Determination, Destination, Deliberation

"Ты знаешь, как заставить парня чувствовать себя хорошо, не так ли?" — выпалил Сириус, даже не повернувшись к ней лицом, когда она подошла к нему. Её каблуки слегка цокали по каменным и мраморным ступеням, когда она приближалась к нему, и он не стал возражать, когда она села рядом с ним. "Тебе не нужно, чтобы я заставляла тебя чувствовать себя хорошо. Твоя голова едва умещается на плечах, как и всё это эго внутри. Кроме того, может быть, я сама немного убегаю" — тихий смешок сорвался с её губ, и она сняла давящие каблуки, на которых настояла Лили. Несколько мгновений они сидели в тишине, тёплый ночной холод окутывал их, а тишина становилась всё более и более удушающей. Между ними было невысказанное напряжение, и Гермиона обсуждала про себя, был ли анимаг слишком пьян, чтобы вести разговор, или нет. "Мы можем быть серьёзными на мгновение?" — спросила Гермиона, тут же пожалев о своём выборе слова. Прежде чем мужчина рядом с ней успел ответить, она прервала его — "Да. Ты всегда Сириус. Это очень забавно. Двигаемся дальше, не так ли?" Мгновение он рассматривал её с кратким потрясением. Не то чтобы это было остроумное возвращение или особенно остроумное, но это был его фирменный трюк, о котором знали только его близкие. Как эта ведьма (с её волшебно пахнущими волосами и её таинственными намерениями) узнала об этом? Яма гнева и недоверия разгорелась в его животе, и он скептически посмотрел на неё. Это был первый раз, когда он по-настоящему увидел её с тех пор, как Фрэнк представил Ремуса ранее, и у него перехватило дыхание от неё. Янтарные глаза сверкали в свете звёзд, а слабый румянец, окрасивший её щеки от выпитого, был восхитителен. "Гм... да. Конечно. Хотя я не очень хороший собеседник." — ответил Сириус, поймав себя на том, что жалеет, что так рано осушил свою фляжку. Как будто она прочитала его мысли - и, насколько он знал, она могла это сделать, – она полезла в свою маленькую расшитую бисером сумочку и вытащила свою собственную фляжку. Серебро блеснуло в лунном свете, когда она поднесла его к губам и протянула ему. По какой-то причине это показалось ему знакомым, и если бы он был более трезв, возможно, он задал бы ей больше вопросов. Но в этот момент он был доволен тем, что просто принял это мирное предложение и поговорил с женщиной. "О чём ты хочешь поговорить, маленькая ведьма?" — спросил он, поднося фляжку к губам в легчайшем приветствии своему спасителю. "Спасибо тебе... за…ну, сегодня утром я... спасибо" — Гермиона отвела глаза, отказываясь встречаться взглядом с анимагом. Её приступы паники были последствием войны, симптомом боли, которую она перенесла. Только три человека в её жизни когда-либо узнали о них, и все они исчезли. Сириус молчал в течение долгой паузы, позволяя женщине рядом с ним становиться всё более и более тревожной с каждым ударом сердца тишины. "Раньше я от них страдал" — его голос казался дальше, чем несколько дюймов между ними, и Гермиона вскинула голову. Она знала, что Сириус страдал от приступов паники, но всегда предполагала, что они были результатом его заключения. В каком-то смысле это приводило в замешательство - думать об этом Сириусе, которого она считала не обременённым, не сломленным, уже полным боли "Я сомневаюсь, что ты имела честь познакомиться с ней, но моя мать довольно..." "Жестокая женщина?" — предложила Гермиона, пытаясь вежливо описать визжащую сумасшедшую. "Я собирался сказать, что кровожадная сука пуристка, но я полагаю, что она жестокая женщина" — это была шутка, но за его улыбкой скрывалось столько боли и гнева. Гермиона почувствовала комок в горле, борясь с желанием обнять его. Это был не её Сириус... не совсем... пока нет. "В любом случае, она привыкла... ну, она, казалось, думала, что если она побьёт меня достаточно или помучает, то я сдамся, и стану идеальным чистокровным наследником, которого она всегда хотела. Естественно, это не работало" — он снова поднял за неё фляжку, но прежде чем он успел поднести её к губам, её рука поймала его. Её кожа была мягкой и холодной по сравнению с горящей под его кожей. На мгновение она задумалась, уберёт ли он свою руку из её, отвернётся ли он от такого смелого проявления привязанности со стороны человека, которого он едва знал. Прошло мгновение, и их руки остались на месте. Ещё мгновение, и он опустил флягу. Прошла последняя минута молчания, прежде чем он закрыл крышку фляги и