***
— И что ты собираешься делать? — спросил Ильнар у задумавшегося друга. — Что? — встрепенулся тот, явно не понимая вопроса. — Какие действия предпримешь для завоевания возлюбленной? — последнее слово он произнес с ноткой насмешки. — Как выкрадешь ее? Зульфикар улыбнулся. Казалось, он вообще не услышал последних слов своего друга, но нет. — Я письмо ей написал. Она уже должна послать мне ответную весточку. Тогда я сделаю все, чтобы пробраться во дворец, а там… — начал он, и глаза его загорелись от предвкушения. — Идиот! — бросил татарин, не давая другу размечтаться. — Это тебе не Маниса. Здесь охраны еще больше, и, соответственно, шансов на счастливый исход дела меньше. А ты не подумал о том, что твоя возлюбленная не пожелает покидать красавца-повелителя? Он ведь владыка всего мира. Какая женщина сможет променять его на такого бродягу, как ты? Осман нахмурился и с громким стуком поставил свой бокал на стол. Жидкость пролилась на поверхность, образуя неприятное пятно. Он поднялся и повернулся к двери. — Благодарю за теплый прием, — немного обиженно пробурчал он и уже положил ладонь на ручку двери, но Ильнар, подойдя к нему, мягко сжал его плечо. — Посмотри на меня, Зульфикар, — попросил он, и мужчина нехотя обернулся. — Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за какой-то девчонки, пусть даже и любимой тобой. — А ты разве не из-за девчонки здесь оказался? — с обидой в голосе поинтересовался Зульфикар, отварачиваясь от друга. — Вот ты и сравнил, — усмехнулся Ильнар. — Она моя рабыня. Ты слышишь, рабыня! Я мог бы, конечно, просто прислать кого-то за ней, но мне хочется увидеть ее страх, когда я появлюсь перед ней. — Я всегда знал, что ты ненормальный, Ильнар, — повернувшись обратно, оглядел друга печальным взглядом Зульфикар. Татарин только засмеялся громко, раскатисто, и похлопал османа по плечу. — Ладно, мой дорогой друг, успокойся. Оставайся у меня и отдохни. Помогу я тебе, если смогу. Зульфикар подумал немного и согласно кивнул головой.***
Трое мужчин остановились у входа в подземелья дворца, и правитель османов повернулся к хранителю покоев и главному евнуху. — В твоих силах сейчас оправдать эту шпионку, — холодно произнес он, задержав взгляд на Сюмбюле. — Если же не сумеешь… — он многообещающе улыбнулся и продолжил путь. Ибрагим вопросительно посмотрел на слугу гарема, но никаких объяснений, разумеется, не получил. Он взял у стражников факелы и поспешил за султаном. Мужчины спустились вниз, туда, где не было света и тепла, и остановились у одной из темниц, которую охраняли два личных охранника повелителя. — Открыть, — отдал приказ султан, и дверь тут же с неприятным скрипом отворилась. Сулейман жестом отослал стражу и втолкнул Сюмбюля внутрь. — Не забывай, я здесь, — проговорил он, и евнух лишь кивнул. Сюмбюль сжал в руке факел, который протянул ему хранитель покоев, и оглядел темницу. На первый взгляд она была пуста, но вдруг в углу он увидел ее, скрючившуюся и почти недвижимую. — Александра, — прошептал он и сам вздрогнул от звучания своего голоса, эхом разбежавшегося по подземелью. Девушка шевельнулась и подняла голову. — Кто здесь? — слабо спросила она. — Это я — Сюмбюль. Евнух медленно подошел к хатун и, склонившись, коснулся ее плеча. Она вскрикнула от неожиданности, но не отдернулась. Он сжал ее плечо крепче. — Посмотри на меня, Александра, — голос его стал жесче. — Что происходит, Сюмбюль? Ты зачем пришел? — в ее голосе проскользнули нотки испуга. — В глаза мне посмотри! — снова сказал он, и тон его был таким резким, что она вздрогнула и резко подняла голову, так, что у неё закружилось все перед глазами. Её растерянный взгляд выбил почву из-под ног слуги гарема. Он вздохнул, и не было сил у него что-то спрашивать у этой потерянной и испуганной хатун. Он сделал движение назад от Александры. — Я жду, — раздался холодный голос Сулеймана, и евнух резко обернулся, бросив умоляющий взгляд на своего господина, надеясь на проснувшееся у него милосердие. Не помогло. И вновь он посмотрел в зеленые глаза девушки, наполняющиеся недоумением и страхом. — Отвечай мне, Александра, откуда ты? Кто твои родители? — Я же… — начала она, но евнух встряхнул ее. — Быстро отвечай! Тихие слезы потекли по бледным щекам хатун. — Я из русских земель. Жила с отцом и мамой. Еще у меня были брат и сестра. — Где они все сейчас? — Их убили татары, — всхлипнула девушка. — Что с тобой случилось после того, как их убили? — бесстрастным голосом продолжил спрашивать Сюмбюль. — Меня взяли в плен. Увезли в Крым и продали. — А может, ты лжешь? О, как же он не хотел спрашивать это, но должен был. Должен! — Нет! — вскрикнула Александра. — Нет, — Уже прошептала. — Услышь меня, хатун. Тебе сейчас будут делать очень больно. Так, что ты сорвешь голос от крика и расскажешь все, что знаешь, и даже больше. Ты этого хочешь? Нет? Значит, говори все на чистоту. Если тебя продали какому-то хозяину, как ты могла оказаться здесь? — Я же говорила. Мне помогли сбежать и отправили на корабле вместе с другими наложницами, — крикнула девушка, пытаясь остановить слезы, текущие по лицу. — Верится с трудом, — скрипя сердцем произнес евнух, каждую секунду держа