Determination, Destination, Deliberation

Оборотень был напряжён, когда она протянула ему руку. Его взгляд оставался скептическим, но он едва заметно кивнул ей. Он был ошеломляюще выше её, факт, который она никогда раньше не замечала. Следуя за его широкими шагами к танцполу, Гермиона направила его руку к своей талии, прежде чем встать. Близкий контакт, подобный этому, заставил бы 14-летнюю Гермиону сильно покраснеть и убежать, но Гермиона больше не была ребенком. Война и потери закалили её, заковав позвоночник в сталь. Когда они приблизились к танцполу, она с болью осознала, насколько неловким было это взаимодействие, и насколько тяжёлой чувствовалась энергия вокруг них. Она была нервной натурой, и его волк то входил, то выходил из-под контроля, пока он определял уровень её угрозы. Они стояли посреди обширной танцплощадки и располагались так, чтобы можно было двигаться. Его большая рука была горячей на её боку, и чувство вины за секреты, которые она носила, грызло её изнутри. Как она могла сказать этому человеку, что пришла из будущего, где все, кого он любил, умерли? Как она могла посмотреть ему в глаза и сказать, что в её будущем он оставит своего сына сиротой на попечение сироты, который тоже умер? "Мисс Грейнджер. Я должен признать, что вы раздражаете меня больше, чем я ожидал. Фрэнк сказал что-то о том, что вы живёте в доме профессора Дамблдора, довольно удивительное поведение со стороны нашего бесстрашного лидера" — в его голосе была лёгкая горечь, и Гермиона записала это на потом. Похоже, Мародёры были не так преданы старику, как она ожидала. Музыка зазвучала вокруг них, сигнализируя о том, что танец начался. Воспользовавшись возможностью подготовить свои ответы на его неизбежные вопросы, она глубоко вздохнула. Она тяжело закрыла глаза и снова открыла их, на мгновение позволив нотам оркестра пройти сквозь неё. Когда она была ребёнком, она любила танцевать, и кто знает, сможет ли она когда-нибудь снова танцевать. "Ты колеблешься по отношению ко мне. Я понимаю. Должно быть, от меня пахнет довольно подозрительно для тебя" Это было смелое, но правдивое утверждение. Золото сменилось синим, и Гермиона поняла, что разозлила волка; яростно защищая и защищая территорию, это означало бы выяснить, представляет ли она угрозу. "Ты знаешь" — произнёс Ремус холодным голосом, бесстрастно кружа её. Они медленно приближались к ряду больших стеклянных дверей, ведущих на то, что выглядело как большой балкон с видом на тщательно ухоженную территорию и обширные сады. "Я знаю" — эхом отозвалась она, чувствуя, как его пальцы угрожающе сжались вокруг её руки. Её Ремус был так осторожен, что не стал бы легкомысленно относиться к тому, что незнакомка узнал его секрет. "Кто тебе сказал?" — он почти зарычал, притягивая её так близко, что она могла чувствовать тепло его дыхания на своей шее. Волосы на её руках и затылке встали дыбом от такой близости, чувствуя непосредственную опасность, в которой она могла оказаться. Заставив себя посмотреть ему в глаза, коричневый боролся с золотым за доминирование, прежде чем заговорить. "Я сама это поняла. В 1993 году, когда ты служил профессором защиты от Тёмных искусств в Хогвартсе" ~ Сириус POV ~ Сириус Блэк всегда ненавидел мероприятия Чистокровного общества. Когда он был молод, когда он всё ещё был позором, но не отрекшимся позором, его мать боролась с ним, пиная и крича, чтобы заставить его надеть соответствующую парадную одежду, "подходящую для наследника самого древнего и благородного дома блэков”. Каким же дерьмом всё это было. Сириус любил Лонгботтомов, но у Августы никогда не было крепкого напитка на её вечеринках. Периодически анимаг доставал из кармана своей мантии фляжку из чёрной кожи с позолотой и серебром и делал большой глоток огневиски. Ожог от алкоголя уже давно стал для него утешением, и по мере того, как наступало оцепенение, мысли отодвигались на задний план. Обычно на этих вечеринках они с Джеймсом держались рядом. Джеймс, будучи лучшим другом, о котором только может мечтать мужчина, предупреждал Сириуса, когда его мать была рядом, и создавал подходящий отвлекающий манёвр, чтобы увести его как можно дальше от этой стервы. Хоть он ненавидел эту женщину и с радостью станцевал бы на земле над её