Аутист/ Девять месяцев тишины

— Пока я был здоров мы все вместе жили в небольшом городке, — Билл устроился поудобней и начал рассказывать. — Если хочешь я покажу тебе его на карте. Он крошечный, но очень уютный. Там у моего отца был огромный дом, а наша мама пила ещё не так сильно и была очень красивая. Наши соседки часто говорили, что она вскружила голову моему отцу, словно мальчишке, что он сбрендил на старости лет и женился на молоденькой. Я не знал, что обозначает слово «сбрендил», но оно меня очень смешило. — Хм, — Том вскинул бровь, — признаюсь я не очень вникал в подробности жизни матери, после того, как она оставила моего отца и ушла к твоему. — Да, так получилось. Отец её просто обожал. — А кто твой отец? Чем он занимается? — Я его плохо помню, — Билл вздохнул. — То есть, что значит плохо? — После происшествия есть вещи, которые до сих пор, как в тумане, — Билл вздохнул, — Я знаю, что некоторые люди были в моей жизни, но я совсем не помню, кто они и как они выглядят. Отца помню смутно. — Какого происшествия? — Потерпи. Сейчас расскажу. — Просто я видел отца очень редко. Наверное, потому и не помню. Помню, что он был старый и сердитый. — А чем он занимается? — Бизнесмен, — Билл вздохнул, — мама говорила, что очень богатый. У него своё предприятие, несколько фабрик и ездит он на большой чёрной машине. Как же её… У соседа из дома напротив герра Бакстера такая же. — Ого, — Том вспомнил соседскую Bugatti и присвистнул. — Мы хорошо жили. Наш дом был настоящий дворец. А ещё у меня было много друзей, — Билл почесал в затылке и неуверенно продолжил, — я тогда был здоров. Ну, разговаривал в смысле, и вообще… — Я ничего об этом не знал. — А ещё в нашем городке жил некий дядя Альфред. Я точно знаю, что он работал на почте. Кажется был заведующим. Такой солидный важный. Всегда носил шляпу и тёплое пальто. Даже летом часто ходил в нём. — Стоп, — Том мгновенно насторожился, — мужик, который следил за тобой возле туалетов, он случайно ни этот дядя Альфред? — Угу, — Билл кивнул, — он мамин брат. — В смысле? Какой брат? — изумился Том, — никогда не слышал, что бы у мамы были братья, а у бабушки другие дети. Ты ничего не путаешь? — Ничего, — Билл упрямо мотнул головой, — дядя Альфред брат нашей мамы. Вот это я помню точно. — Родной? — Том захлопал глазами. — Родной, — подтвердил мальчик. — Мне он показался довольно старым, — Том от удивления даже сел на кровати и задумчиво посмотрел на брата. — Может, он просто таким кажется, — Билл равнодушно пожал плечами, — дядя Альфред часто приходил к нам, и мама всегда разговаривала с ним, как с очень близким человеком. — Лопни мои глаза, — Том закрутил головой, — вот дела! Я даже краем уха не знал о таком родственнике. — Он всегда держался отдельно и приходил к маме только в те дни, когда отца не было дома, — Билл вздохнул, — а ещё к дяде Альфреду очень часто приезжала бабушка. Намного чаще, чем к нам. Всё что-то делала: то готовила, то стирала хотя он совершенно взрослый. Кстати, бабушку я помню смутно. Как-будто кусками. — Почему же я о нём никогда не слышал? — продолжал удивляться Том, — всё-таки дядя, близкий родственник. — Мне кажется, что дядя Альфред долгое время был в каком-то закрытом заведении, — задумчиво ответил Билл. Он машинально взял дредлок Тома и начал водить им по плечу брата, — бабушка часто повторяла фразу: " Ах, только бы не повторился этот ад. Я не выдержу, если Альфреда снова увезут». — Как мило, что бабуля уделяла этому дяде гораздо больше внимания, чем, например, тебе, — угрюмо заметил Том. — Да мне и без бабушки было неплохо, — хихикнул мальчишка, — тем более мой отец его не любил. Точно не помню, но отец всегда уходил, когда тот появлялся в доме и ворчал, что этим… как их… забыл слово… не место среди нормальных людей. — Кому не место? — переспросил Том. — Забыл! Слово ещё такое странное. — Может быть, извращенцам? — осторожно предположил Том. — Нет. Как-то смешно. — Педофилам? — Неа, — Билл старательно наморщил лоб, — слово ещё такое, похоже то ли на «растратель», то ли «раститель». — Растлитель, — догадался старший