Реальнось Наизнанку

Красный ей к лицу… С пухлых чувственных губ, на которых пламенела алая помада, срывались сизые клубы табачного дыма, утекая в слабом потоке городского воздуха сквозь приоткрытую форточку. Улица, словно нарисованная карандашом, собрала все оттенки унылого серого цвета: грифельный мокрый асфальт с мутными лужами, отражающими грязное свинцовое небо, блеклые коробки зданий с бетонным козырьком над входом перемежались с неприветливыми тёмными закоулками. И такие же угрюмые прохожие в бесцветных пустых оболочках, что бездумно спешат кто куда, закрыв померкнувший взор на туманное убожество будней. Ребекка ткнула окурок в твёрдый край переполненной пепельницы. Зябко укуталась в дымчатый плед и осмотрелась, будто впервые видела свою обшарпанную кухню со старым чайником и липким столом. Затем механически, как заведённый робот, подошла к плите и заглянула в кастрюлю: там шипели прилипшие ко дну, разбухшие макароны. Её миловидное, но бледное лицо, пепельные волосы, небрежно собранные в пучок на затылке, и слегка опущенные уголки губ, что являлись единственной каплей цвета в этой монохромной картине, придавали ей мрачный вид. Монотонный круговорот мыслей неумолимо погрузил её в топкую апатию, в болото повседневности и бессмысленного существования. Всё в её жизни упирается в деньги. Точнее, в их отсутствие. Говорят, что именно они являются мерилом успеха. В коридоре лежит две стопки бумаг: в первой содержатся пассивно-агрессивные напоминания, что Ребекка уже давно не платила за квартиру, во второй — просроченные счета за электричество и множество последних предупреждений о необходимости погасить их, где жирным шрифтом выделены слова «суд», «опись имущества» и в конце листа «СПАСИБО!!!», больше похожее на угрозу, чем на выражение благодарности. Достав из холодильника бумажный пакет с молоком, Ребекка наполнила стакан, отпила немного, и холодная жидкость отдалась в горле тупой, раскатистой болью. Тёплое всегда приятнее; к этому средству прибегала её мама, когда той не спалось в детстве. При воспоминании о матери слёзы застыли на глазах, готовые хлынуть наружу безудержным потоком. Рак забрал её несколько лет назад. После этого всё изменилось. Если бы Ребекка тогда смогла ей помочь… Опять же, всё упирается в деньги. В дверь постучали. Но не резко и настойчиво, как это делали коллекторы. Прозвучал мягкий, вполне деликатный стук, вызывающий желание немедля открыть и увидеть пришедшего. Ребекка поплелась к двери, ссутулившись под невыносимой тяжестью серой действительности. Скрип дверных петель отозвался в душе пронзительным криком. — Что за чёрт? — пробурчала она, не увидев никого на лестничной клетке. Под дверью, на потрескавшимся кафеле лежал аккуратный конверт. Девушка подняла его и с интересом повертела в руках, пробежав глазами по адресу, уверенная, что почтальон что-то напутал. Но письмо предназначалось действительно ей, Ребекке Оуэн. Все службы обычно ставят штамп, а здесь даже обратного адреса не было. Она оторвала край бумажного конверта, настороженно достала письмо. «ТОЛЬКО СЕГОДНЯ ТЫ СМОЖЕШЬ ПОПЫТАТЬ СВОЮ УДАЧУ! НЕ УПУСТИ ШАНС И СЫГРАЙ В ИГРУ, ГЛАВНЫЙ ПРИЗ КОТОРОЙ — 1.000.000 ДОЛЛАРОВ» — Главный приз — один миллион долларов… — прочитала она последнюю строчку и села на пуфик в коридоре. Такой шанс выпадает не каждый день. А вот воспользоваться им или нет, зависит только от самого человека. Но всегда лучше попробовать и лишь потом сожалеть, чем сожалеть о том, что так и не попробовал. Эта мысль и заставила её отбросить сомнения. — В конце концов, я ничего не теряю, — напомнила она себе вслух. — Всё, что у меня было, давно потеряно. Серый промозглый вечер подкрался незаметно, вытеснив остатки неверного дневного света. Порывы ветра трепали чёрное платье Ребекки, открывая ноги, обутые в лакированные