***
хлюпкие шаги по глубоким и не очень лужам раздражали слух; и без того болевшая пятка теперь ещё и мокла в этой грязной жиже — такое водой назвать язык не повернётся. итэр угрюмо потирал бок, давно перестав смотреть под ноги: зачем ему беспокоится о таких мелочах, если он уже второй день спит на какой-то дощечке, которая даже не лавка, а лишь её прототип. почему всё так? как он докатился до жизни бездомного? ни гроша в кармане, ни крошки во рту. хорошо хоть, люмин не голодает — у неё оставалось что-то на карте, даже наличка при себе была. итэру повезло меньше — ни дома, ни его карманных просто не осталось. все заработанные деньги отец в своё время просто отобрал, так что ему оставалось лишь верит в чудо. светофор загорелся зелёным. вонючие машины бессовестно проехали по глубоким лужам, с удовольствием запачкав и без того грязные штаны — парень даже ругаться отборным матом на всю улицу теперь не желал. а смысл? делать больше нечего, как орать непонятные звуки, если эти секунды можно потратить на… ощущение чего-то мерзкого, до отвращения липкого тут же привлекло себе внимание и теперь следовало только опустить глаза вниз, чтобы убедиться в том, что ему и правда делать нечего: — серьезно?! да ептвою богом ма… к середине дня итэр уже был около какого-то неизвестного ему района — не слишком богатого, не слишком бедного, но и советовать сюда жилиться он бы никому не стал. подойдя к автобусной остановке парень прилёг на пустую лавочку, так как и без того уставшие ноги сейчас бы просто отвалились, чем бы напугали бедных выходящих из транспорта людей. уже полчаса итэр лежит на грубой деревяшке, смотря в небо и глухо вслушиваясь в посторонние звуки: вот проходит какой-то высокий юноша с наушниками, повисшими на шее и леденцом во рту, теперь идёт какая-то загадочная женщина со странной ассиметричной стрижкой и яркой фиолетовой помадой, а сейчас подъехал автобус, выпуская из дверей одну только невысокую девчушку, что очень торопливо с кем-то болтала по телефону. она хотела бы присесть на лавку, видимо чтобы подождать другой автобус, но видя, как грязноватого вида парень не собирается подниматься, ей остаётся только стоять рядом, продолжая говорить по телефону. вот сейчас уже мимо проходит какая-то маленькая собачка, смешно виляя хвостом, а теперь снова доносится разговор этой рядом стоящей девушки, только итэр захотел встать уступить место. — …да, уже на остановке стою. м? да не, не думаю, что это надолго, но всё же, не задерживайся на улице до темноты: сейчас с каждым днём холодает и… ах, ладно, люмин, я тебя услышала… — девушка не успела положить трубку, как её руку крепко схватил рядом лежащий итэр. — ты сказала «люмин»? — его голос был охрипшим, что лишь сильнее напугало девчонку. она с кротким писком расширила глаза и замахнулась было для пощёчины. — стой, стой! — итэр отпустил её, а сам поднял две ладони. — я не хотел пугать! просто очень обеспокоен. скажи, как выглядит твоя… собеседница. — девушка нахмурила брови, остро глядя в тускло-жёлтые глаза незнакомца и неуверенно произнесла: — она блондинка. рост примерно такой де как у меня. желтые глаза. — это моя сестра! — итэр словно переродился: взгляд засиял, лицо стало ярче и голос уже более бодрый. — я её потерял два дня назад, но теперь, походу, нашёл. незнакомка недоверчиво уставилась на него, не произнося ни слова. затем, медленно занеся руку в сумку, и оставив там, тихо спросила: — где она сейчас учится и чем занята в будни? — мм… в колледже. сейчас ходит в художественную школу, раньше на курсы фехтования. по выходным старается спать до обеда. — итэр не знал, зачем обсуждает привычки своей сестры с какой-то незнакомкой, но был готов сделать что угодно, лишь бы воссоединиться с ней. девушка лишь расслабила лицо, даже скорее вытянула его в удивлении, а затем что-то надумав, чётко сказала: — хорошо, тогда пойдём со мной. — она взглядом указала куда идти, принципиально оставаясь за его спиной и держала напряжённую тишину всю дорогу. пришли они в пропахший уютом и тёплом одноэтажный дом. в воздухе витал вкус карамели — это люмин по утрам завтракала лишь чаем с конфетами, а приготовленную ноэлль еду забирала с собой на учёбу. девушка мило глянула в сторону кухни, где на столе всё ещё лежало пару фантиков, но твёрдым тоном объяснила: — сейчас твоей предполагаемой сестры нет дома, она будет вечером. но ты будешь всё это время сидеть здесь и отвечать на мои вопросы. понятно? — хоть ноэлль и пыталась придать силу голосу, её