брат. — Ага, точно. — Мило, — Том хмыкнул, — только весёлого здесь совсем мало. И что же было дальше? — Это произошло как бы не сразу, — Билл выразился так коряво, что Том удивленно посмотрел Биллу в лицо. — Как это понять? — Ну, я хотел сказать, что дядя Альфред был самый обычный. Я слышал в приюте, как другие дети рассказывали про педофилов. А дядя Альфред ни к кому не приставал, дружбы не заводил. Даже ни с кем не заговаривал. Он вообще был очень важный, надменный, почти ни с кем не здоровался и кажется кроме работы, вообще никуда не ходил. — Хорошенькие же познания у вас были в приюте, — Том передёрнул плечом, — Так что же произошло? — Сперва в нашей деревне пропала девочка, потом в соседней деревне сразу два мальчика, — начал рассказывать Билл, — отец часто читал газеты и однажды сказал, что в нашей округе завёлся маньяк. Я хорошо помню, что тогда понаехало множество полиции и всё вокруг обыскивали. А потом… потом… произошло это… Том заметил, что Билл дрожит мелкой дрожью. Он покрылся холодным липким потом и руки непроизвольно затряслись. — Стой, пожалуйста, ничего не рассказывай, — он схватил младшего брата в объятия и встряхнул, словно тряпичную куклу, — Билл, остановись. Не надо рассказывать. —Том, я должен рассказать, — голос у Билла был слабый и чуть слышный, — мой психиатр сказал, что если я не проговорю то, что пережил, то всю жизнь буду жить с этим ужасом, и страх будет преследовать меня до конца дней, — мальчик внезапно подобрался и крепко стиснул руку старшего брата, — Том, пожалуйста, можно я расскажу тебе? Тогда у врача я не смог взять себя в руки, но сейчас я обязательно расскажу. — Может быть, всё-таки не надо? — Нет, Томми, пожалуйста, — Билл упрямо мотнул головой, — я очень хочу избавиться от этого ужаса. Только ты это… обними меня покрепче, — смущённо попросил он, — для меня это очень важно. Билл немного помолчал и продолжил свой рассказ: — В тот день мы играли с мальчишками в прятки на старом лесном кладбище. Я тогда ещё любил бегать, бороться, ну, и всё такое. Я понимаю, играть на кладбище это грех, но оно было такое старое, заброшенное, туда никто не ходил. Так вышло, что я проиграл три раза подряд и долго водил и, чтобы больше не проигрывать, я решил спрятаться как-нибудь посерьезней, получше. Я тогда зашёл подальше и залез в старый склеп. Это было очень глухое и мрачное место. Но очень скоро я пожалел, что выбрал такое отвратительное место. А потом я увидел дядю Альфреда. Я ещё очень удивился, что он там делает — на это кладбище надо идти через болотце, и взрослые там почти никогда не появлялись. Нам, конечно же запрещали туда ходить, но мы всё-равно не слушались. Я не хотел выдавать своего присутствия и притаился. Дядя Альфред сперва посидел на пеньке, покурил, потом вытащил откуда-то из кустов лопату и начал разгребать землю возле склепа. Едва он копнул, как я увидел мальчика из соседней деревни. Того самого, который пропал. Я дурачок даже не понял, что он мёртвый и ещё очень удивился, что это ребёнок делает в таком месте и в таком виде. Он был какой-то весь серый, мягкий, словно мешок и совершенно голый. А дядя Альфред вдруг стал раздеваться, он снял с себя одежду и начал делать… ну… это… — Да-да, я понял, — поспешно перебил Том. — Сначала дядя Альфред насиловал этого мальчика. Это был такой ужас. Я понимал, что мне надо скорее уходить, что он может меня заметить, но я как будто прирос к полу, даже с места сдинуться не мог. Наверное, он приходил к этому убитому мальчику несколько раз. Я уже потом заметил, что вокруг склепа вся земля была ужасно перекопана. Мне было так противно и так страшно. Том, ты себе не представляешь, что я тогда пережил. Том действительно не представлял. Он даже в самом извращённом воображении не мог придумать, что пережил ребёнок, наблюдая забавы садиста и некрофила. Но молодой человек понимал, что Билл призвал к себе все свои силы, и он первый, кто слышит эту ужасную историю. Мальчишка впервые попытался облегчить душу, и Том приготовился выслушать кошмар до конца. — Мне казалось, что это продолжалось целую вечность. Я не помню. Я вообще, очень