туфли на тоненькой шпильке, подбрасывал длинные серебристые локоны, распущенные по плечам. Прибыв по адресу, указанному в письме, она обнаружила большие кованые ворота, за которыми тянулся ввысь одинокий особняк, скрывая шпили мрачных башен в изодранном тучами небе, словно акварель, размазанная по грязному холсту, они терялись в высоте. Возведённый в готическом стиле дом бросал на неё свой сумрачный взгляд с многоэтажной высоты. Его мощь и тревожное молчание сковали мысли, завладели сознанием, словно тисками сдавили сердце, оставив холодное предчувствие. Ребекка вздрогнула, когда проскрипели ворота, впуская её на аллею, где серой дымкой тянулся туман. Она сглотнула внезапно образовавшийся в горле ком и ступила на асфальтированную дорожку. — Просто дом, — несколько раз глубоко вдохнула она и твёрдо сказала себе, что бояться нечего. — Навыдумываешь себе всякого, потом пугаешься собственной тени, — продолжала общаться с собой, приближаясь к массивной двери. Её изогнутые очертания напоминали неодобрительно выгнутую бровь. Рядом стоял мужчина в чёрном костюме и скрывающей лицо маске. — Мне, — Ребекка замешкалась, суетливо покопалась в сумочке и вытащила конверт. — Мне пришло письмо с приглашением. — Добро пожаловать, — голос встречающего звучал сухо и безэмоционально. — Приятной игры. Он отрыл дверь, и девушка шагнула за порог. С потолка холла свисала массивная люстра, украшенная длинными цепями хрусталиков, и тысячи бликов от них разлетались по всему пространству, наполняя его переливами света. Внутри оказалось не так мрачно, напротив, атмосфера в доме располагала к светскому мероприятию. — Проходите, мисс, Вас уже ждут, — сказал услужливый официант в маске и белых перчатках. Лёгким движением руки она взяла бокал шампанского с подноса прислуги, медленно поднесла его ко рту и отпила глоток, оставив на искрящемся стекле отпечаток алой помады. — Здесь маскарад? — спросила Ребекка. — Нет, не беспокойтесь, — поспешил ответить юноша. — Все приглашённые без масок. В глубине дома, за тяжёлыми портьерами, находился просторный зал с высоким сводчатым потолком, мраморным камином, где полыхал огонь, бросая отблески на каменный пол. По центру, на огромном диване, обтянутом натуральной кожей, сидели четверо. И было в них что-то общее. Что-то, что нельзя уловить взглядом. Обречённость. Один из них — Брендон Ли, по прозвищу Везунчик. Худощавый молодой человек лет двадцати трёх с щетиной недельной давности, отросшими до плеч волосами и бинтовой повязкой. С юношества он промышлял разбоем и мелкими кражами, а несколько месяцев назад задолжал крупную сумму одному криминальному авторитету. Тот, в свою очередь, требуя отдать долг, отрезал Везунчику ухо и заставил съесть, при этом угрожая, что в следующий раз отсечёт более значимую часть тела. Брендон до сих пор помнил мерзкий хруст хряща на зубах и солёный вкус пота и крови. Следующим был Джо Миллер. Среднестатистический примерный отец, семьянин и образец для подражания. Днём он работает в университете, преподаёт химию местным студентам. Затем возвращается в съемную квартиру, где жена уже приготовила ужин, и, собравшись всей семьёй у пылающего камина, рассказывает, как прошёл сегодняшний день. У его шестилетней дочери легочная гипертензия, что требует пересадки органа, на которую, конечно, нужна круглая сумма, ведь в бесплатной очереди донора они вряд ли смогут дождаться. Далее сидела Марта Левински. Жгучая брюнетка, городская оторва и заядлая игроманка, чей мозг охватили азарт и жажда выигрыша. Казино было неотъемлемой и самой важной частью её жизни. Иногда ей везло, и это заставляло Марту гореть ещё больше, утопая в зыбучей ловушке, что мгновенно затягивала с головой. Она подсела на иглу жёсткого противостояния и внутреннего ликования от большого выигрыша. Но были дни, когда удача