Когда ты станешь нашим

      Только ближе к девяти вечера Кейске смог вернуться домой. Ему припомнили даже то, как он ударил Такемичи в нос. Только мысль об этом вызвала новую волну боли во всём теле.       Уже поднимаясь по лестнице, парню на глаза попался знакомый силуэт возле его двери.       Подойдя ближе, он смотрел своего друга, который выглядел разбитым. Куртка «Вальхаллы» была в грязи, впрочем, как и обувь со штанами.       — Баджи… — даже голос звучал надломленно.       — Казутора, куда ты пропал? Мы тебя везде искали, — клыкастый обнял друга, который не ожидал такого. Ханемия только через несколько мгновений сцепил руки на спине темноволосого.       Было легче от понимания, что его не избивают и, похоже, не ненавидят. По реакции можно понять, что за него правда переживали.       — Прости. Прости. Прости. Я не хотел, чтобы ты волновался. Не хотел, — юноша с татуировкой повторял эти слова, как мантру, раз за разом. Рёко Баджи не было дома, поэтому её сын спокойно посадил друга на стул и стал готовить что-то перекусить.       Руки нашли небольшую записку с пожеланием от матери, отчего на душе стало теплее. Вроде мелочь, но греет лучше всякого одеяла.       Другой юноша сжимал своими длинными пальцами край футболки, не зная, куда деваться. Вроде всё хорошо, но страх в душе остался и всё сильнее скалил свои мерзкие зубы в желании укусить, да побольнее.       — Прости, — на эту фразу Кейске закатил глаза.       — Прекрати. Всё уже кончилось, Тора. Все живы и в порядке. Никто тебя не винит. Мы лишь хотим, чтобы ты снова был нашим другом, — стараясь не пугать ранимого друга, спокойным голосом сказал капитан первого отряда.       С одной стороны он просто попросил прекратить извиняться и прямо сказал, что происходит, а с другой — не говорит напрямую про ситуацию на свалке.       — Баджи, я хочу встретиться с Шиничиро-саном и рассказать то, что тогда произошло.       Эта идея затаилась в сознании парня ещё с первого разговора с Ханагаки. А потом эти намёки, что от прошлого не убежать. И сейчас Ханемия чётко решил, какая у него всё-таки позиция в этом вопросе.       — Если ты не хочешь или не готов — я пойду сам. Нужно раз и навсегда поставить точку в этом инциденте.       Кейске не знал, что говорить. Он тоже должен рассказать, но какую же панику вызывала одна лишь мысль об этом.       Молчание затягивалось, давя на нервы и пробуждая все страхи.       — Пошли. Как ты говоришь — решим этот вопрос раз и навсегда.       Через полчаса или даже больше, двое юношей стояли у дома семейства Сано. Дом вообще не изменился с их последнего визита, может только на клумбе были хризантемы, ведь их очень любит Эмма.       — Ничего не поменялось. Вот, что значит стабильность.       — Пх. Да, только вот мы стали старше, — Кейске с улыбкой посмотрел на дом, где его приняли, как своего.       Казутора, решившись, постучал в дверь, хоть и не надеялся на отклик. Всё же уже почти десять вечера и мало ли, может жильцы спят.       Но дверь открылась и на пороге стоял высокий мужчина. Он был одет в рабочую одежду и от него пахло маслом для мотоцикла. Вроде бы внешность и не поменялась, но, если присмотреться — можно заметить в районе правой части головы небольшой шрам. Ханемия, когда заметил это, вздрогнул от осознания, после какого случая остался этот шрам.       — Ребята? Если вы к Майки, то он с Дракеном ещё тусуется, — голос мужчины звучал немного сонно.       — Нет. Мы к вам, Шиничиро-сан.       — Э? Казутора, ты чего? Ты же можешь меня просто Шиничиро звать, — темноглазый мужчина хотел как обычно легонько взъерошить волосы младшего, но с удивлением заметил, как тот уходит от прикосновения.       Троица зашла в гараж, чтобы поговорить. Но было лишь неловкое молчание. Шиничиро не знал, о чём с ним хотят поговорить, а двое юношей не решались начать.       Но вскоре парня с татуировкой тигра прорвало. Он начал рассказывать всё, захлебываясь слезами. Это была настоящая истерика, в которой он выплеснул все эмоции и всё, о чем долго молчал.       Баджи, в свою очередь, рассказал, что Ханемия взял всю вину на себя и как его посадили в колонию для несовершеннолетних. Чем-то это было похоже на исповедь двух сломленных душ. Они ожидали всё. И крики, и проклятия и даже побои.       — Я вас прощаю. Главное, что сейчас всё нормально. Я же жив, чего тогда плакать? — старший прижимал двух подростков к себе, стараясь успокоить, хотя у самого тоже были нервы на пределе.       Только через двадцать минут хныканье стихло и троица смогла всё спокойно обсудить. Было легче, как будто тяжёлый камень сняли со спины. Камень, который не позволял разогнуться и снова увидеть друзей. Появился, кстати, вопрос, чего Казутора такой грязный. В итоге выяснилось, что пару дней он спал, где попало.       — Подожди, а тогда, после свалки? Тебя же Мичи увёл, — Кейске обеспокоенно посмотрел на друга.       — Я пару дней жил у соулмейта. Но к нему папа приехал, — для юноши с мелированными волосами было ещё немного неловко говорить о всей ситуации с Такемичи.       — Э?! И ты молчал?! Ну тебе кранты от остальных, — для клыкастого это было довольно обидно. То есть Казутора жил у Ханагаки и ему хоть бы хны, а его за невинный поцелуй побили! Мало ли, что эти двое дома делали.       Ещё немного поговорив, Кейске ушёл домой.Оставшись один на один с Шиничиро, юноша не мог избавиться от лёгкой дрожи. Он до сих пор чувствовал себя виноватым.       — Казутор, а твои родители? Они переживают, наверное.       — Нет. Не думайте об этом. Им всё равно на меня.       — Казутора, тебя бьют дома? — этот вопрос застал юношу врасплох.       Опять воцарилось молчание, которое угнетало. Но Сано понимал, что сейчас нельзя давить. Это и так много эмоций за один день, а тут ещё он со своими вопросами.       — Отец. Он начал пить давно, ну и сейчас на меня кидается. Говорит, что я слишком на маму похож.       — Тогда почему ты не будешь с мамой жить?       — Она беременна от нового мужа и не сильно я ей нужен. Та и её муж на меня тоже кидается. Меня не жалко, я же не его ребёнок, — юноша подтянул колени поближе к груди, принимая позу эмбриона.       — Казутора, я хочу тебе сейчас предложить такой вариант. Я посоветуюсь с дедушкой и, если всё сложится хорошо, то ты можешь остаться у нас. Будешь помогать на кухне и в додзё. Если не хочешь в додзё, то у меня в магазине, — Шиничиро немного с опозданием ответил, ведь раздумывал, как лучше поступить.       Конечно, Сано-сан позволил Ханемии остаться. Об этом сообщили и Майки, который пришел с гулянки. Мужчина ожидали возмущения и недовольства со стороны младшего. Но тот просто попросил Ханемию дальше не молчать о проблемах. Манджиро долгое время раздумывал над ситуацией с Казуторой. Придя к выводу, что раз соулмейт защитил его — то это что-то значит. Ещё воспоминания подкидывали картинки дрожащих рук и мокрых глаз Ханемии. Он сожалел, и это было заметно невооружённым глазом.       — Что за шум? — Рэидзи Ханагаки услышал странные хрипы непонятно откуда доносившиеся.       Вскоре он понял, что источник находится в комнате сына. Войдя туда, первое, что увидел мужчина, так это сына, сжавшегося и плачущего во сне. Похоже это был очередной кошмар. Следующее, что попалось на глаза — это воспаление на запястье. Внимательно посмотрев, пришло осознание, что это метка соулмейта в виде пера. Она была воспалена и приносила ужасную боль.       Похоже, пара Такемичи испытывает какие-то страдание. Жаль, что по метке нельзя понять, физические или психологические у него проблемы.       Грустно вздохнув, Рэидзи нашёл в морозилке бутылку со льдом. Обернув её в бумагу, а после в полотенце, чтобы не было холодного ожога, прижал к метке, стараясь облегчить боль.       Вскоре лицо Таке перестало выражать мучения. Только опухший вид и краснота говорили о том, что он плакал.       — Надеюсь, что с твоим соулмейтом всё хорошо, Мичи. Но мне страшно даже думать, что могло вызвать такую реакцию.       К сожалению или к счастью, Рэидзи не знал о том, что это отнюдь не один соулмейт. Медленно появляющаяся метка намекала на двадцать третьего человека.       Не мог отец знать, что срыв Казуторы, переживания Баджи и травмирующие воспоминания Шиничиро, принесли такие страдания сыну.       Вскоре Ханагаки-сан заметил, что дыхание его ребёнка выровнялось и сам он успокоился. Таке не проснулся от такого и просто провалился в более глубокую фазу сна.