалась он, жестом показывая на диван, который стоял на его террасе. — У вас есть домашнее животное? — заинтересованно спросила она. — Есть, — удивлённо ответил мужчина, — его зовут Сириус, он находится в моём доме, чтобы не пугать гостей. Он не самый гостеприимный, но самый верный, — гордо пояснил мужчина. — Можно с ним познакомиться? — задорно поинтересовалась брюнетка. Сколько ей лет, что у неё до сих пор такое восприятие мира? Аллах, она хоть совершеннолетняя? — Давайте попробуем, — выдохнул мужчина, не до конца понимая, почему он потакает всем её просьбам. А если она попросит его раздеться, чтобы рисовать его картину? Ну, с другой стороны, если она тоже будет без одежды, он не то чтобы сильно против. Аллах, Серкан, соберись уже! Болат поднялся с дивана и направился в сторону раздвижной двери его маленького дома, и только он успел открыть дверь, как чёрный ротвейлер прыгнул на художницу, роняя её с места. Бизнесмен не сразу понял, что происходит, но когда дернулся, чтобы стащить пса с девушки, остолбенел. Эда заливисто смеялась, в то время как Сииус облизывал лицо новой знакомой. Кажется, любимчиком его верного спутника теперь является не он сам. — Сириус, какой ты красивый! — воскликнула Эда, когда собака прекратила свои действия. Сердце Болата предательски укололо от ревности. Она должна была сказать это ему, а не его собаке! — Сириус, кажется ты нашел себе новую подругу? — мягко поинтересовался Срекан, поглаживая собаку за ушком и протягивая девушке руку, чтобы она смогла подняться. Йылдыз подняла взгляд после такого комментария, и, услышав радостное «гав», она расплылась в такой широкой улыбке, что смогла заразить Болата улыбкой. — Господин Серкан, можно мне умыться? — поинтересовалась смущённо она. — Конечно, я покажу вам уборную, — сказал он и показал рукой в направлении стеклянных дверей дома. Весь оставшийся разговор Эда филигранно выпытывала ответы и истории из Серкана. Когда она удалилась, мужчина стал прокручивать эту встречу — его очень смутило, что он так легко ей открылся. Теперь художница знала и о смерти его брата, и он причине, почему он выбрал архитектуру, о разводе его родителей и его преемственности в холдинге из-за этого, о его отношениях с Селин и дружбе с Энгином и Пырыл. Всё это дало Йылдыз возможность сделать один простой вывод о мужчине: он настолько был ранен в детстве и юности, что он сейчас боится открыть своё сердце кому-либо. А сердце там явно очень красивое и доброе, по крайней мере, этот вывод брюнетка сделала, не учитывая факта, что заказчик может быть хорошим актёром. Если он правда её обвёл вокруг пальца, значит, все Оскары должны быть его. После того, как они с Серканом попрощались, Сейфи проводил Эду в её мастерскую. Девушке не терпелось увидеть и дать какие-то указания, если что-то в комнате не хватает, а также ей нужно было быстро переодеться и подготовиться к открытию её выставки, которая должна была состояться чуть меньше, чем через полтора часа. За всем следил её ассистент, но было бы невоспитанно появиться на собственной выставке позже назначенного времени. Йылдыз понравилась предоставленная для её комнаты мастерская, и она, сердечно поблагодарив Сейфи, попросила его оставить её одну. Девушка спускалась по лестнице роскошного особняка Болата, где сидела вся семья за обеденным столом. Серкан перевёл взгляд к деревянной конструкции и подавился своим салатом. Во-первых, он не знал, что девушка ещё не уехала, а, во-вторых, она была словно сон. Или словно самый его большой грех. Да, она могла бы стать его самым большим, но таким сладким грехом. Кажется, у Эды был какой-то фетиш к кожаной одежде. И то, что она из своих кожаных шорт переоделась в кожаное драпированное чёрное платье и, не поверите, кожаные ботфорты до середины бедра, только подтвердили его предположение. Юбка была короткой и снова открывала вид на длинные ноги, на которые Секан старался не смотреть примерно весь их разговор. Она собрала свои длинные волосы в конский хвост и подвела губы бордовым цветом, напоминая о любимой ягоде мужчины — вишне. — Эда? — хрипло спросил Серкан, когда она неловко помялась около края лестницы. Она ещё больше смутилась от того, каким голосом говорил архитектор и, когда она взглянула ему в глаза, сразу поставила под вопрос свою уверенность, что его глаза были приятной смесью зелёного, голубого и карего. Сейчас они были чернее смолы. — Мне нужно было подготовиться к выставке, которая совсем скоро, госпожа Айдан и господин Сейфи предложили мне воспользоваться мастерской, — пояснила смущённая девушка. — У тебя сегодня выставка? — тупо поинтересовался Серкан. И тут его осенило: он-то открылся ей, но сам ничего не знал о художнице. Она всё также была для него незнакомкой. Она всё ещё могла быть