Февраль, нарциссы и неприятности

Что-то холодное и дребезжащее упёрлось в затылок. Некто изощрённый решил убить её отбойным молотком? Больно, долго и кроваво. Расправа, достойная садиста, который потом войдёт в учебные пособия для профайлеров ФБР. Но Мишель осознала, что это вовсе не маньяк, а головная боль. — Всего лишь, — прошептала девушка и тут же скривилась от очередной разрывающей вибрации по тонким костям её черепной коробки. Она провела языком по пересохшим и потрескавшимся губам, казалось, что из неё выкачали все запасы жидкости, и теперь организм в панике бьёт во все колокола тревоги. Приглушённый свет, просачивающийся через коричневые бархатные шторы, ощутимо врезался острыми лезвиями в радужку Аттвуд. Превозмогая свою пытку, Мишель приподнялась на локтях и оглянулась. Да, это её комната, скромно обставленная, с горой одежды на стуле – слишком грязной для шкафа, слишком чистой для стирки. «Что, чёрт возьми, произошло?» Разум со скрипом вытаскивал обрывки воспоминаний из архива практически несохранившихся картинок. Психика защищала её от излишних впечатлений от похорон. Нет. Для убедительности Мишель покачала головой, новая волна боли с радостью обрамила виски неприятными импульсами. Она, как предводитель мазохистов, вернулась в душное помещение церкви и пыталась уловить смысл в монотонной речи священника. Во рту стоял привкус желчи, а взгляд то и дело цеплялся за невзрачные тёмно-синие куртки. Определение «невзрачный» было не совсем точным, участники панихиды оглядывались на Брэндона и его спутницу, под потолком повис вопрос без ответа: — Этим делом заинтересовались федералы? — Что этот мудак забыл здесь? — слишком громко спросила Молли. — Ты в доме Бога, Молли, следи за языком, — отрезала старшая сестра. Слабость размягчила кости и превратила ноги Мишель в непослушное желе. Шатаясь, она подошла к окну и приоткрыла теневую штору. Одинокий уличный фонарь освещал гравий скудными жёлтыми оттенками. Аттвуд взглянула на циферблат будильника - 4:35. Она уснула около восьми вечера. Отрубилась, вымотанная подготовкой к похоронам Миранды и видениями из прошлого. Вцепившись в подоконник, Мишель глубоко задышала и посчитала до десяти. Она не сошла с ума, но увидела свой кошмар наяву. Аттвуд украдкой рассматривала Брэндона в слабом, даже интимном освещении церкви, и задавала себе два вопроса: что он забыл в Вудсайде и почему он так изменился. От бравады и самоуверенности семнадцатилетнего юноши осталась скомканная обёртка. Измученный и в мятой футболке, он невидящим взглядом скользил по затылкам скорбящих. Мишель непроизвольно поджала губы: она не отличалась для него во всей этой массе горожан. Мишель села обратно на кровать и несколько раз моргнула. Каждый взмах ресниц сопровождался подёргиванием за невидимые ниточки боли, привязанные к твёрдой мозговой оболочке. Было бы славно вздремнуть ещё пару часов до открытия цветочной лавки, но сон просочился в щель оконной рамы и давно скрылся за углом улицы. Она залезла под одеяло и натянула его до подбородка. Стало теплее и уютнее. Только это не помогло. Через секунду по коже опять прошла боль. Она была похожа на навязчивый зуд. Почесав предплечье, Аттвуд повернулась на спину и уставилась в потолок. Некоторое время она ничего не видела — перед глазами стояла какая-то мутная пелена. Постепенно пелену победили очертания неровной штукатурки и старой люстры. — Как лень спускаться на первый этаж за вином, — прошептала Мишель, улыбнувшись сочувствующему свисту сквозняка, — оно было бы кстати.