вернул её ей. На её лице отразилось замешательство, но она не сопротивлялась ему, убирая фляжку в сумку. "Я чувствую, что твой разговор с Ремусом прошёл хорошо. Полагаю, мне не позволено знать, о чём шла речь?" — на первый взгляд это была шутка, но Сириус сгорал от любопытства. Ремус был добрым, но он также был невероятно защитным и инстинктивно территориальным. То, как он смотрел на неё, когда тащил на балкон…что ж, он беспокоился, не решил ли волк, что она представляет угрозу. Гермиона уставилась в сторону, в её глазах была пустота. Она дрожала от холода, как будто её что-то преследовало, и Сириус задался вопросом, слышала ли она его вообще. ……… Минутами раннее "У тебя есть ровно четыре секунды, чтобы объясниться, прежде чем я сделаю то, о чём потом пожалею" Ремус угрожал, золотистые уголки его глаз почти светились, когда его волк царапал и царапал свой путь к поверхности. Гермиона попыталась проглотить большой комок в горле. Как бы она ни доверяла Ремусу, она и раньше видела его, когда он чувствовал угрозу, и это было ужасно. "Я расскажу тебе всё, только не..." — она остановилась на мгновение, вежливо улыбаясь паре, которая танцевала мимо них — "Не здесь" — прошептала она, понизив голос до шёпота и бросив взгляд в сторону балконных дверей. Он схватил её за руку сильнее, чем, вероятно, хотел, и резко повёл её, пока они не остались одни снаружи. Когда они прибыли, Гермиона достала свою палочку и наложила запирающие чары на двери, а также заглушающие чары, чтобы предотвратить подслушивание на случай, если кто-нибудь заметит, как они уходят. "Хорошо, тебе будет трудно в это поверить, но меня зовут Гермиона Грейнджер, и я появлюсь на свет примерно через два месяца" — он пристально смотрел на неё, пока она говорила, и она откашлялась — "Что я хочу сказать, так это то, что я из будущего". "И какую причину ты могла бы привести, чтобы я тебе поверил? Ты знаешь о моём... состоянии, но и Пожиратель Смерти тоже об этом знают. Насколько я знаю, ты одна из них, и тебя послали шпионить за нами" Теперь он нависал над ней, и она снова вздрогнула, осознав, насколько он выше её. В этой временной шкале он стоял немного прямее, не вынося тяжести веры в то, что один из его лучших друзей убил двух других его лучших друзей. Шрамы, которые, как она знала, остались от двенадцати лет, проведённых Сириусом в Азкабане, отсутствовали на его лице, а его песочно-светлые волосы были менее седыми и более блестящими, чем в её время. Более красивый, чем показывали даже старые фотографии, он представлял собой устрашающее зрелище, особенно когда смотришь на его волка сверху вниз. Снейп знал... как она могла забыть, что Снейп каким-то образом знал о Ремусе. Она подошла к нему в течение своей первой недели в прошлом, но он назвал её сумасшедшей и отвернулся. Надежда всё ещё наполняла её сердце, зная, что он мог убить её или еще хуже, но он отпустил её. Пророчество ещё не было дано. У него было время передумать. "Джеймс..." — она заговорила, отчаянно не находя слов. Это было то, чего она ждала больше всего, воссоединение со своим наставником в прошлом, но теперь, когда она смотрела ему в лицо, её мозг был пуст. Все мысли, которые у неё когда-либо были, казалось, покинули её, и она изо всех сил пыталась составить связное заявление. "Джеймс?" — Ремус сплюнул, его глаза оценивающе скользнули по её маленькой фигурке. Она знала, о чём он подумал бы: она маленькая, не представляет физической угрозы. "Я вернулась за Джеймсом…нет, это... это не совсем так. Я вернулась за сыном, который будет у Лили и Джеймса. Гарри... он родится 31 июля следующего года. Он…он был моим лучшим другом" — слёзы жгли ей глаза, а горло было скользким от начинающихся рыданий, но она закрыла глаза и сделала глубокий вдох, выплакав более чем достаточно за один день. "Итак, ты вернулась за ребёнком, который, как ты утверждаешь, существует. Почему?" — Ремус всё ещё скептически относился к ней, но язык его тела становился менее угрожающим, что Гермиона восприняла как личную победу. "Гарри вырос сиротой. Джеймс и Лили убиты..." — она прикусила язык. Когда она строила свой план возвращения, она часами обсуждала с портретом Ремуса, стоит ли рассказывать мародёрам о Питере. Гермиона настаивала, что они имели право знать, но Ремус настаивал, что это просто разобьет им сердца. Питер был трусом, но в конце концов ей пришлось согласиться с тем, что если она расскажет им, это совсем не поможет её