Sammy's Little Soldier

Ругань Сэма, разбудившая Дина с утра, показалась ему прекраснейшей музыкой. Он не отказал себе в удовольствии дойти до ванной и полюбоваться на созданный им шедевр — не на то, во что превратилась ванная или джинсы Сэма, нет. На его выражение лица. Действительно шедевр. Достойный Метрополитен-музея. — Утра, Сэмми. Ты долго ещё тут зависать собираешься? — Дин, я сейчас выпрошу у администратора ведро и тряпку для тебя, и зависать тут будешь ты. — Э нет, Сэм. Первое правило пранков: с последствиями разбирается пранканутый. — Ты только что это придумал. — Потому оно и первое, братишка. Дин подмигнул, стянул с себя футболку с боксерами и залез в душ, задёрнув занавеску. Вспыхнувшие глаза Сэма и то, как он сглотнул, увидев обнажённого брата, грели душу не хуже горячей воды. Которую, естественно, он вылил на себя полностью. А потом долго ругался, обнаружив, что Сэм «разобрался с последствиями» с помощью его неосмотрительно оставленной футболки. Футболку пришлось отстирывать уже ледяной водой. Пока старший Винчестер «зависал» в ванной, младший успел съездить за завтраком. — Куда сегодня? — спросил Дин, садясь за столик и принимая протянутый ему бумажный стакан с кофе. Сэм задержался с ответом всего на какую-то долю секунды, но этого хватило, чтобы Дин вскинул на него глаза и увидел странно выжидательный взгляд. — В аэропорт. Хочу на месте посмотреть, что там. Дин посмотрел на кофе в своей руке, хмыкнул, поставил его ближе к брату и уцепил себе второй стакан. Ухмыльнулся, глядя на поджатые губы Сэма, отсалютовал ему поднятым стаканчиком и сделал большой глоток. ГОСПОДИБОЖЕТРАХНУТЫЙВДУШУЧАК Засыпанного туда перца хватило бы на целый поднос острых тако. Дину показалось, что его голова набита порохом, и кто-то только что поднёс к ней спичку. Жидкий огонь прокатился по пищеводу и ухнул в желудок, сжигая всё на своём пути. Сэм злорадно сверкнул ухмылкой во все 32 и откинулся на стуле, чуть не опрокинув отвергнутый братом кофе (который он потом с удовольствием выпил сам, не забыв предварительно отсалютовать), но всё же сжалился и вытащил из сумки припасённую бутылку с водой. Дин вцепился в неё, даже не подумав, что и туда можно что-нибудь намешать. К счастью, Сэм не планировал доводить брата до больницы, и даже прихватил для него ещё один стакан кофе, на этот раз без дополнительных ингредиентов. В бургеры он тоже не стал ничего добавлять, так что завтрак завершился на достаточно дружеской ноте. На крыльце их номера Дина встретило яркое солнечное утро. Он даже чуть было не снял куртку, но всё же передумал. — Сэм, долго ещё копаться будешь? — позвал старший Винчестер, отправляясь на стоянку перед мотелем. — Иду, — отозвался младший. Дин протянул руку, чтобы открыть дверь импалы, но пальцы наткнулись на какое-то препятствие, не давая подцепить ручку, и он изумлённо провел ладонью по двери, плотно залепленной всё той же пищевой плёнкой. Он обошёл машину — обтянуто было всё, кроме колёс и крыши. В этот момент рядом затормозило жёлтое денверское такси, и подошедший Сэм, помахав рукой, уселся рядом с водителем. Вот засранец. — Не хочешь помочь? — без особой надежды поинтересовался Дин. — Первое правило пранков, братишка, — сверкнул улыбкой «засранец». — Догоняй! Как у него получается так ехидно ухмыляться во все 32 зуба?.. Талант. Определённо. Обмотать всю машину рулоном плёнки — дело двух минут. Снять с неё плотно намотанные несколько слоёв тончайшей, липнувшей ко всему гадости, не ободрав при этом краску, заняло около часа. Убью суку. Потом достану из ада, трахну и снова убью. (Во время эпического сражения с плёнкой бесславно погиб пролетавший мимо ни в чём не повинный воробей, которого задело концом плёнки, прилипшей к перьям, и замотало полностью, когда он трепыхался, пытаясь выбраться из ловушки. Дин этого, к сожалению, не заметил. К воробьям, в отличие от гадивших на Детку голубей и воронов, у него претензий не было, так что эту жертву он постарался бы спасти, но увы…) *** Денвер Дина разочаровал. Прибежище иллюминатов, нацистов и рептилоидов должно было быть мрачным, таинственным и величественным. Мрачный, таинственный и величественный Денвер весело сверкал стёклами окон с отражением утреннего солнца и наотрез отказывался признавать себя зловещим центром нового мирового порядка. Сплошные парки, реки, озёра, одноэтажные домики и транспортные развязки — город вольготно раскинулся в предгорьях Скалистых гор, не выражая никакого желания спорить по высоте с величайшей горной цепью Северной Америки. Те полчаса, которые понадобились