несовершеннолетней, как и он на секунду подумал пару часов назад. — Да, сегодня у меня выставка портретов. Некоторые мои заказчики согласились временно вернуть работы, чтобы я могла показать миру своё творчество. Также там будет часть с моими фото-работами, — она говорила так мечтательно и с такой широкой улыбкой, что Серкан невольно засмотрелся, — хотите присоединиться? — неожиданно для всех, а главное, для самой себя поинтересовался она. — Там наверняка уже нет входных билетов, — попытался отказаться Серкан, но делал он это только показательно. Он мечтал «присоединиться». — Вы думаете, что если вы придёте с виновником выставки, вас не пустят? — прищурилась Йыдыз. — Тогда я с удовольствием, — ответил мужчина, поднимаясь из-за стола. Госпожа Айдан впала в ступор: её Серкан ни разу не упрекнул её, что она настояла на портрете, ни разу не возник из-за того, что он провёл с художницей 2 часа, а напротив — рассказывал о том, как они общались. И сейчас он так просто согласился пойти на выставку. Её сын терпеть не мог такие сборища. И рыжеволосый ни разу за всё это время не коснулся работы. И тут её осенило. Эта красотка его околдовала. Наконец-то, — у нас есть 5 минут? Я переоденусь, — поинтересовался Болат, и она быстро кивнула, — тогда ты можешь пойти со мной и пообщаться с Сириусом или остаться здесь, поболтать с мамой. — Я боюсь, что если я появлюсь перед Сириусом, мне придётся опять переодеваться и умываться, — пошутила она, и Серкан легонько усмехнулся, — я подожду здесь, если госпожа Айдан не против, — сказала кареглазая, и блондинка активно закивала головой. Серкан, как и обещал, показался спустя пять минут с исправленной причёской, в чёрном костюме и белой рубашке с чёрным пиджаком. Эда невольно прикусила язык, увидев его, и Болат подмигнул ей, заметив её бордовые щёки. Соберись, Серкан! Она сейчас откажется с тобой куда-то идти из-за твоего открытого флирта. Архитектор поравнялся с ней и предложил спутнице свой локоть, Йылдыз широко ему улыбнулась и вложила свою ладонь. Пара распрощалась с мамой и её помощником, который уже ловко, пока никто не видел, сложил её одежду в багажник внедорожника. — Мы можем поехать на разных машинах, ты же не любишь необоснованные слухи, — девушка элегантно прислонилась бёдрами к корпусу своего автомобиля и пожала плечами. — А ты разве любишь такое? — поднимая одну бровь, спросил он. — Мне плевать, что обо мне напишут, — спокойно ответила она, разводя руками, — ты явно не читал, что обо мне пишут в жёлтой прессе. Мне приписывают столько протеже и романов, что некоторых людей из этого списка я даже не знаю. Поэтому пусть пишут, что хотят. Тем более, если мне припишут роман с таким красивым мужчиной, как ты, я буду даже рада. А то я слишком долго держу на себе ярлык «протеже Халита Эргенча», а у нас 26 лет разница в возрасте! И я рисовала его вместе с женой и детьми, — развела руками художница. Всё, что Серкан услышал одну единственную фразу, улыбаясь немного по-дурацки, и девушка рассмеялась, — единственное, что ты услышал, это то, что ты красивый, да? — смеялась она, и он поднял брови. Никто в его жизни никогда не был рядом с ним самой собой, — давай решайся, как поедем, мы начинаем опаздывать, — пригрозила пальчиком она. — Поехали на моей машине? — предложил он, и девушка удивилась, — я даже разрешу тебе открыть крышу, если захочешь, — предложил он, замечая, как на расплывается в довольной улыбке. Он не знал о ней ровным счётом ничего, но почему-то был уверен, что она захочет откинуть крышу, — тем более, если со мной будет такая красивая женщина, я буду дураком, чтобы задумываться о прессе, — прошептал он ей на ухо, немного придерживая за талию. Ни одна она умеет его дразнить. Эда схватилась за его бицепс, почувствовав горячее дыхание не своей шее и, как его томный голос разливался приятной негой по её телу. Серкан усмехнулся и, придерживая её за талию, подвёл к пассажирскому сиденью его кабриолета. Когда девушка отошла от того, что Болат только что сделал, она включила музыку и подтанцовывала в такт трекам, доносящимся из стереосистемы. Архитектор же надеялся, что он сможет узнать о ней побольше во время их поездки, но он никогда не позволил бы себе оторвать её от этого занятия, ведь художница выглядела идеально. Когда они подъехали к галереи, вспышки камер ослепили их даже через полностью тонированные стёкла автомобиля. Эда терпеть не могла эту сторону её популярности. Серкан вышел из машины и открыл дверь спутнице, глазами задавая вопрос, который они не успели обсудить: как себя вести на публике. Болат мечтал притянуть её поближе к себе и не дать никому даже лишний раз восхититься ей. Хотя, по его мнению, Эда Йылдыз была рождена, чтобы ей восхищались. Художница кивнула ему, пытаясь ответить на его