Во власти госпожи

      Чон ожидал увидеть гостевую комнату пустой, но, к его удивлению, Ли Со Ён не поспешила её покинуть. Накинув на голое тело шёлковый халат и небрежно подвязав его поясом, она тщательно промокает волосы полотенцем, а заметив вышедшего Чонгука, многозначительно улыбается одним уголком рта и запирает входную дверь на замок. От того, как болезненно дёрнулся ноющий орган в штанах, молодой человек еле подавляет желание свести колени вместе. Со Ён не спеша проходит к мягкому креслу и устраивается в нём, закинув ногу на ногу. Край халата сползает и оголяет бедро, но она не обращает на это внимания. Чонгук стоит истуканом — не может оторвать взгляда от госпожи Ли, жадно пожирая глазами её ноги, холмики грудей с сосками, оттягивающими шёлковую ткань, открытую шею.       — Хочешь продолжения? — от вопроса у Чона в который раз всё внутри переворачивается кубарем. Начальница манит к себе пальцем, и Чонгук, как околдованный, делает шаг навстречу. — На колени. Руки за голову.       С губ парня срывается тихий вздох предвкушения. Кажется, что жгучее желание достигло апогея и вот-вот хлынет через край, снесёт все стоп-заслоны. В жизни его не тянуло так сильно к женщине. Он готов выть, ногтями вены вскрывать в тщетных попытках избавиться от дикого пожара внутри. Чонгук подчиняется, сцепив пальцы на затылке. Господи, пусть делает с ним что хочет — закуёт, отхлестает, — лишь бы не мучила своей неприступностью, не дразнила, бросая многозначительные взгляды. Чон сейчас готов на что угодно: готов сдаться, подчиниться, стать рабом, лишь бы ощутить её губы и руки на своей коже.       Со Ён молча оглядывает мужчину, беззастенчиво рассматривая. Он стоит перед ней на коленях, с руками за головой, принимает правила игры, слушается беспрекословно. Но этот жадный, чёрный, как ночь, взгляд… Перед ней дьявол во плоти. Сердце замирает в восторге от того, что сейчас именно она держит в узде эту звериную необузданную мощь. Ох, этот мужчина казался крепким орешком, непробиваемым. Кто ж знал, что метод кнута и пряника сработает?       Оглядевшись, она встаёт, подхватывает невесть откуда взявшиеся ножницы со столика и подходит ближе. Так близко, что Чон улавливает тонкий цветочный аромат геля для душа. Подцепив край его чёрной футболки, Со Ён без сомнений разрезает её посередине, обнажая торс. Молодой человек судорожно втягивает воздух сквозь зубы и задерживает дыхание. Он не знает, чего ещё от неё ожидать, и это возбуждает и волнует так, что кажется, он сходит с ума.       — Ш-ш-ш… Тише, — Ли Со Ён, закусив губу, не без удовольствия обводит ладонью объёмные грудные мышцы. Режет рукава на лоскуты, те опадают бесформенными кусками на пол. Она поглаживает пальчиками забитый татуировками рукав, чувствуя, как от касания напрягаются мускулы, становясь стальными: — Красиво…       Взяв за подбородок, властно нажимает большим пальцем на него, заставляя открыть рот. Она склоняется ниже, приближаясь губами. Ворот халата раскрывается, почти полностью обнажая грудь. Гук вот-вот заскулит. Не в силах справляться с внутренним ураганом, он закрывает глаза. С трепетом ждёт глубокого поцелуя, но вместо него ощущает укус: его нижнюю губу прихватывают зубами, втягивают в рот, а оттянув, со звучным чмоканьем отпускают, отчего Чонгук коротко стонет.       — Такой сладкий…       Захват с подбородка спадает, Со Ён отходит, и Гук почти теряет равновесие, когда интуитивно тянется к исчезнувшему теплу, пытаясь вернуть её близость. Распахнув глаза, он видит, как госпожа Ли снова опускается в кресло, с удовлетворённым вздохом откинувшись на спинку.       — Иди сюда, — шепчет призывно.       Чонгук чуть ли не рывком поднимается на ноги, но слышит неодобрительное шипение сквозь зубы. Взметнув на Со Ён быстрый взгляд, Чону достаточно лишь вздёрнутой недовольно брови, чтобы снова опуститься на пол и поднять руки. От собственной же беспрекословной покорности кровь сильнее приливает к чреслам, отзываясь болью. Подумав, он ползёт к ней, переставляя колени. Становится вплотную.       — Молодец, — хвалит она.       Треплет мягко мокрую чёлку, перехватывает его за запястья, снимая замок рук с затылка, и укладывает ладони к себе на бёдра. Орган снова болезненно дёргается, Чонгук стискивает зубы, неимоверной силой воли заставляя себя сдерживаться и не двигаться. Он чувствует под своими пальцами и гладкость шёлка, и бархатистость кожи. На голову ему вдруг ложится полотенце. Со Ён, подавшись вперёд, подсушивает короткие влажные пряди. Гук совершенно забыл, что на нём и сухой нитки нет.       — Хороший мальчик. Разрешаю посмотреть, — она указывает взглядом на пояс своего халата, отбрасывая полотенце и устроившись поудобнее. — Ну же, смелее.       Чонгука откровенно трясёт. Он, ухватившись за уголок шёлковой ленты, тянет за неё, подрагивающими пальцами берётся за полы халата и раскрывает их, выставляя на своё обозрение нагое женское тело. От этого зрелища Гука ударяет такая волна спазмов, что он не выдерживает: уперевшись в подлокотники кресла руками, утыкается лбом в женские колени и, зажмурившись, вскрикивает. В ушах звенит, дышать тяжело. Сдвинув брови, он мучительно стонет, как раненый зверь. «Только не кончи в штаны, только не в штаны…»       — Тебе нужна моя помощь? М-м? — Со Ён явно ждёт ответа.       — Да, госпожа… Пожалуйста, госпожа…       Чон задыхается, поднимает полный мольбы взгляд. Жажда обладания кипит, выплёскивается, как неуправляемый вулкан. Кажется, он живьём сейчас сгорает в адском пламени. Со Ён придвигается к Чонгуку. Так, что он теперь дышать боится от того, насколько близко её губы.       — И как ты хочешь, чтобы я это сделала? — следующий вопрос звучит, как приговор, дающий ясно понять, что молодой человек полностью и безоговорочно под её контролем. — Ну же, Чонгуки, ты должен использовать слова.       Чон сглатывает. Кадык нервно дёргается вверх-вниз. «Чонгуки». Это ласковое обращение бьёт похлеще электрического тока, импульсом проносясь по нервам и снося все предохранители. Перед глазами мелькают картинки такого навязчивого и до сих пор невероятно желанного сновидения.       — Ногой… — сипло произносит парень, не веря, что он и правда просит сам её об этом.       — Я помогу тебе, — кивает начальница, выражая одобрение. — Помогу справиться с твоим возбуждением, — и Гук чувствует, как на его бедро мягко опускается ступня, заставляя сесть назад на пятки.       Ли Со Ён оглаживает напряжённые мышцы сквозь мокрые джинсы, уверенно двигаясь туда, где пульсацией сносит голову. Чонгук стискивает зубы, сдерживая порыв самому скорее упереться в эту стопу. Секунды кажутся вечностью. Невыносимо.       — Пожалуйста, — скулит Чонгук, — госпожа Ли, пожалуйста…       Со Ён откидывается назад, ногой продолжая путь до чужого возбуждения. Ей нравятся смотреть, как парень сидит перед ней на коленях, смотрит с отчаянной мольбой в глазах. Это опьяняет сильнее алкоголя. Она наконец упирается пальцами ног в его обтянутый тканью бугорок, и Чонгук стонет. Это звук наполняет комнату, отскакивает от стен, заставляя женщину прикусить губу от наслаждения. Он прекрасен. Настолько прекрасен, что и самой сдерживаться нелегко. Невозможно сложно. Но всё сразу не заполучить, приручать нужно постепенно. Со Ён начинает мягко двигать ступнёй вверх-вниз, чуть надавливая на напряжённую плоть и наблюдая за лицом Чонгука.       — Смотри на меня, — раздаётся её хриплый голос, сливаясь унисоном со стонами парня.       Чонгук смотрит. Он готов выполнить сейчас всё что угодно, лишь бы получить желаемое, — разрядку. Со Ён замечает это и, улыбнувшись, произносит: — Расстёгивай джинсы.       