Дину, чтобы добраться до расположенного на востоке от Денвера аэропорта, он пытался высмотреть среди парковой зелени хоть какие-нибудь признаки присутствия там тайного мирового правительства, но добился только того, что у него разболелись глаза от обилия солнечных зайчиков в зелёной листве и на водной поверхности реки Саут-Платт и нескольких небольших озёр. Зато сам Денверский аэропорт полностью оправдал все ожидания. Еще на подъезде к аэропорту Дин остановил импалу и долго восхищённо матерился, глядя на исполинского синего жеребца, грозно взметнувшего передние копыта — вот-вот опустит их на череп какого-нибудь незадачливого пассажира. Если он так выглядит среди бела дня под радостным весенним солнцем, то что же тут творится ночью, когда в полной темноте неоновым адским пламенем включаются его глаза?.. Блюцифер, иначе не скажешь. Сам аэропорт сверкал белоснежными вершинами по всей поверхности крыши. То ли заснеженные горные силуэты, то ли индейские вигвамы, не понять… Сэм говорил, что они покрыты тефлоном, тем самым, который идёт на сковородки. Следовательно, они теплоизолированы, и никакими сканерами невозможно засечь, есть ли там внутри кто живой. Спрашивается — зачем это нужно? Дин решил не ломать голову и, немного полюбовавшись на вершины-вигвамы (зачем кому-то знать, что любовался он чисто для вида, только чтобы набраться смелости перед походом в самое страшное место на свете — аэропорт), зашёл в здание терминала. Сэма он ожидаемо нашёл перед чудовищными фресками Лео Тангумы. Брат чуть не носом влип в этот наркотический бред маньяка, пытаясь отыскать в нём хоть какие-то следы здравого смысла или тайных знаков мирового правительства. Судя по виду, безуспешно. — Вижу, расследование идёт полным ходом. Уже раскрыл мировой заговор? Сэм хмуро зыркнул на брата. — Дин, эти фрески точно что-то значат, но я никак не могу понять что. — Ну так давай поймаем первого попавшегося рептилоида и хорошенько расспросим. Готов ради этого тряхнуть стариной. — Лучше держи своего старину в штанах и не тряси им где попало, пока этот рептилоид тебе его не откусил. Он мне ещё дорог, как память. Кстати, ты видел горгулью? — Которая в чемодане на стене сидит? Видел. И мне до сих пор интересно, что курили дизайнеры этого местечка. — Да уж, дизайнеры тут… Дин, пойдём попробуем пробиться на взлётно-посадочные полосы? — Уверен, что это надо? Сэм удивлённо взглянул на брата и безошибочно считал всё, что тот не договорил. — Дин, тебя никто не заставляет садиться в самолёт и, тем более, куда-то лететь. Мы только посмотрим на ВПП. Ну хочешь, я буду держать тебя за руку? — Сучка. — Трусишка. — Чего?! А ну пошли. И Дин первым решительно направился в сторону гейтов, стараясь не замечать, как Сэм спрятал ухмылку. *** За день они обошли весь аэропорт. Побывали на ВПП; сунулись к подземным багажным лентам — дальше их не пустили, несмотря на удостоверения федералов; посмотрели на гранитную плиту, закрывающую капсулу с посланием потомкам — Сэм чуть не обнюхал и хорошо хоть не лизнул печать иллюминатов на плите; постучали по чемодану горгульи; уже вечером вылезли на крышу и прогулялись среди «вигвамов», внутри которых на ночь включили подсветку, и они стали действительно похожи на индейские жилища, уютно освещённые изнутри пламенем свечи. К сожалению, ни призраков, ни нацистов, ни рептилоидов, ни даже представителей тайного мирового правительства они так и не встретили. Дин держался изо всех сил, но всё равно периодически не выдерживал и интересовался планами призрака Геринга по захвату мира, хватал Сэма за руку и с возгласом «Рептилоид» показывал на какого-нибудь несчастного лысого пассажира или проделывал джедайские пассы перед дверью в туалет, утверждая, что «Мировых заговорщиков дух чую отсюда я». Сэм огрызался и мрачнел на глазах. Когда он наконец сдался и пошёл за Дином к выходу из аэропорта, была уже глубокая ночь. Озарённые адским сиянием очей Блюцифера, они сели в импалу. И Сэм аж подпрыгнул, стукнувшись головой о крышу машины, когда его сиденье неожиданно отозвалось жизнерадостным слоновьим «Хврруухт!» Само сиденье было девственно чистым, поэтому Сэм запустил руку под чехол и, пошарив немного, вытащил оттуда «подушку-пердушку». С отвращением глянув на неё, он бросил подушку на заднее сиденье, где она ещё раз жизнерадостно «хвррухтнула». Он поморщился и перевёл взгляд на загибающегося от хохота брата. И «щёлкнул кнутом». — Дин. В мотель. Старшего Винчестера буквально вздёрнуло. Сразу стало не до смеха. На так давно уже не слышанный Голос отозвалось буквально