Sammy's Little Soldier

Пока Дин «варил» свой Кэмпбелловский суп, Сэм успел снять с крюка люстру и подвесить вместо неё постепенно приходящего в себя вампира. В его затуманенном сознании появилась мысль, ещё не успевшая оформиться до конца, но всё же он подвесил пленника так, чтобы его можно было постепенно опускать, вытравливая верёвку, обёрнутую вокруг крюка скользящей петлёй и привязанную другим концом к массивной кровати. На самом деле Сэм с трудом понимал, что он делает. Те спецэффекты, которые его новообращённый организм получал вместо привычных звуков и приглушенного света, смешивались со всепоглощающей жаждой крови и некоторыми совершенно дезориентирующими последствиями того, что вампирская кровь, попавшая в его желудок, была отравлена смесью алкоголя, каннабиса и неизвестного наркотика, как, впрочем, и его собственная кровь. В общем, по остроте и свежести ощущений его состояние вполне можно было сравнить с пребыванием в той самой клетке. А сейчас на весь этот коктейль добавится ещё и Кэмпбелловский «суп», от которого у Дина в прошлый раз приходы были — мама не горюй. Неудивительно, что, несмотря на все «прелести» вампирского состояния, Сэм не горел желанием выпить протянутую Дином жидкость. Зато очень горел желанием выпить самого Дина, и это была проблема номер один. Проблема номер два уже начинала вяло шевелиться на крюке. Проблема номер три ждала их в другом мире и представляла собой второй экземпляр кнопки от «двери» между мирами, и учёных, которые могли эту кнопку воспроизвести ещё не раз. Проблема номер четыре обитала там же, находясь в резервациях и постепенно исчезая с лица земли. Собственное состояние Сэм проблемой не считал. Бывало и хуже. — Дин, я думаю, нам не стоит торопиться. — Чувак, мы не на первом свидании, и я тебя не в постель тащу. — Жаль, — нашёл в себе силы улыбнуться Сэм. Старший Винчестер нервничал и дёргался до такой степени, что даже не отреагировал на это. Если бы Сэм знал его чуть хуже, он бы решил, что Дин боится его. И справляться с этим было бы гораздо проще. Потому что на самом деле Дин боялся за него. Сэм сделал над собой усилие и мягко положил ладонь на руку брата, отводя от себя кружку. — Ты ещё слишком слаб, еле ходишь. А я после этого «лекарства» буду практически в невменяемом состоянии как минимум несколько часов. — Со мной всё в порядке. И нам нужно вернуть тебя. — С тобой всё совсем не в порядке — я же слышу твоё сердце, Дин. И что нам нужно — так это информация, которую может дать только этот парень, — Сэм ткнул большим пальцем в сторону висящего пленника. — Я уже предлагал тряхнуть стариной. — Я помню. И ещё раз советую не трясти им где попало. Наши рептилоиды слишком зубастые. Вообще, у меня есть идея. Око за око. Те, кого Пьер Герен бросил в своё время во Франции, очень плохо кончили. Дин фыркнул, но промолчал — не время и не место упражняться в остроумии. Правда, он дико пожалел о своём благоразумии всего через три часа, потому что эти три часа Сэм провёл не в мотеле, а собирая то, что, по его мнению, могло им пригодиться для того, чтобы расколоть рейхсмаршала. А в голову ему пришло ни много ни мало — посадить Геринга на кол. Как в своё время посадили приспешников его пра-сколько-то-там-раз-дедушки. И притащил он несколько шприцов с кровью мертвеца, срубленную где-то осинку сантиметров десять в диаметре, треногу, в которую обычно вставляют новогоднюю ёлку, молоток и гвозди, большой флакон смазки, деревянный фаллоимитатор и чёрный кожаный кляп с красным металлическим шариком посередине. От такого набора Дин ошалел настолько, что у него возник только один вопрос: — А кляп зачем? — Орать будет. А если заткнуть или завязать рот тряпкой, он её быстро прогрызет. Уже пробовал. — Можно же скотчем заклеить. Сэм растерянно посмотрел на брата. — Об этом я как-то не подумал… — Чувак, серьёзно?! — Дин, я третий день под кайфом, плюс все прелести вампирского существования, и я стоял посреди ночи в круглосуточном секс-шопе в окружении гигантских черных фаллоимитаторов и надувных вагин, и покупал деревянный член с яйцами модели «реалистик»! Как думаешь, я был в состоянии мыслить рационально?! Поверьте, Дин очень старался не ржать. Очень. Но новообращённый двухметровый вампир со щенячьим взглядом и