гниющим телом после её смерти. Укол печали пронзал его грудь, когда он наблюдал, как его младший брат бегает за этой сукой, как комнатная собачка. Он всегда был таким счастливым ребёнком, а потом, когда Сириус имел наглость быть отсортированным в Гриффиндор... решив стать чем-то большим, чем просто ещё одним предубеждённым чистокровным наследником, все извращённые надежды и мечты Дома Блэков легли на юные плечи Регулуса. Сириус какое-то время был доволен тем, что побродил рядом с местом, которое он когда-то называл домом, просто чтобы убедиться, что с ним всё в порядке... что он жив, но потом случилось то, что случилось. В первый раз, когда он почувствовал её запах, он понял, что в ней было что-то особенное. Это был не ошеломляющий аромат клубники, исходивший от её буйных кудрей, или чистый запах её мыла. Она пахла так, как будто была квадратным колышком, отчаянно пытающимся влезть в круглое отверстие. "Кто-то находится в твоём доме Сохатый" — Сириус заговорил, подняв нос в воздух, когда уловил запах незнакомого человека. Джеймс, который держал в руках две большие сумки с продуктами с рынка, напрягся и тоже понюхал воздух. Он был смешан с авторитетным дубовым ароматом Дамблдора, и оба анимага быстро отступили от своих оборонительных позиций. "Должно быть, новобранец. Может быть, молодая девушка?" — Джеймс пошевелил бровями, глядя на Сириуса, заработав лёгкий толчок от своего друга — "Мне не нужно, чтобы ты или Лилс играли для меня роль свахи. Кроме того, я мог бы заполучить любую ведьму, какую захочу, если бы захотел." "Конечно, ты можешь это сделать сам" — поддразнил невысокий мужчина, тихо смеясь. Он открыл калитку в конце мощёной дорожки, которая вела к его дому, и вошёл внутрь. В доме Джеймса и Лили всегда было тепло, чего он никогда не знал в детстве. Как будто сами стены дома приветствовали тебя, когда ты входил. Кивнув Джеймсу, Сириус принял свою анимагическую форму. Трансформация стала для волшебника плейбоя чем-то вроде второй кожи; иногда это было даже большим утешением, чем его обычная форма. "Да ладно тебе, Малыш, ты же знаешь, что Лил тебя убьет" — большие серые глаза Сириуса насмешливо посмотрели на Джеймса, прежде чем с важным видом направиться в гостиную. По мере того как он приближался к запаху, запах усиливался. Это было непохоже ни на что, что он чувствовал раньше, как будто она была чужеродным существом, вторгшимся в покой его мира. Следуя за Джеймсом в гостиную, Бродяга бросился на девушку, наконец-то хорошо разглядев источник аромата. Она была моложе, чем он ожидал, с густыми тёмными кудрями, обрамляющими её лицо. Джемпер и джинсы, которые она носила, были достаточно скромными, но что действительно пленило его, так это её глаза. Глядя на неё снизу вверх в своей анимагической форме, он подошёл к ней и лизнул её в лицо, забавляясь её реакцией. В её движениях было что-то особенное, как будто она устраивала шоу. Проглотив очередной лай, когда он почувствовал вкус солёных слёз на её щеках, Лили смотрела на него одновременно сердито и с любовью. У ведьмы хватило наглости шлёпнуть его по пушистой заднице газетой, и он потрусил обратно к Джеймсу, прежде чем переместиться. Обычно Сириус Блэк любил наслаждаться удивлёнными и огорчёнными взглядами, когда он покидал свою анимагическую форму и возвращался в свою человеческую форму. Особенно учитывая, что он не был достаточно опытен в трансформации, чтобы взять свою одежду с собой, когда переодевался. Её глаза расширились, дыхание участилось, когда она увидела его, и красивый румянец украсил её щёки. "Прости, любимая, ты же знаешь, я не могу устоять перед красивой женщиной" — он дерзко подмигнул женщине и был удовлетворён, когда по её спине пробежала дрожь. Однако в её глазах было что-то понимающее, и он поймал себя на том, что хочет узнать больше об этой таинственной девушке, которая пахла так же, как огневиски на вкус. "По крайней мере, надень штаны, приятель. Я не видел тебя так часто со времён Хогвартса." — Джеймс заговорил, отрывая своего друга от пристального зрительного контакта, который у него был с гостем. Гермиона, как сказала Лили. "Да ладно, Сохатый, я просто разыгрываю небольшое шоу" — поддразнил Сириус, возвращая свой холодный серый взгляд на её сильный медовый