отворачивалась, когда из казино девушка выходила не просто ни с чем, а проиграв всё своё имущество. Затем плутала по безликим улицам в поисках лёгких заработков на очередную дозу азарта. Днями и ночами её ломало, как законченного наркомана, заставляя тело то деревенеть, то биться в колючем ознобе. А игра — её морфий, экстази, кокаин. Последним был Джеффри Рендэлл. Шестидесятилетний мужчина, болеющий лейкозом последней стадии, который так и не обзавёлся семьёй. На днях врач сказал, что жить ему осталось около нескольких месяцев. Что и послужило поводом пуститься во все тяжкие. В молодости этот ковбой в обтягивающих джинсах и крупной пряжкой на ремне был тем ещё ловеласом. Но годы пролетели, словно песок сквозь пальцы, оставив невесомый дымчатый след былых воспоминаний. Теперь он один, никому ненужный больной старикан, который до сих пор любуется своими старыми ковбойскими сапогами с острыми шпорами и сбитыми носами. Прямо перед ними твёрдо стоял коренастый мужчина в щегольском чёрном костюме и белой маске. Ребекка не видела его лица, но явственно ощущала на себе взгляд его обсидиановых глаз. — Добро пожаловать, мисс Оуэн, — сказал он довольно приветливо, — мы Вас уже заждались. Он указал на свободное место по центру дивана, и под сверлящим взором присутствующих Ребекка несмело присела на край нежной кожаной обивки. — Меня зовут Жан.Я ведущий и владелец этого дома, — его глубокий голос, походящий на рокот грома, прокатился в тишине большого пространства роскошного зала. — Сегодня мы сыграем в несколько игр, которые сулят неплохой выигрыш. — Что это за игры? — небрежно прервала его Марта и защёлкала зажигалкой, стараясь поджечь кончик тонкой ментоловой сигареты. — Довольно незамысловатые, с простыми и понятными правилами, — ответил ведущий. — Не волнуйтесь, мисс Левински, Вы играли в более интеллектуальные игры. Сегодня вам придётся положиться на удачу, ведь исход игры будет зависеть лишь от вашего везения. — Почему именно мы? — прохрипел Джеффри. — Вам нужны деньги, не так ли? — ведущий развёл руками. — Я вам их дам, взамен на честную игру. Вы мне — зрелище, я вам — приз. Все замолчали, размышляя каждый о чём-то своём, и губы ведущего, скрытые под маской, дрогнули в удовлетворённой улыбке. — Итак, — вновь начал он, — мы сыграем в три игры: «Камень, ножницы, бумага», «Кости» и «Колесо фортуны». — С первыми двумя всё понятно, — отозвалась Марта, — а «Колесо фортуны» — это что-то вроде «Русской рулетки»? — Верно, — подтвердил хозяин особняка. — Но с некоторыми изменениями в правилах. Считайте это моей авторской игрой. Супер-игрой, — выделил он. — Перед вами лежит договор, прошу вас, ознакомьтесь с ним и, если всё устраивает, то подпишите. Рядом с диваном располагался полированный низкий стол из красного дерева. Ребекка подалась вперёд и, взяв лист из дорогой бумаги, поднесла ближе. Договор гласил, что игроки находятся в доме и играют добровольно, а ведущий в свою очередь обязуется незамедлительно выплатить деньги всем победителям. Также то, что остановить игру можно только в том случае, если все участники на это согласны. — Зачем это нужно? — поинтересовался Джо. — Просто формальность, все игроки проходят через это. Какие-то проблемы, мистер Миллер? — Нет, никаких, но всё же я не понимаю, зачем Вам это нужно. — Мой отец проводил подобного рода игры. И его отец, и его, — перечислял ведущий. — Я чту традиции этого дома. Безликий официант подал Ребекке шариковую ручку, и после беглого просмотра договора девушка поставила подпись на каждой странице. — Что ж, раз уж все согласны, то можем начинать первую игру, — голос ведущего враз приободрился, было слышно некое возбуждение в его тембре. — За моей спиной стол. Двое игроков должны занять места напротив друг друга и сыграть в «Камень, ножницы, бумага». Победитель забирает