пылающими от смущения щеками, покупающий в секс-шопе деревянный член, здоровенный тюбик смазки с клубничным ароматом и кожаный кляп с красным — «обязательно металлическим, Кэрол, мне нужен металлический» — шариком… В общем, Сэму смертельно захотелось опробовать на Дине свои новые клыки. К счастью, этот взрыв смеха весьма вовремя пробудил Геринга, и внимание парней переключилось на него. Пленник открыл глаза и задёгался на крюке. — Wo bin ich? Was ist los? Wer sind… — он резко замолчал, похоже, узнав свои «жертвы». Парни переглянулись. Если он говорит только по-немецки… Этот момент допроса они как-то не продумали. — Ну привет, — рискнул Дин. — Привет, — растерянно отозвался вампир. — Ты по-английски говоришь? — Не хуже вас. Он действительно говорил практически без акцента. Одной проблемой меньше. Одной дополнительной проблемой меньше. — Ну давай тогда, выкладывай, как вы, упыри недоделанные, довели свою планету до такого состояния. — Разбежался, — фыркнул Геринг и в свою очередь спросил: — Я в вашем мире сейчас? — Ага. — А почему ты вампир? — теперь он рассматривал Сэма. — Так надо, — отозвался тот. — Не так отвечают своему сиру. Я чую, ты обращён моей кровью, значит, я твой хозяин и повелитель. Отпусти меня и свяжи этого человека. — Разбежался, — в том ему фыркнул Сэм. Геринг изумлённо поднял брови. — Почему ты не слушаешься? Как у тебя это получается? — Потому что этот человек — мой брат, и не тебе, жалкому кровососу, указывать, что мне делать. — Жалкому кровососу?! — Геринг расхохотался, закачавшись на крюке. — Да ты хоть знаешь, кто я?! — Герман Вильгельм Геринг, рейхсмаршал, повелитель мира. В данный момент просто наш пленник. — Если ты повелитель, то где тогда Гитлер? — сунулся Дин с горящими от любопытства глазами. Геринг усмехнулся и снизошёл до ответа: — Великий Фюрер всю войну сопли жевал. Людей ему, видите ли, жалко. Во время войны это было решаемо — «Мой господин, положение было отчаянное, нужно было принимать решение на месте, поэтому так получилось, что город сгорел, а все жители выпиты. Все виновные всенепременно будут наказаны». А вот после войны уже на цейтнот не спишешь, и он бы во всё влезал и везде мешал. Художники-гуманисты, что с них возьмёшь… — И ВЫ УБИЛИ ГИТЛЕРА?! — в восторге вскричал Дин. — Технически, он не мёртв. Мы воспользовались легендой, которая ходила среди людей, про таинственный кольт, убивающий вампиров. На самом деле это была обычная пуля, которую обмакнули в кровь мертвеца. Не хотелось его убивать, всё-таки Великий Фюрер, символ нации… Что поделаешь, я сентиментален. В общем, он сейчас лежит в Мавзолее, и его почётный караул каждую ночь закачивает в него по десять кубиков крови мертвеца. Кажется, Дин был в полном восторге, и Геринг наблюдал за ним со снисходительным удовлетворением и гордостью автора шедевра при виде фаната. — У твоего брата отличный вкус, — сообщил он Сэму, широко ухмыльнувшись и демонстративно облизав клыки. Сэм закаменел челюстью. — Ещё раз облизнёшься на моего брата, и я вырву тебе все клыки, один за одним, — ровным тоном предупредил он собственного сира. — Как интересно… — протянул всё ещё ухмыляющийся вампир. — Кажется, тут у нас не совсем братская любовь… — Сэм, втащи ему за меня? — Ещё успею. Сэм поднялся со стула и направился к принесённой им кучке вещей. Остальные двое с тревогой и любопытством следили за ним. Он прибил гвоздями фаллоимитатор за яйца к вершине осинки и слегка обтесал ножом края верхнего среза деревца, выходившие за пределы основания игрушки. Вставив второй конец осинки в треногу и обильно покрыв смазкой верхнюю часть конструкции, он поднёс своё пахнущее клубничкой изобретение к носу встревоженного вампира. — Помнишь про такую замечательную средневековую казнь — когда человека сажали на кол? Геринг задёгался на крюке. — Ты не можешь… — неуверенно сказал он. — О, ещё как могу, — оскалился Сэм, показав собственные клыки. — У тебя полчаса на размышления. Потом либо ты отвечаешь на все наши вопросы, либо эта прелесть окажется у тебя в заду. Сначала мы вставим только член, по самые яйца. Возможно, тебе даже понравится. И ты сможешь немного поподтягиваться на крюке для большей яркости ощущений. На лице вампира застыло странное выражение — гримаса отвращения сочеталась