и ухмыляясь. Это слегка шокировало его, когда в её взгляде не было никакой робости, а скорее вызов. Как будто она говорила: “Это лучшее, что ты можешь сделать?” "Здесь не на что смотреть" — её ответ был таким обыденным, как будто перед ней не было странного обнажённого мужчины, как будто это было что-то, что она испытывала раньше. Время, казалось, на мгновение остановилось. Он смотрел ей вслед, пока она надевала пальто, попрощалась с Лили и Джеймсом и ушла. "Тебе нужен лёд для подушечек от ожогов?" — спросила Лили, потягивая чай с самодовольной улыбкой на лице. Сириус просто положил руку на плечо Джеймса. "Почему я чувствую, что моя жизнь никогда не будет прежней?" —спросил Сириус почти отстраненно, глядя вслед тому месту, где только что была Гермиона. Его сердце бешено колотилось, когда он вцепился в пальто, которое бросила ему Лили. Мир, казалось, потускнел вокруг него, как тьма, распространяющаяся по мере того, как вы удаляетесь все дальше от свечи. «Она была пламенем, жгучим и диким. И он отчаянно хотел, чтобы его сожгли». "Ты слышал, что я сказал, Бродяга?" — баритон Джеймса окликнул меня с гораздо большего расстояния, чем два стула от меня. Должно быть, закончилась песня, под которую они с Лили танцевали. Быстро оглядевшись, он увидел, что Ремус довольно резко ведёт Гермиону к окнам балкона. Все чувства в его теле обострились, когда он внимательно наблюдал, как его лучший друг и таинственная женщина исчезают из поля его зрения. "Бродяга?! Что с тобой?!" — его другой лучший друг махнул рукой перед пристальным взглядом Сириуса и отвёл взгляд от разговора, который происходил между Лунатиком и Грейнджер. "Что?!" — Сириус зарычал. Он очень редко срывался, но когда это случалось, Джеймс знал, что лучше не принимать это всерьёз — "Мне жаль, что Сохатый просто… я ненавижу бывать на этих грёбаных чистокровных ссаных вечеринках. Я люблю Эли и Фрэнка, но если мне придётся находиться в этой комнате, полной людей, которые ненавидят меня, ещё одну секунду, я, чёрт возьми, потеряю это" — встав так быстро, что дорогие стулья Августа Лонгботтом, без сомнения, часами мучилась над цветом опрокинутого, Сириус отчаянно нуждался в воздухе. Он почувствовал сильную руку на своем плече, и Сохатый использовал всю свою силу, чтобы удержать его от побега. Вот как они с Джеймсом действовали. Он всегда реагировал самым решительным образом, и Джеймс говорил ему, чтобы он хотя бы на мгновение задумался, было ли это хорошим решением. Вытащив из кармана знакомую фляжку, он сделал большой глоток. Предлагая своему другу тайный напиток, он не был шокирован, когда Джеймс просто покачал головой и наклонился к нему. "Я тоже ненавижу эти грёбаные вещи, приятель, но не пытайся сказать мне, что ты не пялился на Гермиону всю ночь. Ты смотришь на неё… ну, Мерлин, я никогда не видел, чтобы ты так смотрел на птицу" — Лили сильно ударила мужа в грудь, и он бросил на нее любящий извиняющийся взгляд. Повернувшись обратно к Сириусу, он приподнял одну бровь, как будто ждал ответа. Сириус громко вздохнул, зная, что Джеймс никогда этого не оставит. "Я не знаю. Просто в ней есть что-то... необычное. Конечно, ты чувствуешь это по запаху" — лицо Джеймса слегка смягчилось, когда он посмотрел на Сириуса. Естественно, он очень скептически относился к людям из-за того, с какой любовью его воспитывала его сварливая мать. Блэки не доверяли людям, и у Сириуса было больше причин, чем у большинства, полагать, что мир хочет заполучить его. Он не был уверен в ней до того, как почувствовал её запах возле дома своего детства, но к этому моменту он был совершенно встревожен. Потом она последовала за ним в маленький сарай в парке рядом с домом и сказала всё не то. Или все правильные вещи. То, на что он надеялся в глубине души, но никогда не говорил вслух. Он любил Регулуса, своего младшего брата. Даже сейчас, когда тёмная метка этого ублюдка портила его кожу, он любил его. В этот момент Сириус сделал единственное, что он мог, то, для чего его воспитали: он отбросил все свои эмоции и пошутил. Он оставил её там, покрытую грязью и сбитую с толку, но после этого стал присматриваться повнимательнее. Её миссия зависела от Регулуса…вот что она ему сказала. Для него было невероятно удивительно, когда