Чон не раздумывает ни секунды: он тут же гремит бляшкой ремня, тянет собачку вниз и приспускает джинсы вместе с трусами. Член рвётся на свободу из недр одежды, вставая колом, и Чонгук улавливает, как женщина делает шумный вдох. Она снова манит парня пальчиком к себе, а тот и рад выполнять приказы госпожи, подавшись ближе. Он упирается лбом в одну из острых коленок и делает то, что, по его мнению, должно понравиться боссу: целует нежную кожу, оставляя влажные дорожки, уходящие вниз к щиколотке.       Чонгук ужасается своим действиям. Он и не знал до этого момента, как сильно ему хочется покрыть поцелуями это тело. Руками трогать не смеет, поэтому держит их в замке за спиной, стараясь не сорваться и не впиться в мягкие бёдра. Женская рука зарывается пальцами во влажные волосы и, ухватившись за них, тянет обратно вверх.       — Ты быстро учишься, Чонгук-щи, — Со Ён касается губами скулы, кончиком языка проводит по линии мужской челюсти от подбородка к уху и, прислонившись к мочке, шепчет: — Я хочу посмотреть, как ты удовлетворяешь себя.       Снова накатывает бешеная, нестерпимая пульсация в паху. Член дёргается, а Чонгук задыхается от полученного разрешения. Он плотно обхватывает рукой основание и жмурится от того, насколько болезненно реагирует орган на это действие. Он не выдержит и минуты. Чон ведёт ладонью вверх по стволу, всё так же сидя с задранной головой.       — Ты же думаешь обо мне? — женский голос проникает внутрь, от него мурашки проходят по коже, превращая её в гусиную. — Представляешь меня в самых мокрых своих фантазиях?       — Да, госпожа Ли… — тут же отзывается Чонгук, не зная, давали ли ему слово, и от своей же покорности ему хочется выть. Он и не сдерживается, мычит сквозь сомкнутые губы, зажмуривает глаза и хмурит брови.       — Мне нужно слышать, — Со Ён сильнее тянет за волосы. — Стони в голос, сладкий.       И он срывается с катушек, ускоряя движение рукой. Его громкие стоны разлетаются по комнате, Чонгук чувствует, как стремительно приближается волна оргазма. Он машинально делает бёдрами несколько поступательных движений вперёд и бурно извергается, издавая громкий судорожный возглас, забрызгивая пол, кресло и ногу госпожи Ли белым семенем. Тело Чонгука потряхивает мелкой дрожью. Хватка на волосах пропадает, и он падает прямо на вытянутые руки, снова упираясь лбом в женскую коленку. От тяжёлых вдохов грудь и спина тяжело вздымаются. Ему необходимо перевести дыхание, но госпожа Ли берёт его лицо в свою ладонь, слегка сжимая пальцы на скулах, и смотрит… с нежностью?       — Ты был великолепен, — она ласково проходится второй рукой по чёрным бровям и щеке, — но за собой нужно убрать, — голос снова меняется, переходя на строгий тон, и в грудь парня врезается полотенце.       Чонгук мутным взором окидывает пол, подмечая места, где наследил, и с особой бережностью вытирает ноги госпожи Ли. Когда он заканчивает, женщина поднимается с кресла и, скинув халат с себя полностью, начинает при нём одеваться. Чон зачарованно наблюдает, как она надевает кружевные стринги, как прячет небольшую и красивую грудь в чашечки лифчика и втискивается в тесные джинсы. Когда последняя часть гардероба нашла на теле своё место, Со Ён достаёт из шкафа майку из спортивного комплекта, предоставленного приватным клубом, и подходит к парню. Присев рядом с ним на корточки, она вкладывает одежду ему в руки и произносит:       — Мой отец не должен знать о гонках, понятно? Это должно остаться в тайне, — погладив щёку и аккуратно убрав со лба молодого человека непослушную прядку, добавляет: — Ровно в два часа сбор. Не забудь.       Дверь за ней захлопывается, и обессиленный Чонгук падает на пол навзничь, да так и лежит какое-то время полураздетый, со спущенными штанами, вымотанный и абсолютно поверженный, не понимая, как так получилось, что он поддался женскому доминированию. Внутренний «я мужик» беспомощно разводит руками, принимая некое поражение и признавая необъяснимую тягу к властным женщинам. Нет, к одной конкретной женщине. Кажется, он влип по самые уши.

