Их судьба

      Всю следующую неделю Алина переваривала случившееся. Она ужасно хотела поговорить с Сашей, у неё накопилось много вопросов. Но то ли он избегал её, то ли и правда им не предоставлялось случая оказаться наедине.       К концу апреля разразилась первая гроза. Алина, которая помогала во дворе, промокла до нитки и на следующее утро проснулась с горлом, раздираемым болью, и жаром. Бойкая девушка, наблюдавшая за тренировкой юношей, Алёна, делила спальню с Алиной. Она-то и привела Ану Кую. Та поджала губы, недовольно глядя на простывшую.       — Как ты умудрилась, Старкова, продержаться всю зиму и слечь, когда на улице весна?       Алина слабо пожала плечами и отвернулась. Это правда, болезни не обходили её стороной и регулярно отправляли в больничное крыло. Две просторные комнаты: одна для мальчиков, другая для девочек — с кроватями, стоящими близко друг к другу, чтобы вместить всех в период эпидемий. Врач появлялся в приюте лишь наездами, а медсестрой служила та же Элиза, которая выполняла все поручения Аны.       Алину перевели в палату, где, кроме неё, никого больше не было, и принялись ждать доктора. Врач приехал на следующий день. Жар так и не спал. Элиза отпаивала Алину отваром из трав, давая в качестве лекарства мёд — по одной чайной ложке три раза в день. Врач внимательно осмотрел больную и, заметив глубокий порез, покрывшийся уродливой коркой, недовольно покачал головой, опасаясь, что причиной жара могут быть не только промокшие ноги.       Впрочем, гадкое лекарство, которым принялись пичкать Алину вместо сладкого мёда, скоро подействовало. Но девочку продержали в больничном крыле ещё две недели из-за слабости, которую та чувствовала.       Мальен каждый день через повариху передавал подруге свою порцию крекеров и варенья по давно сложившейся традиции. Алина была благодарна, но аппетита у неё не было совсем. Она ненавидела себя в такие моменты ещё больше. Выходило, что она бездельничает, пока другие работают, а это не красило её в глазах окружающих. И можно было бы наплевать на это, как Алина привыкла делать, но после болезни внимание к её персоне усиливалось. Только ленивый не подшучивал злобно над её внешним видом и не жаловался на её леность.       Когда ей стало лучше, ей разрешили выйти на задний двор, погреться на солнце, и Мал тут же оказался рядом.       — Как ты себя чувствуешь?       — Как рыба, которую выбросили на берег, — ответила Алина, зябко кутаясь в старую шаль, хотя на улице было так тепло, что Мал стоял перед ней в босой, в лёгкой рубахе и штанах. Ветер, принёсший с собой запах влажной земли, поля и свежей травы, встрепенул его кудри, и он нетерпеливо поправил их.       — Ничего, скоро поправишься.       — Ага, — Алина шмыгнула распухшим носом и посмотрела на виднеющийся вдали лес. Жаль, что она заболела и не может ходить с Малом на прогулки.       Дверь конюшни, находившейся неподалёку, хлопнула, и Алина увидела Сашу. Как всегда, с прямой спиной и уверенной походкой, он шёл к главному зданию, даже не посмотрев на них, сколько бы Алина ни сверлила его взглядом.       — В чём дело? — нахмурился Мал.       Алина нащупала затягивающийся рубец от пореза на ладони.       — Ни в чём.       Мал подозрительно прищурился, но всё же сменил тему.       — Скоро приезжает князь Керамцов. Будет большой приём в его честь. Я и ещё пара ребят идём охотиться на оленя.       — Ясно, — тихо ответила Алина. Приезды князя всегда сопровождались большой суматохой, уроки отменялись, и все жильцы приюта занимались подготовкой к встрече хозяина.       Саша скрылся за поворотом, и Алина перевела взгляд на Мала.       — Выглядишь ужасно.       — Ну спасибо.       — Пойдём отведу тебя назад, пока не хватились.       Ночами Алина спала плохо. Её мучило, откуда Саша знал, как обмануть тест. С чего он взял, что она гриш? Зачем дал подсказку? И как понять теперь, здорова ли она или порез сбил со следа проверяющих? Сколько бы Алина ни мучилась этими вопросами, ответов на них не было. Какое-то время она надеялась, что Саша зайдёт её навестить. Мал делал это регулярно, да и к другим ходили, когда позволяла Элиза. Но его, конечно, не было.       Алину выпустили за день до приезда князя. Во всём поместье царила настоящая суматоха. Одни бегали по поручениям Аны, другие возились на кухне, кто-то мыл и убирал помещения, кто‐то — очищал конюшни и хлев. Алину же это колесо действия не зацепило. Она тихо прошла к себе, проверила свои вещи в тумбе — иногда подворовывали у тех, кто лежал в больничном крыле, — но всё оказалось на месте, хотя и не в том порядке, как она оставляла. Алина достала свои сокровища, рассматривая их, — заточенное гусиное перо, несколько чистых листов бумаги, старая потрёпанная карта Равки, которую она стащила из книги в кабинете князя, и лента — прошлогодний подарок Мала. С любовью и трепетом просмотрев сокровища, Алина убрала всё обратно. Заняться Алине было нечем. Мал отправился на охоту, остальные были так заняты, что не обращали на неё никакого внимания. Тогда она пошла погулять во двор.       Весна вступала в свои права. Ночи становились всё короче и теплее. А дни искрились солнцем. Алина с радостью подставляла бледное лицо лучам, щурясь так сильно, что потом перед глазами шли тёмные круги.       — Старкова! Чего прохлаждаешься? — окликнула её Ана.       — Я болела, — тихо ответила Алина.       — И что? Раз здесь, значит, поправилась. Иди-ка покорми лошадей.       Алина покорно поплелась в конюшню. Нерешительно толкнула дверь. Ей никого не хотелось видеть, и, не обнаружив никого в помещении, она с облегчением вздохнула. Алина принялась сыпать овёс в кормушки, с трудом поднимая лопату, полную зёрен. После она сходила за морковью, чтобы побаловать лошадей. Переставляя ведро и угощая каждое животное с ладони, Алина гладила тёплые морды, слушая тихое благодарное фырканье, приговаривала: «Умница, кушай, Буран, кушай» или «Не хулигань, Гроза! Ты мне так все пальцы оттяпаешь». Алина совершенно потеряла ход времени, кажется, на улице стало темнеть. Вдруг раздался стук двери, и девочка, повинуясь инстинкту, спряталась в стойле своей любимицы — старой кобылы Звёздочки, вороной лошади с белым пятном на лбу.       Шаги замерли где-то на середине конюшни. Алина прислушивалась сквозь шорохи, которые издавали животные — лёгкое похрапывание, шуршание хвостов по деревянным стенам стойл, перетаптывание, сопровождаемое тихим стуком копыт. Человек не уходил, и Алина потихоньку выглянула наружу. Саша стоял к ней вполоборота, низко склонив голову. Его руки безвольно висели, а из ладоней струился чёрный дым. Он стелился по полу, заползал на стены. Алина испуганно ахнула, поспешно зажала рот рукой и спряталась вглубь стойла. Звёздочка всхрапнула, мотнув головой.       — Кто здесь? — раздался голос Саши. Но ответом ему послужило только тихое ржание Грозы. Алина испуганно вжималась в бок Звёздочки. Что она только что видела? Откуда этот дым? Сердце бешено колотилось, рискуя выдать её с головой. Но вскоре Алина услышала удаляющиеся шаги, снова хлопнула дверь, и всё стихло.       Увиденное не шло у неё из головы, она с удвоенным любопытством наблюдала за Сашей в общей гостиной вечером, и потом утром за завтраком, так что даже прослушала, что говорил ей Мал.       — Где ты летаешь?       — Да так.       — Тебе плохо? Скоро приедет князь, но если ты неважно себя чувствуешь, Ана разрешит тебе остаться в спальне.       — Нет, я в порядке.       Алине не хотелось пропускать такое важное событие, как приезд князя. Обычно это сопровождалось вкусным обедом, намного более роскошным, чем обычно. Князь никогда не приезжал в свой дом без гостинцев для обездоленных, так что можно было смело ожидать пряника или леденца… Лучше бы пряника, конечно.       В дни приезда князя Керамцова дети надевали парадную форму. На мальчиках были чистые штаны и белые рубашки, на девочках платья с передниками и накрахмаленными воротничками. Обычно в спальне стоял шум и суматоха. Старшие помогали аккуратно собрать волосы младшим, все хотели выглядеть нарядно и празднично. Князь мог приехать не один, а с друзьями, и это был шанс, что кого-то заберут в богатый дом. Пусть даже и в роли служанки. Алина знала, что её никто не возьмёт, но боялась, что кому-нибудь приглянется Мал, особенно если они узнают о его охотничьих талантах.       За час до обеда детей построили на первом этаже в гостиной. Той, где обычно читали книги вечерами. Шарканье ног и непрекращающиеся шепотки смолкли, едва в комнату вбежала молоденькая служанка с возгласом: «Приехал!» — и вскоре двери распахнулись, и в комнату вошёл князь. Алине показалось, что он ещё больше постарел и как будто бы раздобрел. Тяжёлым шагом он прошёл прямо к Ане, которая присела в книксене.       — Доброго дня, ваше сиятельство.       — Здравствуй, голубушка, здравствуй, — кивнул он ей и посмотрел на воспитанников. — Ну как тут мои птенцы поживают?       Десятки сияющих надеждой глаз обратились на князя. Он бегло осмотрел лица, на миг задержавшись взглядом на Алине, между бровей залегла складка. Князь что-то шепнул Ане, а потом ушёл наверх, в свою половину дома. Дети разочарованно посмотрели ему вслед, а потом вопросительно уставились на Ану.       — Его сиятельство устал с дороги. А вам пора на обед.       Лакей, облачённый в яркий, добротно сшитый костюм, проходил во время обеда мимо столов, кладя рядом с каждым из детей небольшой пряник, какие делали в Тульской губернии.       Алина бережно взяла свой. Есть не хотелось, наверно, она ещё не оправилась от болезни. А Мал с удовольствием откусил едва ли половину всего пряника и, счастливо щурясь, запил его чаем.       Саша ел молча, избегая смотреть на Алину. Он сидел на другом конце стола, дальше чем обычно.       Приезд князя Керамцова означал для Мала и Алины две вещи: во-первых, ходить в барскую половину больше было нельзя, пока князь снова не покинет имение, а во-вторых, вскоре Керамзин будет принимать гостей в большом количестве. Обычно князь задерживался на пару месяцев и уезжал снова, и тогда в приюте воцарялся привычный распорядок.

