***
Немного ранее.
Султан Сулейман сидел за своим рабочим столом и трудился над новым украшением, но в последнее время все валилось из рук. Резцы получались неровными, на камнях каким-то образом появлялись лишние трещины, зазубрины. Сколько бы трудов он не прилагал, все было бесполезно. Эта работа, раньше доставлявшая ему удовольствие, теперь стала пустой и не нужной. Он взял в руки незаконченное кольцо и решил вновь заняться им, довести до совершенства. Он надеялся, что терпения на это у него хватит. «Этот дар будет для моей драгоценной матушки», — решил он. Ему не нравилось то, что произошло сегодня, но он не мог иначе. «Ты — султан! Ты должен уметь сдерживать свои эмоции. Никто не должен видеть твоего гнева, твоей боли», — говорил он себе, но ему было так тяжело последовать своим словам. Падишах решил попытаться поговорить с матушкой завтра же. В дверь покоев постучали. — Войди, — бросил султан и перевел взгляд на дверь. Дверь медленно отворилась, и, вместо ожидаемого стражника, он увидел ее. Его любимица, весенняя роза, стояла, одетая в белое платье, окутанная облаком пряных ароматов, с распущенными по плечам волосами. Сердце его сжалось, заныло, и он на миг прикрыл глаза, чтобы скрыть ненужные сейчас эмоции. Женщина подошла к поднявшемуся на встречу ей повелителю и упала перед ним на колени, поцеловав полы его одеяния. — Повелитель, — с придыханием произнесла она. Султан сделал знак и она поднялась. Какое-то время в покоях стояла тишина, а потом вдруг женщина не выдержала. Она протянула унизанные перстнями руки и положила их на плечи любимого. — Нет, — достаточно жестко сказал султан, и она убрала ладони. Он оглядывал ее медленно и пытался утихомирить бушующие эмоции. Наконец, он произнес: — Я не звал тебя, — в голосе его был холод. — Как ты посмела явиться без моего приказа? — тон его стал еще жеще. — Кто помог тебе? Женщина улыбнулась, повела плечами, пытаясь сбросить с себя этот холод, окутавший ее после последних его слов, и сделала движение к нему навстречу, но он не позволил ей коснуться себя, сделав шаг назад, и в глазах его появилось предостережение. — Повелитель, — умоляюще прошептала она, и в глазах ее блеснули слезы. Она точно должна была что-то сказать, должна была что-то сделать, чтобы оказаться в объятиях падишаха. Тогда, она верила, все изменится, и султан станет другим. Исчезнет этот холод, который, будто даже пальцев касается, проникает во все внутренности. Таким она его еще не видела. Как-же сложно ей было заставлять себя тянуться к нему, как хотелось просто убежать, закрыться в своих покоях и до утра придаваться воспоминаниям и грезам о несбыточном будущем. — Ты слышала мой вопрос. — угрожающе произнес падишах. — Я жду объяснений. Он отвернулся от весенней розы и вздохнул. — Повелитель, — еще раз прошептала женщина, — я скучала по вам. Он дернулся от ее слов. Она и раньше говорила их, не раз он слышал именно эти слова, но теперь, после того, как он узнал то, что лучше бы ему и не знать, лишь ложь была в каждом из них. — Скучала. И поэтому осмелилась явиться без приглашения? — Выдохнул он и вдруг резко повернулся к ней и положил руки ей на плечи, крепко сжав их до боли, от которой женщина поморщилась. — Махидевран, я повторю тебе один раз. Никто и никогда не смеет появляться в моих покоях без моего на то позволения и разрешения. Если ты еще раз посмеешь так поступить… — Глаза его стали наполняться гневом. — Если еще раз ты так поступишь, то этот день будет последним, проведенным тобой в Топкапы. Султанша ощутила, как одна слезинка побежала по ее щеке. Откуда в нем столько жестокости и равнодушия к ней? Ведь раньше она одной улыбкой могла порадовать его, одно ее прикосновение доставляло ему наслаждение, а теперь… Кажется, будто она ему неприятна, будто она нанесла ему какую-то сильную рану, но какую? Он же не мог... — Уходи, Махидевран. Иди и заботься о Мустафе. Жди. Явишься, когда я позову тебя. — Холодный голос повелителя мира не дал ей погрузиться в размышления. — Но повелитель, — решилась еще раз попытаться султанша, уже понимая, что это бесполезно. — Не испытывай мое терпение, Махидевран, — повысил голос падишах и отпустил ее плечи. — Уходи! Женщина вздохнула и повернулась к двери, ощущая теплые слезы на щеках. Она быстро смахнула их одной рукой, гордо подняла голову и покинула покои падишаха, а он вышел на террасу и вдохнул прохладный ночной воздух. Мужчина глубоко дышал, чтобы успокоиться. Ему было непонятно, как Махидевран решилась прийти? Как она вошла без доклада? Это нужно выяснить и наказать тех, кто причастен к этому. Он некоторое время понаблюдал за звездами, усыпавшими ясное небо, а потом вернулся к прерванной работе.***