плану. "Волдеморта вёл к их дому один из его последователей. Они погибают, но последнее заклинание Волдеморта отразилось на их сыне. Любовь Лили защитила его, и Волдеморт был побеждён… что ж, именно так и предполагал весь мир." "Он не был побеждён, и в течение следующих 11 лет Гарри воспитывали его ужасные тетя и дядя. Я встретила его..." Ремус прервал её. "Почему они? Я встречался с ними, и не хочу говорить плохо о людях, но…почему не Сириус? Или я? Или Питер?" — его замешательство было ей ясно, и это разбило ей сердце. "Ты сбежал после их смерти. Сириус…ну, они думают, что Сириус - это тот, кто их предал. Но это не так" — её карие глаза смотрели на него так, словно это знание обжигало её, и если бы она смотрела на него достаточно долго, это обожгло бы и его тоже — "Сириус Блэк никогда бы не предал своих друзей. Никогда не забывай этого, Ремус. Он скорее умрёт, чем предаст своих друзей." Затем она вздрогнула, прохладный ветерок прорезал теплый воздух, когда вокруг них начали сгущаться сумерки. Неудивительно, что, основываясь на том, насколько хорошо она знала Ремуса из прошлого, он снял свою верхнюю одежду и накинул её ей на плечи. Она бы запротестовала, но знала, что ему всегда было слишком жарко, и он, вероятно, всё равно задыхался в них. Притянув их ближе к себе, она глубоко вздохнула. Чёрная ткань пахла им, землистым запахом, который когда-то напоминал ей о семье... о доме. "Ты рассказываешь невероятную историю, но у меня всё ещё нет гарантии, что ты это не выдумываешь" — Ремус теперь наклонился, его длинное худое тело опиралось на резной мрамор, который служил барьером между балконом и садами прямо внизу. Плющ и виноградные лозы искусно вились по колоннам, и Гермиона была воодушевлена, увидев прекрасную сцену. "Это то, что версия тебя сказала, что ты скажешь. Он сказал, что ты будешь колебаться даже скептически, и что я должна тебе кое-что сказать. Он сказал мне, что это убедит тебя" — она знала, что было немного по-детски вызывать его любопытство перед её большим открытием, но нервы от ожидания его одобрения действовали ей на нервы. Весь её план строился на предположении, что Ремус будет на её стороне, что он поможет ей; она не знала, что будет делать, если все развалится. "И что это за великий секретный код доступа, который передал мой будущий ”я"?" — тон Ремуса был снисходительным и даже немного насмешливым, когда он рассматривал её. Гермиона не могла винить его. Это была тяжёлая пилюля, которую трудно было проглотить, и даже в мире магии магия времени была редкостью и часто приводила к катастрофическим последствиям. "Ты сказал мне, что темнота всегда хуже всего перед рассветом. Что это последнее, что ты когда-либо скажешь Джеймсу" — сломленный человек, который сказал ей это, отразился на лице мужчины перед ней, когда шокированное осознание отразилось на его лице. Это был первый раз, когда она смогла увидеть Ремуса своего времени, отражённого в волшебнике, который последовал за ней на балкон. "Ты... это... как ты..." — он запинался, пытаясь понять, что она ему не лжёт. Его тело физически отреагировало на её информацию, опустившись вниз по декоративным колоннам перил, пока он не сел на пол. Гермиона нерешительно подошла к нему и села рядом, убедившись, что у него достаточно места, чтобы не чувствовать себя в ловушке. "Ты можешь спрашивать меня о чём угодно, но я не могу гарантировать, что отвечу. И ты не можешь никому больше рассказывать обо всём этом. О моём путешествии во времени, Джеймсе и Лили. Мы не можем рисковать тем, что Гарри никогда не родится или что-то изменится" — это было щедрое предложение, и он натянуто кивнул ей головой. Несколько минут они сидели молча, пока он обдумывал, о чём бы спросить. Она также задавалась вопросом, каким будет его первый вопрос, но это удивило её. "Там лучше?" — спросил Ремус, зажав руки между колен и пристально наблюдая за ними. "Что лучше?" — спросила Гермиона, неуверенная в том, насколько глубоко зашёл вопрос. Он был загружен, и не было правильного способа ответить на него. "Всё... нет... ничего. Есть что-нибудь хорошее?" "Хотела бы я сказать "да" с широкой улыбкой на лице, но правда в том, что это просто... по-другому. Я добилась некоторого успеха с Биллом о правах ликантропии, но мне пришлось использовать все связи, которые у меня были, и прошло три года, прежде чем он был принят. Это ещё даже не было реализовано, когда…когда Гарри умер. Он помогал продвигать