Determination, Destination, Deliberation

Люциус никогда не был фанатом Гринготтса. Это всегда было ужасное переживание, когда он ходил туда со своим отцом. Но опять же, Абраксас Малфой не был известен своей приятностью или харизмой даже по отношению к другим волшебникам. Жалость смешалась с ненавистью, когда Люциус прошёл мимо десятков гоблинов, обновляющих свои книги рекордов. Гермиона Грейнджер и её... чувства слишком сильно занимали его мысли, и он отогнал мысли о жалости прочь. Гоблины заслужили своё место в качестве слуг тех, кто выше их. Они не заслуживают волшебных палочек и магии, как волшебники и ведьмы. Люциус сел на мраморную скамью, ближайшую к стене, откуда он мог наблюдать за входом. Выпятив грудь и расправив плечи, он намеренно изобразил на лице хмурое выражение, как его учили. Большинство отцов учили своих сыновей быть доступными, однако Люциуса с юных лет учили, что он выше всего этого. "Никто никогда не должен думать, что может приблизиться к Малфою без приглашения" Это были слова его отца во время его первой поездки в Гринготтс, когда он был ещё совсем мальчиком. Люди, наблюдающие за происходящим, никогда особенно не интриговали Люциуса так, как это было с его отцом. Он не находил радости в том, чтобы наблюдать, как измождённая старуха, одетая в поношенную одежду, тащит своего кричащего ребёнка, который хотел новую метлу. Не нашёл он радости и в молодой брюнетке и высоком светловолосом мужчине, которые, казалось, ждали ребёнка. Женщина схватилась за свой беременный живот, когда они ковыляли за низкорослым гоблином с длинными бровями и носом-луковицей. Но один человек в банке действительно принёс ему радость. "Рабастан" — губы Люциуса изогнулись в фальшивой улыбке, которая была столь же холодной, сколь и предвкушающей. Тёмные черты лица более высокого мужчины стали ещё более желтоватыми и впалыми, чем обычно. Люциус был немного жёстче, чем нужно, гарантируя, что этим утром оба Лестрейнджа будут болеть. Перцовое зелье излечило бы симптомы, но он всё равно выглядел бы ужасно. "Люциус, я не знаю, как ты заставил меня согласиться на это, но я человек своего слова. К тому же мне немного стыдно за то, что мой брат забрал все твои деньги" В тоне Рабастана была застенчивая, весёлая натура, но это скрывало его раздражение ситуацией. Родольфус всегда был больной темой для младшего Лестрейнджа. "Это должно было быть дружеское пари, Рэб. Не слишком волнуйся об этом. Возможно, мы всё равно купим тебе маленькую безделушку для этой девушки Забини, найдём ей что-нибудь, соответствующее её... деликатному характеру" — Люциус улыбнулся всеми правильными способами и заставил Рабастана почувствовать себя так, как будто они были сообщниками в каком-то грандиозном плане. "Твой отец одобрил это?" — Рабастан нанёс ответный удар, в его голосе звучали нерешительность и недоверие к доброте Малфоя. "О, конечно, нет, но мне всё равно нужно сдать кое-какие вещи, и старик никогда не заметит пропажи" Это было правдой, Абраксас передал почти весь контроль над хранилищем Люциусу, когда тот закончил Хогвартс. Его отец уже много лет не бывал в Гринготтсе. Не говоря уже о том, что Рабастан был бы гораздо охотнее привлечён фальшивой доброжелательностью и дружбой светловолосого волшебника, если бы чувствовал, что им обоим есть что терять. Они оба подошли к главному гоблину, который немедленно встретил холодный хмурый взгляд Люциуса таким же, как у мужчины. Глядя сейчас в налитые кровью жёлтые глаза существа перед ним, Люциус задавался вопросом, как Гермиона Грейнджер вообще стала считать их равными себе. Отбросив всякую мысль о своем тайном союзе, он достал ключ от семейного хранилища из потайного кармана в верхних правых складках своей мантии. Зелёная атласная ткань этой внутренней подкладки сделала так, что карман был виден только тем, кто знал, что он там есть. Сам ключ был сделан из чистого серебра и изящно украшен лилией, которая украшала ручку. Ему была тысяча лет, и всё же он выглядел так, как будто был сделан накануне. Столетия Малфоям было поручено заботиться о нём, и на мгновение Люциуса преследовал тот факт, что то, что он собирался сделать, нарушит тысячелетнюю традицию. Но для него это не имело значения, всё, что имело значение, - это его сын... эта