пятьдесят тысяч долларов и играет дальше. Проигравший выбывает и его место займёт другой игрок. Ну, кто желает испытать удачу? Первой вызвалась Марта. Она встала с места и зашагала к столу, покачивая бёдрами, обтянутыми чёрными кожаными штанами с завышенной талией. Брендон сначала проводил голодным рентгеновским взглядом её довольно аппетитный зад, затем поднялся и поспешил стать её оппонентом. — Знаешь, мне обычно везёт, — сказал он, выдав самую, на его взгляд, обольстительную улыбку из своего скудного арсенала, и занял место напротив девушки. — Меня называют Везунчиком. — Да мне насрать, как там тебя называют, — едко выплюнула она. — Сука… — тихо, но от этого не менее угрожающе ответил Брендон. Его сальный взгляд скользнул по её шее, останавливаясь на груди, прикрытой полупрозрачной тканью. Она усмехнулась и показала средний палец, надеясь, что объяснила своё расположение к его персоне достаточно ёмко. Мистер Ли недовольно сжал зубы. Далее последовали несколько долгих секунд тишины и резкие взмахи руками. Мужчина ровно вытянул левую ладонь. Марта же изобразила режущее движение указательным и средним пальцами. — Ножницы режут бумагу, — явно излишне констатировала она. Кулак Везунчика, со сбитыми костяшками, злостно впечатался в твёрдую поверхность стола. В этот момент официант вынес пачку новеньких банкнот и положил перед девушкой. — Неплохо, — сказала она и провела ладонью по зелёным купюрам. — Ну, кто следующий? Ребекка сидела неподвижно и вздрогнула, когда у её уха не раздалось тихое: — Смелее, мисс Оуэн. Ведущий стоял позади. Его дыхание, через прорезь в маске, касалось её прохладной кожи. Ребекка тяжело вздохнула. Ладно. Ведь это всего лишь игра, и наличие денег ей не помешает. Но, несмотря на все оптимистичные мысли, шевелилось в ней, словно червь в плоде, предчувствие неминуемой беды. — Не бойся, я не кусаюсь, — до неприятного слащаво произнесла Марта, когда та опустилась на стул. — Насчёт раз-два-три, — проигнорировав высказывание стервозной девушки, ответила Ребекка. Девушки взмахнули руками, синхронно досчитали до трёх. Пальцы Ребекки сложились в кулак, изображая камень. Марта же показала бумагу. Любительница азартных игр снова выиграла и цокнула языком, чересчур фальшиво изображая досаду. Вторая пачка денег в ту же минуту появилась на её стороне стола. — Мисс Левински, Вам сегодня явно фартит, — восторженно хлопнул в ладоши Ведущий. Когда Марта расслабилась и вкусила пьянящий вкус победы, место Ребекки занял Джеффри Рэндалл. Он снял ковбойскую шляпу, под которой оказалась лысина, появившаяся после курса химиотерапии. На первой попытке они вместе показали бумагу. Марта грязно выругалась и вновь затрясла рукой. На этот раз её пальцы сомкнулись в кулак. Джеффри показал бумагу. Снова. И на сей раз выиграл. — Бывает, — прохрипел он, и сквозь сетку глубоких морщин на его лице проглянула добрая, со страдальческой грустью усмешка. Девушка презрительно фыркнула и, выдав порцию отборной брани, освободила место для Джо Миллера. Он расслабил ворот рубашки, которую жена выгладила с утра, и этот жест выдал его излишнюю нервозность. Но настроен он был решительно, подстёгиваемый мыслями о болезни дочери. Промокнув платком выступившую испарину на лбу, Джо выставил руку вперёд. — Раз, два, три! — Они вместе показали ножницы. — Раз, два, три! — Ковбой снова показал ножницы, а Джо — камень. Пятьдесят тысяч. Этого не хватит на лечение ребёнка, но вполне покроет часть трат. Далее последовала бойкая и напряжённая игра в кости, во время которой Марта выкурила полпачки сигарет, не выиграв ни одной партии. Кубики ритмично стучали по игральной доске, прерываемые то разочарованными вздохами, то радостными возгласами. Ведущий с удовольствием наблюдал за развернувшейся картиной, вкушал резкие перемены их настроения. Ему важен