с остекленевшим взглядом и расширившимися зрачками, словно описываемая картина, хоть и была противна, но поневоле его заинтересовала. А Сэм продолжал: — Если ты не заметил, верёвка привязана так, чтобы тебя можно было постепенно опускать. И когда ты вдоволь наиграешься с членом, я вколю тебе кровь мертвеца. Совсем чуть-чуть. Чтобы не перебить ощущения, но чтобы сил подтянуться на крюке уже не было. И ты будешь постепенно насаживаться всё глубже, под собственной тяжестью. Сначала в тебе исчезнут эти яйца. Это гладкое дерево, к тому же, хорошо смазанное, так что это тоже будет не так уж плохо. А вот дальше пойдёт неструганая, несмазанная осина. И будет проникать в тебя всё глубже. Сначала достаточно быстро, несколько сантиметров за час. Но когда дойдёт до диафрагмы, всё пойдёт гораааздо медленнее, потому что гладкая, толстая головка члена, в отличие от острого конца кола, не может быстро проколоть внутренние органы и пройти дальше. Она будет на них давить до тех пор, пока они не прорвутся. Взрыв ощущений гарантирован. А когда твои ноги коснутся пола — обрати внимание на высоту конструкции, головка члена в этот момент будет у тебя примерно здесь, — Сэм коснулся ладонью груди пленника где-то на высоте сердца, и тот шарахнулся от него, словно ладонь его обожгла. — Так вот, когда твои ноги коснутся пола, мы тебя снимем с крюка, положим на пол, и я буду забивать осину молотком всё глубже, пока этот член не вылезет у тебя из горла. И у тебя на языке будет очень удобно лежать деревянная головка, которая только что прошла через все твои органы. Будешь первым в истории вампиром, сделавшим минет наоборот. И это будет долго, очень долго, и всё это время ты будешь жив и в сознании, потому что, в отличие от людей, для вас эта операция не смертельна, только очень и очень болезненна. В том числе, для самолюбия короля мира. Всё понял? Вампир встрепенулся, словно рывком вышел из транса. Он судорожно кивнул. — Полчаса, — напомнил ему Сэм. — Дин, пойдём пока выйдем, пусть помаринуется. Молчавший всё это время старший Винчестер опёрся рукой на подставленное плечо и так же молча, спотыкаясь, вышел за младшим к берегу Саут-Платта, который протекал всего через дорогу от мотеля. — Здесь он нас не услышит, — сказал Сэм. — Чувак, я не буду пихать эту штуку в зад вампиру, — одновременно с ним сказал Дин. — Часа четыре назад моему мозгу это казалось отличной идеей, — потерянно отозвался Сэм. — Но я тоже не смогу это сделать. Никак. — Чёрт. Ты был убедителен. Даже меня пробрало. А если его не впечатлило, и он всё-таки откажется говорить? — Как вариант, могу выпить при нём свой антидот. Пусть полюбуется, как я превращаюсь обратно в человека. Скажем ему, что и его тоже можем превратить. Вряд ли он будет в восторге от такой перспективы. Особенно, если пригрозить посадить его на кол уже после превращения. Старший Винчестер усмехнулся. Идея была стоящей. У них оставалось ещё время до возвращения, и Дин поймал себя на мысли, что он очень хочет поцеловать брата, чтобы почувствовать его вампирские клыки. Обвести их языком. Каждый. Попробовать остроту. Да и просто — он хочет поцеловать брата. Имеет полное право соскучиться. Мысль, конечно, была так себе, мало ли в какую сторону может от этого сорвать новообращённого вампира, поэтому, чтобы отвлечься, Дин подобрал на берегу плоский камушек и запустил по воде «блинчик», считая его прыжки: — Раз, два, три, БЛЯДЬ. На четвёртом прыжке «блинчик» снёс какую-то мелкую, выпрыгнувшую из воды рыбёшку. — Что, и рыбы тоже?! — потрясённо спросил Сэм. Дин не ответил. Он был не в состоянии ответить. Основательно «промариновавшийся» повелитель мира встретил их клятвенным обещанием говорить правду, только правду, и ничего, кроме правды. Братья переглянулись. Слава Чаку. Он действительно рассказал обо всём, о чём Винчестеры догадались его спросить. И всё оказалось даже хуже, чем Сэм представил себе по информации, найденной в Вельтфербе. Человечество практически вымерло. На данный момент в том мире, по сути, не осталось ни одного Homo Sapiens, максимум — Homo Erectus, человек прямоходящий, да и тот уже совершенно не был похож на Homo. И Гитлер оказался прав, как ни тяжело было это признавать «нацисту номер два». Нельзя было допускать той