миссия. После минутного осмотра и ещё одного насмешливого взгляда гоблин, на табличке с именем которого было написано "Логарг", посмотрел в сторону Лестрейнджей. Рабастан сунул руку в передний карман своей мантии и неуклюже вытащил ключ, который был намного новее, чем у Люциуса, и к тому же о нём меньше заботились. Чешуйка ржавчины отслоилась от ключа, когда гоблин повертел его в своих гибких руках, прежде чем жестом приказать обоим мужчинам следовать за ним. Коридоры Гринготтса всегда казались Люциусу холодными и тесными, и он поморщился, когда они проходили мимо ворот, которые отделяли вестибюль от хранилищ. Шаткий механизм шахтной тележки лязгнул, когда он выдвинулся вперёд, чтобы встретить их на платформе. Если и было что-то, что Люциус ненавидел даже больше, чем общение с гоблинами, так это сия богом забытая система транспорта. "Сначала мы заедем в хранилище моей семьи" Люциус сообщил об этом Рабастану и гоблину, игнорируя сердитый взгляд, брошенный в его сторону недовольным существом. Он хотел, чтобы этот опыт закончился как можно быстрее. Не то чтобы он когда-нибудь кому-нибудь рассказывал, но его довольно легко укачивало. Худшей частью поездки к хранилищу 219 было то, что оно шло прямо вниз. После падения в течение большей части десяти секунд тележка дернулась вправо, заскользив по рельсам с искрами, летящими рядом с тем местом, где колёса едва держались. В целом, опыт длился, может быть, секунд двадцать, и всё же костяшки пальцев Люциуса так крепко вцепились в поручень, что его и без того бледная кожа казалась почти прозрачной. Никогда не позволявший людям видеть его слабости, Люциус прочистил горло, не раздумывая, сошёл с проклятой повозки. Каждый шаг был сосредоточен, поскольку он избегал, чтобы ужас его путешествия отразился на его лице. "У меня нет гоблина на весь день" — потребовал он своим лучшим снисходительным тоном. Это было хорошо отработано и пугало, заработав насмешливый взгляд гоблина, когда он усмехнулся Люциусу, снял фонарь с тележки и повёл его вперёд. Коридоры Гринготтса всегда, казалось, были пропитаны какой-то влагой, но это никогда не привлекало внимания Люциуса в этом путешествии. Один из его предков ещё при основании самого банка настоял на том, чтобы хранилище Малфоев было величественнее всех остальных. Стальные и магически усиленные двери были недостаточно хороши для одной из старейших непрерывных волшебных семей в Британии. Нет, у Малфоев должно было быть всё самое лучшее. Серебряная дверь почти светилась, когда они приблизились к ней, высокие арки были украшены изящно вырезанными змеиными мотивами. Слова его дома приветствовали его, когда они приблизились, выгравированные в верхней части арки, разделяющей змей. Листья и розы, вырезанные на остальной части двери, были украшены изумрудами и сапфирами, которые также блестели на свету. Люциус усмехнулся при виде этого, всегда думая, что ворам даже не нужно было бы проникать в хранилище, чтобы стать отвратительно богатыми за счет своих сокровищ. Хотя кривая, неискренняя улыбка сменила его плотно сжатые губы при мысли о том, что сегодня он должен был стать вором. Глаза Лестрейнджа широко раскрылись при виде этого зрелища. Люциус понимал, он чувствовал то же самое, что и маленький мальчик, впервые увидевший это; ошеломляющее богатство их наследия, их семьи, бьющее им в лицо. "Мы одни из старейших членов этого банка. Мой прапрадедушка, конечно, перенёс его сюда, нам нужно было больше места" Не глядя на существо, Люциус вытянул правую руку, болтая ключом в руке. Он продолжал смотреть прямо перед собой, пока гоблин ворчал и приближался к двери. Казалось бы, неподготовленному глазу не было никакого способа отпереть дверь, но там были скрытые углубления, куда гоблин должен был вставить как ключ Люциуса, так и банки. Замочные скважины были замаскированы под центральные части двух роз, и они оба издавали тихий щелкающий звук, когда маленькое существо поворачивало ключ. Гоблинам не разрешалось входить в хранилища, пока ведьмы и волшебники находились внутри. Не после последней войны гоблинов. Тепло выходило из двери, когда она открывалась из центра, благодаря лампам, которые оставались всегда зажжёнными, так что в комнате не было сырости, холода и сырости остальной части банка. Первая