Гермиона (хотя и сильно преображенная версия) в третий раз за неделю нервно приблизилась к площади Гриммо, 12. Посещение дома его детства стало скорее нервной привычкой, чем разведывательной миссией, и он ожидал ещё одного скучного дня, ожидая, когда она выйдет из дома, когда она появилась на несколько часов раньше, чем ожидалось, со слезами, текущими по её лицу. Эта женщина, которую он никогда не видел, чтобы она уступала даже слегка, начала дрожать так яростно, что казалось, она вот-вот сломается. Сириус последовал за ней, оставаясь в своей анимагической форме, когда она направилась к уединенному дереву в парке. Мгновение он наблюдал за ней, ошеломлённый душераздирающими рыданиями, которые охватили её. Никогда раньше он не видел, чтобы кто-то так ломался, и только когда её сердцебиение начало ослабевать, он сделал нерешительные шаги вперёд. Её медово-карие глаза приоткрылись, когда он приблизился к ней, и его поразило, насколько они были красными. Толкнув её в плечо, он пригласил её положить голову на его мех. Длинные, гибкие пальцы крепко обхватили его мех, и он позволил ей погладить себя, когда её сердцебиение нормализовалось, а слёзы высохли, превратившись в засохшие полосы на лице. Он оставил её, когда был уверен, что худшее миновало, оглянувшись на неё с поклоном, прежде чем убежать. Лили сказала, что потеряла свою семью из-за войны, но это было похоже на нечто большее. Ей казалось, что она живёт с тяжестью всего мира на своих крошечных плечах. Возможно, он знал об этой ведьме не так много, как предполагал. "...и не в последнюю очередь это то, что Дамблдор доверяет ей" — Сириус вернулся к разглагольствованиям Джеймса только в конце, даже не притворяясь, что слышал его. Воздух стал плотным, когда он вспомнил нервный срыв Гермионы, и он был ошеломлён всеми вещами об этой ведьме, которые не имели смысла. Смирившись с тем, что – за исключением подслушивания любого разговора Ремуса и ведьмы – он не сможет получить больше ответов в этот момент, он глубоко вздохнул. Конечно (потому что Вселенная была жестокой и непоколебимой сукой) именно в этот момент чёрные змеиные глаза Вальбурги Блэк захватили серые глаза Сириуса. Каждая унция этой крошечной женщины горела ненавистью, когда она смотрела на него, сидящего там в своей лучшей парадной мантии с магглорождённым и предателем крови. Для него это был момент гордости, иметь возможность смотреть на эту старую летучую мышь с широкой улыбкой. Однако это длилось всего мгновение, прежде чем его взгляд переместился вправо и увидел Регулуса. Он был худым, слишком худым и натягивал на лицо свою театральную улыбку. Любой, кто смотрел на него слишком долго, мог увидеть на его лице изношенность чистокровного общества. Ему было всего 18 лет, но он выглядел как мужчина далеко за пределами этих лет. "Мне нужно…Мне просто нужно идти" — предупредил Сириус, направляясь к двери. Джеймс и Лили оба знали, что на этот раз лучше не останавливать его. Его голос звучал позади него, когда он выходил из столовой бального зала и направлялся к главному фойе. Ворвавшись в большие дубовые двери, он оказался на большой мраморной лестнице, ведущей из палисадника внутрь дома. Наружный воздух оказал лишь минимальную помощь, чтобы смыть запах грёбаных орхидей и клубники из его носа. Его фляжка почему-то весила в кармане пустой ещё тяжелее, чем когда была полной. Слегка высокий голос Лили уже звенел у него в ушах, говоря Джеймсу, что "нет смысла разговаривать с ним, когда он в плохом настроении". Ожог от алкоголя никогда не длился так долго, как ему хотелось. Лили сказала ему, что если он выпьет достаточно, то упьётся прямо в могилу. Мерлин, он надеялся, что она права. Вот почему Сириус был удивлён, когда к нему приблизился отчётливый звук шагов. Его обоняние немного ослабло из-за пьянства, но он всё ещё чувствовал, что это была она. Её запах, смешанный с запахом Ремуса, как будто он крепко обнял её. Подозрение закралось под его гнев, и оно поселилось под его кожей, как слой брони. Сначала Регулус, а теперь Ремус. Что задумала эта чёртова ведьма? "Очевидно, ты не разговаривала с Лили, прежде чем найти меня. Она будет первой, кто скажет тебе, что я сейчас этого не стою" "Это при условии, что ты когда-нибудь будешь этого стоить"