долго не мог вспомнить произошедшего. Всё было как в тумане. Я только иногда припоминал отдельные картины, и от этого становилось ещё хуже. Потом дядя Альфред оделся и начал рыть новую могилу. Он отошёл от мальчика, и тут я разглядел, что это сын нашей учительницы, фрау Ингмар. Мы вместе поступили в школу, и он был моим приятелем. И тогда я закричал… Билл замолчал. Он нервно грыз свой кулак и тупо смотрел в пол. — Билл, — после внушительной паузы, начал Том, — не на… — Не волнуйся. Теперь я в норме, ты только держи меня за руку. Это тогда я ничего не смог рассказать. А сейчас уже могу. Том стиснул холодные пальчики, и Билл закончил свой рассказ: — Я закричал, и дядька Альфред меня увидел. Мы несколько секунд смотрели друг другу в глаза. Он понял, что я узнал его и видел всё от начала до конца. У него был такой страшный взгляд — холодный, равнодушный, словно он исполнял любимую работу, а я прервал его на самом интересном месте. Он отряхнул руки, встал и направился ко мне… А дальше я знаю только по рассказам других людей. Мальчики, что были со мной, рассказали, что я прибежал страшно крича, и у меня начались судороги. Наверное, дядя Альфред меня не тронул только потому что побоялся привлечь внимание. Мои друзья ужасно перепугались, мы ведь ещё совсем маленькие были, только первый класс окончили. Меня кое-как донесли домой, и отец вызвал скорую. Я почти совсем не помню эти дни. Говорят, что я то засыпал, то вдруг начинал метаться и кричать Я перестал узнавать близких и издавал только нечленораздельные звуки. Возле нашего дома целыми днями дежурила скорая. Наверное, мне ничего не помогало. Через несколько дней меня отвезли в психиатрическую клинику. Я немного помню тот момент. Я был обколот успокоительными препаратами и почти всё время спал, а то вдруг проснулся. Помню, что отец нёс меня в машину и о чём-то ужасно ругался с мамой. Я не очень-то разобрал, о чём они говорили. Но отец сказал: " Ребёнка надо держать подальше от вашей семейки. У меня есть самые нехорошие подозрения. И не надейся, что ты получишь хоть один пфенинг из моего состояния». Вот, вообщем-то, и всё… Том молча стиснул брата в объятиях и уткнулся носом в его макушку. Он был потрясён и даже не находил слов, чтобы ободрить и успокоить ребёнка, пережившего такое ужасное потрясение. Он и сам перенёс шок от многих тайн и новостей своей семьи, но его эмоции не шли ни в какое сравнение с тем, что выпало на долю маленького младшего брата. — Том, — Билл жалобно улыбнулся и потёрся носом о плечо старшего, — ты знаешь, я так спать хочу. Ты только полежи со мной, ладно? Пока я не засну. — Конечно. Теперь всё будет хорошо. Главное, чтобы ты проснулся здоровым и весёлым, ведь совсем скоро Рождество. — Ага. А ты точно на меня не сердишься? — сонно поинтересовался Билл и, уже засыпая, гордо заметил: — Ты первый, кто узнал всю правду! Несмотря на предыдущие бессонные ночи, Том проснулся рано. Лосёнок ещё сладко посапывал под боком, предусмотрительно стянув со старшего брата одеяло. Во сне он был ещё более трогательный и смешной. Том поправил под мелким подушку, подпёр голову рукой и, разглядывая сопящую мордашку, задумался. Он был потрясён рассказом младшего брата, и сейчас, наблюдая его сладкий утренний сон, невольно осознал, что Билл стал для него не только самым близким, но и авторитетным человеком. Он открыл ему новые чувства — когда эмоции возобладают над разумом, а ум протестует против любых штампов и условностей. Вполне возможно, что их хитрая и двуличная бабушка была права в отношении этого страшного дяди Альфреда, когда родительская любовь переходит все мыслимые границы и превращает человека в зомби. Неожиданно Том понял, что ради Билла он способен сделать то же самое. Сейчас в его голове роилось множество вопросов: как обезопасить мальчика от объявившегося дяди, что задумала бабушка и почему родной отец Билла позволил поместить мальчишку в приют при живых родственниках. На счёт отца у Тома было особенно много вопросов, и если его бабушка вполне могла преследовать корыстные цели, то позиция мужчины порождала много вопросов.