Девушка вскрикнула от очередного обжигающего удара плети по обнаженной спине и до боли прикусила губу. Она лежала на холодном полу и вокруг нее стояли смеющиеся мужчины. Один из них вдруг склонился и провел чем-то по израненной коже. Девушка зашипела, ощутив жжение везде. С каждой секундой оно становилось все сильнее. Она застонала и получила новый удар — Заткнись, рабыня, — грубо рыкнул один из мужчин. — Тебе не давали права голоса. Она сжала зубы, зная, что если не послушается, пытка будет продолжаться больше, а если попытается молчать, то, может быть, ее господин будет добрее. Плеть засвистела еще раз и вновь обожгла и так израненную кожу. — Ладно. Хватит, Юлдыш. На сегодня воспитание окончено, — раздался, наконец, голос ее хозяина и он приказал ей встать. Как не сложно было это сделать, девушка обязана была повиноваться. Она с огромным трудом поднялась и пошатнулась от болевых ощущений и от слабости. Голову девушка опустила вниз и смотрела в пол, на котором алели капли ее крови. — Ты, я надеюсь, урок запомнила, — холодно проговорил мужчина, а остальные вновь засмеялись. — Голову подними. Она исполнила и этот приказ, встретившись с ледяными серыми глазами. Ни капли человечности не было в этом беспощадном взгляде. — Ты посмотри на неё, Ильнар. У неё нет в глазах благодарности, даже намека на неё, да и покорностью даже не пахнет. Только страх. . — усмехнулся один из находившихся в комнате. — Пока и этого хватит, — ответил Ильнар и сжал ее плечо. Девушка вскрикнула от новой порции боли и получила сильную пощечину, а потом вдруг резко открыла глаза. Слезы безостановочно бежали по ее щекам. Она дрожала и, казалось, что вот-вот услышит свист плети и ощутит очередной удар, или же услышит издевательский смех. Девушка пыталась заглушить всхлипы, свернувшись в клубочек под одеялом, но не могла. Это было сильнее ее. Чье-то легкое прикосновение испугало ее настолько, что она закричала, громко и надрывно. — Александра! — ворвался в ее уши чей-то отчаянный крик, и она смолкла. — Александра. — Прозвучало тише, и девушка узнала голос того евнуха, который пытался заботиться о ней. Одеяло было сдернуто с неё и ласковая рука коснулась волос. О, как давно она не получала ласки. Новый поток слез не заставил себя ждать, и, пока они не иссякли, евнух продолжал мягко поглаживать ее по голове, а потом принес еще успокаивающего отвара, напоил ее и когда уже глаза ее стали закрываться, она вдруг услышала его вопрос: — Что ты видела во сне, Александра?***
Когда Сюмбюль вошел в тихое помещение лазарета, он на миг замер на пороге, прислушиваясь: вдруг есть здесь кто-то из госпожей или их служанок, но все было спокойно. Он скользнул к постели русской наложницы и услышал ее тихие всхлипы. «Почему она снова плачет?» — пронеслась в его голове мысль, и он решил привлечь внимание рабыни, коснувшись ее плеча и совсем забыв, что она плохо относится к прикосновениям. Однако такой бурной и страшной реакции он не ожидал. Девушка зашлась громким криком, в котором было слышно отчаяние и безумный страх. На шум сбежались лекарши и ему с трудом удалось отправить их обратно, наказав одной из них заняться приготовлением новой порции успокоительного. Слава Всевышнему, евнух смог докричаться до девушки, пробиться сквозь ее ужасный крик, и она замолчала, а он, отбросив одеяло в сторону, погладил ее по рыжим волосам. Он ждал, пока вновь побежавшие слезы по ее щекам не утихнут, а потом дал ей успокоительное и вдруг спросил то, о чем думал все это время, ведь она не могла просто так заплакать и испугаться. Он осторожно спросил: — Что ты видела во сне, Александра? Он замер, ожидая ответа, но то, что она произнесла было столь страшным, что Сюмбюль вздрогнул. — Боль, — выдохнула Александра и глаза ее закрылись. Евнух сжал руки в кулаки и лицо его исказила гримаса злости. «Был бы рядом тот, кто заставил страдать тебя, девочка, я бы собственными руками вырвал ему его жестокое сердце», — пронеслась в его голове мысль. Он укрыл Александру одеялом и сел на стул рядом с кроватью, решив, что, если ей опять приснится кошмар, он попытается ее успокоить.