комната, в которую они все вошли, была гостиной с большим письменным столом для деловых встреч, а также двумя кожаными креслами для отдыха, расположенными по бокам бара. "Огневиски?" — предложил Люциус, наблюдая, как Рабастан оглядывает бар. "Сейчас 9 утра" — ответил Рабастан, но это не было отказом, и Люциус уже наколдовал два стакана и вытащил одну из бутылок из уже открытой центральной части. "Я должен подать эти бумаги для своего отца, пожалуйста, выпей, пока я буду вести свои дела" — Люциус отвернулся от другого мужчины. Гоблин знал своё место и остался снаружи. Бизнес, который его отец хотел закрыть, состоял в том, чтобы сдавать на хранение отчёты о прибылях и убытках от их инвестиций. Абраксас, может быть, и не самый приятный человек, но он знал, как зарабатывать деньги, зарабатывая ещё больше денег. Нижний левый ящик стола был зарезервирован для деловых бумаг, зачарованных незаметным дополнительным заклинанием, о котором министерству наверняка было бы что сказать. Длинные пальцы Люциуса просеивали все тёмные и грязные дела, которые хранились в этой секретной картотеке. Все их... менее пикантные сделки, откровенно незаконные действия, даже некоторые контрабандные записи 20-х годов. Наконец он нашёл папку, которую искал. Малфои приобрели новый патент, убедив Дамокла Белби позволить им быть эксклюзивным производителем его нового инновационного зелья. Это было, мягко говоря, выгодно, но Люциус почувствовал, как по его лицу поползла усмешка при мысли о том, что они расширяют свое портфолио в области медицины оборотней. Покрытое шрамами лицо Люпина на мгновение всплыло в сознании Люциуса, и он закрыл глаза, стряхивая его. Сочувствие к этому кровоточащему сердцу гриффиндорца не входило в его планы. Когда он закончил с патентным досье, он тихо закрыл ящик, встал и поправил воротник, направляясь обратно в основную зону. Рабастан потягивал свой огневиски, с удивлением оглядываясь вокруг на буквально груды золота, которые выстроились вдоль стен семейного склепа Малфоев. "Рабастан, давай выберем что-нибудь, что понравится Элоре, а?" — Люциус снова изобразил свою приторно-сладкую улыбку, похожую на улыбку кобры, ожидающей удара. Рабастан, конечно, был слишком очарован сверкающим светом вокруг себя, чтобы даже заметить это. Он побежал к коллекции ожерелий, которые когда-то принадлежали прабабушке Люциуса. Она была ведьмой во всех смыслах этого слова. Раньше, когда он был моложе, она обычно кричала на него за то, что он бегал или играл, что было типично для детей, но это было грубо для отпрыска дома Малфоев. "Бабушка Одрина была бы довольна, что её драгоценностями так восхищаются" — Люциус солгал. Это было неправдой тоже во всех смыслах. Одрина даже никогда не позволяла своей дочери или невестке носить её драгоценности. Они были частью её брачного контракта с Кистриусом Малфоем, у которого была неплохая репутация интрижки. Ходили слухи, что каждый раз, когда он находил утешение вне её постели, он покупал ей новую яркую и блестящую драгоценность. Если судить по размеру коллекции, он был довольно популярным человеком. Рабастан внимательно осмотрел все эти опалы, изумруды и бриллианты, охая и ахая от их блеска. Наконец Люциус начал терять терпение, взяв в руки колье, похожее на цепочку из рубинов и бриллиантов. Он представил себе, что при ношении это будет выглядеть так, как будто владельцу перерезали горло, и из них текут красные драгоценные камни, а не кровь. Люциус сдержал ухмылку, подумав, как это было бы уместно для чёрной вдовы Британии. "Могу я порекомендовать это?" — Люциус улыбнулся своей пешке, протягивая ему шкатулку с ожерельем, как подношение мира. Глаза Рабастана широко раскрылись при виде этого. "Ты уверен, Люциус? Абраксас будет..." "Абраксас никогда не узнает. Он не посещал Гринготтс с тех пор, как я закончил Хогвартс. Кроме того, будет справедливо, если мы завершим равноценный обмен. Таким образом, каждый из нас что-то получит и что-то потеряет" Люциус почувствовал маленькую победу, когда другой волшебник кивнул головой. Было почти слишком легко убедить Рабастана в их заговоре. Но Лестрейндж не мог сказать, насколько сильно он проиграет в этой ситуации. "Не отправиться ли нам сейчас в ваше хранилище? Ты получил свой приз, так что сейчас