бойни, которую устроили дорвавшиеся до дармовой крови вампиры. Руководство Национал-социалистической партии не успело опомниться, как от двух миллиардов человек, которые проживали на земле по данным на 1930 год, к 1940-му году осталось всего несколько миллионов. И количество неуклонно сокращалось. Так же, как неуклонно увеличивалось количество вампиров. Кто-то обращал своих родственников, кто-то — любимых, кто-то хотел восстановить своё гнездо или обрести новое, кому-то просто было скучно или хотелось поиграть в сира, в хозяина. И всем им нужно было питаться. Партия забила тревогу. Людей загнали в резервации под строгую охрану и ввели запрет на бесконтрольное кормление и обращение. С 1941-го года все вампиры перешли на питание из «пакетов». Убивать людей запретили под страхом смертной казни. Естественно, это не касалось высшего эшелона власти. Сокращение численности людского поголовья замедлилось, но встала другая проблема — воспроизводство. Люди, в отличие от вампиров, старели и умирали, так что убыль населения происходила и естественным путём. К тому же, ослабленные от постоянного обескровливания организмы не могли в полной мере выработать иммунитет к различным вирусам и бактериям, и умирали уже от болезней. И отчаянно сопротивлялись необходимости размножаться для того, чтобы у вампиров оставался источник питания. Вплоть до того, что находили всевозможные способы совершить самоубийство, но не оставить после себя ребёнка в качестве живой кастрюли с супом. Только совершенно отъявленные мерзавцы или больные не отказывались от дармового изнасилования, и забеременевших женщин держали в оковах, чтобы они не смогли ничего с собой сделать. Впрочем, люди и так убивали себя любыми возможными способами, лишь бы не оставаться в распоряжении кровососов. Всех новорождённых и попавших в плен детей до пяти лет изъяли и растили отдельно, вдоволь предоставляя еду и свежий воздух с физическими упражнениями. Естественно, ни учителей, ни книг не предусматривалось. Когда пришёл пубертат, эти дети пампасов уже были совсем не против секса, не имея никакого понятия о том, к чему он приводит. Их это совершенно не волновало. Их ничего не волновало, кроме немедленного исполнения базовых потребностей — есть, пить, спать, трахаться. Казалось бы, вампиры дождались того самого переломного момента, когда их пища должна была начать самовоспроизводиться. Они не учли одного — количества этих детей. Их было слишком мало. И близкородственное скрещивание через несколько поколений — а поколения, по понятным причинам, сменялись быстро — привело к абсолютному и полному вырождению человеческой расы. Хорошо хоть хозяева мира догадались сразу же после войны обратить в вампиров всех оставшихся в живых более-менее крупных учёных и восходящих светил науки, которые все последующие годы работали на износ, чтобы обеспечить людей вакцинами, витаминами и лекарствами от всевозможных болезней, вызванных обескровливанием и генетическими проблемами. До клонирования кровососы не додумались, а исследования по созданию искусственной крови пришлось прекратить, потому что все эксперименты заканчивались тем, что искусственная кровь по непонятным причинам действовала на вампиров как кровь мертвеца. Так что всех принимаемых мер было недостаточно, даже учитывая роль крупного рогатого скота в кровавом меню. Году к 2020 вампирам пришлось бы полностью перейти на «животную» пищу, отвратительную на вкус и не полезную для здоровья, потому что, по подсчётам, именно тогда умрёт последний человек этого мира. Но скорее всего, это произойдёт ещё раньше, потому что от случайностей никто не застрахован. И вот когда последняя надежда, казалось, была потеряна, посреди развалин бывшего Денвера объявился неучтённый человек. Как, откуда и каким образом он там появился — он не смог внятно объяснить. Зато смог рассказать про свой мир, когда его об этом очень настойчиво «спросили». И выводы были сделаны — существует параллельный мир, принадлежащий людям. И если найти или «проломить» туда дверь, то завоевать слабое человечество не составит труда. И уж теперь-то они не повторят сделанные ошибки. И учёные нашли способ пробраться в другой мир. А военные спроектировали и профинансировали в этом мире строительство плацдарма для