***

До цветочной лавки было шестьсот тридцать метров или девятьсот десять шагов. Мишель засунула руки в карманы плаща, спасаясь от атак порывистого ветра. Триста пятнадцатый шаг – за углом будет кофейня, где она обязательно не услышит сквозь наушники вопрос о сиропе и смущённо откажется от ванильной добавки. Двойной « Американо» с апельсином согревал пальцы, а шелест жухлых листьев клёна перебивал Лану Дель Рэй. На восемьсот двадцать втором шагу Аттвуд недовольно фыркнула – крышка её стаканчика протекала, и из неё выплеснулась липкая коричневая жидкость. Тряхнув запачканной рукой, девушка решила, что глупо вытирать остатки кофе о бежевую ткань плаща. Девятьсот третий шаг. Около входа в лавку был припаркован седан. Фигура, которая опиралась на передний бампер, была знакомой: в расслабленном, даже сонливом состоянии, он всегда сутулился. В такое время даже школьники не плелись на занятия, не говоря уже о редких покупателях цветов. Мишель вздохнула и покрепче сжала стаканчик с кофе, она вроде при первой встрече чётко обозначила свои личные границы. Девятьсот девятый шаг. — Агент Форд. Чему обязана? Мишель натянула дежурную улыбку и скользнула взглядом по той же мятой футболке Брэндона. Ключ, как назло, не попадал в дверную скважину. Тень федерала угрожающе легла на облупленную краску двери. — Мишель, мы можем пообщаться неформально. Мы же не чужие люди. «Уже давно чужие». Вопреки своим мыслям Аттвуд справилась с замком и впустила незваного посетителя. — Итак, Брэндон, чему я тебе обязана? Брэндон внимательно наблюдал, как Мишель развязывает небрежно завязанный пояс плаща, бросает его на вешалку для гостей, облизывает сначала указательный палец, затем средний. Стаканчик кофе с коричневыми потёками опасно покачнулся на краю прилавка, а Аттвуд наклонилась к термометру холодильника. То, как она держала осанку и тянула носок, заставило мужчину сглотнуть. Изящная балерина из музыкальной шкатулки, которую он периодически открывал и любовался. — Прости, я не услышала ответ на мой вопрос. Мишель выпрямилась. Её белокурая макушка едва доходила до кончика носа Форда, но сейчас она казалась величественной. Её высокомерие пропитывало каждый уголок цветочной лавки, принуждая федерала чувствовать себя мальчишкой. — Я не могу здесь кому-либо доверять, кроме тебя, поэтому захотел с тобой поговорить. — Кабинет доктора Андерсена в квартале отсюда, — отчеканенный ответ был контрольным выстрелом. — Там и обсудите вопросы доверия. Форд кивнул с какой-то вымученной ухмылкой. Всё такая же холодная и обиженная. Словно не замечая его присутствия, Мишель собрала волосы в хвост на затылке, сделала шумный глоток из стаканчика и включила музыку на портативной колонке. Ненавязчивые итальянские мотивы не соответствовали обстановке. Впрочем, именно они создавали уютную атмосферу, так похожую на домашнюю. Аттвуд, как обычно, была одета в белую футболку и джинсы. На ногах — поношенные кеды. Она выглядела беззаботной и расслабленной, но в глазах проскальзывала злость и какое-то странное торжество, когда она смотрела на него, и ещё что-то, похожее на страх. — Почему ты не хочешь поговорить? — спросил Брэндон. — Я ведь не прошу ничего сверхъестественного. — Агент Форд, — официоз в интонации Мишель был настолько наигранным, что обоим стало тошно, — я повторюсь, для расследования по делу Миранды я ничем не смогу помочь. — Как ты сказала, я - федерал, значит, могу тебя допросить, когда мне вздумается, — склонив голову вбок, мужчина сделал ход ладьей в их словесной перепалке. — Тогда я буду говорить только в присутствии своего адвоката. — А у тебя есть свой адвокат? Аттвуд дёрнула плечом. Зуд в кистях распространился до ключиц. Чтобы хоть как-то