самое время для моего" ……… Гермиона показала Люциусу, как выглядела чашка в её воспоминаниях. Золото с двумя ручками, украшающими каждую сторону, венчающими рельефного барсука с драгоценными камнями из оникса вместо глаз и россыпью других драгоценных камней. По мнению Люциуса, это было отвратительно, его вкусы были гораздо менее... общительными, чем, должно быть, у Хельги Хаффлпафф. Войдя в хранилище Лестрейнджей, первое, что он заметил, была беспорядочная обстановка. На самом деле он не был удивлён, в конце концов, было известно, что Растробир Лестрейндж наслаждался своим огненным виски гораздо больше, чем своей подачей. Отвращение исказило его черты, но он сделал всё возможное, чтобы спрятать его подальше, замаскировав под интригу, пробираясь по пешеходной дорожке, которая петляла между горами разнообразных галеонов, сокровищ и бумаг. В центре был камин, который потрескивал и трещал, создавая удушающую жару в этой круглой комнате из бетона и камня. На лбу Люциуса выступил пот, но он вытер его носовым платком, который был у него в кармане. Примерно на полпути его прогулки по комнате это привлекло его внимание. Свет костра лизал изгибы, отражаясь в ониксовых глазах барсука, когда он двигался. "Рабастан, мне нравится этот кубок. Я искал что-то похожее для моих лучших огневиски и эльфийских вин. Я думаю, что выбрал свой приз" Прежде чем Люциус протянул руку, чтобы схватить его, Рабастан крепко сжал его плечо. "Я не знаю об этом, Малфой" Нервозность скрывалась за осторожной насмешкой публичной персоны семьи Лестрейндж. Проглотив ярость в горле от близости зла, за которым его послали, Люциус осторожно заправил неуместный волос за ухо. "О, какой вред может быть от такой маленькой чашки, как эта. Я даже не буду выставлять это на всеобщее обозрение. Он будет в моем кабинете для моего личного запаса огневиски" Небрежная улыбка Люциуса была рассчитанной. Это было достаточно весело, чтобы привести Лестрейнджа в тревожное состояние. Судя по отсутствию пота на его лбу, он не знал о важности предмета, который выбрал Люциус, просто нервничал из-за возможных последствий. Рабастан начал отчаянно заламывать руки, поэтому Люциус осторожно положил гибкую руку ему на плечо, похлопав по спине чуть сильнее, чем, вероятно, было необходимо. "Я никогда не знал, чтобы Лестрейнджи отказывались от джентльменского соглашения" Это был удар по чести его семьи, который вызвал гнев в человеке, в котором нуждался Люциус. "Тогда возьми эту дурацкую чашку, задница. Подвергать сомнению честь моей семьи. Следующее, что ты будешь делать, это обвинять меня в том, что я развлекаюсь с грязнокровками" — Люциус рассмеялся в унисон с Лестрейнджем, но его сердцебиение немного ускорилось. Он развлекался с грязнокровками. Гермиона Грейнджер была кукловодом, дергающим за ниточки каждое его движение. Его желудок скрутило от отвращения, когда он понял, как далеко он сейчас зашёл. Проглотив подступившую к горлу желчь, он подумал о неудачном стечении обстоятельств, которые обязали его, во-первых, страдающей манией величия, одержимой идеей разрушения мира, а во-вторых, ведьме меньшей крови, которая каждый день доказывала, что она более способная и умная, чем поколения чистокровных. Противоречивые чувства закружились в голове Люциуса, когда он вернулся к каменной каминной полке, нащупал края ручек чашки и обхватил их пальцами. Мгновенно тёмная магия пробежала по его телу, посылая холод так глубоко в позвоночник, что казалось, его кости могут сломаться. Давление нарастало на стены, которые он возводил с детства. Сила прорвалась сквозь его защиту, оставив его разум открытым для того, кто (или что) был внутри. "Люциус..." — давление внутри его головы зашептало, оставляя светловолосого волшебника сознательно преследуемым. "Люциус?" — позвал Рабастан, и его голос эхом отозвался в пустоте, образовавшейся от давления чаши. Ледяные голубые глаза медленно остановились на другом мужчине, окликающем его. "У меня есть ммм… я только что вспомнил о срочной встрече, на которую мне нужно попасть. Также я бы сказал, что сожалею об этом Рэбе, но я никогда не буду извиняться за то, что делал то, что было необходимо" — Люциус поднял свою палочку, змеиная ручка ловко повернулась, когда он произнёс заклинание памяти. Тёмный