процесс, а итог станет наивысшей точкой наслаждения. Блаженством. — Итак, — начал Ведущий, — каждый из вас получил деньги, кто-то больше, кто-то меньше, но главный приз впереди, и заберёт его только один игрок. В доме находится чемодан с деньгами. Тот, кто найдёт его, выйдет отсюда с миллионом долларов. Официант выкатил в центр зала массивную стойку с барабаном, который считался колесом фортуны, способным либо щедро одарить игрока, либо пустить все надежды прахом. Но обычная игра явно не удовлетворяла вкусы Ведущего. — На колесе обозначены цифры, — объяснял он. — Каждый номер соответствует определённому инвентарю, который поможет вам выиграть. Или не поможет. Всё зависит от вашей удачи, но будем надеяться, что сегодня колесо фортуны завертится в нужном вам направлении. Разноцветное колесо, словно гипнотическое векторное изображение, прокрутилось ровно пять раз, присвоив каждому непонимающему игроку определённый номер. Вспотевшему от переизбытка эмоций семьянину Джо достался номер девять, и Ведущий бодро вручил ему бейсбольную биту. Игроманке Марте выпала цифра три, за которой скрывался отточенный нож с тонким блестящим лезвием. У одноухого Брендона Ли, то есть Везунчика, оказался новенький пистолет. У старика-ковбоя — заряженное охотничье ружьё. Вереница тревожных мыслей о том, зачем им оружие, загнала Ребекку в угол и, когда настал её черёд получить особый предмет, она уже стояла, прикованная жутким загробным оцепенением, не в силах пошевелиться. — Мисс Оуэн, — с ехидством насмехнулся Ведущий, — да на Вас лица нет. — Он взял её за руку и вложил в ладонь продолговатый предмет. Ребекка опустила глаза. Она ожидала увидеть что угодно: кинжал, гранату, осиновый кол. Но никак не бутылёк мыльных пузырей с весёлым розовым пони на бумажной этикетке. — Кажется, сегодня не Ваш день, Ребекка, — Ведущий развернулся на каблуках чёрных дизайнерских туфель к замершим присутствующим. — Как я уже сказал, победителем выйдет только один. — Мы должны поубивать друг друга? — перебил больной Джеффри, и Ведущий лишь молча кивнул на его верное предположение. — Немыслимо! Никто из нас не пошёл бы на это, зная, что нужно убить человека! — Ковбой бросил ружьё. — Я вызову поли… Договорить он не смог, так как в это мгновение прозвучал оглушительный выстрел. Ребекка смутно улавливала обрывки происходящего. Вскинутую руку Везунчика и зажатый в ней пистолет, с дула которого тянулась кривая струя белёсого дыма. Неаккуратно пробитую дыру во лбу старика и разбрызганное по стене содержимое его черепной коробки. Крик застрял в горле. Ковбой замертво упал на мохнатую лисью шкуру, постеленную на отполированном полу. Все кинулись врассыпную. Ребекка инстинктивно попятилась в сторону лестницы, не выпуская эту картину из поля зрения, и каждая клетка тела завопила о смертельной опасности, задыхаясь в безумной агонии этого гулко-утробного момента. На ватных ногах она побежала по ступеням, по пути обронив флакончик с мыльным раствором. Везунчик не торопясь поднял ружьё. — А это намного лучше, — сказал он, уверенно прижав приклад к плечу. — Куда все разбежались? Брендон ступил на мраморную лестницу и торжественно крикнул: — Я иду искать! Звук его голоса приглушённо, как сквозь слой ваты, донёсся до слуха Ребекки. Узкий длинный коридор, вдоль стен которого тускло мерцали лампы, усеян множеством дверей. Девушка дёрнула ручку, забежала в комнату. Увитое железной решёткой окно обрушило её надежду на побег. Отчаяние легло на плечи неудержимым грузом, расплющило по полу её хилое тело. Сбивчивое дыхание с хрипом вырывалось из лёгких, когда за спиной почти беззвучно отворилась тяжёлая дверь. Размеренные шаги. Щелчок затвора. Тишина. Всё будто застыло натянутой декорацией. И шелест платья, когда Ребекка развернулась, показался нестерпимо громким. — Недалеко же Вы