***

      Домой Чонгук возвращается с Намджуном. А больше не с кем: к двум часам ночи автомобили для соблюдения конспирации были предоставлены только официальным членам клуба. Кое-как отжав джинсы, чтобы с них не капало, и натянув казённую майку, Чон находит друга возле лаундж-зоны. На его удивлённо вздёрнутые брови лишь отрицательно качает головой, давая понять, что не желает обсуждать свой внешний вид. Ким философски пожимает плечами, но время от времени косится на Чонгука, пока они направляются к парковке.       У машины молодой человек несколько минут наблюдает, как высокопоставленные гости клуба рассаживаются в подъезжающие авто. Начальницы среди них нет. Госпожа Ли будто растворилась в тумане, оставив после себя только его, мокрого насквозь, да воспоминания, которые, как уверен молодой человек, врастут в сетчатку его глаз и навечно укоренятся в мозговой подкорке. Уже сидя в салоне, Гук молча и без всяких возражений завязывает плотной повязкой глаза и надевает маску. Сегодня он и правда такой послушный…       В квартире Чонгук оказывается почти под утро. Он скидывает с себя все вещи, оставив их лежать мокрой кучкой в коридоре, и нагишом проходит в ванную. Открыв кран на полную, молодой человек заполняет небольшое пространство комнаты паром и только потом встаёт под струи горячей воды. Он продрог наглухо. «Не хватало ещё заболеть до кучи», — думает Чон, но чувствует, что уже захворал. Только болезнь его не насморк и не простуда, она куда опаснее. Тяжёлый недуг уже начинает испытывать парня на прочность. Так, что хочется разодрать себя на части и вырвать наконец этот маленький комочек, что сидит в грудной клетке и тихо ёкает каждый раз, когда Чонгук оказывается рядом с возбудителем вируса.       — Да чтоб тебя! — парень бьёт кулаком по плитке и выдыхает. Обезумел, не иначе. Совсем с ума сошёл. — И что дальше, солдат? Что ты собираешься делать дальше? — спрашивает он сам себя, прекрасно понимая, что ответа нет. Он его просто ещё не нашёл.       Госпожа Ли снова является Чонгуку во сне. То, что случилось в душевой особняка, прочно отложилось в подсознании и прорывается в виде жаркого сновидения. Только мужское эго даёт о себе знать: бунтует, выражая протест, и меняет их ролями. В этот раз Гук держит покорную Со Ён в своих руках, сжимает её хрупкую фигурку в могучих объятиях. Он неторопливо покрывает поцелуями белоснежную кожу, смакуя каждый оголённый участочек. Оставляет метки то тут, то там, с довольным видом ловя тихие стоны. А после движется в мягком темпе, проникая в лоно и задыхаясь от обволакивающей его горячей тесноты. С восторгом наблюдает, как женщина со сладким стоном выгибается под ним, отдаваясь полностью во власть.       Просыпается Чон уже ближе к полудню, обнаруживая себя в заляпанных трусах. Он болен, да. Неизлечимо болен. И что самое страшное: кажется, не очень-то и жаждет излечиваться. «Не слишком ли рано ты сдался, дружище?» — ехидно замечает внутренний голос. Сдался? Откровенно признаться, вчерашний вечер перевернул все представления Чонгука об удовольствии. Он в жизни не испытывал такого экстаза и настолько яркого оргазма от подобных игр. Чёрт возьми, да выпал бы шанс, он бы повторил, не раздумывая! И ведь Ли Со Ён его даже толком не касалась, взаимодействуя по минимуму. Что ж с ним будет, если он сможет заслужить большего? «Заслужить? — хихикает внутреннее «я». — Тебя поймали на крючок!» «Нет, я добровольно на него насадился», — возражает Чон. Он точно не в порядке. Потому что теперь его волнует только одно: как теперь вести себя с начальницей? Сможет ли он оставаться хладнокровным профессионалом своего дела, когда рядом с ней ему отчаянно и бесповоротно срывает крышу? А как поведёт себя сама Ли Со Ён после такого? Даст зелёный свет или осадит и поставит на место? А что, если и вовсе захочет уволить его?       