Февраль, нарциссы и неприятности

      Мишель перевернулась на другой бок и подложила под голову хвост плюшевой акулы - подарок Молли на день рождения. Рассветные лучи робко прощупывали складки одеяла, заискивающе проникая сквозь ресницы девушки.       — Эй, — матрас скрипнул под чьим-то весом, — львята, как типичные представители кошачьих, конечно, любят спать, но уже восемь утра.       — Восемь утра, — простонала Мишель, — Орландо, что ты делаешь в моём доме в такую рань?       — Работа не ждёт, — вместе с одеялом сильные пальцы сдёрнули с девушки последнюю надежду на погружение в желаемую дремоту, — поднимайся, Аттвуд, сегодня важный день.       Нечленораздельно проворчав парочку проклятий, Мишель потянулась и резко села. «Важное дело». Она вздохнула. Для местного гробовщика похороны кого-то младше восьмидесяти лет были сродни празднику. Затупившиеся иголочки страха пробежали по предплечью: убийство Миранды, словно бульдозер, прошлось по сонным жителям Вудсайда. Шёпот напуганных жителей мглой стелился вдоль пустующих прилавков супермаркетов. Одни находили в трагедии семьи Болтер некое торжество, мол, так и надо этим богачам, другие наглухо закрывали все входные двери.       Девушка нервно повела плечом: если Орландо легко пробрался в её спальню, то другому непрошенному гостю это также не составит труда. Она тряхнула головой, сбрасывая накатившую паранойю, и спросила:       — Как ты попал сюда?       — Через дверь, — улыбнулся Орландо, но тут же стушевавшись под хмурым взглядом собеседницы, добавил, — Молли со своим сосунком завтракали на террасе, она и впустила меня. Мишель подавила попытку закатить глаза и опустила ноги на ледяной пол - от привычки спать с открытыми окнами она так и не избавилась.       Она знала Орландо Ардженто со старшей школы. Похоронный бизнес его родителей провалился, поэтому они переехали из Сан-Франциско в Вудсайд, однако от идеи продавать гробы и договариваться со священниками об отпевании они не отказались. Заносчивый подросток с гнездом из кудрявых волос был раздосадован тем, что конкуренты родителей лишили его крыльев из зелёных банкнот, поэтому вымещал обиду на одноклассниках. Мишель усмехнулась, вспомнив нелепую потасовку Орландо и Карлоса. Капитан баскетбольной команды тогда устроил хорошую взбучку напыщенному новичку.       После выпуска Ардженто унаследовал бизнес родителей и стал постоянным клиентом цветочной лавки Мишель. Несколько лет тесного сотрудничества дали ей понять, что бывший одноклассник не такой уж чванливый сноб, а вполне обычный мужчина, иногда нарушающий личные границы. Как, например, сейчас, когда ворвался в чужую спальню, завалился на постель и нелестно оценил молодого человека её младшей сестры.       — Орландо, Тони чем-то напоминает тебя в семнадцать лет, — Мишель взяла вешалку с заранее выглаженной одеждой и скрылась за дверью смежной уборной. — Делай скидку на юношеский максимализм.       — Если бы даже я сделал скидку в девяносто девять процентов, в жизни бы не приобрел эту физиономию.       Девушка едва слышно рассмеялась. Тони будто сошёл с типичных комедий про подростков: спортсмен, красавец, владелец самомнения до потолка. Её нежная, добрая малышка Молли после двенадцати лет капризно морщила носик и требовала всё самое лучшее. Популярный футболист в Вудсайде тоже попал в список её «хотелок». Мишель оперлась на край раковины и взглянула на своё помятое отражение, видимо, в избалованности сестры виновата в первую очередь она сама.       Проигнорировав скудный набор косметики, стоящей на полочке, Мишель сгребла несколько белоснежных букетиков и покинула ванную комнату. Миранда просто бывшая одноклассница, но похороны – сентиментальное событие, не хватало своё истощённое бессонницей и работой лицо испортить потёками от туши.       — Что это за цветы? — Орландо взял один из букетов, принюхался и чихнул, — Пахнут ужасно.       — Это лилии, — Мишель с нежностью расправила один из лепестков, — аромат у них резкий, но они - символ невинности.       Ардженто расхохотался:       — Как-то странно возлагать к гробу Миранды Болтер цветы девственниц.       Девушка нахмурилась: только Орландо мог беззаботно смеяться на похоронах.       — Это традиция. Миранда незамужняя женщина.       — Этот цветок такой же хрупкий и нежный, как мой драгоценный партнер, — мужчина игриво щёлкнул Аттвуд по кончику носа, — если умрёшь раньше, то обязательно принесу тебе целый букет лилий.       — С закрытым ртом ты выглядишь респектабельней, — скривилась Мишель.       Лилии стали её своеобразным символом. Влюблённая в эти лаконичные линии бутонов девушка вплетала их в волосы, расставляла по дому, украшала арку на входе в свой цветочный магазин.       