убежали, Ребекка, — Брендон Ли склонил голову вбок. Она прижалась к каменному подоконнику, поняв, что отступать некуда. — Знаете, у меня не много патронов. И, думаю, тратить их на безоружную даму — крайне неразумно. Он наклонился и поставил ружьё на пол, уперев его о стену. Затем выпрямился и, сверкнув безумной улыбкой, двинулся на испуганную девушку. — Не подходи, — она пыталась говорить твёрдо, но голос предательски дрожал. — А то что? — усмехнулся мужчина. Ребекка не нашлась что сказать и лишь беззвучно открыла рот. Его приближающиеся шаги диким ужасом отозвались в её сведённом судорогой существе. Его пальцы сомкнулись на тонкой шее, перекрывая доступ кислорода. Спина прижалась к ледяному стеклу, лицо обдало дыхание безжалостного душителя. Очертания мужчины всё сильнее размывались пульсирующей пеленой, пока Ребекка бессильно пыталась противостоять его действиям. Сердце бешено стучало где-то в мозгу, словно пытаясь разорвать височную вену и вырваться наружу. И в момент, когда Ребекка уже почти переступила невидимую грань между жизнью и смертью, его хватка резко ослабла. В лицо брызнула горячая струя, попав и в приоткрытый рот, и в затянутые сеткой сосудов глаза. Она закашлялась, вдыхая пропитанный страхом воздух. Металлический вкус на языке вызывал рвотные позывы. Перед ней на колени упал её недавний мучитель, из горла которого фонтаном била алая кровь. Его тело забилось в предсмертных конвульсиях, явно проигрывая в неравной схватке за жизнь. Позади мужчины, ослепительно улыбаясь, стаяла Марта. Она вытерла окровавленный нож об штанину и кончиками пальцев толкнула Брендона. Этого лёгкого движения вполне хватило, чтобы он безвольно упал. Ребекка даже не знала, чего стоит бояться больше: его воскового перекошенного лица, под которым медленно расползалась блестящая лужа крови, или убившей его женщины. — Даже спасибо не скажешь? — произнесла она, зубами вытаскивая из пачки очередную сигарету. — Ты человека убила, — Ребекка провела ладонью по лицу, пытаясь смахнуть капли чужой крови, но от этого они лишь сильнее размазались по щекам. — Мы сегодня играем по-крупному, — Марта села в широкое кресло, сложила ногу на ногу и закурила. — Такой смертоносный азарт… Мне даже нравится. — Я просто хочу уйти! — Тебе ведь ясно сказали, что выйдет из дома только один человек, — выдохнула она. — Старик мёртв, этот придурок тоже, остаёшься ты, так как в мои планы не входит здесь сдохнуть, — Марта жадно затянулась. — А, ещё тот ботан, но с ним я разделаюсь позже. Знаешь, мне повезло, что мистер Ли был занят тобой. Выпал отличный шанс прирезать его как свинью. Разве это не удача? — Ты больная… Девушка кинулась к выходу, и реакция Марты была моментальной. Лезвие со свистом рассекло воздух. Ребекка увернулась, но не достаточно, и острый металл пробился сквозь тонкую бледную кожу. В плече разожглась свирепая боль, а из раны, будто магма из жерла вулкана, хлынула кровь, когда Марта потянула за рукоять. Раненая рука онемела и отказывалась подчиняться хозяйке, но вторая была вполне дееспособна, чтобы ухватить со стола вазу и со злости впечатать её в голову Марты. Свежие цветы вперемешку с осколками рассыпались по полу. По виску девушки потекла кровь. Взгляд на несколько секунд расфокусировался, и этого промедления хватило на то, чтобы Ребекка выбежала за дверь. Тело особняка, изборозждённое венами длинных коридоров, дышало горючим адреналином. Ребекка неслась вдоль дверей, ощущая, как сердце дико колотится в грудной клетке. «Бежать» было единственным словом, всплывающем в её сознании тревожными всполохами. Но коридоры не бесконечны, и удача явно провернулась к ней задом, потому как вместо выхода она попала в тупик. Пути нет и придётся вернуться назад, надеясь на то, что она сможет спуститься незамеченной и выйти из злосчастного дома или хотя