вопрос, и он не совсем понимал, что это значит. Но, как только она вышла из машины, пользуясь помощью его могучей ладони, она решила не одергивать его руку, а так и прошла внутрь, игнорируя вопросы недопущеных внутрь журналистов. Когда один из газетчиков крикнул что-то похожее на: «Госпожа Эда, это ваш очередной папик?», архитектор замер, останавливая девушку и складывая руку на её талию. — Меня зовут Серкан Болат, и я самый известный архитектор Турции согласно последней премии. И знаете почему я добился своего успеха? Я никогда не переносил свои комплексы на других людей. Если вам кажется, что женщина может добиться успеха только посредством протеже мужчины, изобретите машину времени и вернитесь в семнадцатый век. То, что госпожа Эда талантлива не поддаётся сомнению, а какие отношения нас связывают, не вашего ума дела. Если не будете вот так относиться ко всем, возможно, у вас будут средства, чтобы позволить себе портрет, написанный госпожой Йылдыз, — выдал целую тираду Болат, и брюнетка неверяще смотрела на него. Он, заметив оцепенение красотки, аккуратно развернул её и легонько подтолкнул в сторону входа. Когда они оказались между двумя коваными дверями в маленьком кордиоре, она развернулась к Серкану и порывисто обняла, зарываясь носом в его шею. «Спасибо» — прошептала она, и он сильнее вжал её крохотное тело в себя. Мужчина оставил короткий поцелуй на её макушке, и она аккуратно подняла взгляд на него, широко, но смущённо улыбнулась. Серкан открыл следующую дверь и пропустил красотку вперёд. Как будто по щелчку пальца она из приветливой, милой девушки она превратилась в стальную леди. Хотя её сталь держалась недолго. Просто, видимо, при входе стояли не самые приятные для неё люди. Весь вечер Серкан, в перерывах между восхищением своей спутницей и её талантом, нервно сжимал руки. Столько ревности за несколько часов он никогда не чувствовал. Да что уж там, он в целом раньше никогда не ревновал. И, когда к нему подошла Эда, он мысленно возликовал. Будучи хозяйкой вечера, она не могла проводить с ним слишком много времени, но её приветливость со всеми и заинтересованность к брюнетке со стороны других мужчин его почти убила. Его психологически, а остальных мужчин физически, потому что он был близок к рукоприкладству в сторону особенно заинтересованных феей. — Серкан, не подвезёшь меня до дома? — тихо спросила она, останавливаясь напротив него. — Конечно, — встрепенулся мужчина. Она решила уехать с ним. Слава Аллаху, — готова ехать? — Дай мне пять минут. Я произнесу финальную речь, и поедем, — подмигнула брюнетка, и он улыбнулся, кивнув. Эда была, как всегда, точнее, как весь день, который он её знает, очень харизматичной и очаровательной. Её речь была в меру пламенной, но и достаточно серьёзной. Она всегда ходила по грани: что при выборе одежды, что при решении выйти с ним под руку, что во время речи. Она спустилась с подиума и подошла к нему, протягивая руку. Болат, не думая ни секунды, взял её ладонь и переплёл свои пальцы с ней. Йылдыз одарила его улыбкой, и они прошли к двери, оставляя без ответов на свои вопросы высшее общество. Дорога до дома красотки прошла в такой же весёлой, непривычной для Серкана, но уже полюбившейся, атмосфере. Когда они подъехали к ЖК, где жила красотка, она, недолго думая, пригласила выпить чай или кофе. И Болат, вообще не раздумывая, согласился. Её квартира была огромной: в каждом уголке располагалось какое-то растение, где-то располагались её картины, он уже научился различать её стиль, а где-то других художников. Квартира была яркая, но не кричащая — под стать хозяйке. Они выпили по кружке, и мужчина решил направиться домой. Разговор не клеился, им было как будто неуютно друг с другом, но одновременно ни один из них не хотел покидать компанию. Йылдыз поднялась с кресла, чтобы проводить заказчика. Пара долго стояла в дверях и не могла попрощаться, и тогда Йылдыз не выдержала и чмокнула его в щёку. Очень непрочно, но очень чувственно. И тут механизмы робота заклинило: он подхватил её под ягодицы и впечатал девушку в стену рядом с дверью, страстно накрывая её губы своими. Она отвечала ему с присущей её энергичностью и напором, но когда умелые губы спустились ей на шею, Йылдыз пришла в себя. — Серкан, остановись, — прошептала она, и мужчина заторможенно, но понял, что она попросила, поднимая немного испуганные и очень не понимающие глаза. Всё же было нормально, — я против случайного секса, Серкан, — прошептала она, не очень уверенно, — прости. — Я всё понимаю Эда, — ответил он, ослабляя хватку и опуская её на ноги. Чёрт, он ведь практически ничего не знает о ней. А займись они сейчас сексом, она станет очередной, чего ему очень не хотелось бы, — я пойду, — прошептал архитектор, нежно чмокнув её в губы.