отвлечься, Мишель прошмыгнула в холодильник и начала обдирать увядшие листья с хризантем. Тяжёлый взгляд оппонента сверлил её беззащитные грудные позвонки. Хотелось бросить в него вазу. Физического вреда пластиковая посудина Форду не принесёт, но лично ей стало бы легче. — Нет, — наконец выдавила из себя девушка. — Мы тебе вызовем адвоката, но до его прихода я буду сидеть с тобой. Рокировка. Король сместился к ладье. Аттвуд сжала несчастный листок в кулак и тут же вышвырнула его в специально подготовленный мешок. Принципы – это хорошо, но если ей придётся около часа ждать местного законника, то нервы разорвутся на десятки бесполезных ниточек. Мишель потёрла переносицу: почему этот человек даже спустя столько лет вызывает в ней столько эмоций? Сбежал, сменил номера телефонов, выложил в социальные сети беззаботные фотографии с вечеринок в Сан-Франциско, а теперь явился для того, чтобы качать права. — Хорошо, — Мишель опустилась на неудобный стул на колесиках, — задавай свои вопросы. Хочешь избавиться от проблем – реши их. Чем быстрее она удовлетворит интерес Брэндона, тем быстрее его присутствие перестанет ускорять увядание цветов. — Где ты была в ночь убийства Миранды Болтер? — Вырубило электричество во всём городе, я была в лавке. У нас нет резервных источников энергии, поэтому я всю ночь поддерживала оптимальную температуру для цветов с помощью холодовых элементов. — Подтвердить твоё алиби кто-нибудь сможет? Мишель кивнула в сторону простенькой камеры наблюдения: — На официальный запрос предоставлю все записи. — У вас же нет альтернативных источников энергии, как работала камера? — Она заряжается, пока есть электричество, и потом может работать несколько часов. — Хорошо. Когда ты последний раз видела Миранду Болтер? — За пару дней до её смерти, в кофейне на Центральной площади. Их перепалка, уже походившая не на шахматную партию, а на игру в пинг-понг, остановилась, словно шарик попал в сетку. У Брэндона не было толковых вопросов, у Мишель не было желания сотрудничать. Несколько секунд всматриваясь в знакомые черты лиц друг друга, они синхронно выдохнули. — Я сказал, что доверяю тебе, сможешь ли ты держать меня в курсе всех дел в Вудсайде? — Нет, — Аттвуд подумала, что федерал реально расценит её, как обиженную и несостоятельную девочку, и добавила: — Я занимаюсь продажей цветов не более. Не возлагай на меня каких-то надежд. Мой круг общения – Молли, Тони и Орландо. — Орландо? — саркастичная улыбка Брэндона сменилась удивлением. Заспанные улочки Вудсайда вздрогнули от ритмичных битов. Мишель с опаской переглянулась с собеседником: нетипичное явление для их городка. Шокировало даже больше, чем убийство Миранды Болтер. Толкаясь локтями, они выглянули из лавки и уставились на потрёпанный универсал. Мишель разобрала в треске динамика и фальшивых нотах Эминема. Водительская дверь распахнулась, рэп стал громче, и из автомобиля вывалился, похожий на медведя, мужчина. В нём было всё комично: высокий рост, длинные непропорциональные конечности и пивной живот, растягивающий застиранную футболку. Сломав пустую коробку из-под пиццы об колено, он демонстративно выбросил её в урну и спросил: — Хэй, ребят, увидел свет в вашем магазинчике, решил подъехать. Где тут полицейский участок? — Сдаться решил за нарушения закона тишины? — Брэндон загородил Мишель плечом, но она ловко вывернулась из импровизированной «крепости». — Извиняюсь, — незнакомец поправил бесполезные для семи утра солнцезащитные очки и улыбнулся, — всю ночь дежурил, и тут дёрнули в ваш городок для работы в оперативной группе. Без музыки я бы уснул и расхуярился на трассе. Позвольте представиться, Джастин Герра, детектив отдела убийств Сан-Франциско. Мишель