бы добраться до сумочки, где лежал мобильный, чтобы позвонить в службу спасения. Ребекка поплелась обратно, держась за раненое плечо, из которого текла багровая жидкость. Сделав неверный шаг, зашипела от боли, когда нога ушла вбок, до хруста подвернувшись на высоких каблуках. Где-то поблизости послышались тихие шаги. Она осмотрелась по сторонам. Единственным укрытием был маленький хозяйственный лифт для подъёма еды. Ребекка, прихрамывая, подошла и открыла дверь. Забралась внутрь и притихла. Она обхватила колени руками и старалась не дышать, но в спину упиралось что-то громоздкое. Пробравшись здоровой рукой, девушка ощутила холод бронированного кейса. Невзирая на боль, она повернулась. Открыла застёжку. Будоражащий запах денег вмиг заполнил тесное пространство лифта. Пухлые пачки зелёных купюр приятно ласкали её окровавленные пальцы. Захлопнув чемодан, Ребекка развернулась к дверце. Шаги раздавались всё ближе. Она считала их. Это определённо женская поступь, лёгкая, словно кошачья. Но там, в коридоре, не милый котёнок, а озлобленный хищник, готовый тотчас разорвать всех, кто встанет на пути. Тук. Тук. Тук. Звучало всё громче в унисон с сердцебиением девушки. И в один момент всё прекратилось. Рывок двери заставил все органы рухнуть в пятки. Марта нашла её по кровавому отпечатку руки и застрявшему между створок подолу чёрного платья. Она резко подняла нож и было открыла рот, но ничего не произнесла, потому как каблук Ребекки вонзился прямиком в её глаз. Глубоко. Прямо по самое основание. Не веря в происходящее, Ребекка убрала ногу. За острым каблуком потянулись склизкие ошмётки глазного яблока. Всё происходящее казалось ужасным сном, тяжёлым беспробудным кошмаром, чьи крепкие объятия сжимают всё крепче, не давая возможности выбраться. Ребекка скинула туфли, вылезла из настенного лифта и, покачиваясь, пошла по коридору, неся в руках металлический кейс. Её трясло с головы до пят, а в ушах монотонно звенело. Лестница, ведущая вниз, казалась бесконечной. Почти бесшумно она миновала ступень за ступенью. В гостиной стояла могильная тишина, улыбчивый пони смотрел с этикетки оброненных ею детских пузырей. Она подняла бутылёк, а сказочный конь всё улыбался, как бы издеваясь над девушкой. Звук волочащейся по полу биты вывел её из созерцания пластиковой ёмкости. Перед ней стоял Джо Миллер, тот самый прилежный семьянин, на его глазах наворачивались слёзы. — Прошу, Ребекка, у меня дочь смертельно больна! — он упал на колени. — Умоляю! Мне очень нужны эти деньги. Я здесь не ради лёгкой наживы, понимаешь? — не переставая говорил Джо. — Я очень хорошо тебя понимаю. Терять близких всегда тяжело, — она сглотнула. — Ведущий ясно сказал, что выйдет только один человек. Если… если не сделать операцию, то моя дочь умрёт! Она совсем ещё ребёнок! Прошу… — Так бывает, — Ребекка подошла ближе. — У неё есть шанс! — не успокаивался он. — Ты можешь помочь. Можешь подарить ей жизнь. Ребекка не находила слов. На одной чаше весов находилась жизнь ребёнка, на другой — её собственная, хоть и покрытая серостью жизнь. Деньги решают всё, и ты пытаешься заполучить их любой ценой. Однако цена оказалась слишком высока. — Убить человека взамен на жизнь другого — это не выход. Если все игроки откажутся, то игра будет остановлена, — только сейчас Ребекка заметила, что у выхода всё это время стоял владелец особняка. — Нас осталось двое, и мы можем уйти вместе. Отказаться от денег и выйти живыми. Ведь так? Ведущий молча кивнул. — Я хочу жить, Джо. Снова тишина и тревога стали почти осязаемыми. Джо поспешно вытер слёзы белым манжетом рубашки, поднялся с колен и сказал: — Да, ты права. Какова бы ни была ситуация, нельзя прибегать к убийству людей, — он развернулся к Ведущему. — Мы желаем прекратить игру. — Что ж, это ваше право. Рана на плече девушки обильно