природный мягкий тон лишь доводил итэра до смешков — конечно, он не делал это в открытую, но картина всё же забавная. — хорошо. — только и кивнул парень. пятнадцать минут и разговор стал более активный: уже не было ни неловких пауз ни дежурных фраз, под которыми прятался румянец какого-то дискомфорта. ноэлль даже принесла чай и сладости к нему, активно настаивая их попробовать — всё-таки люмин сама пекла их, пусть и под надзором своей подруги. итэр только неловко отмахивался, но когда услышал о трепетности готовки его младшей сестрёнки — тут же растаял. — а что дальше? люмин мне только рассказывала о вечных ссорах вашей матери с ним, но теперь стало вообще не понятно. куда она пропала? — наша мама… ну, она уехала. сказала, что ещё одного дня с этим ублюдком не проживёт, поэтому в тот же вечер собрала свои вещи и под ночь ушла. навсегда. — итэр совсем помрачнел, даже чай было трудно заглотнуть. — люмин спала, она тогда сильно устала, а я… всё слышал. всё-всё. но боялся выйти и остановить её — знал, что сам хочу с ней уехать. — но неужели нельзя было взять вас с собой? — девушка обеспокоено затаила дыхание, всем нутром ощущая боль своей подруги и её брата. — нет. не знаю почему, но честно, и знать не хочется. уже. — понятно… а что насчёт таких же случаев, как последний? люмин как-то упоминала, что ей нужно было каким-то образом избегать пьяного отца, но что ей приходилось делать я даже не представляю. — ну… что на тот момент шестнадцатилетняя девочка может сделать глубокой ночью совсем одной? ей приходилось бегать по знакомым и проситься на ночлег. причём, моим знакомым. люмин была очень зажатой, благодаря нашему отцу, поэтому ни с кем не общалась. и тогда я посоветовал ей начать учиться в художке, и как видишь — она стала будто другим человеком. но в этот последний раз всё вернулось в плохою сторону. она снова закрылась, перестала показывать эмоции. — итэр скромно притянул к себе чашку заваренного чая и отхлебнув, продолжил: — я нашёл её — теперь можно не тревожить тебя и других её подруг. мы поживём у моего знакомого, который мне задолжал до тех пор, пока я не найду стабильный заработок. а дальше как пойдёт. — но… люмин, она… я боюсь за неё. она и правда ничего не говорит. даже о том, что случилось сейчас на днях. я не настаивала, но даже когда мы пошли искать тебя с нашей общей подругой, она пыталась стянуть диалог и переключиться на другую тему. — ноэлль дрожащими пальцами отломила кусок у печенья и макнула его в свой чай. — я беспокоюсь за неё, ведь понимаю, что значит быть одинокой. я… я буквально сама такой была! но я не хочу, чтобы люмин чувствовала себя также, вот не хочу! — глаза отчего-то наполнялись слезами, а голос задрожал в тихом шёпоте, но и половины сказать не удалось — виновница торжества вдруг появилась в дверном проёме. — люмин! — девушка в такой радости налетела на пришедшую, что казалось, собиралась задушить. итэр тоже подключился к воссоединению, очень ласково и крепко обнимая сестру. но та как-то заторможенно брыкалась, будто возникающий вопрос был важнее эмоций — вот что значило закрыться в себе для люмин. — что произошло?***
уже близился час ночи, а брат с сестрой и её подругой никак не могли наговориться. ноэлль очень упрямо ожидала сначала рассказа люмин, где, как и зачем она так долго ходила, а итэр едва сдерживался от повторный объятий своей долгожданной сестры. чай и печенья преследовали их долгие беседы почти весь поздний вечер, затем, когда закончились сладкие небольшие угощения, а чай и вовсе пить стало тошно, компания перешла на кофе и какао с какими-то зефирками и пастилой. более больные темы медленно перетекли в повседневные, чуть ли не рутинные. было хорошо и уютно — то, чего не хватало эту долгую неделю. ближе к трём часам ночи итэр уже задремал на плече у сестры, и тогда девочки решили заканчивать посиделки — всё-таки завтра надо на учёбу если не брату и сестре, то ноэлль точно. убрав всю посуду и спящего итэра со своего плеча, люмин потянулась и, глубоко зевнув, отправилась на боковую. ровно как и ноэлль. тёплая освежающая ночь с каждым днём превращалась в холодную и мрачную. бродить в одиночку здесь было неуютно — да и незачем, кому оно надо? но вот смотреть из окна на эту промёрзлую улицу, держать в руках горячий чай и сидеть в объятиях своих горячо любимых друзей — куда приятнее и милее сердцу, нежели быть одинокой, сломленной, подавленной. сегодня люмин снились исключительно приятные, восстанавливающие покой на сердце сны.