мысленно хлопнула в ладоши – отличный способ сплавить надоедливого Брэндона. — Детектив, Вам повезло, — Аттвуд отрезанным стеблем указала на бывшего возлюбленного, — это агент Форд, представитель ФБР в вашей оперативной группе. Брэндон поморщился. Только сейчас Мишель смогла внимательнее разглядеть, сколько новых морщинок появилось у него вокруг глаз. Годы и, видимо, хронический недосып его не пощадили. — Мисс Аттвуд, — процедил мужчина, оглянувшись через плечо, — я приглашу Вас на допрос в участок. — Я уже ответила на Ваши вопросы, агент Форд, если хотите обсудить мою татуировку под левой ягодицей, позаботьтесь заранее об адвокате для меня. Мишель мысленно отвесила себе подзатыльник за ответ дерзкой шестнадцатилетней девчонки, но присутствие Брэндона буквально сводило её с ума. — Там только родимое пятно, — Брэндон не без раздражения повёл плечами, — и то, у меня давно была возможность его рассмотреть. Мужчина встал, как-то по-отцовски потрепал её волосы и покинул магазинчик. Офицер Герра, свидетель этой неловкой сцены, глуповато улыбнулся и помахал рукой на прощанье. Мишель яростно швырнула стебель в мусорное ведро, и он с гулким звуком упал на дно. Её морозило, и явно не от лихорадки. Разгорячённые мысли метались в плену тела Аттвуд в надежде найти покой среди пересекающихся дорог нервных сплетений. Девушка сделала несколько глубоких вдохов и приступила к изнурительному выстраиванию чего-то ровного и стройного из разрухи информации. Цветы. Если она начнет перебирать их, то успокоится. Это всё Брэндон. Он всегда превращал её в несусветную дуру. В школе она хихикала над его хамскими шуточками, краснела и пряталась, если сталкивалась с ним в коридоре, а её состояние после первого секса Молли приняла за алкогольное опьянение и уже хотела было звонить тёте. После исчезновения Форда Мишель вовсе слетела с катушек. Выслеживала по социальным сетям места, которые он посещал в Сан-Франциско, тайком сбегала из Вудсайда и поджидала у кофейни из его последнего поста. Потом случайно узнала о том, что он подрабатывает стриптизером в местном клубе. Приходила на его выступления, злилась, потому что именно она научила его танцевать, и уходила незамеченной. В девятнадцать лет он поступил на юридический факультет, в двадцать четыре года переехал в Куантико и прошёл курс подготовки в Академии ФБР. Тогда за почти три тысячи миль Брэндон впервые показался Аттвуд недосягаемым. Столько лет он будто нарочно её игнорировал, чтобы так и не ответить на главный вопрос: почему он тогда ушёл. Возможно, если бы они смогли откровенно поговорить, то ей было бы проще его отпустить. Мишель с досадой посмотрела на свежие лепестки нарциссов, которые только что выдрала. Брэндон Форд так и остался для окружающих сгустком таинственности. Всего две встречи со старым знакомым начали разрушать её образ сильной и сдержанной. Ей нужно быть совершенным примером для Молли, у Мишель не было человека, на которого она могла бы равняться, и к чему это привело? Ей двадцать девять, она так и не стала балериной и теряет контроль над эмоциями в стандартном диалоге. Аттвуд опустилась на стул и уставилась в пыльные панорамные окна. Густой туман пуховым одеялом накрыл улочки Вудсайда, редкие прохожие напоминали мистических существ. Мишель вспомнила, как в детстве, во время постоянных переездов родителей, она развлекала себя выискиванием сказочных обитателей вполне реального леса. Вот из-за ветви секвойи за ней наблюдал сутулый гоблин, а в полях мерещилась изящная фигура эльфа. Позже это стало излюбленной игрой и отличным способом отвлечения для Молли, которую всегда укачивало в автомобилях. Аттвуд вздохнула: теперь в непроглядном пейзаже из одних серых тонов она