кровоточила, поджилки тряслись от пережитого ужаса. Ведущий открыл дверь, и она медленно двинулась к выходу. Хотелось обратно в ту серую убогую квартиру с обшарпанным коридором. Хотелось смыть с себя чужую кровь. И стереть память. Она уже не думала о просроченных счётах и множестве долгов, так как ночь, проведённая в этом доме, застряла в её разуме, и картины, рисованные бордовыми красками, стали главным экспонатом в её личной галерее воспоминаний. Резкий удар пришёлся в голову, швырнув безвольное слабое тело на пол; на какое-то время Ребекка перестала понимать, что происходит. По виску скатилась струйка крови и, достигнув подбородка девушки, упала на светлый ковёр. Сознание уплывало куда-то во тьму. И её вдруг обострившийся слух отчётливо улавливал хриплое дыхание Джо. — Прости, — почти выкрикнул он. — Я должен! Он будто договаривался с собой, решаясь нанести последний удар. Деревянная бита вновь вознеслась вверх. Сжатые зубы и вспыхнувший огонёк в зрачках говорили о том, что мужчина не готов отступать. В его голове пульсировал единственный вопрос: «Ты сможешь?» И он решительно ответил себе: «Да, смогу!» Джо сделал глубокий вдох. Но эта секунда договоров с собой оказалась слишком долгой. Пальцы Ребекки сомкнулись на пластиковой таре мыльных пузырей. С остервенением сорвав резьбу, она плеснула содержимым в лицо стоящего с битой мужчины. Джо вскрикнул, резко схватился за лицо, стараясь открыть глаза, но едкий мыльный раствор нещадно щипал роговицу. Этого времени хватило, чтобы Ребекка взяла с близстоящего стола бутылку и, разбив её, вонзила осколок в его довольно крепкий торс. Затем ещё, и ещё. Тело упало в объятия напольного ворса. Хрустела и сочно чавкала упругая плоть, а некогда белая рубашка превратилась одно сплошное кровавое месиво. Наконец раздался последний хрип, и всё стихло. Ребекка плотно сомкнула глаза, из рта вырывались отчаянные всхлипы. В кармане джинсов мистера Миллера внезапно звонкой трелью заиграл телефон. Трясущимися руками Ребекка достала гаджет, где на экране мигало сообщение о том, что донор для дочери найден. Ребекка закрыла рот сразу двумя руками, чтобы не закричать. — Вы можете забрать деньги и уйти, мисс Оуэн, — голос Ведущего вернул её из бедны кошмара. Бессильно рыдая и не смотря по сторонам, она взяла кейс с деньгами и спустя минуту вышла из дома. Ночь смешалась с пламенем. Беспощадный, багровый, карающий рассвет окропил серое небо, застывшее в трепещуще-мертвенной мгле. Пустая дорога, вдоль которой тянулись исхудавшие деревья со вздёрнутыми корявыми руками, с каждым шагом помечалась алыми отпечатками её босых ног. Её раскачивало из стороны в сторону, тонкое платье пропиталось зловонной кровью, светлые волосы слиплись в толстые окровавленные сосульки. Реальность свернулась петлёй на тонкой девичьей шее. Больше нет ни угрюмого города, ни серых безликих людей — всё рассыпалось на множество осколков безмерного отчаяния, закрывающего глаза чёрной тоскливой вуалью. Птицы, сидевшие на фонарном столбе, пугливо взмыли вверх от её надрывного смеха, наполненного болью и первобытным ужасом. С увесистым грузом в руках она всё смеялась, точно умалишённая. Смеялась даже тогда, когда услышала за спиной истошный визг тормозов, за которым последовала короткая вспышка боли. А потом неприглядный мир исчез. Кейс распахнулся, и шелестящие купюры, словно осенние листья, закружило порывом свирепого ветра. Тело Ребекки с раскинутыми руками лежало, распростершись на грифельно-мокрой дороге. Её глаза остекленели, улыбка застыла на мёртвом лице. Под девушкой образовалась лужа крови. Тёмная, багровая, испускающая пар, она растекалась всё быстрее, заполняя трещины на холодном сером асфальте. Алый рассвет затронул Ребекку, отразился в глянцевом озере крови, подсвечивая всё огненным заревом. Красный ей к лицу…