в голове мысль о том, что повелитель все слышит, слышит каждое его слово, и ее. Он заметил, что девушка еще больше побледнела. — Мне больше нечего сказать тебе. Я могу это сказать только султану, — тихо проговорила Александра, однако не было в ее взгляде даже искры надежды на то, что ей удастся это сделать. — Ты… — начал Сюмбюль, но услышал приближающиеся шаги и смолк. Девушка тоже их услышала и не поверила глазам, когда в свете уже двух факелов появился высокий темноволосый мужчина с каменным лицом, по которому нельзя было прочесть ни единой эмоции. — Ты можешь сказать мне все, что хочешь, хатун, прямо сейчас, — медленно и сурово произнес падишах, оказавшись рядом. —У тебя есть три минуты. Он жестом отослал евнуха и взглянул в грустные и испуганные глаза Александры. Губы его сжались в тонкую линию, руки в кулаки. Было видно, он сдерживается, чтобы не сделать ей больно. — Вы, султан Сулейман, — начала девушка слабым голосом и он вздрогнул от того, как необычно прозвучало его имя из ее уст, — великий правитель. Весь мир у ваших ног, и я тоже. Слезы у этой хатун не останавливались, беспрерывно бежали по щекам, и с каждой из них что-то происходило в душе, казалось бы, бездушного мужчины. Он никогда бы не мог подумать, что плачущая девчонка сможет как-то воздействовать на него. Александра продолжала: — Я знаю, у меня нет права обращаться к вам на прямую. Я даже находиться рядом с вами не могу, но вы — мое спасение! — на последних словах голос хатун сорвался, и она закрыла лицо руками. «Может, уже закончить все?» — промелькнуло в голове у Сулеймана, и он уже сделал движение к карману, в котором было то, что он принес для неё, но… — Прошу вас, султан Сулейман, будьте хоть немного милосердны, не отдавайте меня им! Я не хочу больше боли! Если не верите тому, что я не хотела ничего плохого вам сделать, лучше убейте меня, — умоляюще прошептала Александра. «Им? Про кого это она?» — мысленно удивился правитель, но внешне не показал этого. Он пристальнее оглядел ее лицо, и почему-то захотелось ему придать смерти того, кто причинил ей страдания. Потом он сам поразился этой мысли и отбросил ее до лучших времен. Сейчас не стоило думать об этом. — Почему же вы молчите? Голос девушки был тихим и грустным. Безнадежность слышалась в нем. — Кто твои сообщники? — холодно спросил он, решив посмотреть ее реакцию. — Кто помог тебе добраться до меня? Сюмбюль или кто-то еще? Он ждал, что она как-то выдаст себя, но Александра вдруг отвела руки от лица и прямо посмотрела в прекрасные, но пустые глаза падишаха, и не увидел он в них ни капли фальши. — Сюмбюль здесь совсем не причем. Он хороший, помог мне. Если бы не он, меня бы выкинули на улицу, — проговорила она спокойно. — Кто тогда тебя привел во дворец? Как ты, проданная в рабство, вдруг попала в мои владения? — Мне помогли. Одна женщина. Она пожалела меня и подумала, что я найду здесь защиту. — Ложь, — бросил осман. Ему было так сложно поверить в ее слова, пусть даже взгляд ее был честным и чистым. — Есть ли в твоих словах хоть одно слово правды? — Я говорю правду, — вздохнув, произнесла Александра. Султан покачал головой и вдруг стремительно покинул темницу, громко захлопнув тяжелую дверь. — Запри ее и приставь больше охраны, — отдал он приказ своему хранителю покоев и покинул подземелья, жестом приказав Сюмбюлю следовать за собой. Оказавшись в покоях, мужчина строго посмотрел на евнуха и проговорил: — Ты не справился с тем, что я приказал тебе сделать. — Повелитель… — Молчать. Я отправляю тебя в старый дворец до выяснения всех обстоятельств появления во дворце этой хатун. Можешь собирать вещи. У тебя один час. Он говорил громко, будто не мог сдержать эмоций, а потом вдруг подошел к евнуху совсем близко и что-то шепнул ему на ухо. Сюмбюль поклонился и, не говоря больше ни слова, вышел, а повелитель упал на тахту и закрыл лицо руками. За какой-то час он испытал столько разных эмоций, сколько не испытывал за все последние годы. Эта хатун как-то странно действовала на него, и это нужно было прекратить. «Она исчезнет из моей жизни, будто ее и не было», — пообещал он и хотел уже взяться за присланные письма, однако стук в дверь не позволил ему сделать это. — Войди, — сказал он. В покои вошел Ибрагим и низко поклонился падишаху. — Что тебе? Султан сейчас был против любой компании и всем видом показывал свое нежелание общаться. — Повелитель, я должен вам сказать. Мне доложили, что, — он замялся. — в Стамбул приехал неожиданный гость. — Говори прямо! Кто приехал? Ибрагим вздрогнул от гнева в голосе султана. — Приехал один из приближенных Крымского хана. Он собирается нанести вам визит. — Крымского хана, говоришь? — переспросил повелитель мира, и взгляд его стал задумчив. — И когда же он хочет почтить меня своим присутствием? — Я пока не знаю, — ответил хранитель покоев. Сулейман вздохнул. — Интересно, по какой причине он решил без предуприждения появиться в моих владениях? Посмотрим. Пошли людей понаблюдать за ним. Ибрагим кивнул и покинул покои своего господина, а султан долгое время сидел на тахте без движения, что-то усиленно обдумывая, а потом все же занялся пересмотром присланной корреспонденции.