завоевания. Он же — Международный Денверский аэропорт. Старый аэропорт снесли полностью, а в новый напихали всевозможные символы различных иллюминатов, масонов, кого только в голову пришло — всё для того, чтобы люди строили конспиративные теории, не особо обращая внимание на истинные возможности аэропорта. Несчастный Луис Хименес, автор Блюцифера, погиб под собственным творением, потому что не захотел устанавливать внутри мустанга различного рода аппаратуру. Его преемник уже не был настолько привередливым. А «тот смешной латинос», Лео Тангума, будучи действительно под кайфом, увидел, как из стены под горгульей выходит живой нацист. Всё остальное доработало его богатое воображение. Ему не препятствовали. Так и родились те самые шедевральные фрески. Геринг не раз уже выходил на охоту в этот мир — людей здесь было предостаточно, можно было выпивать до конца, не сдерживаясь. И для этих вылазок ему даже организовали местный джип, чтобы можно было не привлекать внимание. Братья долго сидели молча. Это был полный и окончательный пиздец. Судя по всему, на носу был очередной апокалипсис. Для завоевания всё готово, хозяева параллельного мира всего лишь ждали какой-нибудь глобальной заварушки, которая отвлекла бы внимание от их атаки на первоначальном этапе, а дальше было бы поздно. Люди не успеют опомниться, как их завоюют. — Мне надо вернуться, — в конце концов сказал Сэм. — В смысле «мне»? — вскинулся Дин. — Ты человек. Тебя поймают сразу. А у меня есть шансы. — На что? — На то, чтобы взорвать этот их «Институт пространственно-временных исследований». И всех, кто имеет к нему отношение. И если получится, спасти остатки человечества. Если не получится… — Сэм помолчал, — тоже уничтожить. Дин недоверчиво посмотрел на него. — Уничтожить?.. — Дин, ты же слышал Геринга. Это уже не люди, и лучше смерть, чем такая жизнь и полное вымирание через пару лет. Старший Винчестер опустил голову. Да, для этих существ быстрая смерть была бы благом. — Ну вот. Значит, я должен идти. — Сэм, не говори ерунды. Ты никуда не пойдёшь. — Да, останусь здесь под твоим крылышком и буду тихо-мирно ждать завоевания. Дин слегка смутился, но не выказал ни малейшего желания отступить от своей точки зрения. — Это безумие и самоубийство. — У меня есть шанс, — упрямо повторил Сэм. Дин покачал головой. Мелкий всегда был упрямым. Он обратился к старшему почти умоляющим тоном: — Я обязан попробовать, Дин. Пойми, пожалуйста. Давай отдохнём немного, мы с тобой уже третьи сутки без сна, и я пойду. А ты присмотришь за Герингом. Вампир с красным шариком в зубах с любопытством переводил взгляд с одного брата на другого и совершенно не выглядел обеспокоенным тем, что его мир скоро отправится завоёвывать целый младший Винчестер. Дин на его месте всё же немного беспокоился бы. Но сейчас всё, о чём он мог думать, — это отправлявшийся на практически верную смерть младший брат. — Ладно, Сэмми. Давай отдохнём. Надеюсь, ты выспишься и перестанешь нести чушь. Если Дин хоть немного знал своего брата, он не перестанет. И самое обидное — он опять был прав. Нельзя это оставлять на самотёк. Правда, шансов на успех — один к миллиарду. Но зато Дин мог хотя бы не отпустить брата на смерть в одиночку. Поэтому, когда мелкий уснул, Дин подошёл к дёрнувшемуся вампиру, резанул его по ладони кинжалом и широко лизнул покрытое кровью лезвие. Потом добрался до своей постели, сел, закрыв глаза, и, помолчав, позвал: — Кас. Кас, ты меня слышишь? Сегодня вечером нам нужна будет помощь. Очень. Пожалуйста. Он посидел ещё, пытаясь приспособиться к изменениям, начинающим происходить в его организме, но быстро на это плюнул, потому что, как и в прошлый раз, приспособиться к ним было невозможно. Несмотря на то, что всё это было уже знакомо. Геринг, похоже, уже полностью пришёл в себя, поэтому не стоило оставлять его висеть без присмотра. Дин с трудом вернулся к столику и взял один из шприцов. Кровь мертвеца прекрасно за ним присмотрит. А потом, бросив на пол использованный шприц и наплевав на то, что пленник висел всего в двух шагах от кровати, остатки сил он потратил на то, чтобы забраться в постель к Сэму и прижаться к его спине, обняв одной рукой за талию и зарывшись носом в мягкие завитки на затылке. Он слишком соскучился.