видела безысходность. Молли через год покинет Вудсайд, а она так и продолжит собирать букеты на редкие праздники горожан. Из плюсов – расследование дела Миранды не продлится вечность, рано или поздно оперативная группа умчится в Сан-Франциско, и размеренная, хоть и скучная жизнь, вернётся в прежнее русло. Странно, но столь зверское преступление не вызвало у Мишель каких-либо эмоций. Миранда всегда искала приключения на свою привлекательную задницу. Зажигала с Клэр, вычурно демонстрируя их отношения, курила травку в притонах на окраине Вудсайда, сбегала из дома. К их семнадцати годам шериф Беннет-старший отчаялся и перестал составлять на неё протоколы. Если Болтер умудрялась влипнуть в неприятности в таком маленьком городке, то найти психопата-преследователя в Сан-Франциско для неё не составило бы труда. Понимая, что рабочий день не задался с самого утра, Мишель выключила музыку, выскользнула в объятия тумана и перевернула табличку на «Закрыто». Климат Калифорнии отлично подходил Аттвуд, она помнила, как постоянно кашляла и задыхалась в Далласе. Однако, окруженный зеленью и холмами Вудсайд, спасал её капризный организм от вечной жары и ветров, и пока горожане повыше поднимали воротники плащей, девушка расправила плечи и вдохнула свежий, пропитанный влагой и хвоей воздух. Девятьсот десять шагов. Стоило бы на половине пути снова заглянуть в кофейню Беллов, но мысль о початой бутылке вина заставляла шагать её быстрее. Всё-таки стоило выпить бокал перед работой, разговор с Брэндоном вышел бы менее эмоциональным. — О, ты сегодня рано, — Молли выглянула из-за спинки своего любимого кресла, — мало клиентов? — Вообще никого, да и вряд ли кто-то пойдет закупаться цветами, пока Болтеры в трауре, — Мишель стряхнула росу с края плаща и направилась прямо к бару. — Кстати, тебе пришла посылка. Ты что-то заказывала из провизии? Аттвуд плеснула больше положенного в бокал и сделала большой глоток. Задержав на несколько секунд вино во рту, девушка порадовала вкусовые сосочки языка нотками сочных слив и сглотнула: — Нет. Кто доставил? — Не знаю, коробка была около почтового ящика, она стоит на столе, посмотри, — Молли понимающе улыбнулась алкогольному порыву сестры, — у тебя что-то случилось? — Брэндон явился ко мне в магазин с допросами. — Что?! — домашнее задание младшей сестры полетело в сторону. — Что этому мудаку надо от тебя? Не смотри на меня так, мы уже не в доме Божьем. Мишель улыбнулась уголком губ и поставила бокал около небольшой коробки. Стандартные наклейки их почтового отделения, её имя и адрес, отправитель не указан. Аттвуд не припоминала, чтобы она заказывала что-то, но, возможно, это презент от оптовых продавцов, где она закупалась для цветочной лавки. Иногда они присылали маленькие сувениры с промо новой коллекции. — Ты из-за этого расстроена? — не унималась Молли. — Возможно, — Мишель аккуратно разрезала скотч, — да, расстроилась. Я слишком остро… Первое, что она почувствовала – это запах. Такой запах стоял в кабинете биологии и в музее с экспонатами анатомических патологий, куда она возила Молли несколько лет назад. Формалин. Резкий, с приторным сладковатым послевкусием на нёбе. Второе – это аккуратно запаянная баночка, заполненная прозрачной жидкостью. Её грани преломляли содержимое, но какое-то животное чутье подсказывало Мишель не брать склянку в руки. Она присмотрелась и ахнула. Швы ювелирно обрамляли контур, и будь это обычная пластиковая игрушка, с её помощью можно было легко разыгрывать. Однако следы кровоподтеков и мертвецкая синева были слишком реалистичные. Мишель рукой остановила любопытную Молли и хрипло прошептала: — Звони Чарльзу, точнее, вызывай полицию, походу у нас улика по делу Миранды.