Лорд знал. Он знал, что Люциус взял чашу. Рабастан не мог вспомнить, что произошло, когда Люциус схватил чашу. Магия памяти была такой сложной, а Люциус не практиковался, поэтому потребовалось довольно много времени, чтобы притвориться, что Люциус взял какое-то блестящее ожерелье, которое он сунул в карман. Всё ещё дезориентированный Рабастан быстро заморгал, когда сработало заклинание памяти. "Как я уже сказал, Рабастан, не стесняйся оставаться, если у тебя есть какие-то дела. У Нарциссы назначена какая-то общественная встреча, о которой я забыл. Ты же знаешь, каковы ведьмы" — Люциус изо всех сил старался держаться прямо, когда паника наполнила его вены. Прежде чем Рабастан успел ответить, светловолосый волшебник ринулся к открытой двери хранилища. "Где этот бесполезный гоблин?" — Люциус выругался, отчаянно ища маленькое существо, которое сбило их с ног. Ворча, свет фонаря начал приближаться, когда гоблин вразвалку направился к повозке, которая дремала перед ними. "Рано закончили ?" — гоблин стиснул зубы, что-то в его зловещей улыбке заставило кровь забурлить в жилах Люциуса. "Это не твоё гоблин!" — Люциус изобразил свой дрожащий голос многовековым авторитетом и влиянием, ничего не заработав от гоблина, пока тот медленно готовил тележку. Поездка обратно на главный этаж Гринготтса даже не смутила Люциуса так как его сердцебиение отдавалось в ушах. Ему нужно было добраться до Поместья, нужно было предупредить Нарциссу. Тёмный Лорд знал. Люциус использовал метлу из банка, добавив быстрое заклинание, чтобы закрыть защиту за собой. Никто, кроме тех, кто был Малфоем по крови или браку, не мог пройти через неё. "Нарцисса! НАРЦИССА!" — паника наполнила Люциуса, поскольку поместье вокруг него оставалось беззвучным — "Нарцисса!" — он кричал на бегу, отчаянно обыскивая все места, где она обычно находилась. Все его приличия и манеры, с которыми он был воспитан, покинули его тело — "Нарцисса!!!" Завернув за угол, где находилась детская их сына, он толкнул дверь и обнаружил Нарциссу, тихо укачивающую Драко. Она поднесла руку к губам, заглушающее заклинание, которое она наложила, не позволяло ей слышать его крики. "Люциус, ты выглядишь так, как будто ты...." — он прервал её, обняв её и их сына и страстно поцеловав. "Я не могу объяснить, но мы должны уйти. Мы должны уйти прямо сейчас. Собери всё, что тебе нужно, а потом встретимся в кабинете. Я возьму всё, что смогу, из нашей комнаты и своего кабинета" "Люциус, что происходит?" — Нарцисса Малфой была замужем за Люциусом Малфоем почти 8 лет, и она ни разу не видела его таким. "Я объясню, когда мы будем в безопасности. Просто... пожалуйста" — Люциус Малфой не когда не говорил "пожалуйста". Его воспитали в убеждении, что ему это никогда не понадобится. Нарцисса молча кивнула головой, укладывая своего спящего мальчика в кроватку. Её палочка выскользнула из потайного кармана в рукаве, и она начала вызывать сумки, игрушки, подгузники, всё, что им могло понадобиться. Когда Люциус убедился, что она собирается, он побежал в соседнюю дверь в их главную спальню. В отчаянии он наложил незаметное заклинание расширения на оба их сундука из Хогвартса, которые пролежали в их шкафах во время каникул во Франции. Ирония того факта, что Гермиона Грейнджер научила его этому заклинанию, не ускользнула от его внимания, поскольку все вещи его и его жены слетели со своих мест и встали на свои места в сумках. Обычно он поручал эльфам выполнять подобную грязную работу, но он не мог рисковать тем, что кто-нибудь узнает, куда он направляется. Потребовалось 10 минут между спальней и кабинетом, чтобы собрать все, что ему было нужно. Чашка оставалась в его нагрудном кармане, давя на него, пока он расхаживал по комнате в ожидании Нарциссы. Мгновение спустя дверь открылась, Нарцисса повесила сумку за спину, баюкая на руках теперь уже суетящегося Драко. "Это будет тесно, но мы полетим вместе" — Нарцисса снова кивнула, шагая к камину в его кабинете. Люциус последовал за ней, сжимая весь их багаж, пока он не поместился в карманах его мантии. Схватив пригоршню зеленого порошка, он очень четко обозначил свою цель. "Коттедж Дамблдора, Годрикова впадина" Зелёное пламя поглотило их, когда дом, который Люциус знал всю свою жизнь, исчез вокруг них.