Понедельник Чонгук начинал, сильно нервничая. Но госпожа Ли вела себя так, будто ничего не произошло. Словно не она тогда участвовала в гонках, и не её Гук видел обнажённой. Она оставалась всё той же Железной леди: такой же властной со своими подчинёнными и решительной в бизнес-делах, а на своего водителя даже глаз не поднимала. Ли Со Ён было явно не до него, или она просто не давала об этом знать, никоим образом не выдавая себя. Полный игнор с её стороны дал понять, что всё, что случилось тем вечером в особняке, там за закрытыми воротами и осталось. И Чону, возможно, следовало бы быть благодарным за то, что никто никого не ставил в неловкое положение. И за то, что его не попёрли с работы с глаз долой. Но почему-то парню было… обидно? Получается им просто попользовались, развлеклись и вычеркнули? Как же так получилось, что Чонгук поддался на её провокации? Действительно ли он нуждался тогда в ней, может просто адреналин в голову ударил? Молодой человек был настолько погружен в сумбурные размышления, что выполнял все приказы на автомате и рта своего не раскрывал.       Спустя несколько дней Чонгук уже почти смирился с мыслью, что Со Ён забыла о том вечере, и ему точно больше ничего не светит. А значит, пора бы уже и из своей памяти вычеркнуть те минуты, что полностью перевернули его жизнь. Не наивный же он подросток, в самом деле, — безответно страдать и бегать за объектом воздыхания. Если только это было бы так просто… Легко сказать, да трудно сделать.       Утром Чон как обычно заезжает за госпожой Ли и, когда начальница появляется, не без удовольствия окидывает её восхищённым взглядом. Босс сегодня невероятно красива: облачённая в кремовую шифоновую блузку, заправленную в такого же цвета короткую юбку-карандаш с кокетливым разрезом на бедре, она грациозно дефилирует от калитки дома до автомобиля, цокая туфлями-лодочками в тон. На плечи накинуто пальто, волосы собраны в аккуратный низкий хвост, в руках неизменные папка документов и планшет.       — Доброе утро, госпожа Ли, — приветствует Чонгук женщину и открывает ей дверь. Она изящно опускается на кожаное сидение, кивает и слегка улыбается.       Это не ново — здороваться со своим начальством, но именно сегодняшняя улыбка перекручивает все органы в животе Чонгука. Она почему-то кажется ему несколько зловещей, что ли. Интуитивно парень чувствует подвох и это не даёт ему покоя. Пока они едут по утреннему полупустому городу, он постоянно ощущает на себе пристальный взгляд, от которого аж затылок зудит. Остановившись на очередном светофоре, Чонгук не выдерживает: быстро проверяет своего главного пассажира через зеркало заднего вида.       Со Ён действительно смотрит на него с лукавым прищуром, странно ёрзая по сиденью. Не совсем понимая, почему начальница так себя ведёт, Гук недоумённо оборачивается в пол оборота. Надо бы удостовериться, что госпожа Ли нормально себя чувствует. Ведь это одна из прямых его обязанностей — следить за физическим и психологическим состоянием женщины. В мозгу резко включается с бешеным воем сирена, когда Чон понимает, что юбка босса задрана почти до пояса, а сама она лезет под неё рукой, приподняв бёдра. Чонгук цепенеет, распахивая рот от изумления. Она делает ЧТО?!       — Смотри на дорогу! — сурово командует Со Ён, и шокированный парень послушно отворачивается, вперивая взгляд прямо перед собой.       Он чувствует, как обжигающая волна поднимается к шее, пережимает горло железными тисками, окрашивает скулы красным. Не может быть…       — Сегодня будет важный день, Чонгук-щи. Постарайся быть собранным, — от проникновенного голоса Со Ён, которая вдруг придвигается совсем близко, по позвоночнику пробегает холодок. Она выбрасывает вперёд руку и накидывает что-то на рычаг коробки передач. Чона окатывает жаром, когда он, скосив глаза, видит там кремовые кружевные трусики. — Ты заслужил трофей за послушание, — горячее дыхание опаляет его щёку.       Гук резко делает вдох, потому что внутренности опаляет лава: она стремительно разливается по венам, сосредотачиваясь в одной из самых чувствительных точек его тела. Чёрт.       — А теперь поехали, — велит госпожа Ли, как ни в чём не бывало откинувшись на заднее сидение.       Чонгук жмёт на газ. Подумав, бережно подхватывает дрожащими пальцами ценный сувенир и, открыв бардачок, прячет его туда, получая вдогонку лёгкий смешок в спину. Ну не так же ведь ехать по городу, правда?