Мы встречались позже

Стрелки останавливаются на пол седьмого утра. Колючий рассвет соскребает с неба тёмную кожуру. Под ногами хрустит покрытая ещё не оттаявшей изморозью трава. Феликс закрывает часы и позволяет себе улыбнуться. Круг замкнут. Стрелял, несомненно Роджер. Когда они ехали сюда, он без конца сыпал самой разной на вкус и цвет бранью, курил так много, что воздух в салоне стал синим. В общем — нервничал. — Так что она тебе сказала? — осторожно поинтересовался Феликс. Ренкомпри вытянул из нагрудного кармана смятую бумажку: — Да она мне вон чего оставила, — он передал её, продолжая другой рукой удерживать руль. Феликс тут же потянулся к карману пальто. Временная аномалия. Записка, начинающаяся с простого обращения к отцу осталась на месте.

— И как ты только умудрился её втянуть в это? — сокрушался Роджер. Делал он это, впрочем, уже гораздо спокойнее. «Ты плохо знаешь свою дочь», — хотел сказать Феликс, но вовремя придержал язык. Всё-таки и впрямь втянул. Он развернул лист, явно вырванный из какой-нибудь тетради, первой попавшейся под руку. Свет заходящего солнца поцеловал знакомый, изученный вдоль и поперёк почерк. Он прочёл записку не меньше трёх раз, когда машина выехала на просёлочную дорогу. — Останови здесь, — попросил Феликс, решив, что лучше прибыть к назначенному месту незаметно. Возможно, получится застать врасплох. Роджер вышел и сплюнул на дорогу, оглядывая местность. — Разделимся, — предложил он. Феликс молча согласился, коротко кивнув. Дом, что когда-то принадлежал его матери стал выглядеть ещё мрачнее за эти несколько лет. Он выцветшим пятном проступил через пожелтевшие кусты жасмина и сирени. Задний двор представлял унылое зрелище. По крыше топтались угрюмые птицы, то и дело выкрикивая что-то в вечернюю тишину. Феликс уже двинулся в сторону террасы, когда в сад почти вывалилась Сабрина. Она пробежала несколько метров и замерла, глядя на него потрясённо и оскорбительно неверяще. То, что она впала в ступор было весьма некстати. Позади неё уже замаячила фигура двойника. Вооружённого и, кажется, очень недовольного. Феликс напоролся на его изучающий взгляд. Теперь там читалось не недовольство, а нетерпение. Феликса укололо злостью, когда он увидел ствол у виска Сабрины. И тут же обдало чувством вины. Оставалось надеяться, что Роджер на месте. — Какая встреча… Голос у его копии просто невыносимо едкий. Феликс торопливо выходит со двора. Вслед ему задорно галдят птицы, наверное, свили гнездо в трубе. Голова полна невероятных и глупых мыслей. Разведка, как и департамент, не дадут ему уйти вот так просто. А без времени Феликс себя просто не смыслил. Ему предстояло провести несколько дней за написанием отчёта о случившемся. Жуткая скука, но стоит признать — именно её в его жизни последнее время и не хватало. Он ненароком представил лицо главы отдела — Кюбдель и хмыкнул. О! Она будет в бешенстве.

___

— Вот скажи честно, разве я не права? — Не права, — меланхолично отвечает Сабрина. Она думает о том, что любовь — это нечто совсем далёкое от неё. Ей уж точно эта горячка не грозит. — Извини? — Хлоя даже отрывается от подпиливания своих ногтей. Взгляд её полон раздражения. — В чём же я не права? — Не очень правильно ревновать Лукаса… — Луку! Боже… — Да, прости, Луку, — она выдаёт терпеливую улыбку. — Так вот, ты не имеешь права его ревновать. Вы ведь даже не встречаетесь. Сабрина отвлекается на вошедшего профессора Арнора. Он как обычно не с кем не здоровается, а принимается раскладывать на столе записи к лекции. Хлоя умолкает, но в воздухе стоит звенящая нотка неоконченного разговора. Он, разумеется, завершится тем, что Сабрина даст обтекаемый совет подруге перестать ходить вокруг да около. Вряд ли у этого Луки есть счётчик, который показывает, сколько раз Хлоя за день открывает его страничку в социальной сети. Иногда, когда голова не занята учёбой, Сабрина пытается представить: каково это, когда ты в кого-то влюблена? А если наоборот? Судя по всему, много суеты и непонятных эмоций. Цирк одного клоуна. Или двух — это уж как повезёт. Для себя она как-то выделила тезис, что достаточно разумна, чтобы не влюбляться. У Сабрины есть знания, которые постоянно нужно пополнять и обновлять. Она страдает этаким информационным алкоголизмом. Это её заставляет почти каждое воскресенье отправляться в Gibert Joseph, бродить вокруг стеллажей и вдумчиво искать очередной повод занять ум осмыслением чего-либо. Странно, но именно в последний день выходных книжный пустует. Продавцы перебирают полки, и зная её уже в лицо — не предлагают помощь. Сабрина не следит за временем, вдумчиво изучая каждую заинтересовавшую книгу. В какой-то момент она ловит непонятное волнение, словно вот-вот лопнет надутый воздушный шар, который близко подпустили к огню. Она замирает, продолжая изучать зелёную обложку.