всё, и всё по-разному. Руки и ноги растеклись в дрожащий студень, голова мгновенно опустела, в низу живота скрутилась огромная тугая пружина, а ещё чуть ниже в джинсах всё затвердело и болезненно упёрлось головкой в молнию. Он с отчаянием посмотрел на Сэма, не решаясь ни попросить, ни без спроса залезть в джинсы, чтобы поправить член так, чтобы хотя бы не было больно. Сэм хмыкнул и окинул его странно задумчивым взглядом. Зачем-то посмотрел на часы, на которых было уже за полночь. И, потянувшись на заднее сиденье, вытащил из своего рюкзака смазку и анальную пробку. Дина приморозило к месту. — Расстегни ремень. Расстегни молнию. Приподнимись и спусти джинсы и боксеры. Тело послушно выполняло приказы. Не рассуждая, не колеблясь. Ему не было никакого дела до того, что думает сам Дин. — Смажь себя, немного растяни и вставь пробку. Прямо здесь?! Сэм, что ты делаешь?.. А руки сами уже взяли протянутую смазку, выдавили на пальцы прохладную субстанцию, раздвинули ягодицы и вставили сразу два пальца, начиная понемногу растягивать. Находиться в таком положении за рулём было дико неудобно, и Дин лёг животом на руль. Сразу стало проще. И третий палец сам собой скользнул к первым двум. — Быстрее. Дин попытался развести пальцы внутри. Туго. Пробка довольно большая. Он попытался расслабиться и ещё раз развёл пальцы. Уже лучше. Ещё раз. И ещё. Хватит. Он забрал уже смазанную пробку с ладони Сэма и прижал кончиком к растянутому анусу. Пробка вошла как родная, плотно, туго, но почти безболезненно, заставив Дина задохнуться от ощущения растянутости. Он застыл, тяжело дыша, не зная, что делать дальше. — Подтяни джинсы. Не застегивай. Прижми член к животу резинкой боксеров под головкой. Садись. Дин осторожно сел. ОХ, БЛЯДЬ Пробка внутри безошибочно прижалась к простате, и Дина выгнуло на сидении. Сэмми, что ты делаешь… Член, прижатый резинкой боксеров к животу, отзывался на каждое движение. А внутри сидела пробка, судя по ощущениям, медленно убивая его с особым цинизмом. И это ещё Дин не двигался. А что будет, когда они поедут? Когда машина будет ускоряться, тормозить, когда надо будет крутить руль, переключать скорости и выжимать сцепление, тормоз и газ?.. Дин еле удержал стон, когда от малейшего движения пробка снова надавила на простату. Сэмми, сядь за руль, мы же разобьёмся… Сэм не дал ему долго раздумывать. — Поехали. Трясущейся рукой Дин вставил ключ в замок зажигания и с трудом повернул ослабевшими пальцами. Потом поёрзал, пытаясь хотя бы переместить пробку так, чтобы она не упиралась в простату. — Дин, спокойнее. Постарайся не попасть в аварию. Легко сказать. Тут не помнишь, где правая нога, где левая… Тем не менее, Дин благополучно вырулил со стоянки, закусив губу, чтобы не застонать от того, как каждое движение сказывалось на прижатом к животу члене и на растянутом заднем проходе. Первые минут пятнадцать он держался. Кусал губы, думал о всякой гадости, пытался не обращать внимание на своё состояние, но держался. Но где-то посередине дороги он окончательно поплыл. Принимать решения и совершать осмысленные действия стало чем-то нереальным, за гранью возможного, за гранью его сил. Он не доехал бы в таком состоянии. Никак. Но Сэм был рядом, Сэм подсказывал, Сэм вёл его короткими приказами, иногда кладя ладонь на его руку, чтобы обозначить, в какую сторону повернуть руль, или на ногу, направляя, указывая, какую именно педаль нужно сейчас выжать. Дин ехал на инстинктах, на годами вбитых в его тело, заточенных до автоматизма, действиях, и на тех «верёвочках», за которые «дёргал» Сэм. Последнюю часть пути он даже не помнил. Но оказалось, что он благополучно затормозил на стоянке перед мотелем, и сквозь звон и вату в ушах пробилось: — Дин. Можно. Он со стоном стянул резинку боксеров ниже, высвобождая измученный член, и кончил, даже не успев коснуться его. Но неумолимая Немезида в лице младшего брата даже и не подумала оставить его в покое. — Дин. Отстегни ремень безопасности и выходи. Прямо так. Тут никого нет. В номере Сэм заставил его раздеться и запихал в душ вместе с собой, наконец-то вытащив эту блядскую пробку. А потом за два часа оттрахал так, что Дин всерьёз начал сомневаться, что в следующие дня три сможет сесть за руль. Причём, скорее не из-за боли в растраханной заднице, а из-за того, какой лужицей он ещё долго будет растекаться при одном воспоминании о сегодняшней ночи. Впрочем, рядом будет Сэм, а значит, они всё равно доедут куда надо. В душе, смывая друг с друга последствия боевых действий, воюющие стороны договорились о перемирии.