Лишь одно воспоминание, связанное с этим цветком, омрачало тщательно выстроенную идиллию — разбитая ею об стену ваза. Зеленоватые капли воды жалко скатывались по стене в унисон со слезами Аттвуд. Та секунда, когда Брэндон захлопнул дверь в её комнату, стала жирной точкой в этих стихийных и мимолётных встречах. Внизу живота снова закололо, дыхание спёрло. Его грубые движения до сих пор заставляли щёки девушки гореть. К чему она вообще вспомнила этого… Не найдя цензурных слов, Мишель скомандовала:       — Идем, скоро начнётся церемония.       То, как Молли развалилась в кресле, разнилось с её нарядом. Радуясь ни то отменённым занятиям в школе, ни то возможности покрасоваться перед всем городом, младшая сестра подобрала себе поистине подходящий наряд. Мишель поджала губы: подходящий наряд для съёмок в современной адаптации Семейки Аддамс. Платье из чёрного атласа с разрезом до середины бедра и босоножки на высокой шпильке, совершенно не подходящей для дорог Вудсайда.       — Давно ждёшь, Мартиша? — спросила Мишель, перегнувшись через спинку кресла.       — Мартиша? — задремавшая Молли испуганно заморгала.       Количество траурного макияжа на её лице подсказывало старшей Аттвуд, что сестра встала примерно в пять утра.       Не успела Мишель что-то ответить, как звонкий голос с хрипотцой наполнил гостиную:       — Мишель! — Тони распахнул руки в приветственных объятьях.— Как всегда, ты прекрасна. Строго, лаконично. Готова проводить старую знакомую в последний путь?       Аттвуд могла бы сделать замечание за слишком беспечную обстановку в день похорон, но посчитала этот жест слишком лицемерным. Миранда была им никем. Она с Орландо выполняли свою работу, а Молли с Тони видели в этом процессе занимательное разнообразие жизни в Вудсайде. Последний раз их город так сплотился тринадцать лет назад на похоронах другого их одноклассника, Тимми.       Осознание мерзким холодком прошлось вдоль позвоночника: уже второй выпускник её школы оказался на том свете. Только Тимми повесился, а Миранду убили. Издёвка судьбы, стечение обстоятельств. Мишель была готова верить во что угодно, лишь бы эти события не были как-то связаны. Никто же не мог проклясть их класс? Девушка смахнула несколько песчинок с кроссовок вместе с гнетущими мыслями.       Утро встретило прохладой и тяжёлыми тучами, простирающимися грязно-серой ватой до горизонта. Судя по часам на руке, уже сорок минут девятого, до церемонии оставалось всего ничего. Подгоняя громко спорящих Орландо и Тони, девушка села за руль старенького универсала. Странная слабость накатила на неё, как предчувствие чего-то плохого. Она покрепче сжала руль, откинула голову назад и зажмурилась. Перед внутренним взором заплясали розовые и жёлтые круги.       — Мишель? — Молли коснулась её плеча. — Ты бледная, тебе плохо?       — Может, я сяду за руль или Тоби? — спросил Орландо, втискиваясь на заднее сиденье вместе с букетами цветов.       — Я Тони.       — Просто устала, — Мишель резко повернула ключ в замке зажигания, — доехать пару миль по прямой я в состоянии.       Просто устала. Болтеры заказали для дочери по-настоящему грандиозное цветочное убранство панихиды, и последние двое суток она то и дело стригла стебли, перевязывала их атласными лентами и обрабатывала бутоны. С грустью постучав перебинтованными пальцами по рулю, Аттвуд свернула на гравийную дорожку, к парковке.       — Ого! Да здесь весь Вудсайд собрался, — присвистнул Орландо, — Мишель, поспешим, нужно найти чету Болтер.       — Идите в церковь и займите места, я присоединюсь к вам, как начнется церемония, — девушка вручила Молли и Тони букеты и зашагала следом за Ардженто.       Мишель ненавидела церкви. Спёртый воздух, запах воска и пыли, усыпляющий монолог священника с маслянистым взглядом действовали на неё подобно удавке. Ещё после смерти родителей она находила сотни отговорок, чтобы пропускать воскресные службы. И если во время её вынужденных визитов в Дом Божий шаги эхом отражались от кирпичных стен, то сейчас они утонули в приглушённом гуле голосов. Орландо был прав, в церкви был аншлаг. Несколько десятков людей, облачённых в чёрное, негромко переговаривались и напоминали стаю ворон. Привстав на носочки, Ардженто осмотрел зал поверх голов и потянул Мишель за собой:       — Я вижу Болтера. Он у гроба.       Девушка сглотнула ком в горле. Удручающая атмосфера церкви усугублялась наличием гроба перед алтарём. Аккуратный, без лишних изысков, выполненный из светлого дерева, он стал молчаливым укором для большинства присутствующих, что пришли сюда просто от скуки или поболтать со старыми знакомыми.       «Прости, Миранда, такова жизнь в маленьком городке, где даже похороны – это развлечение», — Мишель поправила выбившийся из композиции цветок на крышке гроба.       — Мишель, Орландо, — мистер Болтер пожал им руки. Судя по его покрасневшим глазам, мужчина не спал больше суток, — Всё потрясающе организовано, вы не представляете, как наша семья благодарна вам.       — Это большая потеря и для нас, господин Болтер, — Мишель удивлённо приподняла бровь от того, как легко Орландо надевает маску скорбящего. — Миранда была нашей подругой, мы не могли остаться в стороне.       Осипшим голосом Аттвуд выразила соболезнования Болтеру и задумчиво посмотрела на толпу, которая уже успела занять почти все свободные скамьи. Неприятное липкое чувство не покидало её, будто она спала в душный летний день под плохо просушенным одеялом. Всё казалось какой-то постановкой и, видимо, закрытый гроб был циничным реквизитом. Не было ощущения, что там лежит тело их старой знакомой. Чарльз вскользь упоминал, что лицо Миранды обезображено, и её делом заинтересовалось ФБР. Мишель задрожала от мысли, что же скрывает под собой крышка гроба.       Знакомый солоноватый привкус коснулся корня её языка. Не успела Аттвуд до конца проанализировать своё состояние, как к нему присоединились тошнота и головокружение. Последний раз девушка испытывала такие ощущения, когда пробовала курить в академии танцев. Никотиновая интоксикация навсегда отбила тягу к этой пагубной привычке. Она медленно и глубоко задышала.       — Мишель, всё в порядке? — обеспокоенно спросил Орландо. — Ты уже не бледная, а серая.       — Перенервничала и здесь душно. Выйду подышать свежим воздухом.       — Ох, дорогая, — мистер Болтер похлопал её по плечу, — конечно. До церемонии ещё есть время, не хватало, чтобы ты потеряла сознание.       Мишель качнулась и, неуклюже опираясь на спинки скамеек, начала пробираться к выходу. Махнув рукой Молли, которая испуганно подскочила со своего места, девушка буквально вывалилась из удушающих стен церкви. Она заморгала, привыкая к дневному свету. На тесной парковке невозможно было пройти между плотно поставленными автомобилями, но даже это пространство вкупе со свежим воздухом стало для Мишель спасением. На ватных ногах Аттвуд дошла до своего потрёпанного Шевроле и облокотилась на ещё не остывший капот.       — Не ожидал, что первым человеком, которого я встречу в Вудсайде, будешь ты, Мишель.       Знакомый тембр голоса. Одними губами Мишель проговорила: «Не может быть», и обернулась. Он стал старше. Лёгкая щетина обрамляла его заострённые скулы, некогда живые синие глаза потухли, словно на них наложили добрый десяток обесцвеченных фильтров.       — Ты постарел, — сдавленно ответила девушка.       Опять это отвратительное вяжущее чувство, превращающее её тело в желе. Наверное, всё утро подсознание всё-таки пыталось её предупредить. Лучше бы она притворилась больной и никуда не ходила, Орландо и без неё бы отлично справился.       — Ну, привет, лапуля. Как там правильно говорится? Сколько лет, сколько зим.       Мишель хотела возразить фамильярности Брэндона, но вместо слов из раскрытого рта вырвались рвотные массы: остатки ужина украсили скучный однотонный гравий. Она закашлялась и перевела затравленный взгляд от своей импульсивной экспозиции на кобуру с пистолетом, висевшую на поясе собеседника.       — Я не убийца, — опережая вопрос девушки, ответил Брэндон и протянул ей бутылку с водой. — Наше бюро будет заниматься расследованием убийства Миранды.       В доказательство он показал ей удостоверение агента ФБР. Мишель вытерла тыльной стороной ладони губы и шмыгнула носом. Сама же всего несколько минут назад вспоминала о том, что делом Миранды должны заниматься федералы, но почему из всего бюро Сан-Франциско прислали именного его?       — Эй, — Брэндон попытался взять Аттвуд за запястье, но она одёрнула руку, — ты выглядишь хреново. Может, отвезти тебя в больницу?       — Не стоит, — Мишель покачала головой, — просто, не планировала сегодня встречаться с призраками из прошлого.       Она много раз представляла их встречу. Думала, что встретит Форда успешной замужней женщиной, которая с усмешкой скажет ему: «Посмотри, чего я добилась, каких высот достигла». Но вместо этого предстала перед Брэндоном напуганной девчонкой, которую вырвало ему под ноги. Унизительно.       Звон колоколов прервал их неловкий диалог.       — Начинается церемония прощания, я должна идти, — Мишель выпрямилась, поправила выбившуюся прядь волос и добавила, — агент Форд, надеюсь, наше взаимодействие ограничится допросами. Но, сразу скажу, помочь следствию я ничем не смогу.