О краткости жизни. Луций Анней Сенека

Она вытянула её, чтобы пополнить представления о философе, которого они только начали проходить. Эта мысль затвердевает в голове, когда Сабрина ясно ощущает на себе чей-то пристальный взгляд. Она оборачивается, и отчего-то мигом в груди становится тесно. Ей даже кажется, что перед ней какой-то знакомый. Возможно, они вместе посещают историю античности, или… Нет, точно бы запомнила. У него выразительные зелёные глаза, и светлые волосы, и нервные, тонкие руки. Он смотрит на неё в ответ с вежливым интересом, пряча лёгкую улыбку. — Извините, — обращается он к ней и подходит ближе. — Вы держите книгу, за которой я сюда, собственно, и явился. — О, неужели? — она издаёт нервный смешок. — Могу я взглянуть на год издания? — Разумеется. Как в лишённых на оригинальность романтических историях, их пальцы соприкасаются. Едва-едва, но этого хватает, чтобы мучительно покраснеть. — Простите, — бормочет она. — Вы меня простите, — также неловко бросает молодой человек. Он раскрывает одну из первых страниц, пока Сабрина от растерянности и смущения совершенно не знает куда себя деть. Затем он протягивает книгу обратно: — Всё-таки не та. — А какого года вам нужно? Я знаю несколько магазинов, — Сабрина поспешно достаёт блокнот и карандаш. — Там меньший размах, но вполне можно найти что-нибудь. Минутку… Вскоре она протягивает листочек с адресами. В голове пробегает мысль, что она могла бы прибавить туда свой номер телефона, но это кажется лишённым всякого смысла. — Спасибо, Сабрина. Он благодарит её таким естественным тоном, что она не сразу замечает очевидной странности. — Простите? Мы разве знакомы? На его лице появляется виноватое выражение. — Я, думаю, можно и так сказать. Что ж, это уже весьма зловеще. Сабрина опирается ладонью о полку. Она изучает его пристальным взглядом, пытаясь выскрести из головы имя. Возможно, они и впрямь виделись. В какой-нибудь из тех разов, когда Хлое удавалось затащить её на непонятную вечеринку. Но он не похож на типичного тусовщика. Если честно, он вообще не похож на человека, который принадлежит этому времени. Сабрина отсекает эту мысль и спрашивает: — Как вас зовут? Получив ответ, она хмурится. Феликс, Феликс… Она уверена, что не знает никого с таким именем. У соседки из старого дома так звали кота. Он вечно выбегал на лестничную клетку… — Ты меня очень выручила, — продолжает тот и усмехается, показывая на выданный ей листок с адресами. — Я не только об этом. Если бы не ты, возможно, я бы сейчас и не говорил с тобой. Сабрину это сбивает окончательно. Меж тем слова Феликса звучат до жути убедительно. И он совсем не похож на сумасшедшего. — Извините. Не помню, чтобы мы встречались раньше. Наверное, он её с кем-то перепутал. Даже жаль почему-то. Исподволь касается странная, неуместная печаль. На губах Феликса наоборот образуется таинственная полуулыбка. — И это правда. Раньше никак не могли, — он прячет руки в карманы пальто и становится чуть ближе. — Мы встречались позже. Вот в чём всё дело. Сабрину будто окунают в холодную воду. Она неверяще качает головой. — Это не смешно. Как такое возможно? — Я путешествую по прошлому, — спокойно поясняет Феликс и оборачивается назад, словно продавцы могут их подслушать. — Только это секрет. Сабрина смеётся. Если и не сумасшедший, то явно человек подозрительный. Где он только мог узнать её имя? — Ты мне не веришь, — с печалью резюмирует он. — А вы докажите. — Попробую, — его лицо становится очень серьёзным. — Держи. Сабрина берёт в руки измятый тетрадный лист, откуда на неё глядит её собственный почерк. Вот только она уверена, что никогда не писала ничего подобного. Всё это похоже на бред.

Дорогой папа,

заранее прости за пистолет нечего оставлять свои вещи без присмотра. К тому же у тебя есть запасной в письменном столе. Он тебе, возможно, понадобится.

Ты спросишь: зачем?

Я знаю, кто тот самый двойник, из-за которого произошла вся эта история с часами.

Не уверена, что у меня получится его устранить (кажется, так вы это называете)…

Сабрина не дочитывает до конца. Слишком много непонятного. — Если и это тебя не убедит, то это, конечно, катастрофа, — выдаёт Феликс. Сабрина не знает, что ответить, поэтому выдаёт лишь слабую тень улыбки. — Почему это так важно, чтобы я поверила? Он не отвечает. Сверяется со старомодными часами, напоминая вмиг о Льюисе Кэрролле и его сказках. Сабрина находит всё это с каждой секундой более занимательным. Особенно то, что Феликс так и не отвечает на заданный вопрос. Он вежливо прощается с ней уходит. Любопытство, даже какой-то азарт становятся ярче. Сабрина пристально изучает дома полученную записку, и приходит к выводу, что почерк, конечно, и могли подделать, но не манеру складывать мысли в предложения. Именно поэтому, когда они, не сговариваясь, встречаются вновь, Сабрина запрещает себе называть его сумасшедшим. Наверное, она всё-таки хочет ему поверить. И это вовсе не означает, что она собирается в него… Нет, об этом и речи идти не может. Сабрина ведь считает себя достаточно разумной, чтобы не влюбляться.