нам проект" — грустная улыбка скользнула по лицу оборотня, прежде чем превратиться в усмешку. "Ты пыталась помочь оборотням? Почему? Мы... мы опасны" — это было неудивительно, что он сказал это из-за своей ненависти к себе из-за своего состояния. Он всегда старался держаться подальше от тех, кто был ему ближе всего, изрыгая, что в конечном итоге он просто причинит им боль. "Ты опасен ровно раз в месяц в течение нескольких часов, и на самом деле, между нами говоря, в настоящее время разрабатывается зелье, которое позволит тебе сохранять рассудок во время луны. У меня дома есть годовой запас. Подумала, что, как только я смогу убедить тебя, что я не сумасшедшая, тебе будет интересно попробовать это..." — прежде чем Гермиона смогла закончить своё заявление, сильные руки обхватили её. Сначала она подумала, что ей грозит опасность, но потом поняла, что он крепко обнимает её. Его крупное тело почти заключило её в объятия, и она упивалась ощущением его знакомого прикосновения. Несмотря на то, что у неё был его портрет, с которым можно было поговорить, она скучала по нему больше, чем думала. "Я помогу. Я помогу тебе всем, чем смогу. Всё, что тебе нужно" — это было эмоциональное обещание, и она просто кивнула ему в плечо, крепче обхватив его грудь, насколько могла. Несмотря на то, что теперь они были одного возраста, Гермиона не могла не чувствовать братскую связь с ним. Как будто он был старшим братом, поклявшимся защищать её. Впервые с момента прибытия в 1979 году Гермиона почувствовала себя в полной безопасности. "Спасибо, Ремус" — Гермиона схватила руку крупного мужчины, слегка сжав её, когда они разошлись. Взглянув на часы на своём запястье, она заметила, что их не было уже почти полчаса — "Мы должны вернуться. Лили придумает какую-нибудь грандиозную историю, если нас не будет ещё долго." Ремус преувеличенно скорчил гримасу, что заставило Гермиону рассмеяться. За то короткое время, что она лично познакомилась с Лили Поттер, стало до боли очевидно, что она была силой, с которой приходилось считаться. Они оба встали, и Гермиона вернула Ремусу его мантию. Без палочки она сняла наложенные ею чары, не подозревая о зияющем благоговении перед мужчиной, с которым она была. Вернувшись в бальный зал, Гермиона быстро поискала своих друзей, прежде чем найти Джеймса и Лили. Оба уставились вдаль после размытого движения в чёрном, и она сделала разумный вывод, что Сириус убегал. Прежде чем она смогла направиться в его сторону, Ремус схватил её за руку, остановив так резко, что она чуть не споткнулась. "Сириус... он попадёт в тюрьму? Он отбывает срок в Азкабане?" — он спросил её об этом так, как будто ему никогда больше не нужно было знать ответ на вопрос, и всепоглощающее чувство вины поселилось у неё в животе. Гермионе не нужно было отвечать ему, и она даже не была уверена, что смогла бы. Затем к ним подошли Лили и Джеймс и растащили их на танцы. Гермиона не расслабилась, когда они с Джеймсом начали танцевать, не только из-за её разговора с Ремусом, но и из-за её затянувшегося дискомфорта с Джеймсом. Было невероятно трудно смотреть на мужчину, с которым она танцевала, и не чувствовать острой боли от потери своего лучшего друга. Она знала, что Джеймс - это не Гарри, она знала это, но это все равно причиняло ей боль. "Почему я тебе не нравлюсь?" —. спросил Джеймс, кружа Гермиону в нужный момент, и она покраснела под его пристальным взглядом. В её намерения никогда не входило заставить его думать, что он ей не нравится. "Ты мне нравишься" —запротестовала она, забота и искренность отразились на её лице, когда она посмотрела ему в глаза. Его карие – не зелёные – глаза. "Тогда почему ты всегда становишься ещё печальнее, когда смотришь на меня" — вопрос поразил её, как поезд, и она напряглась в его объятиях. Разговора об этом нельзя было избегать вечно, и ей скоро придётся разобраться со своими эмоциями по поводу Джеймса, но сейчас было не время для этого. "Ты похож на кого-то, кого я любила... кого-то, кого я потеряла" — шеломлённая, она оттолкнула его немного слишком резко — "Мне нужно идти" — ноги понесли её в том направлении, куда, как она видела, пошёл Сириус, и только когда она приблизилась к анимагу на крыльце, она даже поняла, что бежала к нему. "Очевидно, ты не разговаривала с Лили, прежде чем найти меня. Она будет первой, кто скажет тебе, что я сейчас этого не стою." "Это при условии, что ты когда-нибудь будешь этого стоить"