***

      Подглядывание за приездом гостей было одним из тех развлечений, от которых не в силах был бы отказаться ни один из воспитанников. Обычно это были мужчины в дорогих или военных камзолах. Иногда они приезжали верхом, а иногда в экипажах, особенно когда их сопровождали дамы.       Алина, Мал и ещё с десяток детей разных возрастов спрятались за балюстрадой и смотрели, как в дом входят рослый полный мужчина в мундире при медалях и следом за ним — невысокий, суетливый человечек в очках и поношенном камзоле.       — Кто это? — шепнул кто-то.       — Граф Ланцов и доктор из лечебницы Святого Ильи.       Алина непонимающе посмотрела на Мала, и тот зашептал:       — Первый — родственник царя. То ли сводный брат, то ли кузен. Второй — главный по лечению одержимых. Я подслушал разговор Аны и Люси, — пояснил Мал в ответ на изогнутые в изумлении брови Алины.       — Что ему здесь нужно?       — Не знаю, — Мал равнодушно пожал плечами.       — Боятся, что чьи-то тесты были непоказательны, — отозвался Никита — ровесник Мала, ничем не примечательный, кроме невероятно больших ушей. Он был из тех, кто прятался за крылом Димы, и Алина недолюбливала его. Но его слова так потрясли её, что она, почти не скрывая ужаса, повернулась к Никите.       — Их будут переделывать?       — Возможно. Что, шуханка, боишься?       — Заткнись, придурок! — тут же вмешался Мал.       Он ещё что-то сердито говорил Никите, но Алина уже не слушала. Осознание накатило волной холода, а потом жара. Алина поднялась и побежала прочь из приюта. Ей надо на воздух, здесь так душно, страшно, нечем дышать.       Она бежала сломя голову, не обращая внимания на окрики дворовых, пока не оказалась в лесу. Ветки хлестали по лицу, и она выставляла вперёд руки. Ужас застилал глаза, Алина почти не различала дороги. Глаза жгло от слёз, лёгкие горели.       Сколько она так бежала, Алина не знала, но слабые ноги больше не слушались, и она запнулась о корень и упала на землю. Алина перевернулась на спину и, плача, уставилась на клочки неба, виднеющиеся среди ветвей. Нет, ей не пережить, если снова будут проводить тест. Первобытный ужас охватывал её, когда она думала о том, что снова придётся волноваться за Мала, за себя. Ни разу она не видела, чтобы переделывали результаты, они считались верными с первого раза.       Справа послышался шорох, и Алина испуганно повернула голову. Над ней стоял Саша, хмуря брови. Он протянул ей руку, и Алина неуверенно вложила свою ладонь в его. Они молча стояли, глядя друг друга. Алина заметила, что он выглядел будто бы бледнее, чем обычно. Тугой воротничок чёрного сюртука закрывал длинную шею. Его тёмные глаза сейчас не выражали ничего. Алина подумала, что хотела бы хоть раз увидеть в них какую-нибудь эмоцию, кроме равнодушия и отчуждённости, как будто всё творящееся вокруг его не касалось.       — Что ты здесь делаешь? — первая нарушила молчание Алина.       — Гуляю.       — Тебе разрешили?       — Я не спрашивал.       — Если тебя хватятся, то схлопочешь наказание.       — Тогда что ты здесь делаешь?       Алине на это нечего было ответить, она вспомнила, что упала, подумала, что, должно быть, вся перепачкалась, а в волосах наверняка застряли прошлогодние сосновые иголки, и принялась приводить себя в порядок. Пригладила волосы, отряхнула юбку. Если бы это помогло.       — Нам лучше вернуться обратно, — сказала она.       — Хорошо, — Саша кивнул и повернулся, чтобы идти.       Алина, не ожидавшая такой покладистости от него, поспешила за ним.       Шли молча, почти как когда они с Малом ходят на охоту. Алина какое-то время была занята тем, чтобы не отставать, но когда поняла, что Саша не спешит вернуться, тоже замедлила шаг и шла чуть позади.       — Саша… — тихо позвала она спустя какое-то время.       — Что?       — Можно спрошу кое-что?       Он обернулся через плечо.       — Спроси.       — Ты думаешь, что я больна?       Саша остановился, позволяя ей поравняться с ним, и внимательно посмотрел на неё.       — Нет, — он покачал головой и сделал вдох, как будто хотел продолжить свою мысль, но потом передумал и пошёл дальше.       — Но почему тогда ты дал мне тот совет? — не сдавалась Алина, снова догоняя его и пытаясь заглянуть в лицо. Он был выше, так что ей приходилось задирать голову. — Почему мне, а не Малу? И если я не одержима, то…       — Побереги дыхание, — перебил Саша её.       — Не за чем быть таким грубым! — Алина надула губы и остановилась.       Повисла долгая пауза, прерываемая лишь щебетанием птиц и шорохами леса.       — Ты во мне сейчас дыры прожжёшь, и тогда все точно решат, что ты гриш.       — Ну и пусть! Тогда меня будут бояться, и никто не посмеет больше обидеть.       Саша в ответ на это приоткрыл в удивлении рот, но быстро взял себя в руки.       — Значит, ты хочешь быть гришем? — спросил он, снова зашагав в сторону приюта. — Не такой, как остальные?       — Лучше бы так, чем наполовину шуханкой, — ей не хотелось, но голос сам сорвался, выдавая давнюю, застарелую обиду.       Какое-то время Саша молчал, но потом сказал, глядя в землю:       — Если бы знала, каково это, ты бы так не говорила…       Алина, поражённая его словами, спросила, едва дыша:       — Ты… а ты знаешь?       Саша бросил на неё быстрый взгляд, а потом покачал головой, но это не убедило её. Они шли молча долгое время, и Алина поразилась тому, как далеко она забежала в лес, испугавшись новой проверки. Вдруг Саша заговорил. В шуршащей тишине леса его голос звучал слегка инородно, холодно и отстранённо, но Алина запомнит этот момент, — впервые она действительно расслышала его.       — О болезни Григория известно так мало, — начал Саша. — Полагаю, что с легендой ты знакома. Но что было дальше? Кто был первым после Григория? Всё, что у нас есть, это тестирование и закрытые лечебницы после, если результат положительный. Ни один человек не вышел оттуда живым, если в нём была обнаружена капля «проклятой» крови. И я думаю, что это потому, что от этой «болезни» вылечиться нельзя. Это как цвет волос или глаз — ты не можешь его изменить. Можешь замаскировать, но не переделать. Так и здесь… люди просто рождаются такими и живут с этим всю жизнь. — Саша помолчал, глядя в небо. — Но это так… моя теория.       — Ты много думал об этом. Почему?       — Отец, — просто ответил Саша.       — Но тестирование делают в двенадцать! Как…       — Ему удалось обмануть тест, — он бросил на Алину быстрый взгляд, — тем самым способом. Это вышло случайно, но его оставили в семье. Потом он встретил маму…       Его голос стал совсем тихим.       — Что случилось? Их поймали?       Саша кивнул.       — Но если они в лечебнице, то значит, живы и могут исцелиться.       — Ты не слушала меня? — Саша остановился и сжал кулаки. — Это не то, от чего можно исцелиться! Этого никогда не будет. Они оба мертвы.       — П-прости, я не подумала… — забормотала Алина. Ей вспомнилась ночь, когда Саша появился в приюте. — А твоя тётка? Куда она ушла? Почему оставила тебя здесь?       — Ты всегда такая любопытная?       — Наверно. Обычно со мной не разговаривают, — ответила Алина и выжидательно уставилась на Сашу. Он не сразу понял, что она хочет от него. Только когда они двинулись дальше, Алина повторила свой вопрос.       — У неё были причины, — прохладно ответил Саша, и Алина догадалась, что пространных ответов на этот вопрос не дождётся.       Вскоре они вышли из леса и вернулись к приюту. Никто не заметил их отсутствия, кроме Мала, который ждал Алину, скрестив на груди руки. Он смерил недобрым взглядом Александра и, обняв свою подругу за плечи, увёл в дом.       — Где ты была? И почему вся в грязи?       — Ходила в лес.       — С этим? — Мал мотнул головой в сторону, где они оставили Сашу.       — Нет, мы случайно встретились.       — Ясно. Ну, повезло тебе, что у Аны сейчас забот хватает, и ей не до нас.       — Мал… а правда, что будет вторая проверка?       — О святые! Так ты поэтому сбежала? Нет, конечно. Они сверят бумаги и разойдутся. О, представляешь, что тут выяснилось? На границах с Шу стычки участились. Поговаривают, что они хотят отобрать восточные районы. Царь стягивает туда силы. Вот бы скорее вырасти и пойти в солдаты!..       Мал мечтательно замолчал, а Алина задумалась о своём. Вокруг Саши собиралось слишком много тайн. А те ответы, что он давал, не удовлетворяли её любопытства. Что ж, это значит, что ей лишь придётся наблюдать за ним тщательнее. Тем более что у неё тоже созрела теория.